О Пепле и Стали

ГЛАВА 8

МАДДИ

Пока я иду, слова Каина все еще звучат в моей голове.

«Ты лучшая в поиске информации, принцесса. Вот, что ты обычно делаешь».

Он прав, и здесь есть всего одна фейри, которая обладает всей информацией о магии льда, в которой я нуждаюсь.

Мысль о том, что придется обратиться к Брунгильде заставляет мой живот сжаться, но я должна хотя бы попробовать. Она ведь не просто какая-то там фейри Двора Льда, а одна из самых могущественных на Иггдрасиле.

Мне нужно быть спокойной, когда буду с ней говорить. С холодной головой. Не той раздраженной версией себя, которой сейчас являюсь. А это значит, что мне нужны друзья и еда.

Я провожу вечер с Саррой, и это невероятно помогает. Ее мастерская кажется мне глазом бури, островком спокойствия в происходящем хаосе.

Пока мы едим с огромной тарелки хлеб, сыр и нарезанное холодное мясо, она объясняет мне правила кубба, популярной игры при Дворе Земли, в которой нужно бросать деревянные кубики и выстраивать стратегию. Ее объяснения рассказывают о сообществе, о котором я никогда не знала. Целые толпы собираются, чтобы посмотреть игру, старшие обучают правилам младших, а дружеское соперничество длится поколениями. Ловлю себя на том, что мне больно из-за того, что мое детство было наполнено не играми и смехом, а лишь безмолвными, одинокими коридорами и страхом.

— Тебе бы понравились летние турниры, — говорит она, и ее глаза блестят от воспоминаний. — Все приносят еду, а некоторые матчи затягиваются на целые дни.

Пытаюсь представить себе, каково это — быть окруженной людьми, которые мне рады, ждать в будущем чего-то кроме выживания. Все это звучит как мечта.

Я падаю в обморок посреди нашего ужина, знакомая темнота окутывает меня прямо в процессе еды. Когда возвращаюсь, Сарра все там же и готова снова повторить то, что я пропустила. Сыр на вкус сладковато-ореховый, и пока я слушаю продолжение ее историй, меня охватывает глубокое чувство покоя.

Отчасти, думаю, оно объясняется тем, что теперь я знаю, что обмороки меня не убьют. Но есть и что-то большее. Эта комната, с инструментами, незаконченными проектами и постоянным присутствием Сарры, стала моим убежищем в Фезерблейде.

— Знаешь, считай, что я не хочу видеть Крыло Медведя, — со вздохом говорю я.

— Чтобы тебе не пришлось делить жилье с кем-то, кто пытался тебя убить? — спрашивает Сарра, не отрываясь от сыра.

— Ну, и поэтому тоже. Но мне нравится здесь. Спасибо, что позволила использовать твою мастерскую как спальню, — говорю я.

Она смеется.

— Как будто у меня был выбор.

— Хм, может и нет, — ухмыляюсь в ответ. — Но я все равно это ценю.

— Тебе всегда здесь рады, Мадди. Знаешь, ты здесь моя единственная подруга.

Глядя на ее честное, открытое лицо, которое так и светится, я хочу спросить о жезле и том, не случилось ли чего-то еще. Но уверена, что это только испортит момент, так что вместо этого подаюсь вперед и обнимаю ее.

После того как Сарра уходит спать, я посильнее закутываюсь в меха и закрываю глаза. Мне нужно сохранить воспоминания обо всем, что произошло за последние несколько дней. И я жажду вновь оказаться в прохладных и таких знакомых коридорах галереи.

Решаю начать с утра вчерашнего дня.

С засады.

Пока заново проживаю нападение, комната для создания статуй бурлит от энергии, струи воды бьют вверх и танцуют вокруг меня. Я вспоминаю все в подробностях, стараясь сохранить не только действия, но и страх, гнев и то, как Торви появилась в тот момент, когда больше всего в ней нуждалась.

И Каин. Он тоже пришел на помощь. Он будто был единой силой вместе с Торви, пугающей и нападающей на моих врагов.

А потом… вокруг не было никого, и я коснулась его кровоточащей кожи…

Воспоминание ударяет меня, будто какая-то физическая сила. Жар охватывает меня, когда вспоминаю как он смотрел на меня глазами, потемневшими от желания, то, как его тело дрожало, пока он сдерживался. Пусть мы и не прикасаемся друг к другу, самого его присутствия, власти в его голосе достаточно, чтобы я подчинилась. Чтобы я умоляла. Образы того, как делала все, что он скажет, должны были вызвать во мне стыд, но вместо этого в моих венах вспыхивает желание такой силы, что меня вышвыривает из галереи обратно в реальность, а все мое тело полно отчаянной нужды.

Я отрывисто дышу, в шоке оглядываясь вокруг, укутанная мехом кожа стала слишком чувствительной. Никогда прежде я не проживала воспоминание так ярко, что меня бы вернуло в реальность.

Но… Я никогда не сохраняла физический опыт, подобный этому.

И никогда так не реагировала физически на воспоминание.

Судорожно сжимаю бедра, пытаясь создать давление, освобождение, хоть что-то, что успокоит мою жажду.

Я хочу почувствовать прикосновение его рук. Его губ. Всего его.

То, что я не могу этого получить, и что одно его касание сожжет меня в пепел, делает желание только сильнее. Представляю, каково было бы поцеловать его, ощутить вкус его губ, с которых срываются такие страшные слова.

Стоило бы это боли? Часть меня верит, что да.

Вцепившись пальцами в мех, я пытаюсь выровнять дыхание. Это просто безумие. Он опасен. Проклят. Жаждет отомстить самим богам.

Но ничего из этого не волнует мое предательское тело. Оно помнит его жар, чистую силу, которую он излучает, то, как он заставил меня чувствовать себя одновременно защищенной и поверженной, не прикоснувшись ко мне и пальцем.

Скольжу рукой под одежду. Каждая клеточка кожи пылает, жаждет прикосновения. Я должна быть сильнее этого, но воспоминания о Каине уничтожают мой контроль над собой. Звериный голод, с которым он на меня смотрел, то, как его голос становился ниже, когда он отдавал приказы, как все его тело дрожало от желания прикоснуться ко мне, хоть он и сохранял ту ужасную дистанцию между нами. Представляю его руки на себе, горячие и требовательные, и моя спина выгибается над мехом. С силой закусываю губу, чтобы не издавать звуков, пока мои пальцы двигаются быстрее, и вспоминаю, как он смотрел на меня так, будто хочет поглотить целиком. Когда наконец приходит освобождение, его имя почти срывается с моих губ, а тело подрагивает от силы ощущений.

Послевкусие проходит быстро, и я чувствую себя еще хуже, чем раньше. Касаясь себя, я не удовлетворила свою потребность, а лишь распалила ее. То, что мы никогда не сможем коснуться друг друга, что между нами всегда будет это сводящее с ума расстояние, заставляет меня хотеть его только сильнее. Как болезнь, от которой не могу излечиться. Или как голод, который становится тем хуже, чем больше я ем.

Тяжело дыша, я смотрю в обшитый деревом потолок, и все мое тело пульсирует.

Мне нужно вернуться обратно в галерею. Мне нужно сохранить воспоминания об остальных, важных событиях, которые произошли после случившегося на поляне.

Но все, чего я хочу — снова и снова доводить себя до предела, представляя, что это Каин. Проживать в голове настолько яркие фантазии, что они помогут утолить эту жажду, пусть и ненадолго.

Моя рука снова начинает двигаться, и я рычу от того усилия, с которым заставляю ее скользнуть вверх по животу и наконец, сажусь. Скрестив ноги, я сжимаю обе ладони в кулаки на коленях и закрываю глаза.

Соберись, Мадди.

Не обращая внимания на пульсирующее во мне желание, я заставляю себя вернуться в галерею.

Снова оказавшись в ледяном коридоре, вижу статую в виде стрелы. Ее я создала только что, и осторожно ее касаюсь, чтобы проверить, что успела сохранить до того, как мое тело вышвырнуло меня обратно.

Как только воспоминание о нападении заканчивается, я отхожу от статуи и не смотрю дальше.

Мне нужно разобраться со всем остальным.

Сначала сохраняю то, как мы забрались на дерево, потом как вломились в Гнездо Грифона. Тщательно запоминаю все о Брунгильде и том, как она в тайне брала монеты из книги, к которой у нее не должно быть доступа. В этом кроется нечто важное, но я слишком вымотана, чтобы разгадывать ее секреты.

Сокровищница со всеми ее чудесами и гудящим от древней магии воздухом заслуживает отдельного внимания. Но когда я пытаюсь вспомнить точные слова загадки, то со страхом осознаю, что они уже стали нечеткими, смазанными тем, что было дальше.

Видением, сокрытым в статуе волка.

Я с облегчением осознаю, что мне не нужно заново проживать и сохранять воспоминания об этом, раз они уже есть внутри статуи волка.

Сделав шаг назад, я обнаруживаю, что создала небольшое, едва достающее до моей талии, изваяние в виде кинжала.

Еще немного времени уходит на то, чтобы появилась статуя, посвященная сегодняшнему дню и его главным событиям: медведю Инги, клеймлению трусости и валь-тивару Сельмы. Когда заканчиваю, мое творение принимает вид ящика, который мы толкали сегодня.

Когда все надежно спрятано в галерее, я возвращаюсь в реальность. Тело все еще ноет, беспокойство гудит в венах.

Затем встаю и начинаю ходить туда-сюда по мастерской.

Этим вечером мне нужно было спокойствие. Хотела избавиться от отчаяния и всего, что отвлекает.

Одно за другим я заново пережила воспоминания о том, как Каин на поляне поставил меня на грань сексуального раскрепощения, которое я не считала возможным. И о том, как тот же мужчина в ярости вонзил кинжал в грудь моей сестры.

Застонав, вслух произношу слова, которые мне нужно услышать:

— Прислушайся к голосу разума, Мадди. Ты должна бояться Каина.

Но все дело в том, что я не боюсь. Сейчас, будучи одна в безопасной мастерской, я не боюсь его ни капельки.

Я хочу его больше, чем чего-либо другого. Даже контроля над магией.

Будь он сейчас здесь, я бы отдала все, что он попросит, за одно только то, чтобы он говорил мне, как касаться себя, чтобы увидеть, как его глаза темнеют от похоти, когда он приближается ко мне так опасно близко, как только может. Чтобы смотреть, как он обхватывает свой член пальцами и рычит от страсти, глядя как я кончаю.

Мои пальцы снова становятся скользкими от влаги, а я даже не помню, когда моя рука снова оказалась под бельем.

И мне плевать.

Падаю на меха, поддаваясь собственными мыслям и желанию.

Завтра. Завтра я пойду к Брунгильде и начну учиться контролировать мои силы.

Но сейчас… Сейчас я буду лежать здесь и вспоминать ощущения, вспыхнувшие во мне благодаря Каину, то, что один лишь его голос заставляет меня чувствовать.

И я позволю себе всем сердцем поверить в то, что он тоже лежит без сна, сгорая от того же самого невыносимого голода, и снова и снова доводит себя до оргазма, желая сейчас быть рядом со мной.