Ош. Жатва. Том 1

Глава 16

Если бы у Волдо был хвост, он хлестал бы им себя по ляшкам от радости, разглядев со своей лесной опушки наше приближение.

— Слава Амиранте! Где вас демоны носили?! Я, наверное, поседел, пока торчал тут!

— Бедняга, — закинул я ранец на лошадь. — А мы и не заметили, как время пролетело. Такой тройничок с ведьмой замутили. Ох и горячая женщина.

— Была, — вставил Живоглот с усмешкой.

— Так дело сделано? — спросил Волдо, и тут же получил ответ от сыто рыгнувшего Красавчика. — Значит, душа у вас?

— И не одна, — указал я на котелок в руках Тьерри. — Тебе тоже причитается. Ну и ведьмину взял, на добрую память о наших романтических отношениях.

— Отлично. Стало быть, закончим дела с храмовником, и на этом всё. Да?

— А тебе бы этого хотелось?

— Ещё как! — заверил Волдо, активно кивая рыжей башкой.

Вот же сучёнок неблагодарный. Я его, можно сказать, из рабства вытащил, избавил от цепей морали и ложной ответственности, а он... Просто, слов не нахожу. Пиздец.

— Ладно. Раз ты так решил, так тому и быть.

— Я рад, что вы понимаете. Нет, правда. Думал...

— Подозрительного тут ничего не происходило в наше отсутствие?

Волдо прервал свой душевный монолог и снова затряс рыжими вихрами:

— Да, факелы видел, далеко, вон там, — махнул он рукой в сторону. — Человек пять, тоже в болота шли. Наверное, вы разминулись.

— Неожиданное предположение.

— Клиенты Яаллы, не иначе, — заключил Живоглот. — Они не будут рады. Надо бы валить отсюда поскорее.

— Ссыкуешь?

— Их пятеро, они не дети и знают, что души близко. Мой энурез тут ни при чём, элементарная логика, — преподал мне вдруг Тьерри урок благоразумия.

— Убедил. По коням.

Мы не стали возвращаться в нашу лесную берлогу и, стараниями Живоглота, взяли курс прямиком на мой приз.

— Кто этот Брокк? Расскажи о нём.

— Ну, он души очищает, — пожал плечами Тьерри. — Серый, скучный урод.

— Да, такому рассказчику только хер за щеку. Ты можешь лучше, соберись.

— Что конкретно тебя интересует?

— Сколько ему лет, что он любит, каким темпераментом обладает, болтлив ли, замкнут, предпочитает нежные розы в утренней росе или глубокие тёмные гроты, — подмигнул я округлившему глаза Волдо. — Словом, всё, любая известная тебе мелочь.

— Он базбен, — фыркнул Живоглот. — Что тут ещё добавить? Ушлый, хитрый, изворотливый проныра, как все они. Но дело своё знает — это главное.

— М-м... Старая-добрая ксенофобия. Неизменна в любом мире. А я полагал, что предвзяты здесь только к колдунам. Дурья башка.

— Ты что, из этих...? — приподнял бровь Тьерри.

— Из кого?

— Ну как их... Амирантова срань, вечно сложные слова из головы вылетают. Паритарианцы! — выпалил он, весьма обрадованный неожиданным озарением.

— Звучит немного оскорбительно. Кто такие?

— Секта юродивых. Считают, что все разумные существа, населяющие Ош, равны и могут свободно селиться на всей территории Союза, где пожелают. Ха! Пусть расскажут это тем же базбенам, обустроив норку в Плакучих горах. Там-то их бошки живо на пиках окажутся. Ублюдки полоумные. Э-э... Извини, я знаю, что ты не из них. Ты ведь только прибыл. Да и не похож... Ладно, проехали.

— Что за Союз?

— Ну да, только прибыл, — вздохнул Живоглот, предвкушая не самый захватывающий для себя рассказ, но его спас Волдо:

— Союз пяти земель — Аттерлянд, Готия, Занерек, Горлох и Саланса. Там живут люди, рукуны, базбены и нолны — четыре крупнейших народа, населяющих известную часть Оша.

— А есть ещё и неизвестная? — поразил я сам себя таким вопросом, памятуя, что понятия не имею о землях западнее Москвы и восточнее Уральского хребта.

— Да. И это большая его часть. Некоторые картографы утверждают, что исследовано менее одной седьмой всей площади.

— Но вы хотя бы в курсе, что Ош круглый.

— Шарообразный, — поправил меня пацан.

— И вращается вокруг Рутезона. Это наше светило, — пояснил Тьерри, зачем-то тыча пальцем в ночное небо. — На манер вашего Солнца.

— Он знает, — остудил его педагогический пыл Волдо.

— А что, — воспылал любознательностью Живоглот, — в твоём мире тоже есть разные народы?

— Ага, — кивнул я, — лацы и мутанты, если брать укрупнённо. Оба вида делятся на подвиды адекватов и долбоёбов, а те — ещё глубже по своем веткам, в зависимости от степени адекватности и полноты долбоебизма.

— Хм, сложно.

— Вовсе нет. Разобраться проще простого — за адекватов всегда платят больше.

Вопреки моим ожиданиям, наш путь пролегал не в направлении Шафбурга, а чуть южнее, насколько я мог судить, ориентируясь по только начавшему своё восхождение Рутезону. Чёрт, здешним влюблённым парочкам приходится несладко. Сидеть, держась за руки, на фоне кровавых закатов и рассветов — довольно специфическое удовольствие. Как, впрочем, и просыпаться с первым лучом, который бьёт в глаза, аки струя из ярёмной вены. Этот мир будто создан, чтобы буквально всё тебя щемило, чтобы даже ёбаный солнечный зайчик, внушал мысли о смерти. Страшной, жестокой и неотвратимой.

К дому Брокка — если это можно назвать домом — мы подъехали уже засветло. Место жительства храмовника шафбургской банды представляло собой нечто, напоминающее огромную землянку — поросший травой холм с большой дверью и тремя круглыми окнами, посреди весьма живописной рощи. Над вершиной жилого холма поднимался сизый дымок.

— Творческая натура, — спрыгнул я с кобылы и пристроил её к коновязи, — сразу видно. Мы найдём общий язык.

— Ты там сильно не наглей, — заботливо предостерёг Живоглот, привязывая свою лошадь.

— Обижаешь, я сама тактичность. Красавчик, если кто-то, кроме меня, будет отсюда бежать в панике — перекуси ему ноги.

Попытка открыть дверь успехом не увенчалось, и мне пришлась нарушить покой хозяина галантным стуком:

— Эй! Кому тут свежую ведьмину душу? Зелёная, бодрящая, с перчинкой! Отворяй, не томи, а то другого покупателя найду!

Живоглот тяжело вздохнул и провёз по физиономии своей огромной лапищей.

Однако, несмотря на обидное недоверие моего ситуативного компаньона, дверь довольно быстро отворилась. Но вместо радушных объятий хозяина путь мне преградила весьма недружелюбного вида фигура, сплошь состоящая из металла. Вначале я даже решил, что передо мной робот — один из тех, что описывались в старой сильно довоенной фантастике, чрезмерно массивный и неуклюжий, как шагающий сейф. Но первое впечатление было обманчиво, по ту сторону порога стоял рыцарь. Не имею чести знать, был ли он в действительности удостоен титула породистой прислуги, однако его экстерьер недвусмысленно ассоциировался именно со словом «рыцарь». Чёрные латы укрывали двухметровую антропоморфную фигуру буквально от макушки до пят. Не поражающие художественной отделкой, они, тем не менее, выглядели крайне внушительно. Первым, что исторгла моя фантазия, переварив такую пищу для размышлений, стала живописная сцена, в которой мой изящный меч со звоном ломается, воткнувшись в этот чёрный металл. Вторым — ещё более душещипательная сцена, где два ныне висящих в кожаных петлях топора уверенно и методично сокращают мой рост.

— Классный прикид, — кивнул я в область бронегульфика. — Надеюсь, яйца не чешутся.

Армированный истукан, молча взирающий на меня сквозь узкую щель в шлеме, чуть склонил голову и с неприятным металлическим лязгом возложил латную перчатку на топорище.

— Впусти его, — донеслось из глубины холма.

Произнёсший это голос был высок и сипл одновременно — необычное сочетание. Он будто бы громко шептал, как делают, желая обозначить некую секретность, но не стремятся говорить действительно тише.

Железный дровосек чуть помедлил и отступил в сторону, всё ещё держа руку на топоре.

— Чтоб тебя мандавошки зажрали, — благословил я своего нового знакомого и прошёл внутрь.

Убранство «землянки» впечатляло, но не столько роскошью, которой здесь было несравнимо меньше, чем в усадьбе Ройтеров, сколько каким-то особым уютом. Диваны, пуфики, ковры и подушки повсюду создавали атмосферу тёплой норки, хоть и весьма солидных размеров. Даже огромные столбы и балки из морёного дерева выглядели мягкими, нежно бликуя в свете потрескивающего огнём камина. Одурманенный атмосферой я ожидал увидеть выходящего ко мне из своего будуара розовощёкого толстячка в шлёпках и старом бархатном халате, лениво подпоясанном ниже округлого пузца, но...

— Приветствую в моём скромном жилище, — отвесила короткий поклон появившаяся из-за занавеси... Крыса!!!

Мать её за ногу! Полутораметровая прямоходящая крыса в одежде! И она разговаривает! Бля!

Рука рефлекторно скользнула по бедру в поисках несуществующей кобуры.

— Удивлены? — чуть нахмурилась крыса, помешивая ложечкой в чашке, которую ловко держала своими когтистыми крысиными лапками.

— Удивлён? — изобразил я непонимание. — Совсем недавно мне довелось с особой жестокостью умертвить парнокопытную ведьму, под брови заливавшуюся кипящей похлёбкой из человечины. Будьте реалистом.

Шкура крысиной морды натянулась в подобие улыбки:

— Не смущайтесь, — поставила тварь чашку на столик и опустила хвостатый зад в кресло, жестом приглашая меня сесть в такое же напротив, что я и не преминул сделать. — Дело в том, — продолжила крыса, отхлебнув, — что существа, чей вид вам кажется знакомым, но при этом одновременно и чуждым, способны шокировать куда сильнее, нежели абсолютно неведомые. Это как сравнивать странный чужой дом, в котором никогда раньше не бывал, с домом собственным, в котором произошли изменения, о природе коих вы не знаете. Согласитесь, первый пример обеспечит вам лишь удивление, возможно, сильное, возможно, неприятное, но вы легко примите это, так как дом чужой. Второй же — заденет вас за живое, ведь изменилось то, к чему вы привыкли, о чём у вас давно есть чёткое представление, которое теперь нарушено. Мой род зовётся базбенами. И — предвидя ваш закономерный вопрос — да, вероятно, мы произошли от крыс, так же, как вы в своём мире произошли от обезьян.

— Знакомы с теорией эволюции Чарльза Дарвина? — уселся я поудобнее, без стеснения разглядывая необычного собеседника.

— Как вы могли заметить, я живу в Аттерлянде — вотчине людей. И мне посчастливилось общаться не только с коренными его обитателями, но и с такими, как вы — новичками в нашем мире. А новички — кладезь свежей информации. Не всегда полезной, но неизменно занимательной.

— Странно...

— Что именно?

— Я полагал, Ош наполняется представителями разных миров. Но откуда в вашем мире оказались наши крысы?

— Под мирами вы, должно быть, подразумеваете разные планеты?

— Само-собой.

— Осмелюсь предположить, что ваша гипотеза неверна, а миры, дающие Ошу свежую кровь — лишь разные измерения в пределах единой вселенной.

— Хотите сказать, что ваш родной мир — Земля, пошедшая по иному пути?

— Берите шире. Думаю, с определённого момента ВСЁ пошло по нескольким путям одновременно. Некоторые из них шли практически параллельно, как наши с вами. А другие, — базбен всплеснул руками в противоположных направлениях. — Хе... Если вы потрудитесь расспросить представителей населяющих Ош видов разумных существ о их родных мирах, то они, если не совсем утратили связь с историей, поведают об удивительно схожих циклах смены суток и времён года, размерах светил и особенностях климата, о растительности, живности, о воде, снеге, белых облаках... Думаете, всё это случайно?

— Разные измерения...? Звучит фантастично даже с учётом всего, что я видел.

— Возможно. Но как вы объясните наличие в Оше лошадей, коров и свиней? Ведь переносятся сюда только существа, обладающие душой, а скот этим похвастать не может.

— Стало быть, и Ош — одна из ипостасей Земли?

— Для вас — Земли. Для нас — Ташанды. Для прочих... Думаю, вы поняли. Но довольно околонаучных отступлений, пора перейти к основной теме. Душа ведьмы при вас?

— Где же ей ещё быть?

— Прекрасно, — протянул Брокк обращённую ладонью вверх лапу. — Ну же. Вы ведь ради этого здесь.

— А вы не страдаете от недостатка самомнения, — остался я неподвижен.

— Поясните, — чуть помедлив, убрал базбен загребущую лапу.

— Не знаю, о чём вы договорились с Сезаром, Живоглотом, или другими криминальными элементами Шафбурга, но уговор со мной был таков — я выполняю заказ Сезара, никак к слову не связанный с ведьмами, а он даёт мне контакты своего храмовника.

Упоминание храмовника отразилось на морде Брокка такой гримасой, будто он унюхал забористый пердёж.

— И вот, — продолжил я, — заказ мною был выполнен, а контактов я так и не получил. Вместо этого мне подкинули ещё работёнку. И я, исключительно по доброте душевной, за неё взялся. А всё, за что я берусь, доводится мною до победного конца. Что же мы имеем в итоге?

— Что? — развёл руками Брокк после недолгих бесплодных раздумий.

— В итоге я получил плату за заказ Сезара, и только. Стало быть, душа ведьмы моя. И, прежде чем тянуть к ней свои лапы, советую выкатить крайне заманчивое для меня предложение, настолько щедрое, чтобы смогло отогнать навязчивую мысль о, — достал я душу и, продемонстрировав, сжал её в кулаке, — поглощении.

— Нет! — растерял вдруг базбен всю напускную небрежность и часто задышал, перебирая по воздуху когтистыми пальцами, а за моей спиной раздался металлический лязг, на что Брокк тут же вскинул руку в останавливающем жесте. — Не делайте этого. Она убьёт вас, только и всего.

— Правда? Тогда чего вы так всполошились? Ну убьёт — заберёте её с моего хладного трупа, только и всего. Что особенного в этой душе, Брокк? Для чего она вам?

— Вы не поймёте, даже если объясню.

— Попытайтесь. Мне понравился наш околонаучный диспут, с удовольствием его продолжу. Я прилежный ученик.