Ош. Жатва. Том 1

Глава 18

Волдо смотрел невидящем взглядом в одну точку, Живоглот обхватил голову руками, тщетно пытаясь перекрыть доступ звуковых волн к барабанным перепонкам.

— Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его...

— Пресвятая Амиранта! — взмолился Тьерри на четвёртом часу нашей непринуждённой богословской беседы. — Можно сделать перерыв?! Серьёзно, хоть минуту без этой херни!

— Что ты называешь хернёй, друг мой? Слово Божье?

— Всё это! Я уже готов себе камней в уши насовать! Без понятия, что там у тебя за Бог, но он определённо желает моей смерти! Пожалуйста, остановись, замолчи, заткнись нахер! Ясно?!

— Ладно. К чему столько агрессии? Знаешь, что сказал бы на это Иисус?

— Хватит!!!

Живоглот начал осматривать поляну на предмет камней для обещанного членовредительства, но его планы нарушил скрип петель. В открывшемся дверном проёме появился Брокк и с не внушающим оптимизма выражением морды жестом пригласил меня внутрь.

— Друзья, прошу прощения, вынужден отлучиться, — обратился я к пастве.

Кажется, Тьерри неумело перекрестился.

— Присаживайтесь, — указал Брокк на уже насиженное кресло. — Боюсь, у меня дурные новости.

— Сколько?

— Имеете в виду, сколько вам осталось? Ну, я точно не скажу...

— Нет. Сколько дурных новостей?

— А. На самом деле только одна.

— Тогда почему во множественном числе?

— Серьёзно? Вас сейчас это волнует?

— Терпеть не могу, когда слова используют не по назначению. Знаете, чем прекрасно Священное Писание?

— Тем, что в нём каждое слово на своём месте, — неожиданно озвучил Брокк мою невысказанную мысль, отчего холодок пробежал по спине. — Удивлены? Интересно, откуда я это знаю? Из анифага Герберта Кейна. Спросите, как же так вышло, что его мысли у вас в голове?

— Продолжайте.

— Похоже, наложенное проклятие поднимает остатки идентичности с самых глубин поглощённой души. И чем ярче была личность обладателя поглощённой души, тем сильнее её влияние на вашу собственную.

— Так... — постарался я сосредоточиться и переварить полученную информацию, гоня прочь моментально пришедшие на ум молитвы. — Это означает, что даже очищенные души будут работать, как сырые?

— Не совсем. Эффект иной. Однако ваш разум будет подвергаться ментальной атаке с каждым поглощением, и его оборона справится далеко не с каждой. К примеру, Джошуа Ликер был серой заурядностью, не считая своего магического дара и криминального склада ума. Его атаку ваш разум, судя по всему, отбил. А вот Кейн разнёс ментальные редуты в пыль. Полагаю, не стоит и говорить, что сотворит с вами неочищенная душа, даже самая посредственная.

— Я сойду с ума?

— Вы перестанете существовать как цельная сформировавшаяся за годы жизни личность. Вы станете набором разрозненных плохо согласующихся обрывков чужих идентичностей. И чем больше их будет, тем меньше останется от вас самих. В конце концов, вы растворитесь в этом ментальном бульоне. Ваше тело, ваш мозг... Они станут носителями ничто нежизнеспособного и довольно быстро погибнут.

Господь всемогущий... Ментальный токсин. Однажды меня уже травили, и яд должен был поставить точку в моей повести примерно через двенадцать часов. Тот, кто это сделал, был настолько горд собой, что не преминул проинформировать свою «обречённую» жертву о перспективах, прежде чем выкинуть на растерзание судьбе. Но он просчитался. Я собрал силы в кулак. Я пребывал в состоянии ража не меньше часа. Я превратил его логово в центральный филиал смерти. Забрал троих «добровольцев» и рванул к доктору Бойне. Полное переливание крови спасло меня. Но что спасёт теперь?

— Что мне делать, Брокк?

Собственный голос прозвучал настолько беспомощно, что я проникся к себе искренней жалостью.

— Не поглощать души, — развела тупая крыса руками. — Разве это не очевидно?

— Не поглощать души, живя в Оше? И это твой совет?!

— Успокойтесь, — поднялся Брокк с кресла и отступил, за моей спиной раздался металлический лязг. — Я лишь констатирую факт. Вы просили определить природу проклятия, я это сделал. Как поступать дальше — решать вам.

— И ты не можешь снять его?

— Пока душа не покинула тело, я ничего не могу изменить в ней. Мне жаль.

— Но кто-то ведь может? А? Я не хочу сгнить здесь, голодая, пока вокруг ходят толпы эликсиров бессмертия. Господи, да это же просто сраный кадавр, второсортная хуйня, жравшая людей на своих тухлых болотах. Неужели во всём Оше не найдётся того, кто раскусит её дешёвые фокусы, и починит мою чёртову душу?

Брок опустил взгляд и нахмурился, раздумывая:

— Я не уверен, стоит ли...

— Ну же, хоть кто-то.

— Вам лучше поговорить с Сезаром.

— Хочешь вежливо послать меня нахуй? Не рекомендую.

— Я лишь...

— Говори всё, что знаешь, Брокк. Или — клянусь вашей ёбаной Амирантой — я потрачу последние, чтобы залить это уютное гнёздышко кровью, и никакие истуканы тебе не помогут.

— Ладно-ладно! Давайте успокоимся. Хорошо? У меня есть кое-кто на примете. Есть... Но знакомство с ней чревато неприятностями куда большими, чем постигли вас сейчас.

— Имя.

— Арабель. Баронесса Арабель де Монжу. Вы... Это имя вам знакомо?

— Фамилия. Как она может мне помочь?

— Честно говоря, я не знаю, может ли она вообще помочь вам. Но вы хотели хоть кого-нибудь. И она — первая, кто пришёл на ум. Шогун вас подери, вы умеете выбить из колеи. Одно только оглашение её имени в обсуждаемом нами контексте грозит мне большими проблемами. Так что, пожалуйста, никак не упоминайте меня в разговорах с баронессой или кем бы то ни было, а лучше и думать обо мне забудьте. Хорошо?

— Почему она?

— Баронесса практикует работу с душами, — попытался Брокк дать максимально уклончивый ответ.

— Продолжай в том же духе, и я тебе инсульт устрою.

— Ладно-ладно! Она маг. Довольно сильный. Пресвятая Амиранта... Я не должен говорить вам этого, ни при каких обстоятельствах!

— Ты просто не сталкивался со стоящими обстоятельствами.

— Ну хорошо. Баронесса питает — скажем так — академический интерес к разного рода проклятиям. Я имел с ней несколько приватных бесед по данной проблематике, но не более того...

— В теме шарит?

— Шарит, — кивнул Брокк утвердительно.

— Где найти эту рыжую ведьму?

— Я не знаю. Честно!

— Светская львица, раскатывающая по балам, настолько скрытна при том, что на неё половина Аттерлянда дрочит?

— Я на неё не дрочу, — поднял Брокк лапки, будто доказывая это отсутствием мозолей. — У меня, видите ли, другие фантазии, более шерстистые и хвостатые. Но Сезар... Он может что-то знать.

— Снова Сезар...

— Был ещё маркиз Ройтер. Но он теперь вряд ли что-то расскажет.

— Насколько близка была баронесса с Зигфридом?

— Хотите знать, не проклянёт ли и она вас при встрече?

— Хотела бы проклясть — сделала бы это на том балу.

— О! — поднёс Брокк лапки ко рту. — Так вы убили маркиза у неё на глазах?!

— Да. И, кажется, ей это понравилось.

— Чудные дела твои, Господи. Верно цитирую?

— Вырвано из контекста псалма восемьдесят восемь. Кейн четвертовал бы за такое. Но я не Кейн. И я останусь собой.

— Удачи на сим пути! — снабдил меня Брокк напутствием, безмерно довольный расставанием.

Я, подавленный как клиент Бульдозериста, вышел из крысиной норы и сходу столкнулся с полным отсутствием эмпатии.

— Ну наконец-то! — сорвался Тьерри со своего насеста. — Так что с душами? Будет чистить или нет?

— Отнеси ему.

— Вот это разговор! —подхватил моральный урод котелок и, приплясывая, скрылся за дверью.

— Что-то не так? — сухо поинтересовался Волдо, но на фоне вопиющей бесчувственности Живоглота это прозвучало как признание в любви.

— Да. Почти всё, — подошёл я и сел рядом на бревно. — Знаешь, мне не помешала бы твоя помощь. Понимаю, у тебя другие планы, и с кучей душ ты, вероятно, сумеешь их осуществить. Но...

— Нет, — вскинул Волдо ручонки, несмотря на мой максимально проникновенный и доверительный тон. — Нет, я этого больше не хочу. Это для меня слишком. Поймите, я простой деревенский парень со скромными запросами. Я не собираюсь становиться полубогом, или что вы там себе напридумывали. И тем более я не собираюсь рисковать ради этого головой. Я хочу мирной спокойной жизни. Все эти приключения... — Волдо изобразил руками витиеватую фигуру. — Они не по мне. Я к такому не готов. Я попросту не сдюжу и однажды подведу вас. Зачем вам это? Вы можете нанять любого помощника. Зайдите в кабак, где познакомились с этим головорезом, — кивнул он на дверь, — и потрясите кошелём. Все тамошние бандиты пойдут под ваши знамёна. Зачем вам я?

— Терпеть не могу сборища кретинов. А вот компанию толкового парня по имени Волдо из рода Кёлер уважаю. Ты недооцениваешь себя, пацан. Драматично недооцениваешь. Знаешь, в твои годы жизнь меня уже порядком потрепала и выбила из башки дурь про «мирную спокойную». Нельзя довольствоваться малым, пацан. Поверь, как только ты решишь, что цель достигнута, сука-жизнь возьмёт и как следует уебёт тебя об угол. Нет, жить нужно так, будто плывёшь против бурного течения. Остановился, расслабился — начинай сначала. Нужно иметь мечту и стремиться к ней. Понимаешь? Не планы, не сраную «дорожную карту», а мечту, большую, светлую, чтобы держала в тонусе и всегда была чуть дальше, чем можешь дотянуться. Эта мечта должна вести тебя по жизни вперёд. И не приведи господи её достичь. Потому что после этого жизнь остановится. Поверь, я знаю, о чём говорю.

— И какова ваша? Стать полубогом?

— Дурачок, — потрепал я его по рыжим вихрам. — Разве это мечта? Это сраная «дорожая карта».

Из крысиной норы вывалился Живоглот и, стуча костяшками по полному душ котелку, прокричал:

— Живём, прощелыги! Айда делить!

По дороге в Шафбург чёртов Тьерри не умолкал ни на минуту. То ли он в самом деле был так рад улову, то ли из кожи вон лез, чтобы отомстить мне за невинный теологический ликбез.

— ...нет, надо двух! А лучше трёх! Пусть одна сосёт, вторая яйца чешет, а третья... Что будет делать третья?

— Квитанцию выписывать? — предположил я.

— Нет, пусть танцует. Да-да-да, пусть танцует передо мной, чтобы стоял! Ну, в смысле, подольше. Надо же оттянуться на все деньги. Верно? Ох, ты бы видел этих цыпочек из «Мокрой горничной». Словами не описать.

— Секс сильно переоценён, Тьерри.

— Неужели?

— Ага. Ты поймёшь это с годами.

— Уже не фурычит?

— Надеюсь, ты не собираешься спровоцировать меня на доказательство обратного. Да расслабься, со мной твоя роза в большей безопасности, чем в мужском монастыре. Но, в самом деле, найди своим душам более достойное применение. Ты буквально собираешься пустить их по пизде.

— Да? А ты бы как распорядился?

— Купи сыроварню.

— Что?

— Сыроварню. Ни разу не слыхал о бедолаге, разорившимся на сыроварении. А вот о долбоёбах, пустивших всё по пизде, мог бы написать хрестоматию. Видишь ли, человеческая натура склонна к принятию импульсивных решений, в особенности такая, как у тебя. Поебаться — это, конечно, хорошо. Но способов сделать это гораздо больше, чем банальное обогащение борделя. Завяжи с криминалом, стань солидным горожанином, и от цыпочек отбоя не будет. Да, возможно, из-за собственного разросшегося брюха ты не увидишь, как они сосут, но, дружище, это не главное.

— А что главное?

— Контроль. Когда её тугая коса в твоей руке, а часы отсчитывают лишь время до грядущего ужина с обязательным аперитивом, тогда ты понимаешь, что жизнь удалась, и ты ею правишь.

Живоглот насупился и посмотрел на меня так, будто я только что растоптал его хрустальную мечту:

— Брюхо у меня уже есть. А выгнутую спинку прямо под ним я хочу видеть уже сегодня. Не откладывай жизнь на потом, дружище. Ничто не вечно, даже в Оше.