О Пепле и Стали

ГЛАВА 43

КАИН

Споткнувшись, Сарра падает на колени и ладони.

Ужас когтями вцепляется в меня. Что, во имя Одина, Эрик с ней сделал?

Ее спина изгибается, голова запрокидывается назад, а из горла вырывается крик, слишком похожий на вопль Крикуна.

Я не приближаюсь к ней. На мне нет перчаток, и я не смог бы помочь, даже если бы знал, как.

Но потом ее спина будто раскрывается. Из ее плоти вырываются крылья, широкие кожаные отростки с пульсирующими внутри сосудами и костями, похожими на сломанные ветки. Они разворачиваются, как цветы из ночного кошмара, по меньшей мере на десять футов в ширину.

Воцаряется тишина, прерываемая лишь рваным дыханием Сарры.

Я не понимаю, что делать. Она теперь Крикун?

И если да… что тогда? Если я убью ее лучшую подругу, Мадивия будет ненавидеть меня до конца дней.

И я молюсь о том, чтобы она была жива и смогла меня ненавидеть.

Сарра встает, и я поднимаю меч. Но когда она выпрямляется, ее изменения, кажется, сходят на нет. Глаза вновь становятся мягко-карими, а кожа приобретает нормальный для человека цвет. Лишь ногти остаются черными, а красные вены видны только на крыльях, будто вся магия Крикунов переместилась в них, оставив остальные ее части человеческими.

— Сарра?

Ее взгляд, напряженный от узнавания и нарастающего ужаса, сталкивается с моим.

— О боги, — она поворачивается, ударяясь крыльями о стену. — О боги, у меня… у меня… — ее голос наполняется паникой.

— Сарра, соберись. Ты знаешь, кто ты и что случилось?

Она оборачивается ко мне, глядя расширившимися глазами.

— Я — Сарра. Эрик погружал меня в сон и целыми днями втирал мне в лоб какой-то порошок. Это была… это была магия Крикунов. Я кажется… — ее лицо белеет. — Я, кажется, рассказала ему про Мадди. Про Сокровищницу, магию памяти и про вас…

— Пока забудь об этом. Я думаю, что возможно, твое тело приняло магию Крикуна.

Ее лицо искажается от ужаса.

— Я не могу такой остаться! — теперь в ее голосе слышны нотки истерики.

— Мы это исправим, — ложь звучит горько. — Но сейчас, кажется, ты вне опасности, а у меня есть проблемы посерьезнее.

— Где Мадди.

— Эрик забрал ее, — от гнева слова получаются острыми, как ножи. — Он заодно со Снежными Великанами.

— Забрал ее? Куда? Зачем?

Прежде чем я успеваю ответить, воздух дрожит от биения крыльев, и между нами приземляется Сигрун, а следом за ней — Вальдис. Кажется, что все вокруг нас замирает, звуки битвы стихают вдали.

Размах ее огромных белых крыльев вдвое шире, чем у Вальдис, и от нее волнами исходит сила.

Она разглядывает Сарру, которая отшатывается обратно к входу в Крыло Змеи, ее нелепые крылья исчезают в тенях.

Взгляд Сигрун останавливается на Брунгильде.

Когда она опускается на колени рядом со своей павшей воительницей, на ее лице появляется нечто древнее и пугающее, а за мягким изяществом движений скрывается едва сдерживаемая ярость.

Ее рука чертит в воздух руны, которые мерцают и вспыхивают, и она произносит слова на языке столь древнем, что никто на Иггдрасиле его не поймет.

Тело Брунгильды начинает светиться. Свет становится ярче, пока не начинает ослеплять, и потом гаснет, унося тело с собой.

— Она будет славно пировать в Чертогах Вальгаллы, — выдыхает Сигрун, и когда она оборачивается ко мне, ее глаза горят обещанием расправы. — Сегодня новобранцы познают вкус настоящего сражения, — в ее голосе столько власти, что даже Сколл во мне сидит тихо. — Вальдис, подготовь их всех. Им пришло время понять, для чего они обучаются.

Воздух потрескивает от ее гнева, и Вальдис взлетает, не проронив ни слова.

— Почему? — спрашивает у меня Сигрун.

— Им была нужна Мадивия.

— Ты видел, как Эрик это сделал? — она подходит ко мне, и я не двигаюсь с места.

— Я видел, как Эрик и Исхильд велели новобранцу Оргиду сделать это, — говорю ей.

— Исхильд мертва.

— Нет, — качаю головой. — Она жива, стала Снежным Великаном и союзницей Эрика.

На суровом лице Сигрун вздрагивает мускул.

— Любовь. Самая могущественная сила в мире, — шипит она.

— Я люблю Мадивию, — слова слетают с моих напряженных губ, и она немедленно реагирует.

— Ты ее любишь?

— Люблю. Помоги мне ее спасти. Помоги добраться до нее, — мольба звучит так, будто мой рот полон битого стекла.

Она снова делает шаг ко мне.

— У этой маленькой фейри Двора Льда достаточно силы, чтобы изменить все, что мы знаем об Иггдрасиле, — тихо говорит она. — И лишь ты один видел это с самого начала. Откуда мне знать, что ты и правда ее любишь? Что не будешь использовать ее, как это пытается сделать Эрик?

— Обещаю, что больше никто и никогда не будет ее использовать, — рычу в ответ. — Лишь помоги мне попасть к ней.

— Я не могу доверять тебе, Каин Разрушитель, — говорит она, качая головой. — Тебя осудили сами боги.

Мое тело такое горячее, что клянусь, оно вот-вот загорится.

— Прочитай мои мысли.

Сигрун моргает.

— Что?

— Прочитай мои мысли. Используй своего валь-тивар для этого. И ты увидишь, что я говорю правду.

Она склоняет голову.

— Тебе известно, что это работает не так. Ты скрыл правду на суде.

— Я этого не делал. Ты не смогла увидеть истину, потому что я не помню ничего о случившемся, — не могу не дать гневу просочиться в мой голос.

— Изменить чью-то память можно лишь с помощью свечи минунна, а они все пересчитаны, — говорит она. — Ты лжешь.

— Ты не можешь знать, где именно находятся все артефакты в этом мире! Даже здесь, в Фезерблейде, спрятаны сотни из них, и никто об этом не знал!

Она хмурится.

— Ты нашел Сокровищницу Сказителей?

Я замираю.

— Ты знаешь о Сокровищнице?

— Я лично запечатала двери по просьбе Фезерблейда, — говорит она, теперь задумчиво. — Как ты ее обнаружил?

— С помощью Мадивии. Она нашла ответы на загадки.

Ее выражение меняется, будто она что-то прикидывает.

— Фезерблейд открыл ей путь, когда вы были вместе?

— Да.

Воцаряется тишина, прежде чем она начинает говорить снова, быстро и четко.

— Ты был узником этих стен достаточно долго, чтобы понять, что Фезерблейд — разумное существо, чья магия происходит от самих богов. Мадивия не может поручиться за тебя, но может Фезерблейд.

Во мне вспыхивает что-то, что я не думал, что смогу почувствовать снова. Надежда на справедливость.

— Хочешь сказать, ты мне веришь?

— Хочу сказать, что кажется, верит Фезерблейд. И Фезерблейд может помочь тебе, а не мне.

Я хмурюсь.

— Как?

Сигрун пожимает одним плечом.

— Если Фезерблейд хочет, чтобы ты узнал его секреты, он их тебе покажет.

Она смотрит вправо, и по ее воле возникает портал, его края потрескивают от магии.

— Новобранцы Фезерблейда! — кричит она, распахивая крылья и взлетая на пять футов над землей. Она вынимает свое невероятное копье из ножен и поднимает вверх, в то время как рядом приземляются Вальдис и Харальд, и появляются новобранцы. — Нас предали. Одну из нас пленили, — ее голос звенит в воздухе, ясный, как звук зовущего в битву рога. — Один из новобранцев убил Брунгильду.

У каждого из них вырывается возглас ужаса.

— Мы точно не знаем, где он, но думаем, что на землях Снежных Великанов. Нас ждут кровавые поиски и кровавая битва. Те, кто будут сражаться ради возвращения Мадивии и мести за Брунгильду, идемте в портал вместе со мной. Остальные — оставайтесь здесь и восстановите то, что было разрушено. Излечите Фезерблейд.

Эльдит не раздумывая делает шаг вперед, ее волчица, взволнованная и готовая, уже на два шага впереди.

Гарда и Хенрик выходят следом, маленький черный медведь рассекает большими когтями воздух, а птица Хенрика кружится над его головой. Оба они уже со следами крови.

Следующим выходит Мартом, кристаллы льда покрывают его пальцы.

— Мадивия никогда не отказывалась сражаться, — решительно говорит он. Роуг кивает и вместе со своим волком встает рядом с Мартомом.

— Она сказала мне, что выжить — не трусость, — высокая фигура Мартома нависает над остальными, когда и он шагает вперед. — Пришло время доказать, что она была права.

Сколл рядом со мной завывает.

Они будут рисковать жизнями ради нее, пока я заперт здесь, как зверь в клетке, и не могу последовать за ними.

Голос Сигрун звучит над головами собравшихся воинов.

— Вальдис, Харальд. Пришло время показать новобранцам, как убивать Снежных Великанов.

Взревев, она пролетает сквозь портал. Вальдис и Харальд подхватывают ее клич, и потом они все вместе ныряют в кольцо вращающегося света.

Сарра выходит из дверей, ее новые крылья отбрасывают на землю кривые тени. Развернув плечи, она идет вслед за новобранцами.

— Не надо, — слова звучат жестче, чем мне хотелось.

Она оборачивается ко мне, и ее глаза полны чисто человеческого упорства.

— Теперь я могу летать, — ее крылья взмахивают, красные вены пульсируют под ними. — Я могу помочь. Я должна.

— Тебя не учили сражаться.

Она поднимает подбородок.

— Я передам ей, что ты цел. И что пришел бы, если бы смог, — сделав глубокий вдох, она шагает в портал.

Я смотрю на него, пока он не исчезает, полные бессильной ярости мысли несутся у меня в уме.

Сигрун их найдет. Но как могут трое Стражей Одина и несколько учеников победить Эрика и Исхильд, и еще богам известно, сколько Снежных Великанов?

Я заставляю себя вспомнить разговор с Сигрун.

Она думает, что Фезерблейд мне доверяет. Что у нег есть еще неразгаданные тайны.

Мадивия прошла через последнюю дверь Сокровищницы, и значит, сейчас она открыта.

Через секунду я уже бегу.

Двести лет Фезерблейд был моим надсмотрщиком, моей тюрьмой, моим единственным другом. Теперь он станет моим спасителем, или боги свидетели, я сожгу этот мир дотла.