Побратимы Гора

Глава 18 Я продолжаю пытаться оценить сведения Оипутаке

— Где Грант! — крикнул я.

Васнаподхи, пораженно, смотрела на меня. Она стояла на коленях в вигваме, который Махпиясапа выделил Гранту, своему другу для проживания.

— Его здесь нет! — ответила рабыня.

— Где он? — спросил я.

— Я не знаю! — Она казалась напуганной. — Вы уже слышали о Кэнке?

— Да. И я не верю ни единому слову!

— Так же, как и я, — кивнула она. — Этого просто не может быть.

— Почему Ты одна в вигваме? — поинтересовался я. — Почему Ты не работаешь?

— Я спряталась здесь, — объяснила она.

— Тебе нечего бояться, — постарался успокоить ее я. — Случай с Кэнкой не имеет никакого отношения к тебе.

— Я прячусь не из-за этого.

— У тебя есть какая-нибудь идея, где искать Гранта?

— Он может быть у Махпиясапы, — предположил она. — Он уехал сразу после того, как он узнал о покушении.

— Отличная мысль, — воскликнул я. — Я побежал в вигвам Махпиясапы!

Я, было, собрался покинуть жилище Гранта, но внезапно, какая-то мысль остановила меня. Я обернулся и спросил:

— Почему Ты прячешься?

— Я видела его! — прошептала девушка.

— Кэнку? — пораженно спросил я.

— Нет, Вайейеку — «Того, Кто Находит Много», это тот кому я когда-то принадлежала!

— Ты многим уже принадлежала, — напомнил я.

— Я рассказывала вам про него, в первый день, вскоре после того, как Грант, мой владелец, приобрел меня на торговом месте.

— Мальчик? — вспомнил я.

— Да, — прошептала она.

— Я помню, — сказал я.

Давно, на торге у Пыльноногих, Грант получил Васнаподхи за три прекрасных топора. В разговоре со мной, она поведала, что родилась в загоне Ваниямпи, одном из принадлежавших племени Кайилиауков, союзному с Кайилами и говорящем на похожем диалекте. Тот, кто забрал ее из того загона, был воином Кайилой. Тогда ей было только восемь лет, и он взял ее с собой и подарил, в качестве рабыни, своему десятилетнему сыну. Таким образом, она рано научилась служить и умиротворять мужчин. Но все же, как дети они были больше товарищами и приятелями, чем господином и рабыней.

Как-то раз, когда они были одни, ей тогда было только пятнадцать, а ему семнадцать, вдали от их стойбища во время сбора ягод, он оказался уже неспособен далее не смотреть не нее как на женщину. Она увидела, как он почти яростно, срезал палку и выстрогал надрезы на ее концах для шнуров. Она испугалась и начала плакать, так как уже видела такие устройства прежде, и знала их назначение. Хозяин приказал ей снять одежду, лечь на спину с широко расставленными ногами, и она почувствовала, что ее лодыжки оказались привязанными в этом положении, к распорке, посредством шнуров. У нее не оставалось сомнений относительно того, что будет ее судьбой. Ее впервые собирались использовать как рабыня, которой она и была. В сумерках, уже освобожденная от распорок, она легла перед ним на живот, и поцеловала его ноги. Той ночью, возвращаясь в деревню, она уже не ехала за его спиной на его кайиле, как было утром, когда они покидали стойбище. Она сопровождала его пешком, ведомая у стремени, с руками, связанными за спиной и веревкой на шее, привязанной к луке его седла. Тем утром два ребенка покинули стойбище, чтобы вечером туда вернуться в качестве молодого господина и его рабыни.

Васнаподхи опустила голову, и задрожала.

Я думаю, что юный господин и его рабыня очень любили друг друга. Но его привязанность к девушке, простой рабыне, принесла ему много насмешек от его ровесников. К этому он, как и все краснокожие, был чрезвычайно чувствителен. В конце концов, он продал ей, возможно потому, что он подозревал, что его соплеменники могли оказаться правы, и интерпретировать его чувства в этом вопросе как недостойную для молодого воина слабость. После этого у Васнаподхи было много разных владельцев. Грант, как я уже упомянул, приобрел ее у Пыльноногих.

— Его зовут Вайейека? — уточнил я.

— Да, — кивнула она.

— Из какого он клана?

— Напоктан — клан Браслетов, — ответила девушка.

Их земли находятся примерно к северо-западу от Реки Кайилы, северной развилки Реки Кайилы, и к востоку от Реки Змеи. Воины Напоктан обычно носят два медных браслета на левом запястье.

— Он видел тебя? — спросил я.

— Нет, — вздрогнув, ответила она.

— Ты все еще любишь его?

— Я не знаю, — прошептала она. — Это было так давно, годы назад. Он продал меня!

— Ты — рабыня, — напомнил я. — Конечно же, Ты не можешь возражать против своей продажи.

— Я думала, что он любил меня! — всхлипнула она.

— Возможно, так и было, — предположил я.

— Он продал меня! — горько воскликнула Васнаподхи.

— Возможно, он нашел тебя не достаточно красивой, — усмехнулся я.

— Возможно! — сердито буркнула она.

— Если бы он мог видеть тебя теперь, если бы он мог увидеть, какой красивой Ты стала, несомненно, он горько пожалел бы о своем прежнем решении.

— Возможно! — сказала она с яростью в голосе.

— Нет ли у тебя какой-нибудь работы, что надо сделать? — поинтересовался я.

— Я прячусь, — хмуро объяснила рабыня.

— Почему?

— Я боюсь, что он может увидеть меня, — со слезами в глазах проговорила Васнаподхи. — Он продал мне! Я любила его! Я не хочу открывать эти старые раны! Я не хочу проходить все эти мучения еще раз! Я достаточно настрадалась!

— Ерунда, — заявил я. — Ты просто ищешь оправдания, чтобы не работать. Я узнаю эти уловки лентяек, когда я вижу их.

— Нет, — возмутилась она, — это правда!

— Что тебе было поручено делать? — поинтересовался я.

— Полировать меновые товары, — ответила рабыня.

— В вигваме или снаружи? — спросил я, отлично зная, каков должен быть ответ.

— Снаружи, я полагаю, — насупившись, ответила она, — так, чтобы я могла лучше видеть то, что я делаю.

— Ну, так выбирайся наружу и полируй товары, — велел я.

— Пожалуйста, нет, — взмолилась она. — Он же может увидеть меня!

— Стойбище Напоктан не близко, — заметил я. — Это очень маловероятно.

— Он может увидеть меня! — протестовала она.

— И что такого, случится, если он тебя увидит? — усмехнулся я.

— Что, если он, увидев, захочет меня? Что, если он унесет меня, или купит меня?

— Он не сможет просто унести тебя, — напомнил я. — Грант — гость вождя племени Кайил.

— Но что, если он захочет купить меня? — спросила она со страданием.

— Тогда это — просто вопрос цены, — пожал я плечами.

— Нет, нет! — заплакала она. — Вы ничего не понимаете!

— Я все очень хорошо понимаю, — сказал я. — Ты — рабыня. Ты — часть собственности. Мужчина видит тебя и решает для себя, интересуешь ли Ты его или нет. Если да, то он делает Гранту предложение. Оно принято, или отклонено. Возможно, последует торг. Если они достигают соглашения, то у тебя просто появляется новый владелец, которому Ты должна служить всецело и с полным совершенством. Что не так?

Она упала на покрывало вигвама, вцепившись в него своими маленькими пальцами, и горько зарыдала.

— Я уверен, что тебе дали задание, — заметил я. — Я не сомневаюсь, что Ты не желаешь, чтобы я тебе его повторял, поскольку должен тебе напомнить, что за невыполнением распоряжения, обычно следует суровое наказание.

— Нет, Господин, — плакала она. — Я не желаю, чтобы Вы повторяли распоряжение.

— А если твое повиновение недостаточно быстрое, — добавил я, — то я могу добавить к своему распоряжению приказ, чтобы Ты полировала товары перед вигвамом раздетой.

— Мое повиновение будет быстрым, Господин, — плача, она вскочила на ноги, и начала собирать горшки и кастрюли из горы товаров Гранта.

— Я отлично знаком с уловками ленивых рабынь, которые они применяют, чтобы отлынивать от работы, — сказал я ей.

— Да, Господин, — сквозь слезы отозвалась Васнаподхи. — Слушаюсь, Господин.

Закончив с воспитанием рабыни, я поспешил прочь от вигвама. Я хотел найти Гранта, и вместе с ним обсудить возможное значение, если таковое вообще имеется, той информации, которую я только что получил от Оипутаке, относительно личности представителей Желтых Ножей в стойбище.

— Татанкаса! — позвал маленький краснокожий мальчик. — Бросьте обруч для меня!

— Ты не видел Вопетона, Торговца? — спросил я у мальчишки.

— Нет, — ответил он, и снова пристал ко мне: — Бросьте обруч!

— Простите, меня, Маленький Господин, — сказал я. — У меня дела.

— Очень жаль, — сказал он расстроено.

Я побежал дальше к вигваму Махпиясапы.

— Задержись! — позвал парень постарше.

Я остановился, и пал на колени перед ним. Это был паренек, который был первым среди пастухов, когда я принес украшенный бисером хлыст к женскому стаду.

— Приветствую, — важно поздоровался он.

— Приветствую, Господин, — отозвался я.

— Белокурая рабыня, которую Ты брал для развлечения с распутной девкой, больше не находится в стаде. Ее передали во время обмена подарками, и я слышал, что ее новый владелец вполне доволен ею. Кажется, что теперь она служит ему, на шкурах его вигвама, вдали от стада, ублажая его, как призовая рабыня.

— Это — хорошие новости, Господин.

— А думаю, у тебя теперь будет хорошая репутация, — заметил пастух. — Ты расплавил лед в ее животе. Ты заставил ее стать женщиной, и нуждаться в мужчинах.

— Спасибо, Господин.

— Ее назвали Оипутаке, — сообщил он.

— Да, Господин, — сказал я, и уже собрался спросить разрешения уходить, как вдруг, что-то меня остановило.

— Господин! — обратился я к мальчику.

— Да.

— А почему Вы сейчас в стойбище, — поинтересовался я, — в это время дня?

— Так стадо завели, на край деревни, — объяснил он.

— А как же охранники и заставы? — спросил я.

— Они, также, внутри, — ответил он.

— Почему? — удивился я.

— Это приказ Ватонки, — объяснил парень.

— Но тогда весь западный край стойбища остался без охраны, — заметил я. Безопасность этого края периметра была ответственностью клана Исанны.

— Это нормально, — успокоил меня пастух. — Сейчас же время пиров и празднеств.

— Вы не видели Вопетона, Торговца?

— Нет.

— Я могу идти?

— Конечно, — разрешил мне озадаченный парень.

Я подскочил и снова поспешил к вигваму Махпиясапы. Я проскочил в ста ярдах мимо большого вигвама танцев. Внутри него были шест, веревки, вертела и разрисованные, украшенные, танцующие краснокожие юноши.

— Махпиясапа не здесь, — сказала женщина, стоящая на коленях около его вигвама, одна из его жен. Ее заскорузлые пальцы сжимали костной скребок. Она затачивала скребок о камень, лежавший перед ней. На скребке было шесть точек, значит, им пользовались уже в течение шести лет. Фаланги двух ее пальцев были отрезаны, это говорило о том, что она потеряла двух сыновей.

— Вы не знаете, где он? — спросил я.

— Нет.

— Спасибо, Госпожа, — поблагодарил я, и встав, отстранился.

Я не знал, что сделать дальше и куда идти теперь.

— Почему бы ему не быть на совете? — спросила она, не глядя в мою сторону.

— Конечно, — обрадовался я. — Благодарю, Госпожа!

— Это не принесет тебе пользы, — добавила она. — Ты не сможешь увидеть его там, если конечно он там. Это не разрешено.

— В действительности я ищу Вопетона, — объяснил я. — Он мог бы быть на совете?

— Это возможно, — она пожала плечами, не отрываясь от своей работы.

— Благодарю, Госпожа, — еще раз поблагодарил я. — Вы были очень любезны.

— Если Вопетон находится на совете, — проговорила она. — Ты не будешь в состоянии увидеть и его тоже.

— Благодарю, Госпожа!

Я развернулся и поспешил от этого места. Она была очень любезна со мной. Я не думаю, что если бы на моем месте была белая рабыня, ей бы удалось отделаться так легко. Если бы я был таковой, она, возможно, нагрузила бы меня работой, или держала бы меня в течение многих часов лежащим перед ней на животе, с заполненным грязью ртом. Женщины краснокожих не переносят привязанности своих мужчин к прекрасным белым женщинам. Белая рабыня всегда старается сбежать просто при приближение краснокожей женщины, и постарается никогда не встречаться с ней глазами.

Из-за моего глубокого волнения за Кувигнаку, который сегодня участвовал в большом танце, беспокойства за судьбу Кэнки, и моей озабоченности той информацией, что была получена от Оипутаке, я совсем забыл, что сегодняшний день, также, был днем мирного совета. На этом совете должен был быть рассмотрен, по крайней мере, на первой стадии мирный договор между племенами Желтых Ножей и Кайила. Я держал свой путь, настолько быстро, насколько мог к вигваму совета. Я не знал, смогу ли я вытащить Махпиясапу с совета, или что было бы мудрее сделать, связаться с Грантом, и выходить на вождя через него.

Внезапно я был грубо отброшен назад двумя молодыми воинами.

— На колени, раб! — прорычал один из них, угрожая мне своим ножом.

Я стремительно встал на колени, но ножи остались, направлены на меня.

— Простите меня, Господа, — попросил я. — Мне необходимо поговорить с Вопетоном.

— Его нет внутри, — сказал воин.

— Тогда я прошу Вас передать Махпиясапе, что мне необходимо поговорить с ним, — решил я попробовать другой вариант.

— И Махпиясапу там нет, — грубо ответил второй воин.

— Ни одного из них нет в вигваме? — на всякий случай переспросил я.

— Нет.

— Простите меня, Господа, — попросил я.

— Они могут прибыть позже, — предположил первый. — Совет еще не начался.

— Да, Господин. Спасибо, Господа.

Я отполз назад на пару шагов, не поднимаясь с колен и не спуская глаз с их ножей. Тогда я встал, и отступил, держа обоих в поле зрения. Как только я удалился на безопасное расстояние, воины вложили в ножны свои ножи, и как прежде, скрестив руки на груди, встали перед порогом большого вигвама. Его шесты достигали пятидесяти футов в высоту, и были покрыты более чем сотней шкур.

Я осмотрелся в раздумьях. Снова я не знал, что мне делать. Первой мыслью было, что я должен ждать здесь, чтобы не пропустить появившихся Гранта или Махпиясапу. Однако, как мне казалось, к настоящему времени, они должны быть внутри вигвама советов. Ведь совет вот-вот начнется.

— Эй, раб, — позвал меня парень, сидящий со скрещенными ногами неподалеку.

Я подошел к нему, и он указал место рядом с собой, где я мог бы встать на колени, что я и сделал. Он протачивал канавку в камне для изготовления головки молотка. Для этого он использовал мокрый сыромятный шнур, который периодически опускал в песок, и терпеливо протягивал через камень снова и снова. Я наблюдал, что он работал, гадая о том, для чего он меня позвал.

— Сегодня, — наконец заговорил краснокожий, — совет не услышит голос Махпиясапы.

— Почему сегодня совет не должен услышать его голос? — удивился я.

— Сегодня, — сказал мужчина, протаскивая шнур через камень, — Махпиясапа погружен в горе. Он ушел из деревни, чтобы очистить себя.

— Почему он должен быть погружен в горе?

То, что он мог бы оказаться не в стойбище, было для меня нежелательной новостью.

— Я думаю потому, что Кэнка попытался убить его, — объяснил парень, наблюдая за движением шнура.

Я не знал этого парня, и не видел большого смысла в передаче ему своих подозрений относительно того, что фактически произошло в этом взбудоражившем всех происшествии.

— Ты — раб Кэнки, не так ли? — вдруг спросил меня парень.

— Да, — не стал я отрицать.

— И тебя не схватили и не убили, — отметил он.

— Нет.

— Странно, — сказал он, опуская шнур снова в воду, и затем в песок.

Горе Махпиясапы, и я в этом не сомневался, было вызвано лжесвидетельством Хси, а не неким предполагаемым предательством со стороны Кэнки. Это, также, у меня не вызывало сомнений, было на уме мужчины, который хотел поговорить со мной. Он явно был не дураком. В своем позоре и горе Махпиясапа не пришел в совет. Возможно, он чувствовал, что не сможет там встретиться там лицом к лицу с остальными вождями. В малых пределах банного вигвама, наполненного паром и горячими камнями, он мог попытаться свыкнуться с тем, что произошло. Он мог затем пойти в некое отдаленное место, чтобы в одиночестве вызвать вещий сон, который помог бы ему узнать, что делать дальше.

— Господин, — позвал я.

— Да.

— По вашему мнению, Вопетон сопровождал Махпиясапу?

— Именно это я думаю, — ответил мужчина, таща влажный шнур, песок, задерживающийся на нем, медленно, но верно точил камень. Вероятно, он работал так уже больше двух дней над этим камнем. Я мог видеть начало канавки на его поверхности.

— Спасибо, Господин, — поблагодарил я.

— И это, тоже, странно, — добавил мужчина, осматривая камень.

— Да, Господин, — согласился я.

Камни для использования в банном вигваме нагреваются снаружи на огне, и на палках заносятся внутрь, где их поливают водой, создавая необходимую высокую температуру и влажность. Когда камень охлаждается, его нагревают повторно. Эта часть работы, нагрев камней, поднос воды, повторный нагрев камня и так далее, в идеале, делается не тем человеком или людьми, находящимися в банном вигваме. В идеале, это делает помощник. У меня не было сомнений, что Грант выступал в этой должности у своего друга Махпиясапы. В такое время его позора и страданий, вождь не мог перенести того, чтобы стоять перед его собственными людьми.

Я немного отполз, не поднимаясь с колен, затем встал, и покинул кропотливо работавшего над камнем парня. Я обернулся и снова посмотрел на огромный вигвам советов. Два охранника все также возвышались перед порогом. Между ними внутрь входили мужчины. Ожидающие посетить этот совет со стороны Кайила, высокопоставленные мужчину, члены советов разных кланов, и доверенные воины, и мужчины славные честностью и мудростью. Такие советы обычно открыты для доблести, доказанной и честной. В этом вигваме сегодня днем, был бы собран, для наиболее принятия важных решений, весь цвет племени Кайил. Какими абсурдными, теперь мне показались мои подозрения и страхи. Неужели, там, где собраны такие мужчины, столь многочисленные, благородные и мудрые, что-то могло бы отвлечь их от дел? Должно быть Оипутаке ошиблась. Желтые Ножи, прибывшие в стойбище, не могли быть военными вождями. Это не имело никакого смысла.

Убедив себя во вздорности своих подозрений, я направил свой путь прочь от вигвама совета.

— А где Ватонка? — вдруг услышал я вопрос какого-то мужчины.

— Он еще не прибыл, — ответил ему другой.

— Он что, занимается колдовством?

— Не знаю.

— Он ждет, когда сократится тень. Тогда он приедет на совет, — объяснил им кто-то.

После подслушанного разговора, сам не зная зачем, без какой бы то ни было причины, понятной мне самому, я направился к вигвамам Исанна.

Трое мужчин, скрестив руки на груди, стоявших около Ватонки, который находился на небольшом возвышении неподалеку от вигвамов Исанны, я не сомневался, были Желтыми Ножами. В них не было чего-либо такого, особенного, что резко отличало бы их от Кайилы. Скорее такой эффект складывался из совокупности многих мелких деталей, в украшении бисером их одежды, стиля в котором определенные орнаменты были сложены, срез их рукавов, бахрома на брюках, способ крепления перьев в их волосах и фасон их мокасинов. Они не были Кайилами. Они были кем-то еще. Они казались бесстрастными и невыразительными. Ватонка смотрел в небо, на юго-восток. В ногах у Ватонки торчала тонкая, вертикальная палка. На земле, вокруг палки, были начерчены два круга, большой и маленький. Утром, когда солнце было достаточно высоко, чтобы бросить тень, я предполагал, что тень от этой палки должна падать в точку на внешнем круге. В полдень солнце бросит самую короткую тень, и она попадет на, или в пределах меньшего из двух кругов. Я посмотрел на солнце, и потом вниз к палке и ее тени. Похоже, что до полудня осталось меньше, чем половина ана.

Ватонка, по контрасту с этими тремя воинам, про которых я решил думать, как о Желтых Ножах, казалось, имел нездоровый вид. Он смотрел на воинов, и затем, снова, обращал свой взор в небо, на юго-восток. Небо в этот день было чистым и ясным. Около мужчин, немного в стороне, располагались Блокету и Ивосо. Блокету, также, казался напуганной. Ивосо, с другой стороны, как другие трое, кто, по-видимому, были Желтыми Ножами, казалась довольно спокойной. Эти шестеро, и еще двое других, стоявших по соседству с копьями в руках, воинов Исанна, носили желтые шарфы по диагонали обвязывающие их тела, проходя от левого плеча до правого бедра. Цель этих шарфов, как мне показалось, состояла в том, чтобы идентифицировать и защитить их как, членов посольства мира. Вероятно, также, они имели магический смысл, возможно предложенный во сне одному из них.

Я не знал, позволят ли Блокету присутствовать на совете или нет. Обычно женщинам не разрешают находиться в таких местах. Краснокожие, хотя часто и с большим вниманием прислушиваются к своим свободным женщинам, и оказывают им большие честь и уважение, не желают передавать им ни малейшей капли своей власти. Они примут решения сами. Они — мужчины. Женщины повинуются. С другой стороны, Ивосо, может потребоваться в вигваме советов. Она была, вероятно, единственным человеком в стойбище, который свободно говорил на наречиях и Желтых Ножей и Кайил. Меня заинтересовала моток тонкой гибкой веревки на поясе Ивосо. Судя по солнцу и тени от палки, Ватонке и его спутникам пора было направляться к вигваму советов. Совет, насколько я понял, должен был начаться в полдень. Способ, которым мужчины повязали свои желтые шарфы, давал максимальную степень свободы, если им бы понадобились правые руки для работы оружием.

— Блокету, — окликнул я девушку, подходя к ней.

— Госпожа! — высокомерно исправила она меня.

— Госпожа.

— Почему Ты не встал на колени? — спросила она.

Я упал на колени, и сказал:

— Могу ли я поговорить с Вами, — обратился я к дочери вождя.

— Это ведь именно твой владелец, Кэнка, попытался убить Махпиясапу этим утром, — сердито сказала она.

— Я могу поговорить с Вами? — повторил я свой вопрос.

— Да, — разрешила она.

— Один на один, — добавил я.

Ивосо внезапно жестко посмотрела на меня.

— Ты можешь говорить перед моей служанкой, — сказала Блокету. — Какое это имеет значение? Почему раб не может говорить в присутствии рабыни?

— Простите меня, Госпожа. Я просто невежа и дурак.

— Это не невероятно, — согласилась она.

— Но у меня есть причина думать, что эти трое мужчин рядом с вашим отцом, Желтые Ножи, вовсе не те, кем они кажутся.

— Что Ты имеешь в виду? — потребовала она разъяснений.

— Я думаю, что они не гражданские вожди Желтых Ножей. Я подозреваю, что возможно, это — их военные вожди.

— Лживый раб! — гневно закричала Ивосо, бросаясь ко мне и ударяя кулаком по лицу. Я почувствовал привкус крови во рту.

— Что происходит? — спросил Ватонка, посмотрев в нашу сторону.

— Этот раб — забавный дурак, — засмеялась Блокету. — Он решил, что наши гости не гражданские вожди Желтых Ножей, уже почти ставшие нашими друзьями, а их военные вожди.

Ивосо быстро перевела сказанное трем Желтым Ножам. Ни один мускул не дрогнул на их лицах.

— Это чушь, — быстро оглянувшись, заявил Ватонка. — Я сам ручаюсь за этих мужчин.

— Ты не мог знать этого, — заметила Блокету, обращаясь ко мне.

— В стойбище есть рабыня, белокурая женщина, которая принадлежала Желтым Ножам какое-то время. Именно она узнала их. Именно от нее я получил эти сведения.

— Очевидно, что она ошиблась, — сказала Блокету.

Все наши слова, как и следовало ожидать, быстро переводились Ивосо для Желтых Ножей.

— Языки лживых рабов могут быть разрезаны на две половины, — сердито объявил Ватонка, и достал свой нож.

В этот момент один из Желтых Ножей положил свою руку на руку Ватонки, и что-то сказал.

— Не надо портить раба, — перевела Ивосо. — Сейчас — время счастья и мира.

Я пораженно смотрел вверх. Этот мужчина без сомнения должен быть гражданским вождем.

— Прогоните его, — предложил Желтый Нож.

— Убирайся, — зло скомандовал Ватонка.

— Да, Господин, — сказал я, вставая.

— Избейте его, — приказал Ватонка двум воинам Исанна.

Исполняя приказ вождя, на меня набросились и стали избивать тупыми концами своих копий воины Исанна. Я получал злобные удары по голове, плечам и всему телу. Я упал на колени, и прикрыл голова, а мое тело, вздрагивало при каждом ударе и тычке шестов.

— Пусть уходит, — снова предложил Желтый Нож.

— Убирайся, — крикнул Ватонка.

Я кое-как смог подняться на ноги, кровь текла по лицу и заливала глаза, все тело ныло от боли, и, спотыкаясь, хромая я поспешил оставить это место. Я услышал смех позади меня. Мне здорово досталось в этот раз. Но кости, кажется, не были сломаны. Я не сомневался, что все мое тело было покрыто синяками и ссадинами. Я сплевывал кровь на землю. Я почти терял сознание. Раскачиваясь, я удалялся прочь, сопровождаемый веселым смехом над униженным и наказанным рабом. Я сделал, все что мог. Я донес сведения, полученные от Оипутаке до внимания одного из высокопоставленных краснокожих, до Ватонки, гражданского вождя клана Исанна. Как казалось мне, я, возможно, не добился бы большего успеха, если бы мне удалось поговорить, с кем-то другим таким, как Махпиясапа. Внезапно я чувствовал гнев, абсурдный иррациональный гнев, к Махпиясапе и Гранту, к Кэнке и даже к моему другу Кувигнаке. Сейчас я не был бы в состоянии говорить с ними. В моей боли и страданиях мне казалось, что именно они, были теми, кто, каким-то образом, были ответственны за мое избиение. Но я вытряхнул эту глупость из моей головы, и продолжил свой путь назад к вигваму, который я делил с Кувигнакой.

А тем временем, до полудня оставалось уже не более четверти ана.