Побратимы Гора

Глава 34 Кабачок и клубника

— Свяжите меня и используйте меня как рабыню, — попросила Мира.

Я небрежно, но эффективно связал ей руки за спиной, и бросил на землю у моих ног.

— Я прошу взять меня как рабыню, — задыхалась, сказала он, приподнявшись на локтях.

Я упал в траву рядом с ней и сгреб ее волосы в мою левую руку, оттянув голову девушки к земле, и задержал таким образом, что она могла видеть только небо. Затем я сорвал длинный стебель травы.

Уже прошло четыре дня, с тех пор как мы пересекли Северную Кайилу. Во время похода мы видели, справа от нас Скалу Советов, поднимавшуюся ненормально высоко, над равниной, посреди группы меньших, окружавших ее скал.

— Господин? — удивилась она, когда я начал щекотать ее стеблем травы.

— Они рядом? — не переставая дразнить девушку, спросил я Кувигнаку.

— Да, — ответил он.

Он сидел, скрестив ноги по соседству, чиня одну из постромок волокуши.

— Ох, о-о-о! — застонала девушка.

— Они вооружены?

— Нет, — отозвался он, втыкая шило в ремень.

— Ты положил немного пеммикана?

— Да.

— О-у! — стонала рабыня. — О-о-о!

Мы говорили на наречии Кайила. Мира не знала этого языка. Она даже не знала того, о чем мы говорили. В ее присутствии мы обсуждали этот вопрос только на языке Кайил.

— О-о-о, пожалуйста, Господин, остановитесь! — взмолилась Мира, начав извиваться и поскуливать.

Она не могла освободиться, ведь моя левая рука все так же крепко удерживала ее за волосы, а моя правая нога прижимала ее ноги. Она, была беспомощна.

— Я не хотела, чтобы Вы сделали это так, добрый Господин. Пожалуйста, я прошу Вас, остановитесь! — умоляла она.

Но мне понравилось дразнить ее, и она извилась, подскакивала и дрожала.

— О, пожалуйста! — задыхаясь, проговорила она. — Пожалуйста, мой Господин!

Мира даже не знала о близости других. Они привязались к нам еще до того, как мы пересекли Северную Кайилу. Они, как и моя рабыня, насколько мы установили к нашему удовлетворению, не понимали языка Кайила, или понимали его очень плохо. Чтобы выяснить это мы говорили так, чтобы они нас точно услышали, и если бы они понимали то, что мы сказали, то должны были бы исчезнуть так быстро, как только могли. Казалось довольно логичным, что они понятия не имели, что мы знаем об их присутствии. Иногда Кувигнака оставлял небольшой кусочек пеммикана на местах наших ночевок, как если бы обронил по неосторожности. Теперь, мы решили, что пришло время, чтобы познакомится поближе.

— О, пожалуйста, остановитесь, Господин! — умоляла она. — Я сделаю все что угодно! Я сделаю для вас все что угодно!

— Но Ты же, так или иначе, должна сделать все, что я захочу, — напомнил я. — Ты — рабыня.

— Да, Господин! — закричала Мира.

Я неожиданно прекрати свои легкие касания стеблем травы ее тела.

— Ты думаешь, что уже сможешь отдаться мне как следует?

— Да, Господин! Да, Господин! — задыхалась она.

Я отбросил стебель в сторону.

— Поцелуй, — скомандовал я.

Она насколько смогла, приподнялась на локтях, в попытке дотянуться до моего рта. В конце концов, я позволил ей это сделать, и она счастливая откинулась назад, смотря на меня.

Иногда, в городах, хозяин заковывает женщину в рабские цепи, разводя ее ноги и руки в стороны, делая ее совершенно беспомощной, а за тем легонько дразнит пером ее самые красивые и чувствительные места. Обычно уже через несколько мгновений она умоляет позволить служить ему любым способом, какого только можно пожелать. Есть много способов дать понять женщине, что она находится в вашей власти, действительно в вашей. Этот — всего лишь один из них.

— Я подчинил тебя? — спросил я.

— Да, полностью, — ответила рабыня Мира.

— И как Ты мне собираешься отдаться?

— С совершенством, — простонала она.

Теперь я продолжил ласкать ее, но уже моими руками, языком, губами и зубами. Она начала стонать и подвывать.

— Они подбираются ближе, — небрежно сказал Кувигнака, протягивая нить сквозь отверстие в ремне. — Кажется, они заинтересовались твоим общением с рабыней.

Я продолжал уделять внимание прекрасной, связанной женщине, которая в данный момент была в моем услужении. Она уже почти приблизилась к взрыву оргазменных ощущений.

— Пожалуйста, о, о, о-о-о! — стонала она, с вдруг закричала. — Да-а-а-о-о!

Теперь она билась подо мной, полностью в моей власти.

— Да, — заливалась она слезами. — Да-а-а!

— Они уже совсем близко, до них всего нескольких футов, — предупредил Кувигнака, — один справа от тебя, в траве, второй немного позади.

— Пожалуйста! — просила девушка.

— Отлично, — сказал я.

— Я отдаю себя, — кричала она. — Я отдаю себя вам!

Она была настолько изумительна! Насколько же вообще могут быть великолепны женщины!

— Они кажутся загипнотизированными, — усмехнулся Кувигнака.

— Сообщи мне, если будет какое-либо изменение их положения, — попросил я.

— Мне жаль, что я не могу обнять вас, — призналась рабыня.

— Ты не можешь. Ты связана как рабыня.

— Да, Господин.

Я крепко обнял ее, и она беспомощно вжалась в меня. Позволено ей обнимать меня, или нет, было моим решением. Стоит мне захотеть, и через мгновение она полетит в траву, отвергнутая и отброшенная, как ненужная вещь. Но вместо этого я нежно поцеловал ее. Она была очень красива.

— Они меняют позицию, — предупредил Кувигнака, невозмутимо продолжая ремонт упряжи. — Один отползает. Другой идет за пеммиканом.

— Хорошо, — сказал я.

Девушка влюблено смотрела на меня, и я не удержавшись снова поцеловал ее.

— Ой! — только и успела вскрикнуть пораженная девушка.

Я прыгнул в сторону от нее, и бросился сквозь траву. Прежде, чем совсем молодой паренек смог отскочить, я одной рукой схватил ворот его одежды и поставил своего пленника на ноги.

— Тал, — поприветствовал я его по-гореански.

— Тал, — заикаясь, ответил парень, не выпуская, впрочем, из руки крошечный кусочек пеммикана.

Я подтянул его к центру нашей стоянки, где нас уже ждал поднявшийся на ноги Кувигнака. Там же, привстав, опираясь на локти, связанных за спиной рук, пораженно выглядывала рабыня Мира, что когда-то была Леди Мирой из Венны, и которую я только что использовал для собственного удовольствия. Чуть в стороне, на волокуше, спал Хси.

В нескольких ярдах от нас поднялась напуганная молоденькая девушка, невысокая блондинка. Ее талия едва показывалась над травой. На вид ей было приблизительно шестнадцать или семнадцать лет от роду. Как и юноша, она была одета в одежду Ваниямпи.

Я перехватил одежду парня левой рукой, а правой махнул над головой, приглашая девушку приблизиться.

— Иди сюда, — добавил я по-гореански.

Она робко подошла и встала рядом с нами.

Теперь, я освободил одежду парня от своего захвата.

— Ну, и кто Вы такие? — строго поинтересовался я.

— Я — Кабачок — представился он.

— Я — Клубника, — тонким мелодичным голосом отозвалась девушка.

— Мы шли за вами, — признался парень.

— Мы это знаем, — сказал я.

— Мы брали пеммикан. Вы собираетесь убить нас за кражу?

— Он оставлялся для Вас.

Он протянул ко мне свою руку, в которой лежал кусочек пеммикана, который он только что поднял из травы.

— Это я взял, сейчас, — признался Кабачок.

— Ты — мужчина, — улыбнулся я. — Это твое.

Он озадаченно посмотрел на меня и сказал:

— Я не мужчина, а она не женщина. Мы — Ваниямпи.

— Так было раньше, — отмахнулся я.

Тем временем девушка восхищенно смотрела на Миру.

— Репа, это — Ты? — удивленно спросила она.

— Когда-то она была Репой, — поправил я. — Теперь она Мира, рабыня. Она не может тебе ответить. Я не давал ей разрешения говорить.

Девушка в страхе посмотрела на меня.

— Перевернись на бок, рабыня, — велел я. — Покажи им, что твои руки — связаны.

Мира повиновалась немедленно. Молодой человек и женщина увидели, ее крепко связанные шнурами запястья.

— В прежнее положение, на твоих локтях, — скомандовал я, что Мира исполнила без задержки.

— Что это у нее на шее? — спросила Клубника, показывая на узкую, темную плетеную из сыромятной кожи веревку, тремя витками охватившую шею рабыни и завязанную узлом на горле.

— Это служит ей ошейником рабыни, — пояснил я.

— Я поняла, — прошептала девушка, немного, отстраняясь.

Она опустила голову, сделала быстрый неровный вздох, и заметно покраснела.

— Ты можешь лечь, — разрешил я рабыне, и она облегченно откинулась на спину около наших ног, нагая и связанная.

— Вы оба далековато забрались от своего загона, не так ли? — спросил я.

— Да, — согласился юноша, опуская голову.

— Мы недавно посещали загон Ваниямпи. Это был Сад одиннадцать, если не ошибаюсь, — поведал я ему, но паренек молчал, и мне пришлось уточнить: — Это ведь был ваш загон. Я прав?

— Да.

— Там мы слышали о двоих, молодом человеке и молодой женщине, которых изгнали оттуда. Несомненно, Вы и есть те двое.

— Да, — не стал спорить Кабачок, не поднимая головы.

— И Вы следовали за нами от самого загона, — уточнил я.

— Да, — признал он.

— Почему?

— Мы надеялись, что Вы приведете нас к еде. Мы не знали, что еще можно сделать, — ответил он.

— Вашим преступлением, насколько я помню, было, касание друг друга.

— Нет, — испуганно замотал головой Кабачок. — Нет!

— А ну-ка, встань на колени, перед этим молодым мужчиной, и избавься от этой глупой одежды, — приказал я молодой женщине.

Молодой человек пораженно смотрел на меня.

— И не вздумай отводить от нее глаз, — велел я ему.

Девушка задрала длинное неуклюжее платье до бедер, а затем, опустившись на колени перед парнем, стянула его через голову и отложила в сторону. Теперь она стояла на коленях перед юношей, полностью обнажив для него свою красоту.

— Не отводи глаз, — строго предупредил я молодого человека.

— Ох, — восхищенно, тихим голосом сказал он. — Она так красива.

— И теперь тебе уже не кажется настолько позорным, или ужасным, прикоснуться к ней?

— Нет. Конечно, нет! — радостно ответил он.

— Ты больше не Ваниямпи, — улыбнулся я. — Теперь Ты можешь трогать ее свободно и так часто, как того пожелаешь.

— Я не могу поверить такой свободе, — признался он. — Это так отличается от того, что было раньше! Это великолепно!

— Это — твоя свобода, но не ее, — пояснил я.

— Что? — не поняв, переспросил парень.

— Не забывай, что она — женщина, — напомнил я.

Он озадаченно уставился на меня.

— Она кажется голодной, — заметил я, увидев, какими глазами она смотрела на кусочек пеммикана в его руке.

— Прости меня, Клубника! Я столь невнимателен! — воскликнул паренек, торопливо разламывая и без того маленький кусочек пеммикана в две части.

Я задержал его руку своей.

— Ты — мужчина, — напомнил я. — Это — твое, а не ее.

— Но я, конечно же, разделю это с ней, — неуверенно сказал он.

— Она еще тебя не попросила.

Он пораженно посмотрел вначале на меня, а потом снова перевел смятенный взгляд на девушку.

— Я прошу дать мне что-нибудь поесть, — улыбнувшись, попросила она.

Он быстро сунул ей половину крошечного куска пеммикана, и она, как была нагая, стоящая на коленях, быстро и жадно проглотила его.

Он мечтательно рассматривал девушку, даже не заметив, как прикончил свой пеммикан.

— Стой спокойно, — приказал я ему, и ножом срезал большую часть длинного подола, серого платья Ваниямпи. Также я поступил и с рукавами. Из остатков материала, я соорудил импровизированный пояс, и повязал его, на талии парня. Получилось, что-то похожее на тунику.

— Какие сильный у тебя оказывается ноги, — восхищенно сказал девушка, с нежностью в голосе, рассматривая его, — и твои руки!

— Ты разрешал ей говорить? — поинтересовался я.

— Да, — кивнул он.

— Очень хорошо.

Девушка, улыбнувшись, склонила голову. Разрешали ли ей говорить, или нет, было вопросом достаточно спорным.

— Стойбище уже довольно близко, — сказал Кувигнака. — Пора бы отправиться в путь.

— Ты можешь сопровождать нас, — предложил я юноше, — и Ты, если пожелаешь, можешь взять с собой эту женщину.

— Да, я хочу взять ее с собой.

— Отлично, — сказал я.

Девушка снова улыбнулась. Было и так совершенно ясно, возьмет ли он ее с собой или нет.

— Я скрою, насколько смогу, следы нашей стоянки, — сказал Кувигнака, начиная собираться в дорогу.

— А я пока погружу вещи на волокушу, — добавил я.

— Ты, правда, теперь рабыня, Мира, — заинтересованно спросила девушка.

Мира бросала взгляд на меня.

— Ты можешь ответить, — позволил я ей.

— Да, я — рабыня, полностью, — согласилась Мира.

— А что он делал с тобой только что? — спросила девушка, покраснев.

— Ты подсматривала? — с улыбкой спросила Мира.

— Да, — призналась девушка, покраснев еще гуще.

— Он наслаждался мной и использовал меня в как рабыню, — пояснила Мира.

— Тебе было стыдно? — поинтересовалась Клубника.

— Нет, — засмеялась Мира. — Рабыне не позволена скромность.

— Ты казалась переполненной удовольствием, охваченной благодарностью и радостью, — заметила девушка.

— Да, я отдавалась своему Господину.

— И тебе нужно было отдаваться таким образом?

— Да. У рабыни нет другой альтернативы, кроме как полностью отдаться своему господину, — объяснила Мира.

— Но Ты, же сама хотела так отдаться, ведь так? — не отставала девушка.

— Да, — призналась рабыня.

— Значит, рабыня обязана сделать то, чего она, сама страстно, от всего сердца желает сделать, — заключила Клубника.

— Да, — подтвердила Мира. — Но Ты должна понимать, что жизнь рабыни не легка. Нас часто заставляют работать, долго и упорно.

— Но получаешь ли Ты удовольствие от такой службы?

— Когда-то я даже не могла представить себе этого, но теперь, когда я — находящаяся в собственности рабыня, я знаю что это так, — страстно сказала Мира.

— А как рабыня должна вести себя? Что должна делать рабыня?

— Мы должны быть абсолютно покорными, полностью послушными и совершенно приятными, — пояснила рабыня.

— Но это ужасно! — воскликнула девушка.

— Возможно, — засмеялась Мира.

— А что, если Ты не будешь такой? — спросила девушка.

— Но мы таковы, — смеялась Мира. — Рабовладельцы проследят за этим.

— Но что, если Вы взбунтуетесь?

— Только глупые девушки бунтуют, — усмехнулась Мира, — и им быстро преподают бесполезность сопротивления.

— Но неужели Вы не можете даже протестовать?

— Мы можем протестовать, конечно, если владельцы посчитают целесообразным разрешить это, но как только наш протест будет закончен, нас вернут обратно в нашу неволю, возможно, еще более строгую, и сурово накажут за наш протест.

— Накажут? — тяжело задышала девушка.

— Да, рабыня дрессируется, и подвергается наказаниям. Она принадлежит так же точно, как принадлежат слин или тарск. Она собственность, в буквальном смысле этого слава принадлежащая владельцу собственность. Ты должна понимать это полностью. Соответственно, с нею может быть сделано все, что пожелает ее владелец. Она может даже быть убита, если так решит хозяин.

— Тогда получается, что рабыня полностью беспомощна, — вздрогнула девушка. — Она полностью во власти владельца.

— Да.

— Я хотела бы этого, — вдруг заявила Клубника.

— Правда? — удивилась Мира.

— А Ты, правда, счастлива? — спросила девушка.

— Да, просто невероятно как, — улыбнулась рабыня.

— Разве Ты желаешь свободы?

— Единственная свобода, которую я теперь хочу, это свобода полностью быть рабыней, — призналась Мира.

— Но ведь и я хочу того же, — заявил девушка. — Я, тоже, буду рабыней!

— Но у тебя, же нет владельца, — улыбнувшись, напомнила ей Мира.

— Встать, — скомандовал я Мире.

Она, дергаясь и извиваясь, поднялась на ноги, после чего я развязал ей руки и закрепил шнуры на моем поясе. Рабыня снова изящно опустилась передо мной на колени и поцеловала мои ноги.

— Что Ты делаешь? — изумленно спросила девушка.

— Я целую ноги того, кто должен быть моим владельцем, — объяснила Мира.

Молодая девушка, бывшая Ваниямпи, поднялась, подошла и встала на колени перед юношей.

— Что Ты делаешь! — пораженно закричал Кабачок.

— Я целую ваши ноги, — объяснила она.

— Но это же — рабский акт! — воскликнул он.

— Да! — гордо сказала она, подняв свою голову, и вызывающе посмотрев на своего парня.

— Мы Одинаковые! — испуганно крикнул он, отскакивая от коленопреклоненной подруги.

— Уже нет, — улыбнулась она, — мы нет. Вы — мужчина, а я — женщина.

— Нет, — закричал он на нее. — Нет!

— Я была бы твоей рабыней, — заметила она.

— Нет, нет. Нет!

— Я раздражаю Вас? Разве я не привлекательна? Разве я не желанна? Разве я не красива? Вы, правда, не хотите владеть мной? — спрашивала девушка.

— Конечно, я хочу владеть тобой! — вдруг зло признал парень. — Только смотреть на тебя означает хотеть владеть тобой! В течение многих лет я хотел этого!

— Ну, так владейте мной, — предложила Клубника.

Он вскрикнул в муке и согнулся, сжимая кулаки.

— Что не так? — удивилась она.

— Это — мысль об обладании тобой, — сказал он. — Это так потоп. Это означает для меня такую мощь, такую радость!

— Ну, так владейте мной, — повторила она.

Он, дрожа, смотрел вниз, на нее.

— Пора уже, что-то ей ответить, — заметил я, — особенно, если Ты не собираешься оставлять ее здесь.

Он растерянно и озадаченно посмотрел на меня.

— Она — белая женщина. Немногие белые женщин, если таковые вообще имеются в Прериях, свободны. Мы идем в стойбище краснокожих. Она привлекательна, так что если Ты не хочешь поработить ее, у меня нет сомнений, что кто-то другой сделает это за тебя, — объяснил я, и он снова посмотрел вниз, на девушку.

Я подошел к волокуше и вытащил катушку узкой, плетеной кожаной веревки, которую я уже использовал для ошейника Миры, и отрезал подходящий кусок. Остальной моток, я вернул на место.

— Встань, — велел он девушке, и она с готовностью вскочила на ноги.

Я вручил ему отрезок веревки, но он стоял, замерев, глядя на подругу, а веревка повисла в его руках.

— Понимаешь ли Ты значение этого? — спросил я у Клубники.

— Да, — твердо ответила она.

— Ты можешь добровольно принять статус рабыни, но Ты уже не сможешь так же, свободно выйти из него. Это состояние, как только оно будет применено к тебе, с твоей стороны станет необратимым. Уже не в пределах твоих желаний будет сломать, изменить или исправить это, в любом случае. С этого момента Ты больше не будешь свободным человеком. Ты станешь всего лишь рабыней.

— Я понимаю, — кивнула она, и повернулась к своему другу.

— Я готова, — сказала она. — Сделай меня своей рабыней.

Парню больше ничего не оставалось, кроме как, обмотать темную узкую веревку три раза вокруг ее шеи. Он сделал это аккуратно и не слишком туго. Потом он заплел два свободных конца, закрывая ошейник, и резко дернул свободные концы в разные стороны, затягивая узел, при этом узкий, перевернутый треугольник плоти показался между первыми двумя петлями ошейника, стянутых узлом. Парень отпустил свободные концы веревки, и они легко упали, свисая, как и у ошейника Миры, между ее грудей. Легкое прикосновение кожи к груди рабыни может быть полезным для нее, особенно когда она обнажена. Это тонко напоминает ей о том, что она — рабыня. Кроме того, как я уже упоминал, они обеспечивают удобную короткую привязь, с помощью которой можно тянуть ее или привязывать, кому как нравится. Ошейник, как и у Миры, будет служить не только для того, чтобы пометить девушку как рабыню, но и по-своему, отличил бы ее от собственности краснокожих, ошейники которых обычно представляют украшенную бисером кожаную полосу. Естественно, что молодой человек, познания которого в этих вопросах крайне ограничены, вынужден был следовать конструкции ошейника, который я использовал для Миры. У меня не было по этому поводу никаких возражений. Действительно, выглядело уместным, что две девушки, две бывших Ваниямпи, должны быть в похожих ошейниках. Я решил, что позже объясню ему идентификационные аспекты ошейника, и тогда он сможет, если пожелает, изменить его, или в некотором роде персонализировать, возможно, применив особый узел, ярлык или украшение. С другой стороны, если он захочет оставить все, как есть, то я против не буду. И мы и девушки, а вскоре и все остальные, отлично поймут рабский статус, в котором состояли наши подопечные.

— Она — симпатичная рабыня, — похвалил я.

— Я всегда хотел владеть тобой! — кричал парень, низким, хриплым, диким голосом, сдавливая ее в своих руках.

— Как рабыня я могла бы теперь принадлежать любому мужчине, — сказала она, — но именно Вы завладели мной! Вы тот, кому я действительно принадлежу! — шептала рабыня своему господину.

— Я люблю тебя, — кричал он, все крепче стискивая ее в своих объятиях.

— И я люблю Вас, мой Господин, — закричала она. — Я люблю Вас, мой Господин!

— Я должен овладеть ей, — крикнул нам юноша. — Я не смогу ждать. Идите пока без нас!

— Ничего, мы можем и подождать, — усмехнулся я.

И он повалил в траву свою голую, носящую его ошейник рабыню, столь красивую, уязвимую, беспомощную, дрожащую от нетерпенья, готовую отдаться ему полностью, любящую и любимую.

— О-о-о, как я счастлива! — вскрикнула она, закрывая глаза. — Какая же я счастливая!

— Стойбище, сразу за этой возвышенностью, — показал Кувигнака на вершину холма впереди.

Мы с Кувигнакой утомленно тащились вверх сквозь высокую траву вверх по склону. Вечерело.

Волокуша следовала позади нас, приблизительно в пятидесяти ярдах. Молодой парень, бывший ранее Ваниямпи, настоял на том, чтобы помогать тянуть их. Мы для него соорудили еще одну, центральную упряжь. Теперь он тянул, имея по обе стороны, также в ремнях постромок, рабынь Миру справа и белокурую девушку слева от него. Рабыня мужчины обычно следует за ним позади, или слева позади. Для своей девушки он сделал тунику, использовав ее бывшее платье Ваниямпи. Оно получилось невероятно коротким, с глубоким декольте, и без рукавов. Туго затянутый на талии поясок, сделанный из скрученной ткани, выгодно подчеркивал изысканные линии ее прекрасной фигуры. Такие мизерные и откровенные предметы одежды, так откровенно и бесстыдно выставляющие красоту женщины, обычно рассматриваются свободными женщинами, как скандальные и оскорбительные. Тем не менее, это именно та одежда, в которую девушка, если она рабыня, будет одеваться, если ей вообще разрешат одевать что-либо. В действительности, рабыни склонны радоваться даже такой одежде. Они ценят свободу движений, которую дает короткая туника, а также получают удовольствие от бесстыдной демонстрации и выставления на показ их желанности и красоты для наглой оценки мужчин. Рабыня парня казалась довольной своей одеждой, хотя это было все, что ей было позволено носить. Миру я держал нагой, решив, разрешить ей одежду несколько позже. Я улыбнулся своим мыслям. Она когда-то была агентом кюров, и теперь должна была под моей опекой, полной ложкой вкушать свое рабство. Я не сомневался, что она хорошо изучит это.

— Там, — сказал Кувигнака, стоя на гребне небольшого холма, в высокой траве. — Ниже по склону, скрытое за деревьями находится стойбище Касму, как раз рядом с небольшим ручьем. Если присмотришься, Ты сможешь разглядеть некоторые вигвамы.

Я неподвижно стоял на гребне невысокого холма рядом с Кувигнаки. Едва бросив взгляд в неглубокую долину, с деревьями вдоль ручья, и вигвамами, спрятанными среди деревьев, я сразу почувствовал возбуждение. Было здесь нечто еще, что привлекло мое внимание. Это нечто было на холме позади стойбища, и отчего я пришел в состояние глубокого волнения.

— Что не так? — удивленно спросил Кувигнака, заметив мою реакцию.

Я не мог говорить. Моя кровь закипела, мое сердце колотилось где-то у горла. У меня сбилось дыханье, и дрожь пошла по всему телу.

— С тобой все в порядке, митакола? — забеспокоился Кувигнака.

— Там, — кое-как смог выговорить я, указывая на холм, просматривающийся позади стойбища.

— Что? — спросил он, не понимая моих жестов.

— Вот! Вот же оно! — крикнул я.

На том холме росли два дерева! Два белоствольных дерева, приблизительно пятидесяти футов высотой, с блестящими зелеными листьями. Они стояли приблизительно в тридцати — сорока футах друг от друга, и были четко обрисованы на фоне вечернего неба.

— Что? — спросил Кувигнака.

Я дрожа смотрел на пару одиноко стоящих деревьев.

— Деревья, — крикнул я, не веря своей удаче. — Деревья!

Это были деревья Хогар, названные по имени Хогара, одного из первых исследователей Прерий, обычно растущие вдоль берегов небольших ручьев или грязных медленных рек. Их форма очень напоминает земные тополя, которые возможно в виде семян попали на Гор.

— Именно из-за тех деревьев, у этого места есть свое имя.

— Как? Как название этого места? — спросил я, поворачиваясь к моему другу.

— Два Пера, — ответил удивленный Кувигнака.

— А я-то думал, что это было имя, — хлопнул себя по лбу.

— Но это — имя, — Кувигнака был в полном недоумении, — название этого места.

— Кто здесь самый главный из мужчин? — спросил я.

— Всегда был Кахинтокапа, «Тот, Кто Идет Впереди» лидер Наездников Желтой Кайилы, — ответил Кувигнака, и вздохнув добавил, — конечно, если он выжил.

— Он, обязан выжить! — закричал я, бросая себя в бешеный бег вниз по склону к стойбищу.

— Подожди! — закричал мне вслед Кувигнака. — Кто-то едет к нам!

— Татанкаса! — радостно крикнул Кэнка, мчащийся к нам из стойбища. Но я пробежал мимо него. Я бежал, как безумный. Он, и возможно Акихока, кто поехал, чтобы вернуть его с охоты, должно быть, встретились с беглецами из праздничного стойбища, и затем с ними добрались досюда.

— Господин! — обрадовано взвизгнула Виньела, но я уже проскочил и мимо нее тоже.

— Подожди! — слышал я крики бегущего за мной Кувигнаки.

Но я не мог ждать, уже вечерело. Это было то самое время для когда щиты вывешивают на треноги позади вигвама, обращая из лицом на запад, чтобы они могли видеть заходящее солнце.

Женщины пораженно смотрели мне в след, когда я спешил через стойбище.

— Татанкаса! — кричали некоторые из них, узнавая меня.

— Татанкаса! — позвал Махпиясапа.

Я раб, и пал на колени перед ним. Он был вождем клана Исбу.

— Ты жив! — счастливо закричал он. — Мое сердце поет от радости!

— Господин! Где вигвам Кахинтокапы! — спросил я, унимая дыхание.

— Там, — озадаченно показал рукой Махпиясапа.

— Благодарю вас, Господин!

Я сжимал кулаки. От нетерпенья.

— Ты можешь подняться, — разрешил Махпиясапа, заметив мою спешку.

Я прыгнул на ноги, и рванулся в направлении указанном вождем Исбу.

— Татанкаса! — остановил меня Махпиясапа.

— Да?

— Ты не знаешь что-нибудь о Хси? — тревожно спросил он.

— Пусть ваше сердце летит высоко и поет еще громче, Господин, — ответил я. — Ваш сын жив!

Я указал назад на косогор, вниз по которому юноша, бывший Ваниямпи, Мира и Клубника тянули волокушу. Махпиясапа с сияющим от радости лицом, поспешил расстаться со мной для более важных дел. Я видел объятия Кувигнаки и Кэнки. Видел Виньелу, стоявшую в стороне, вне себя от радости. Многие обитатели стойбища выбегали, чтобы встретить их.

Я стремительно понесся дальше на поиски вигвама Кахинтокапы, придерживаясь указанного Махпиясапой направления.

Я остановился, отдышался и затем медленно обошел вокруг вигвама. Я чувствовал теплое вечернее солнце, ласкающее мою спину. Никогда прежде я не видел щит Кахинтокапы вне его чехла, даже когда я первый раз повстречал его, давно, вместе с Кэнкой и его Всеми Товарищами, около места разгрома обоза и колонны наемников.

Для воина является обычным делом держать свой щит в чехле или кожухе, если нет непосредственной опасности. Еще его достают, конечно же, когда необходимо выставить его на солнце, выставить, чтобы он напитался силой и магией от желтой, животворящей, сверкающей звезды двух миров, Сола или «Тор-ту-Гор» — Света Над Домашним Камнем.

Я долго стоял и зачарованно смотрел на щит, висящий на треноге, впитывая последние лучи заходящего летнего Солнца. Он немного качался назад и вперед, и поворачивался от легкого ветерка. Из уважения к чувствам краснокожих, я озаботился, чтобы не позволить моей тени закрыть щит от солнечных лучей. Точно так же никто не проходит между гостем и огнем в вигваме, не попросив его прощения.

Я услышал Кувигнаку и Кэнку, подходящих сзади. Они, также, посмотрели на щит.

— Вы видите это? — спросил я.

— Конечно, — ответил Кувигнака.

— Тот охотник, давно, в снегах, это был Кахинтокапа.

— Я тебя не понимаю, — растерянно сказал мой друг.

— Два Пера, — объяснил я, — были не именем мужчины, а названием этого места.

— О чем это он говорит? — теперь уже и Кэнка заинтересовался моим состоянием.

— Понятия не имею, — пожал плечами Кувигнака.

— Да вы посмотрите же на щит, — воскликнул я.

Мы все вместе уставились щит. С него на нас смотрела прорисованная до мельчайших деталей, раскрашенная красками и обведенная черный цветом, голова кюра. Это была широкая, дикая собакоподобная голова. Особенно тщательно были изображены глаза зверя. Они, казалось, рассматривали нас. Левое ухо было наполовину оторвано.

— Это — Зарендаргар, Безухий, — объяснил я им.

— Какой Зарендаргар? — спросил Кувигнака.

— Тот, с кем я однажды, давным-давно, в далеком месте разделил пагу, — вздохнув, сказал я.

— Это — магический помощник Кахинтокапы, — напомнил Кэнка.

— Я хотел бы свести с ним знакомство, — встрепенулся я.

— Такие существа являются очень личными, — объяснил Кэнка. — Это сакральные существа. Они появляются во снах, в видениях. Как один человек может увидеть магического помощника другого человека?

— Я должен поговорить с Кахинтокапой, — заявил я.

— Кахинтокапа тяжело ранен, — покачал головой Кэнка.

— Вы можете сообщить ему о моем желании?

— Мы сделаем это, — пообещал Кувигнака.

Я рассматривал на изображение на щите. Сходство с оригиналом было поразительным. Сейчас, среди разных вещей на волокуше, захваченных из вигвама Гранта, хранилась кожа истории, попавшая в мои руки в дельте Воска, приблизительно в четырех пасангах от Порт-Кара. На этой коже, была изображена история охоты и явления помощника из мира духов. Эта кожа, стала причиной, прибытия в Прерии не только Кога с Сардаком и их союзников, но и меня самого. В заключение истории на коже, художник изобразил портрет своего магического помощника, нанесенный на щит. Портрет Зарендаргара был абсолютно узнаваем. И вот теперь, глубоко в Прериях, к северу от Реки Северная Кайила, в землях клана Касму племени Кайила, я лично рассматривал тот самый щит.

Я обернулся, и увидел, что вокруг нас собрались уже несколько человек.

Но я смотрел мимо них, вдаль, на просторы, открывающиеся за границами стойбища, на колышущиеся от вольного ветра травы. За тем я снова повернулся к Кувигнаке и Кэнке.

— Я должен поговорить с Кахинтокапой.

— Ты все же собираешься искать этого магического помощника? — поинтересовался Кэнка.

— Да, — твердо сказал я.

— Если Ты хочешь сделать это, — предупредил Кэнка. — Ты должен поступать в соответствии с нашими путями.

— Я сделаю все, что Вы потребуете.

— Мы с Кувигнакой будем говорить с Кахинтокапой, — пообещал Кэнка. — Мы будем говорить от твоего имени.

— Я благодарен вам, — сказал я.