Побратимы Гора (Джон Норман) читать бесплатно онлайн полную версию книги | Глава 13 Я узнаю о присутствии ваниямпи #14

Глава 13 Я узнаю о присутствии ваниямпи

— Покажи мне, рыжеволосую рабыню, — приказал Махпиясапа, вождь клана Исбу племени Кайилы, встав перед вигвамом Кэнки.

Кэнка гордо стоял перед вождем, сложив руки на груди, не выказывая ни малейшего испуга.

— Виньела, — позвал он.

Напуганная девушка показалась из вигвама и встала на колени около его порога.

— Это — она, — сказал один из мужчин с Махпиясапой.

— Именно она, танцевала на шесте, — подтвердил другой.

— Привлекательная рабыня, — похвалил третий.

— Я хочу эту женщину, — объявил Махпиясапа Кэнке, указывая на Виньелу.

— Вы не можете ее иметь, — отказал Кэнка.

— Говори, Вопетон, — велел Махпиясапа Гранту, которого он привел вместе с собой.

— Мой друг Кэнка, — обратился торговец, — женщина была приведена в Прерии для Махпиясапы. Он заказал мне такую женщину в прошлом году. Именно для него я купил ее в Кайилиауке около Иханке, и для него я вел ее на восток на моей цепи. Сделка была старой, заключенной в прошлом году. Он — ваш вождь. Отдайте ему женщину.

— Нет, — вновь наотрез отказал Кэнка.

— Я должен был получить пять шкур желтого кайилиаука за нее, — объяснил Грант. — Однако главное, это то, что я не хочу, видеть вражду между двумя великими воинами клана Исбу. Отдайте ее Махпиясапе. Я откажусь от своего вознаграждения.

— Нет, — перебил его Махпиясапа. — Никогда никто не сможет сказать, что Махпиясапа не сдержал своего слова. Когда я получу женщину, я отдам тебе шкуры.

— У него нет прав на эту женщину, — заявил Кэнка. — По праву захвата она является моей. Махпиясапа, мой вождь, знает это. Мой вождь Махпиясапа, — Кайила. Он не будет нарушать наши обычаи.

— Но нам действительно нужно заключить мир между Кайилами и Желтыми Ножами, — сказал Махпиясапа. — Ватонка организовал это. Уже сейчас гражданские вожди Желтых Ножей живут в его вигваме.

— Какое отношение это имеет ко мне? — удивился Кэнка.

— Ты повел себя неправильно, — сказал Махпиясапа. — Женщина должна быть моей. Как вождь я мог бы взять ее в свой вигвам. Но как вождь я не буду этого делать. Я не хочу тебя сердить.

— Позвольте мне купить вам две женщины, и отдать их вместо нее, — предложил Кэнка.

— Эта — та, которую я хочу, — указал Махпиясапа на Виньелу.

— Эта, моя, — отказал Кэнка.

— Я хочу ее, — повторил Махпиясапа.

— Она моя по праву захвата, — объяснил Кэнка.

Махпиясапа замолчал. Было видно, что он зол.

— Мне жаль, мой вождь, — заговорил Кэнка. — Если я поступаю неправильно. Я сожалею, если я действовал неподобающим образом. Если бы это была другая женщина, я не задумываясь, привел бы ее с веревкой на шее в ваш вигвам. Однако едва только увидев эту женщину, я понял, что хочу ее. Я знаю, что не смог бы отдохнуть до тех пор, пока ее шея не оказалась бы в моем ошейнике, пока она не стала бы моей.

— Я хочу ее не для себя непосредственно, — объяснил Махпиясапа. — Она нужна мне как дар для Желтых Ножей. Я и мои товарищи идем по стойбищу, собирая дары Желтым Ножам, кайил и седла, одеяла, одежды, ткани и женщин.

— Я дам вам кайилу, — предложил Кэнка.

— Она красива, и ее цвет волос редкость в наших землях, — попытался объяснить вождь. — Она стала бы превосходным подарком.

— Ни Вы, ни Желтые Ножи ее не получите, — стоял на своем Кэнка.

— Груди у нее слишком маленькие, — прокомментировал Махпиясапа.

— Я содержу ее. Она моя. Я хочу ее. — Заявил Кэнка.

Когда Махпиясапа сделал замечание о ее грудях, обеспокоенная и озадаченная, Виньела нечаянно коснулось их. Что до меня, так груди у девушки были очень привлекательны и восхитительно пропорциональны по отношению к ее фигуре в целом. Однако, Махпиясапе они показались маловатыми, поскольку его, как и большинство краснокожих мужчин, привлекали полногрудые женщины. Это страсть к более пышнотелым женщинам, кстати, также характерна для мужчин Тахари. На Горе, вообще, насколько я могу сказать, нет никакого особенно заметного недостатка в различных типах женщин. Всеми признано, что женская красота, представляет собой целый комплекс тонких нюансов, собранных вместе, прекрасный и обильный в его почти бесчисленных вариантах. Не существует единого стандарта красоты, всегда все зависит от каждой конкретной женщины. Есть великое множество способов быть красивой.

— Это — твое последнее слово по этому вопросу? — спросил Махпиясапа.

— Да, — твердо ответил Кэнка.

Махпиясапа, резко развернулся и зашагал прочь, сопровождаемый его свитой.

Кэнка, проводив вождя взглядом, обернулся и посмотрел вниз на Виньелу, которая покорно опустив голову, стояла на коленях перед входом в его вигвам.

Можно добавить, что ограниченные, стереотипные концепции женской красоты вообще чужды гореанскому сознанию. Для гореанина покажется нелепым, или даже непостижимым, если он узнает, что в какой-то культуре на женскую красоту накладываются ограничения, и красивыми считаются только очень высокие, или худые, или плоскогрудые женщины. Такая концепция была бы слишком ограничена для него. Кроме того гореанин интересуется женщиной с точки зрения работы и любви, а отнюдь не для фотографирования в варварских предметах одежды. Большинство гореанских женщин, как и большинство человеческих женщин вообще — это невысокие, соблазнительные брюнетки. И большинство женщин, продаваемых на невольничьих рынках Гора, конечно же, относятся к этому типу. Они хорошо выглядят в цепях, стоя перед вами на коленях.

Виньела подняла голову, и несчастно посмотрела на Кэнку. В ее глазах стояли слезы.

— Возможно, Вы должны отдать меня ему, Господин, — прошептала она. — И возможно, мои груди действительно слишком маленькие.

— Не говори глупостей. Они прекрасны, — успокоил он свою рабыню. — Лучше иди готовить.

— Да, Господин, — сказала она, счастливым голосом.

— Вы не боитесь, что из-за этого могут возникнуть проблемы? — поинтересовался я.

Мы с Кувигнакой стояли поблизости, и слышали весь разговор Кэнки и Махпиясапы. Этим вечером мы были приглашены в вигвам Кэнки на вареное мясо, подготовленное по особо любимому краснокожими рецепту.

— Я так не думаю, — ответил Кэнка. — Но давайте не будем волноваться об этих вещах. Эти дни должны быть временем веселья и пиров.

— Завтра я войду в вигвам танцев, — сообщил Кувигнака.

— Я видел, как много подарков переходит из рук в руки по всему стойбищу, — рассказал я.

— Это — время для счастья и обмена подарками, — пояснил Кувигнака. — Даже кайилиауки в этом году пришли раньше.

— Это верно, — согласился я, вновь задумавшись над причиной столь раннего прибытия стада кайилиаука. Все это, казалось мне очень странным.

— Ты уже насладился использованием украшенного бисером хлыста? — поинтересовался Кэнка.

— Да, от всей души, — улыбнулся я, вспомнив белокурую девушку из стада, подарившую мне весьма приятный день.

— Ты можешь оставить его себе и после праздников, после танцев и пиров, — разрешил молодой краснокожий.

— Спасибо, — поблагодарил я.

— Это — пустяк, — усмехался Кэнка.

Я вспомнил, как вернул белокурую рабыню ее пастухам.

— Это, в самом деле — та же самая рабыня? — пораженно спросил меня один из мальчишек пасших стадо, когда я возвратил блондинку в стадо.

— Да вроде она самая, — усмехнулся я.

— Кажется, что Ты взял у нас женщину, которая была просто порабощена, а возвращаешь женщину, которая является настоящей рабыней.

Девушка стояла на коленях, около нас, покорно склонив голов, и улыбалась.

— И какова она была? — поинтересовались пастухи.

— Похотливое извивающееся рабское мясо. Горячее, беспомощное, страстное и отзывчивое.

— Великолепно! — воскликнул один из мальчишек, тот что был постарше, ударяя себя по бедру.

— Я думаю теперь, любой мужчина найдет ее удовлетворительной, — усмехнулся я.

— Я попытаюсь, стать лучше, чем просто удовлетворительной, Господин, — пообещала девушка.

— Хорошо, — похвалил пастух.

— Назад в стадо, девка, — приказал другой паренек, направляя на нее кайилу.

Она протиснулась назад в стадо, быстро найдя себе место среди ее товарок, других прекрасных животных. Некоторые из этих животных смотрели на нее с завистью и удивлением. Сейчас она совершенно отличалась, от того какой она была еще этим утром. Принятие женственности и своего подчинения мужчинам, полной капитуляции перед ними в ее сердце, стало основным моментом в духовной жизни этой женщины. Подобный момент великой духовной значимости происходит, конечно, и в жизни мужчины, когда он принимает свою мужественность. Впредь он отрекается ото лжи и иллюзий. Впредь он будет мужчиной.

— Уже — закат, — заметил один из парней. — Нам пора гнать этих самок кайилы к деревне, где нам еще придется стреноживать их и привязывать на ночь.

Я видел, что часть животных смотрели на белокурую девушку с ненавистью. Однако, были и те, что подошли к ней и нежно поцеловали, приветствуя ее в обществе сестер ошейника. Насколько же несчастны и сварливы, сколь обижены и зажаты те, кто завидует другим полным жизни и удовольствия в их искренности.

— Хэй! — закричали юные краснокожие пастухи, раскручивая свои лассо.

— Моя благодарность, парни! — кричал я им вслед.

Они махали мне руками, показывая, что услышали и поняли мои слова. Я отошел в сторону, наблюдая, как они без суеты погнали свое стадо в сторону стойбища.

Белокурая девушка повернулась лишь однажды, и помахав мне рукой, послала мне воздушный поцелуй гореанским способом, поцеловав свои пальцы и помахав ими в воздухе. Я возвратил ей поцелуй, и также помахал рукой вслед. Постояв немного и подождав пока стадо двуногих животных отгонят подальше, я тоже направился к деревне. Меня ждала встреча с Кувигнакой в вигваме Кэнки. Мы были приглашены на ужин.

— Это было здорово, — похвалил я, только что проглоченный ужин.

— Спасибо, Господин, — довольно, отозвалась Виньела.

— Не порти мне рабыню, — предупредил Кэнка, с улыбкой.

— Извините, — улыбнулся я.

— Это было превосходно! — присоединился к похвалам Кувигнака.

— Спасибо, Господин, — улыбнулась Виньела.

Трапеза была намного больше, чем просто вареное мясо. На самом деле это было вкуснейшее мясо тушеное с овощами и приправами, некоторые из которых Виньела выпросила у Гранта.

— Разве Ты с этим не согласен? — удивился Кувигнака, глядя на брата.

— Возможно, — уклончиво ответил Кэнка.

— Мой господин доволен своей едой? — поинтересовалась Виньела.

— Возможно, — повторил наш хозяин.

— Жалкая рабыня надеется, что ее скромные усилия порадовать своего господина были успешны.

— Это было неплохо, возможно, — уклонялся от прямого ответа Кэнка.

— Не порти рабыню, — смеясь, предупредил Кувигнака.

— Я люблю служить Вам, Господин, — сказала Виньела.

— Даже если бы тебе и не нравилось служить мне, — усмехнулся Кэнка. — Ты все равно будешь делать это превосходно.

— Да, Господин.

— Поскольку Ты — рабыня, — добавил он.

— Да, Господин, — согласилась она, и добавила: — Ваша рабыня.

Он пристально на Виньелу.

— Если я не нравлюсь Вам, избейте меня, — сказала девушка, склонив голову.

— Не беспокойся. Если я буду недоволен тобой, то порки тебе не миновать, — успокоил Кэнка свою рабыню.

— Как Ты думаешь, ее он часто будет ее пороть? — поинтересовался у меня Кувигнака.

— Почему-то я так не думаю, — ответил я.

— Господин, — прошептала Виньела, обращаясь к Кэнке. Ее глаза были мокрыми от слез. Я заметил, что глаза хозяина направленные на рабыню возбужденно сверкнули.

— По-моему в тушеном мясе было многовато овощей, — обратился я к Кувигнаке, делая вид, что не замечаю напряженности между Кэнкой и Виньелой. Большую часть блюда — мелкорубленые овощи и мясо, мы ели из небольших чашек, наполненных Виньелой поварешкой сделанной из кости кайилиаука. Куски мяса и овощей покрупнее, мы, как это принято в Прериях, доставали ножами прямо из казана. Кэнка, возможно из-за нашего присутствия, а может потому, что он хотел еще больше углубить рабство Виньелы, кормил ее с руки. Это иногда делается с рабынями, поскольку это помогает напомнить им, что они — домашние животные, и что они во всем зависят от рабовладельца, в том числе, это касается пищи. Также я заметил, что во время ужина, рабыня, взяв еду с его пальцев, украдкой успевала куснуть, лизнуть или поцеловать их, и чем дальше шел процесс кормления, тем все более возбужденной становилась девушка. А еще, мне показалось, что Кэнка поднося к ее рту небольшие кусочки, сжимал их несколько плотнее, чем было необходимо, чтобы просто кормить рабыню.

— Это как-то необычно, не так ли? — спросил я.

— Да, — ответил Кувигнака. — Это — продукт, по большей части, с полей Ваниямпи.

— Я так и подумал, что это оттуда, — сказал я.

Собственно ваниямпи были, сельскохозяйственными рабами краснокожих. Они занимались фермерством и работали в садах, делали другую работу для своих краснокожих владельцев.

— Кого-то посылали в загоны за продуктами? — спросил я.

— Ваниямпи сами доставили их, — объяснил Кувигнака. — Это было сделано, еще когда решался вопрос об этом стойбище.

— Я понял.

На время празднеств, которые всегда привязывались с появлением стада кайилиаука, местоположения больших стойбищ различных племен были заранее известны. Это делало выполнимой поставку продуктов, что было затруднительно большую часть года, когда племена, кланы, а то и отдельные семьи разбросаны рассеянными группами на большой территории, а зачастую еще и постоянно кочуют по Прериям.

— А есть ли кто-то из Ваниямпи в стойбище сейчас? — заинтересовался я.

— Да, но они скоро уходят.

— Как скоро? — спросил я.

— Я не знаю, — пожал плечами Кувигнака.

— Я встречал кое-кого из ваниямпи, — вспомнил я. — Они были из места называемого ими «Сад Одиннадцать». Интересно, были ли те, кто сейчас в стойбище оттуда.

— Они вполне могут быть оттуда, — сказала Кувигнака. — А зачем они тебе?

— Я тут подумал, что могло бы быть интересно, встретить моих знакомых среди них. А еще, мне интересно узнать там поживает та, кто раньше была Леди Мира из Венны, которую поработили и приговорили к проживанию среди Ваниямпи.

— Я помню ее, — зло сказал Кувигнака, поморщившись. — Долгие дни я провел, прикованный к ее телеге цепью.

— Конечно же, Ты жалеешь ее, — усмехнулся я, — приговоренную, с особой, почти непередаваемой для женщины жестокостью, к такому наказанию.

— Она была тщеславной и высокомерной женщиной, — буркнул Кувигнака. — Мне нисколько ее не жаль.

— Но ведь она знавала другую жизнь, — продолжал я подшучивать над моим молодым другом. — Она же не родилась и не выросла в загоне Ваниямпи.

— Я не жалею ее, — сказал Кувигнака, не понимая шутки.

— Конечно, теперь она, эта уважаемая и отвергнутая, праздная и всего лишившаяся женщина, будет готова умолять о том чтобы ее раздели, выпрашивать у мужчин удар плети и возможность почувствовать как ее ноги широко разводят, крепко привязывая лодыжки к распоркам.

— Я ничуть не жалею ее, — разозлился Кувигнака. — Она была груба и жестока. Пусть себе томится, и остается недорабыней, в загонах Ваниямпи.

— Ты жесток, — отметил я.

— Я — Кайила, — пожал плечами Кувигнака.

— Возможно, если бы она согнулась пред тобой, голая, моля о милосердии, то тебе захотелось бы отнестись к ней с некоторой мягкостью, — размышлял я.

— Возможно, если бы я решил, что она теперь готова стать женщиной, и хорошо извлекла уроки из своего положения, — проворчал Кувигнака.

— Ага, — засмеялся я, — я вижу, что тебя все же можно поколебать к великодушию.

— Конечно, — тоже рассмеялся Кувигнака. — Я же — Кайила!

Затем мой друг незаметным жестом указал на Кэнку и Виньелу. Девушка уже была в его объятиях, ее голова была запрокинута назад. Она рыдала от удовольствия. Она совершенно забыла о нашем присутствии.

— Также, есть кое-что, что надо сказать той рабыне, — заметил мой друг.

— Ну, попытайся, — предложил я.

Насколько же красива была Виньела, забывшая обо всем на свете в своей беспомощности, удовольствии и любви. Насколько изумительны и красивы женщины в такой момент! Как замечательно владеть ими, быть в состоянии делать с ними все, что желаешь и любить их! Но также я трезво думал о той, кто однажды была, агентом кюров, моих врагов. Никакие такие удовольствия и радости, ее предназначены не были. Вместо этого ей присудили жить среди Ваниямпи. Она была приговорена, к тому, что жалкие мужчины из загона будут блюсти ее честь, достоинство и равенство с ними. Ей теперь не познать, радости от того, чтобы бежать голой, с веревкой на шее. Не быть ей рабыней у бока кайилы ее господина. Не почувствовать ей удовольствий, дрожи любви и служения, от осознания того, что тот кого она любит и кому служит, владеет ей полностью. Не для нее теперь чувство удовлетворения от нахождения себя, бескомпромиссно и безвозвратно, в месте предназначенном женщине природой — месте преданной рабыни у ног ее господина.

— Мы вернемся попозже, — бросил Кувигнака Кэнке, вставая.

Вот только, я подозреваю, что Кэнка также как и его рабыня, растворившийся сейчас в удовольствии и красоте, в любви и наслаждение своей женщины, вряд ли услышал нас.

Мы с Кувигнакой, понимающе улыбаясь, покинули его вигвам.

— Где можно найти Ваниямпи?

— На нижнем уровне стойбища, на краю, — ответил Кувигнака, — там, где сток хуже.

— Я должен был догадаться, — усмехнулся я.

— Мы всегда размещаем их там, — объяснил юноша.

— Это понятно.

— Ты собираешься повидать их?

— Да, мне любопытно.

— Даже не думай, что я составлю тебе компанию, — предупредил Кувигнака. — Я не слишком наслаждаюсь обществом Ваниямпи.

— Все хорошо, я сам справлюсь.

— Встретимся позже в вигваме Кэнки, — сказал Кувигнака.

— Почему? — удивился я.