Новая Переменная

Глава 41

— Ты должен уяснить, мой временный ученик, что есть несколько правил ниндзя. Твоё обучение поручил мне Глава, но не жди особого отношения к себе. Теперь, когда ты устроился, послушай старого ниндзя, что прослужил верой и правдой клану много лет… Первое из них звучит так. Будь незаметным: ниндзя всегда должен быть незаметным и скрытым. Он не должен привлекать к себе внимания и должен уметь использовать окружающую среду для своей защиты. Второе. Используй все свои навыки: ниндзя должен использовать все свои навыки и умения, чтобы достичь своих целей. Никаких ограничений, никакой слабости. Запомни это. Третье. Будь осторожным и предусмотрительным: ты должен знать, что твои действия могут иметь последствия, и должен быть готовым к любым ситуациям. Маскировка — одно из самых важных качеств шиноби. Четвёртое. Будь терпеливым: ниндзя должен быть терпеливым и настойчивым. Он должен уметь ждать подходящего момента для своих действий и не торопиться. Когда цель ясна, ничего не должно тебя отвлекать. Пятое. Будь гибким: ниндзя должен быть гибким и адаптивным. Он должен уметь менять свою тактику и стратегию в зависимости от ситуации. Шестое. Будь готов к неожиданным ситуациям: ниндзя должен быть готов к любым неожиданным ситуациям. Он должен быть готовым ко всему, включая нападения, ловушки и другие опасности. Что бы ни происходило, ты не должен показывать свои эмоции, свою слабость. Седьмое. Будь верным своим принципам: ниндзя должен следовать своим принципам и убеждениям. Он должен верить в то, что делает, и никогда не изменять своим принципам. Помни, кто ты и где твоя родина. Восьмое, но не по значимости, и, возможно, последнее, что я понял за годы, прожитые на этом свете. Это быть готовым к смерти: ниндзя знает, что он может умереть в любой момент. Он должен быть готов к этому и не бояться смерти. Смерть — это не конец, а лишь начало нового пути.

Аккуратно передвигаясь между высокими стенами домов, я старался не издавать ни малейшего шума. Лёгкий вечерний ветер шевелил листву деревьев, но для меня этот мир был почти беззвучным. В мире, где каждый шорох может стоить жизни, любые лишние звуки — это ошибка. Мои шаги не оставляли следов, а движения были быстрыми и точными, как у хищника, привыкшего следить за своей добычей. Учение от шиноби, который не представился и всегда отзывался лишь на свою кличку, дало мне многое. Учёба была сложной, но годы, которые прошли с тех дней, всегда будут отзываться во мне теплотой.

На самом деле, навыки, которым меня обучили, скорее подходили разведчикам клана и АНБУ, а не штурмовикам, которые идут на передовую. Многие в том клане и знать не знают, что я обладал такими навыками. А поддерживать маску дуболома, у которого резерв чакры, как у биджу, и тот только и знает, что кидаться ниндзюцу, было довольно легко. Думается мне, это хорошо, что никто не знает моих истинных навыков, никогда ведь не знаешь, где найдётся крыса.

Ночь в клане скрыта в абсолютной тишине. Поглощённый тёмным небом, скрытым за бескрайними вершинами гор, скрывающими от посторонних взглядов тайные пути, я шагал по улочкам, слегка касаясь земли. Прошёл сквозь полутень, бледный свет луны едва касался зданий, их чёрные контуры будто сливались с ночной пустотой. Клан Учиха спит, но присутствие чувствуется даже в этой тишине. Тени патрульных двигаются, как и моя фигура. Но есть большая разница.

Я вижу их, а они меня — нет.

Между домами, устремлёнными к тёмному горизонту, я шёл незаметно. Ветер слегка тянул за собой, шурша листьями и касаясь моего лица холодом. Я шёл к дому, в котором скрывалась моя цель. Первый вырубленный мной патрульный отчётливо знал все дома, где живут важные личности. Кроме него, на моём пути я старался никого не трогать, мне не было надобности разворошить эту тихую гавань. Уважение тут заслуживают кровью, а Каяма Учиха славился своими подвигами.

Моё присутствие не должно было быть заметным. Я был лишь тенью среди теней, словно не существующий на самом деле. Но я знал, что я не один — из тёмных окон, из-под крыш, из-за углов — взгляды. Взгляды, которые проникают насквозь, но не видят меня. Шаринган плескался в моих глазах и в глазах тех, кто охранял ночной покой клана.

Я свернул за угол одного из зданий, следуя по лабиринту улочек, который привёл меня к тому самому месту. Здесь, в этом доме, скрывался тот, кто даст то, что мне было нужно. Мягко поднявшись по стене, оказался на крыше. Я знал, что внутри меня никто не ждёт, что, возможно, сегодня прольётся невинная кровь. Но цель стояла выше всяких жизней. Я не был судьёй. Я был всего лишь тем, кто должен что-то изменить. Я был частью того, что называется кланом Учих. Но по-настоящему я никогда им не стану. Всё же жаль, что так получилось с Никушимой…

Это был один из старых домов, скрытых в глубине улиц немаленького клана. Я двигался по крыше одного из соседних домов, скрываясь в тени, используя каждый угол, каждый выступ. Ветер шуршал в ушах, но я слышал только своё дыхание и звуки, исходящие отдалённо. Улицы были пусты. Время позднее. Лишь несколько стражей патрулировали близкие кварталы, но я был быстрее, незаметнее. Сюда, как я узнал из головы того парня, патрульные не любили заходить. Слишком им было страшно разбудить тех, кто может убить их одним приказом, одним росчерком.

Дом Учихи стоял передо мной, укрытый низкой оградой, которая окружала его, будто защищая от внешнего мира. Но для меня это не было преградой. Я сделал ещё один шаг и оказался на земле. Шуншин, мастерский и незаметный для сенсоров при таком малом расстоянии. Осторожно, без шума, я приземлился на свои мягкие ступни и, словно кошка, бесшумно скользнул в сторону стен дома. Одежда, что я надел, была полностью чёрной, скрывая мою немаленькую фигуру. А капюшон и чёрная маска с вырезами для глаз скрывали моё лицо.

Дом был защищён фуин-печатями, что неудивительно. Что надёжнее, чем защита от клана Узумаки, не так ли? Но везде есть лазейка. И я нашёл её. Мастер, что ставил здесь защиту, был, похоже, в плохом настроении, раз оставил такую дыру. Хотя для других это оказалось бы неприступной стеной. Скользя, словно тень, я прошёл через дверь, спокойно разведя в сторону бумажные стены. Слишком легко.

Дом был мрачным и тихим. В воздухе стоял запах старины и чего-то древнего, будто стены хранили в себе воспоминания и силу поколений. Я стоял в коридоре, без лишнего движения оценивая своё окружение. Шаги не раздавались в пустых длинных коридорах, освещённых лишь светом луны. Техника, что глушила звуки, была разработана кланом уже давно и была обязательной для всех, кто становился скрытником. Сенсорное восприятие показывало мне, что в этом доме есть только один жилец. Но это не значило, что мне не стоит быть осторожным.

Я двигался осторожно, избегая прямых путей. Каждый угол, каждая дверь была тщательно проверена. Вскоре я подошёл к внутреннему двору. В центре стоял старинный каменный стол, а вокруг — необычные статуи, изображающие великих воинов клана. Я не знал, кто это, но чувствовал, что за этими людьми, что умерли давно, скрываются великие истории. Я коснулся одной из статуй, ощущая холод камня под пальцами. В этом месте было что-то… древнее. Будто я коснулся истории.

Моя цель была в глубине этого дома, в одной из комнат, где спал мой информатор. Коридоры и пустые комнаты остались позади. Остался лишь он. Тихо, на кончиках пальцев, я подошёл к двери и отодвинул её. Внутри царил полумрак, а воздух был наполнен чем-то невообразимо тяжёлым. Я вошёл внутрь. Мой взгляд сразу же упал на стол, за которым сидел человек — тот, кто был мне нужен. Интересно.

— Ты пришёл, — раздался голос, тихий и спокойно уверенный, из тени прямо передо мной.

Я замер, но не стал паниковать. Услышать этот голос было слишком неожиданно. Рядом с тем, кто сидел, спал ещё один человек. Но, подойдя на расстояние пары метров, я понял, что это не живое создание. Марионетка? Или что-то другое? Не важно. Меня обманули, и, похоже, ждали, но откуда? Я никому не говорил своих целей.

Я не сразу отреагировал. Все мои чувства были сосредоточены, внимание сконцентрировано в каждой клетке моего тела. Голос, прозвучавший в темноте, был чужим, и я не знал, кто сидит передо мной. Но это был Каяма, я не мог ошибиться в этом. Он был стар, стар, будто ему было лет семьдесят. Но я знал, что ему всего лет тридцать. Шиноби, кроме нашего клана, мало живут, а то, что он так выглядел, я посчитал, что он умирал. Да, стоя здесь на расстоянии, в котором можно сжечь всё одним ударом, я отчётливо чувствовал запах смерти. Запах разложения.

Я медленно вышел из-за двери, держа руки в покое. Он видел всё, и то, что бой ещё не начался, — лишь его желание. Мне же не нужно было привлекать внимание.

— Значит, они отправили убийцу, — сказал он, едва заметно улыбаясь. — Несмотря на всё, что произошло, и то, что мы прошли, они промышляют тем, что на людях осуждают низостью. Как же это привычно. И печально.

Он разочарованно выдохнул. Я не мог позволить себе быть легкомысленным. Что-то было не так. В глазах Каямы не было ни страха, ни удивления. Он был тем, кто был готов к чему угодно. Это и беспокоило меня. Слишком странно.

— Не знаю, о чём ты, старик, но я не тот, кем ты посчитал меня, — ответил я. — Ты, похоже, знаешь, почему я здесь. Но уверяю, ты ошибаешься.

Его взгляд стал немного мягче, но насторожённость не исчезла. В этой тени, где мы стояли, каждое слово могло стать приговором. Он молчал несколько секунд, оценивая меня.

— И что же ты хочешь сказать? Что ты тут просто проходил? — произнёс он. — Что твоё задание не в том, чтобы убрать мешающего шиноби, что хочет лучшего для клана? Может, ещё… впрочем, забудь. Делай, что должен.

Он закрыл глаза и отодвинул кимоно, обнажая шею и грудь. Принимает смерть?

Я тяжело вздохнул, пытаясь подобрать правильные слова. Я уже знал, что задание будет непростое, но то, что случилось, выбивало меня из колеи.

— Я не пришёл, чтобы убивать старика, — сказал я, решив быть откровенным. — Я пришёл за тем, что принадлежит мне по праву крови.

Каяма не ответил сразу. Он смотрел на меня, словно увидел невиданное животное. Удивлённо и недоумевая.

— Что тебе это нужно? И кто ты? — наконец произнёс он, его голос стал чуть мягче. — Сними маску, я слышу, что ты молод, если меня не обманывают мои чувства, то ты…

Я взглянул ему в глаза. В его взгляде не было злобы, только интерес. Он был стар, но его ум был острым, как лезвие, а опыт — безбрежным, как океан. То, что он понял по моей чакре, не удивило меня. Хватало всякого в этом мире.

— Ты знаешь, кто я, старейшина Каяма, — ответил я. — Знаешь, кто моя мать.

С этими словами я снял маску, и мы одновременно сказали:

— Никушима.

Наш разговор для меня был тяжёл и слишком трудным для восприятия. После того как он понял, чей я сын и кто моя мать, старый самоубийца накинулся на меня с вопросами. Слишком было трудно быть спокойным и внимательно прислушиваться ко всему тому потоку информации, что вывалил на меня этот старейшина.

Где моя мать? Что с ней случилось? Где мой дед? Оказалось, как мы и думали, он пропал. Также его интересовало, откуда я и где родился. Кто меня обучал и всё в этом роде. Благо на моих плечах хватало головы, и то, что он не должен был знать, я не рассказывал. А это было большинство, и старейшина Каяма остался с носом. Я был рад узнать, что тот признаёт меня наследником моей матери, и власть, которая была суждена мне по рождению и крови, всё ещё со мной. К сожалению, как утверждал старик, он был одним из двух, кто признавал заслуги моей матери. На мой вопрос о причинах такого он ответил:

— Она была слишком сильной, Оками. — Он вздохнул. — И то, что ты вырос таким, неудивительно. Но твоя мать обладала… — Он помялся и сказал: — Страшной репутацией.

— Страшной? — Никушима такого не рассказывала.

— Верно. — Он кивнул. — Она и твой дедушка были парой Учих, кого отправляли туда, где другие наши воины ничего не могли сделать. Выжженные поля и пепел оставались после них, и дуэт брата предыдущего главы и принцессы обрёл страшной аурой. Всё же мы уважаем силу, и то, что они показывали, вызывало у слабых ужас, а у сильных глубочайший трепет.

Так, разговорив того, кто был предан скорее моему деду, чем матери, я подвёл к тому, зачем пришёл. Клинок.

Каяма помолчал, давая время осознать, что мои слова могут иметь далеко идущие последствия. Он вздохнул, а потом осторожно двинулся назад к окну. Стол, за которым мы сидели, был пуст, лишь свеча освещала тьму.

— Следуй за мной, — сказал он тихо, но решительно. Так просто?

Я кивнул и пошёл за ним. Мы двигались по узким пустым улицам, стараясь не привлекать внимания. В клане, полном скрытых угроз и интриг, каждое движение могло стать решающим. Нам нужно было быть осторожными.

Прошло несколько минут, и я понял, что мы направляемся к старому дому на краю деревни. Это было место, которое я видел, хотя и не обратил внимания. Дом был скрыт от посторонних глаз, и только немногие знали о его существовании. Мои глаза видели такой уровень фуин-печатей, что следовало сказать: сделал это мастер, и он очень постарался скрыть это место. Но почему тогда я его заметил с самого начала?

— Это место, где когда-то собирались старейшины, чтобы обсуждать важнейшие вопросы клана. Теперь же оно стало уединённым уголком для самых доверенных людей, — сказал тихо старик.

Он остановился у двери, она была скрыта от глаз сложнейшими печатями, и повернулся ко мне.

— За этой дверью — то, что ты хочешь. Но будь готов, цена обладания артефактом нашего клана высока.

О чём это он? Не понимая причин таких слов, я выжидал, ожидая дальнейших событий. Разговоры ничего не решают, лишь действия. Пройдя через одну комнату, старик сложил печати и коснулся пола. Из ниоткуда появилась дверь, но в полу. Что за? Я не чувствовал и не видел, чтобы здесь было что-то скрытое. Открыв двери, словно у погреба, тот сказал следовать за ним. Лестница во тьму уходила вниз. Ловушка ли? Не думаю, за всё это время он мог множество раз позвать на помощь. Чувствуя мою мощь, он бы давно понял, что в одиночку со мной справиться ему не получится. Было много вопросов, но ответы ждали меня во тьме.

Спуск занял десяток минут, и мы спустились очень глубоко. Возможно, даже слишком. Похоронить меня здесь у него получится, это точно.

Мы оказались в маленькой комнате, освещённой тусклым светом лампы. В углу стоял стол, на котором было много старых свитков. Лишь стол, лампа на нём и свитки. Всё это казалось частью какой-то древней истории, скрытой от глаз. Каяма подошёл к столу, достал один из свитков и развернул его перед собой.

— Ты должен знать, что всё, что ты ищешь, находится не там, где ты думаешь, — сказал он, указывая на древние символы, выгравированные на свитке. — Истина может быть скрыта в самых неожиданных местах.

Какая-то белиберда вместо привычных знаков и значений. Хаос. Но что-то это мне напоминало. Словно я видел или читал о чём-то таком.

— О чём ты, старик?

— Посмотри внимательно, молодой наследник. Раскрой свои глаза.

Хм-м, раскрыть глаза? Подав чакру в глаза, активировал Шаринган. Первые томоэ сменили местами знаки. Ого, видеть, как двигаются символы от того, что я использую Шаринган, было удивительным. Неужели? Перескочив на третье томоэ, а после на Мангекьё, мне открылась правда.

Он медленно перевёл взгляд на меня, смотря на мои глаза, и спокойно сказал:

— Я так и знал, — сказал он, не удивляясь моим глазам, на что я не обратил внимания. Меня занимал свиток. — Ты видишь, молодой Оками, видишь силу клана Учих?

— Я вижу.

Сказал я и вчитывался дальше. Заголовок или первые слова были тем, что я искал всё это время. Тем, что поможет мне изменить этот мир.

Тоцука но Цуруги.

В свитке говорится, что этот клинок был создан для того, чтобы запечатывать всех врагов клана Учих. Не просто разрубать плоть, но заключать всё в иллюзию, что стоит на пути истинного владельца. Тоцука — "Кусанаги", так его называют те, кто осмелился его искать. Его рукоять эфемерна, а лезвие поглощает всех врагов. Это не просто оружие, это реальность, из которой не выбраться. Когда ты берёшь этот клинок, ты не просто становишься сильнее — ты становишься частью этого клинка. Лишь тот, кто обладает глазами, что видят истину, может владеть им. Лишь тот, кто пробудил Мангекьё Шаринган, может показать свету клинок.

Легенда гласит, что Тоцука был создан древним мастером, который в поисках абсолютной силы нашёл способ вырвать способности глаз Мангекьё из Учихи и запечатать их в бутыль. Меч был выкован с использованием особой чакры, и его острие способно прорезать не только физически, но и духовно. Он не был просто оружием. Он был инструментом разрушения, за который платишь своей душой, своим здоровьем и своими глазами. Как и любой другой клинок, Тоцука — это не только меч, но и обязательство. Он не прощает. И в этом, возможно, его главная сила и слабость.

Каждый, кто осмеливался взять клинок Тоцука в руки, рано или поздно ощущал, что эта сила не без последствий. Чем сильнее становился его владелец, тем хуже становилось его здоровье, его восприятие мира и самого себя.

Меч забирает свет. Прежде всего, он забирает зрение. Не сразу, но по мере того как ты используешь его, ты начинаешь ослеплять собственными глазами. Сначала ты замечаешь, что начинаешь терять фокус. Цвета становятся тусклыми, предметы теряют чёткость, и в какой-то момент ты понимаешь, что не можешь различить, где заканчивается свет и начинается тьма. Это не просто потеря зрения. Это ослепление, от которого невозможно убежать. И ты даже не заметишь, как потеряешь свою способность видеть мир в том виде, в каком ты его знал. Я бы сказал, что использование глаз в целом забирает свет, но в свитке говорилось, что, обладая клинком, свет уходит быстрее, чем должен. Но это не всё.

Дело не только в зрении. Цена клинка гораздо выше. Используя его, твоя жизнь уходит, каждый удар забирает часть твоего здоровья. Силы, которые ты приобретаешь, начинают разрушать тебя изнутри. Твои мышцы теряют гибкость, твоя чакра становится нестабильной, а твои клетки начинают работать на износ. Чем больше ты полагаешься на силу Тоцука, тем быстрее твоё тело начинает дряхлеть. Ты чувствуешь это на физическом уровне — твоё дыхание становится тяжёлым, твоя кожа начинает терять былую эластичность, и ты понимаешь, что клинок, который должен был сделать тебя могущественным, забирает твою жизненную силу.

И вот здесь возникает вопрос: стоит ли этого?

Я долго думал, готов ли я заплатить такую цену. Я не мечтал о силе, но она мне была нужна. Сила, которая даст мне возможность изменять мир, контролировать свою судьбу и судьбы других. Но чем больше я думал, тем больше осознавал, что эта сила может быть… слишком большой для меня. Она будет поглощать моё тело изнутри.

Стоя перед стариком и смотря на клинок Тоцука, что был запечатан в свиток, я размышляю: смогу ли я жить с этой силой, зная, что она заберёт у меня всё, что я когда-либо любил? Будет ли достаточно того, чтобы я стал сильным, если потеряю себя в этом процессе?

В свитке было указано, что это ловушка. Но эта ловушка была оружием, которое клан использовал, когда не оставалось ничего другого. Оружие последнего шанса.

Когда ты впервые берёшь в руки клинок Тоцука, ты ощущаешь мощь. Мощь, которую невозможно измерить словами, когда клинок вибрирует в твоих руках. Ты ощущаешь, как мир вокруг начинает медленно тускнеть. Но ты не понимаешь, что это не просто эффект, а начало того, что позже станет твоей реальностью.

Первые несколько ударов — ты не замечаешь изменений. Ты всё ещё видишь, ты ещё полон энергии. Но когда ты начинаешь применять клинок в бою, ты замечаешь, как твои глаза начинают болеть. Сначала боль несущественная — лёгкое головокружение, помутнение в глазах. Но чем чаще ты используешь клинок, тем сильнее эта боль. Ты уже не можешь сосредоточиться, твои глаза не видят так чётко, как раньше. И с каждым новым ударом клинка мир вокруг тебя становится всё более размытым, как если бы ты стоял под водой.

Цена использования клинка многократно огромна. Ты уже не видишь, как люди двигаются. Ты видишь лишь смутные силуэты, а цвет окружающего мира постепенно уходит. Ты начинаешь терять контуры предметов, даже если они находятся прямо перед тобой. Мир становится плоским и тусклым. Ты больше не можешь различать, что есть реальность, а что — обман твоего сознания. И в этот момент ты понимаешь — ты ослеп.

Прочитав последние слова и посмотрев на печать, что нужно активировать, чтобы начать процесс изъятия клинка из свитка, я закрыл глаза и стоял в тишине.

Мне нужно было вызвать Сусаноо, чтобы оно соединилось с клинком. Лишь оно может вобрать в себя силу этого меча. Лишь воин из чакры выдержит мощь оружия последнего дня.

Открыв глаза и посмотрев на старика, что вздрогнул, я сказал:

— Пора.