О Пепле и Стали

ГЛАВА 42

МАДДИ

Я во все глаза таращусь на Эрика, Ингу, ее огненную медведицу, мою мать и Фрейдис.

Сердце грохочет, голова кружится, но я должна собраться с мыслями.

Должна понять, что происходит.

Усилием воли заставляю себя не посмотреть на Фрейдис, потому что это прямой путь к потере контроля. Она стоит, выпрямившись, рядом с матерью, и, хотя внутри у меня ревет и бушует пламя, мое сердце все равно разбивается.

Моя собственная семья встала на сторону Снежных Великанов. На сторону Стража Одина, разрушавшего Фезерблейд изнутри. Как это вообще возможно?

— Где мой супруг? — спрашивает мать.

Так все из-за этого?

— Я не понимаю, в чем дело, — говорю и слова срываются с губ какой-то неуверенной кашей.

— Это потому, что ты тупая, — отвечает она.

Сглатываю. Родители всегда были со мной вежливы. Пренебрежительны, но вежливы.

Сейчас, после разговора с отцом и вот этого, начинаю понимать, каким это было притворством.

Мать шумно выдыхает. Одетая в невероятно красивое платье, поблескивающее в холодном свете, она проходит вперед и усаживается на один из стульев, который украшен чуть сильнее, чем остальные. Это своего рода трон.

— Тупая, но куда лучше владеешь магией, чем я могла себе представить, — она выразительно смотрит через мое плечо, на Торви, прежде чем перевести взгляд на Эрика. — Ты точно уверен, что мы не можем подавить ее магию?

— Я пробовал обычные приемы, — тихо говорит он. — Для Валькирий это совершенно новая магия, и такого никто не ожидал. И это касается не только ее, но и всех новобранцев в Фезерблейде. У них у всех появился этот новый вид валь-тивар.

Огонь внутри меня так и ревет. Боль в щеке уже прошла, и я почти жалею об этом, потому что могла бы использовать ее, чтобы выжать еще больше ярости в зияющую в животе пустоту.

Думаю о Каине и о том, как он умудряется удерживать эту злость едва тлеющей на поверхности. Так, чтобы все его боялись, но он не терял контроль. Я должна сделать то же самое. Должна сдерживаться. Должна удерживать контроль.

— Где твой отец? — снова спрашивает мать.

— Я не скажу, пока ты не объяснишь, что тебе от меня надо.

— Ты всегда была наглым ребенком, — отвечает она, потом пожимает плечами. — Мне нужна тиара.

— Тиара? — переспрашиваю я.

— Да, Судьбы великие, ты совсем идиотка? Ти-а-ра, — она произносит это медленно, будто я и правда слишком глупая, чтобы ее понять, только теперь я такой себя и чувствую.

Она имеет в виду тиару Скади? Ту, которую мы с сестрой все пытались починить?

Я не могу не посмотреть на Фрейдис, но она решительно не смотрит на меня. Проследив за моим взглядом, мать ударяет ладонями по подлокотникам стула.

— Мадивия, прекращай. Фрейдис уже рассказала нам, что ты забрала ее с собой, когда отправилась в Фезерблейд.

Открываю рот, чтобы возразить, но кое-что меня останавливает.

И снова смотрю на Фрейдис. Я ничего не брала с собой в Фезерблейд, но родители этого точно не знали, у меня мог быть карман под платьем или что-то еще. Но Фрейдис точно это знала.

Почему она солгала матери? Тиара осталась в наших комнатах. По какой причине она могла сказать родителям, что я забрала тиару в Фезерблейд?

Я пытаюсь это понять, когда Фрейдис начинает говорить.

— Я все им рассказала, Мадивия. Сказала, что мы договорились, что ты будешь хранить тиару, когда я уеду в Фезерблейд, и поэтому она была у тебя с собой, — она говорит это, все еще не глядя на меня.

Не знаю, почему она лжет и что мне говорить.

В надежде выторговать себе побольше времени и все обдумать, я меняю тему.

— Где мы? — спрашиваю я.

— В землях Снежных Великанов, — нетерпеливо отвечает мать. — А теперь отдай мне сраную тиару. Куда ты ее спрятала? Ее не было в той сумке, которая была у тебя с собой.

— У меня ее нет, — говорю я.

Из туннеля выходит Исхильд.

— Мы заключили сделку, Королева Двора Льда, — говорит она. — Все это время мы работали ради этого. Лучше бы у нее была тиара.

Мать кидает на Эрика злобный взгляд.

— Сделка отменилась в тот момент, как он отправил в Фезерблейд ну ту, блядь, дочь.

Эрик равнодушно пожимает плечами.

— Она куда могущественнее остальных, и я не удивляюсь тому, что она могущественнее своей сестры. Ей точно было предначертано попасть в Фезерблейд, — говорит он.

— Но она не Фрейдис, — шипит мать сквозь стиснутые зубы.

— А это важно? Нам всего лишь нужно было, чтобы одна из сестер попала в Фезерблейд, чтобы все сработало.

Они обмениваются полными ярости взглядами, и, хотя от этого разговора у меня кружится голова, он дает мне время на то, чтобы решиться.

Мне нужно либо поддержать ложь Фрейдис, либо выдать ее.

Фрейдис сказала им, что я забрала тиару, хотя знаю, что тиара у нее. У нее должна была быть причина солгать. Она в опасности? Она сделала это, чтобы от чего-то спастись?

Или просто хочет, чтобы они причинили мне вред?

Смотрю на сестру, на жезл у нее на бедре, и вспоминаю времена, когда она использовала магию в моем присутствии. Теперь я понимаю, что стала гораздо, гораздо сильнее ее. Если она делает это, чтобы защитить себя, то у меня больше шансов защититься, чем у нее.

Чтобы решиться, мне достаточно вспомнить образ из статуи волка, кинжал, пронзающий ее сердце.

Если она хочет, чтобы я сказала, что тиара у меня, я так и сделаю. Сохраню ее тайну.

Сделаю это потому, что не важно, какой она стала сейчас, двадцать лет до этого она заботилась обо мне.

Каждый раз, когда она помогала мне улизнуть из дворца, она давала мне шанс взглянуть на жизнь, которую я думала, что не увижу. Она успокаивала меня каждый раз, когда я поддавалась панике, она учила меня справляться с унынием. Когда-то она меня любила.

А я и сейчас ее люблю.

Я могу защитить себя и справлюсь с тем, к чему она меня подталкивает.

— Где тиара? — рявкает мать, прерывая битву характеров с Эриком и снова глядя на меня.

— Я ее спрятала, — отвечаю я. Быстро посмотрев на Фрейдис, я замечаю, как округлились ее глаза.

— Где?

— Там, где ты никогда не найдешь.

Моя мать встает и стул позади нее опрокидывается.

— Ты сейчас же скажешь мне, где мой муж и тиара!

Я стою на месте, и пламя внутри меня так и потрескивает.

Всю мою жизнь эта фейри использовала меня, манипулировала и пренебрегала мной. И сейчас она меня не запугает.

— Я скажу, если ты вылечишь мою подругу, — говорю, глядя на Эрика.

Он ухмыляется.

— Человеческую девчонку, зараженную ядовитой магией? — фыркает он.

— Да. Вылечи ее. Тогда я скажу, где тиара и мой отец.

Эрик качает головой.

— Для этого придется вернуться в Фезерблейд. Этого я сделать не могу.

— Почему? — он смотрит на Оргида, потом на мою мать, и я тут же понимаю, почему. — Ты не уверен, что никто не видел, как Оргид убил Брунгильду, правда?

Мать тоже смотрит на него.

— Брунгильда мертва? — медленно говорит она.

Он кивает.

— Я предупреждал, что из этого нет возврата.

Она раздраженно фыркает и снова поворачивается ко мне.

— Он не будет помогать твоей подруге.

Я качаю головой.

— Пусть отправится к Сарре и поможет ей, или я не скажу, где тиара.

Когда моя мать подходит ближе, на ее лице расползается жестокая улыбка.

— Есть другие способы заставить кого-то все рассказать, глупая девчонка, — говорит она пугающе-мелодичным голосом.

Я прекрасно знаю, что моя семья делает с теми, чьи секреты им нужны. Я была той, кто был вынужден слушать, когда они наконец сдавались.

— Собираешься меня пытать?

Клянусь, Фредис позади нее вздрогнула.

— Я собираюсь заставить тебя рассказать мне абсолютно все, что мне нужно знать, — говорит мать, и по моей спине пробегает холодок страха.

Делаю шаг назад, к широкой груди Торви. Надо мной начинает кружиться снег, ледяные пики вращаются около ладоней.

— Я уже не та маленькая девочка, которая отправилась в Фезерблейд, Матушка. Теперь я бью в ответ.

Вокруг ее рук тоже появляется лед, и Эрик с Ингой делают шаг вперед, а за ними раздаются тяжелые шаги Исхильд.

— Думаю, девочка, не важно, насколько ты сильна, ты все равно в серьезном меньшинстве.

И проблема в том, что она права.