О Пепле и Стали

ГЛАВА 30

МАДДИ

— Прошу, скажите, что это поможет?

Эрик поднял мерзкое перо на уровень глаз и разглядывает его со всем вниманием.

Змея тоже поднялась, и ее голова находится вровень с головой Эрика. Блестящий раздвоенный язык тянется к перу, едва не касаясь его подрагивающих волосков.

Сарра что-то бормочет, и я смотрю на нее мимо Эрика.

— Она приходит в себя. Мне нужно поработать. Возвращайся через пару часов, — говорит Эрик, все еще рассматривая перо.

— Я хочу остаться.

— Нет, — его тон не оставляет места для возражений, и я тут же сдаюсь.

Если без меня он будет работать быстрее, то я уйду.

— Я скоро вернусь, Сарра, — мягко говорю, прежде чем выйти из палат целителей.

Ноги у меня тяжелые и зажатые, плечи болят. Теперь я знаю, что это утомление, вызванное пережитым страхом.

Выйдя из здания, вижу, что моя медведица плещется в воде рядом с Крылом Змеи, прямо рядом с проломом в деревянном ограждении как раз размером с Торви. Мгновение я смотрю на нее во все глаза, потом качаю головой.

— Ну хотя бы ты в порядке, — бормочу, глядя на то, как она молотит огромными лапами по воде, поднимая стену брызг, разлетающийся в разные стороны. Некоторые из них превращаются в липкий снег, прежде чем осесть обратно в воду.

— Мне было очень жарко, — мысленно говорит она, не глядя на меня.

— Понимаю, о чем ты, — отвечаю ей, но она слишком занята, чтобы меня услышать.

Запекшаяся кровь отмылась с ее меха, и я немного расслабляюсь. Все позади. Мы вернулись в безопасные стены Фезерблейда и сделали все что могли для спасения Сарры.

— Торви не поймает там рыбу. Она не подплывает так близко к зданиям.

Я оборачиваюсь к Каину.

— Она решила охладиться, — отвечаю, и к моему ужасу, мой голос надламывается.

Он делает шаг ко мне, потом будто вспоминает, что не должен, и останавливается.

— Что произошло? — мягко спрашивает он.

И я вдруг все рассказываю. О том, как сильно испугалась за Торви, когда на нас напали трое птиц, как вина поглощала меня, когда нашла тело Нави, и как страшно было притворяться мертвой, лежа рядом с ее телом. Умудряюсь говорить ровным голосом ровно до того момента, как говорю, что боюсь, что уже слишком поздно, чтобы помочь Сарре.

— Ты сделала все и даже больше, чтобы ей помочь, — с нажимом говорит он. — Ты показала верность, которой гордились бы сами боги, — я открываю рот, чтобы сказать ему, что в первую очередь это моя вина, что она заболела, но он обрывает меня. — И не начинай сначала молоть эту чушь про то, как ты виновата.

Закрываю рот. Он глубоко вдыхает.

— У поступков есть последствия: хорошие, плохие и совершенно непредсказуемые. Все дело в намерениях, принцесса. Ты хотела причинить вред подруге? Или чтобы Нави погибла?

Я с такой силой качаю головой, что мне больно.

— Конечно нет.

— Тогда хватит себя грызть. Извлеки из этого урок и стань сильнее. Помни, чему тебя это научило и как сделало лучше.

Его слова будто квинтэссенция силы, которая вливается в мое тело, заставляет мышцы напрячься, а спину выпрямиться.

Делай, что можешь. Игнорируй остальное.

Я не могу изменить случившегося.

Но могу сделать все, что в моих силах, чтобы все исправить.

— Эрик сможет вылечить ее при помощи пера, — говорю я со всей уверенностью, на какую способна.

— Да.

— Нави сама решила уйти от меня. Даже если бы я последовала за ней, она нашла бы способ улизнуть, — говоря это вслух, будто начинаю верить в сказанное.

Вспоминаю каждый свой разговор с дисциплинированной и прагматичной фейри. Я бы не смогла ее переубедить.

— Она никогда не хотела сражаться бок о бок с тобой, — говорит Каин. — Ее убило ее собственное предубеждение. Не ты.

Я с силой вдыхаю и выдыхаю через нос. Все тело охватывает дрожь.

— Тебе нужно поесть, — продолжает он. — И отдохнуть.

Он прав, но я не голодна.

— Мне нужно кое-что сделать, — говорю я.

У меня уходит примерно полчаса на то, чтобы найти Стаффана, который наполняет тарелку ветчиной в Обеденном зале.

— Можно поговорить с тобой? Снаружи? — робко прошу я.

Он ставит еду на стол и идет со за мной на улицу, на его красивом лице видно волнение.

— Что случилось?

— Ничего. Хотела тебя поблагодарить.

— За что?

— Мы с Торви живы только благодаря тебе.

Он смотрит на меня во все глаза.

— Если бы ты не рассказал мне, как притворился мертвым, я ни за что не додумалась бы поступить так же. Ты спас мою жизнь.

Его темно-коричневые щеки краснеют.

— Правда? — в конце концов спрашивает он.

— Да. Ты должен рассказать остальным. Это может спасти еще несколько жизней.

— Они не подумают, что я трус?

— Использовать твой опыт, чтобы победить злобное чудовище? Нет.

— Я… Я подумаю об этом, — говорит он. — Спасибо.

— Нет, серьезно. Спасибо тебе.

Я кладу себе в тарелку хлеб и склоняюсь над ней, заставляя себя хотя бы попытаться восполнить силы. В памяти возникает Харальд, твердящий, что воинам нужно есть и спать, чтобы быть на пределе возможностей. У Торви проблем с аппетитом нет, и сразу после купания она отправилась в лес, на поиски лисиц.

Фейри ходят туда-сюда по Обеденному залу, но никто не приближается ко мне. Мне не хочется никому рассказывать, что произошло, поэтому вместо того, чтобы обидеться, чувствую благодарность.

По прошествии нескольких часов возвращаюсь в палаты целителей. Эрик не пускает меня к Сарре, но ободряюще улыбается.

— Думаю, она поправится. Я смог кое-что понять, и кажется, знаю, что мне нужно делать с пером Крикуна.

Мои колени слабеют, и я прислоняюсь к дверному косяку.

— Я могу ее увидеть?

— Завтра. И тебе тоже нужно отдохнуть.

— Вы уверены, что с ней все будет хорошо?

— Не до конца уверен, но теперь у нее есть все шансы.

После беспокойной ночи, во время которой то просыпалась, то проваливалась в сон, я спешу из Крыла Медведя к Сарре. Умираю с голоду и у меня слегка кружится голова, но я и близко не подойду к Обеденному залу, пока не буду уверена, что она в порядке.

Боковым зрением вижу что-то темное и понимаю, что Каин тоже встал рано. Возможно, он всю ночь не отходил от Крыла Медведя. Он не может увидеть его или войти внутрь, но это не помешает ему оставаться неподалеку.

Когда я вхожу, Эрик суетится в главном зале Крыла Змеи, и выглядит недовольным тем, что я пришла так рано.

— Как она? — робко спрашиваю у него.

Он улыбается, и я выдыхаю.

— Мне удалось извлечь из пера достаточно магии, чтобы изготовить лекарство. Она поправляется.

— О, слава Фрейе за это, — говорю, прижимая ладонь к груди. — Теперь я могу проведать ее?

— Нет.

Я хмурюсь, сразу снова начиная волноваться.

— Почему?

— Ей нужен постоянный уход. Болезнь сильно распространилась, и может пройти неделя, прежде чем она придет в себя и ее сознание будет достаточно ясным. Да. И, — продолжает он, поднимая руку, — Должен тебя предупредить. Она… изменилась.

— В каком смысле изменилась?

— Думаю, лишь внешне. Однако, Мадивия, ты ее подруга, и я должен попросить тебя кое о чем. Если ты как раньше заметишь изменения в ее поведении, ты должна будешь незамедлительно сообщить о них мне.

Я медленно киваю.

— Хорошо.

Со смесью облегчения и беспокойства напоминаю себе, что неделя — это не так уж и долго, а то, что она будет выглядеть немного иначе — не так уж и плохо. Главное, что она жива.

— Договорились. Теперь иди, поешь. Отдохни сегодня.

Киваю и поворачиваюсь к двери.

— Надеюсь, Фезерблейд щедро вознаградил тебя за пройденные испытания.

Я вспоминаю драгоценный камень, который вчера положила в карман. Фезерблейд вознаградил меня, но пока даже не знаю, чем.

Снова оборачиваюсь к нему.

— Когда… Когда будет поминальная служба по Нави?

На его лице проступает печаль.

— Сегодня после ужина.

Киваю.

— Тогда до встречи. И спасибо, эрсир, за то, что помогаете моей подруге.