Новая Переменная

Глава 2

Свет от костра освещал небольшую поляну в лесу Страны Огня. Старик и мальчик сидели под светом луны. Старый волк, чья мощь не сдала под гнётом старости, просвещал молодого волчонка.

— Запомни, внук: жизнь шиноби — это не красивая картинка, о которой напишут в свитках и будут передавать следующим поколениям. Шиноби — это тени, убийцы, что не знают жалости. Слабые в этом мире будут убиты и забыты, а сильные — жить. Ты с рождения получил силу, которая не снилась другим, я же также силён. Но знай: всегда есть кто-то сильнее. Не забывай об этом. Я тебе всегда помогу, как и наш клан, но будь всегда сильнее любого, кто посягнёт на твою жизнь. Может, мы и изгнанники, но мы всегда Узумаки. — Старик подкинул дрова в костёр и продолжил. — Клан Узумаки — один из сильнейших, но мы не участвуем в клановых распрях. Мы лишь торгуем и продаём свои творения, но не теряем людей, как другие. Я уверен: когда-нибудь это приведёт к трагедии. Я лишь надеюсь, что стремление Главы и совета старейшин не проливать кровь наших соклановцев не озлобит против нас кого-то, чью мощь клан не выдержит. Но за последние несколько сотен лет такие не появлялись. Я не могу представить такую силу, что могла бы покорить нас. Но я не отрицаю, что, возможно, кто-то сможет попытаться. Как и ты, Оками, знай: лучше умереть в противостоянии, чем преклонить колено. Таков путь шиноби, такова жизнь Узумаки.

Вот уже несколько недель мы со стариком путешествуем по Стране Огня. Очень красивые, девственно чистые, не загаженные многолетними загрязнениями природы обладали шармом, который мне был по душе. Огромные леса, деревья и чистая вода давали мне ощущение, будто я попал на другую планету, хотя так и есть на самом деле.

Старик Сецуна был интересным рассказчиком, я был просто слушателем, но иногда задавал вопросы.

Рассказы были разными, а порой — с кровавыми подробностями. Был бы я обычным ребёнком, скорее всего, не поверил бы старику или же счёл его рассказы сказками. Но что стоит одна история, когда он рассказал, что встретил пятихвостого зверя и ему в память тот оставил шрам на спине, который мне показали. Спина была будто сварена в прямом смысле. Как я помню, джинчурики этой «фритюрницы» был мужик в красных доспехах. В данный же момент ещё никто не знал о силе человеческой жертвы, а первая джинчурики, Мито, ещё не родилась. Если она вообще родится. Так что неудивительно, что звери разгуливают на свободе.

Знание истории этого мира было самой пока что большой козырной картой и так же самой большой проблемой. Слишком меня занимали мысли о больших проблемах будущего. Родившись вновь, мне не хотелось умирать от случайного биджу или при битве сильных супостатов. Но это дело будущего.

С высоты моей точки зрения мой кровный старик был будто обычным солдатом, патриотом своей страны. В нашем случае — клана. Он всегда выставлял клан в лучшем виде, но, будучи патриотом, также вставлял шпильки и критику в сторону политики клана. Многие соклановцы, по рассказам, желали битв и крови, но политика клана была другой, и таким, как Сецуна, оставалось лишь адаптироваться и менять свою точку зрения или же, в случае старика, иметь другие умения для жизни. Фуин была универсальной силой, а знания давали большой простор действий. Я знал, что были многие детали, которые мне не рассказывали, но и я пока не мог в это полностью влезть — силёнок не хватит.

Сейчас вопрос стоял лишь о нашем пути и моей учёбе. Как сказал старик, меня ждут долгие годы тренировок. Ещё бы денег найти на свои нужды. Миры меняются, а деньги везде нужны.

Да, будучи старейшиной, Сецуна не страдал от нехватки средств, но не всё измеряется кошельком, особенно в мире, где решает сила. Закон джунглей в самой её кровавой версии. В случае с хвостатым он мог лишиться жизни, как и люди, которые были рядом с ним в тот момент. Но он выжил, а они — нет. Это ли не показатель силы и всей сути этого мира?

Деньги же нам были нужны, по словам Сецуны, на многие вещи. Еда, жильё и одежда, из которой я вырасту через несколько месяцев. У него были деньги, но, как он мне сказал, на свои нужды я должен сам зарабатывать. Он меня не бросит в лесу, но и давать мне просто так деньги не станет. Чёртова Эпоха Воюющих Кланов, где дети выступают военной силой. Был бы я ребёнком, который родился в Конохе, даже сиротой, мне бы хоть пособие давали.

Как, по-вашему, заработать в пять лет в мире, где нет даже проводного телефона, а вокруг бегают и режут друг друга люди? Но он сказал, что объяснит позже.

Так за рассказами и остановками мы двигались в один из городов. Там, по словам старика, нас ждала долгая остановка, не знаю, насколько, но пока это была конечная цель. Там же он найдёт мне работу. Надеюсь, я не буду убирать за животными или работать на грядках.

Но была одна немаловажная деталь, которая занимала у меня большую часть времени и внимания.

Уже на третий день путешествия мне разрешили использовать то, чем я не был одарён в прошлой жизни, — чакру. Удивительная вещь. Но сперва была водная, так скажем, лекция.

Это была ещё одна поляна, расчищенная от деревьев, такие много раз нам попадались по пути в лесу. Густой лес скрывал многое. В том числе и останки, которые я видел. И не всегда они были животного происхождения.

Мы сели на траву, которая была ещё влажной от утренней росы. Солнце только поднималось. Прекрасная погода, сейчас бы кофейку и булочку с шоколадом. Я зажмурился от мыслей о вкусной начинке.

— Итак, — старик хлопнул ладошами и привлёк моё внимание. — Что ты знаешь о чакре, мой ученик?

Он прямо прозвучал как джедай-наставник. Я ответил, немного подумав:

— Чакра является неотъемлемой частью всего живого, она есть везде: в камне и дереве, на небе и земле. С помощью различных методов, наиболее распространёнными из которых являются ручные печати, можно регулировать и управлять чакрой, чтобы создавать различные эффекты, такие как управление природными элементами. Также с помощью чакры можно бегать быстрее любого зверя и быть сильнее в несколько раз. Чакра стала энергией, которую все люди производят до некоторой степени, те же, у кого заканчивается чакра, умирают. Производимая внутри «спиралей», которые окутывают и соединяют каждый чакропроизводящий орган, энергия циркулирует по всему телу в сети, называемой чакро-каналами, которая похожа на сердечно-сосудистую систему. Определённые люди, такие как шиноби, научились генерировать больше чакры и высвобождать её наружу через тенкетсу для выполнения дзюцу.

— Мхм, пока всё правильно. Как и говорила Акихико, ты многое прочитал. Продолжай.

«Что ты улыбаешься, старик? Жил бы в тюрьме, тоже многое прочитал бы, если бы, конечно, дали».

— Чакра создаётся, когда две другие формы энергии, в совокупности известные как физическая, или жизненная, и духовная, смешиваются вместе. Физическая энергия собирается из каждой клетки организма и может быть увеличена посредством тренировок, стимуляторов и физических упражнений. Духовная энергия происходит от умственного сознания и может быть увеличена посредством обучения, медитации и опыта. Эти две энергии, становясь более мощными, в свою очередь делают создаваемую чакру более мощной. Таким образом, непрерывная практика техники будет накапливать опыт и увеличивать духовную энергию, тем самым позволяя создавать больший объём чакры. В результате ниндзя способен выполнить ту же самую технику с большей мощностью и увеличить своё вместилище. Объём чакры не ограничен, но лишь у некоторых ниндзя действительно большие запасы чакры. Не считая Узумаки, конечно же. Этот же цикл относится и к физической энергии, за исключением того, что взамен ниндзя необходимо увеличить свою выносливость. У некоторых уникальных людей есть значительный потенциал, который позволяет им экспоненциально увеличить свои запасы чакры за относительно короткий промежуток времени. Сенджу, Узумаки, Учиха известны своими членами, что обладают большими запасами чакры.

— Молодец, твои знания на хорошем уровне. Всё так. Сколько я ни ненавижу Учих, но среди них попадаются монстры, которые могут соперничать с нами. Сенджу же всегда обладали большим запасом. Но именно мы, Узумаки, идеальны в этом плане. Каждый Узумаки рождается с большим объёмом чакры, и на протяжении всей жизни этот объём становится ещё больше. Даже полукровки, такие как ты, Оками, обладают всеми преимуществами Узумаки. Хотя… — Он как-то странно посмотрел на меня и сказал: — Ты в этом плане уникален.

Мне захотелось закатить глаза. Опять он поносит Учих и возносит Узумаки. Хотя я не то чтобы не согласен, но если слушать это каждый день, начинает болеть голова. Но я уже не обращал внимания на это. Меня интересовало другое.

— О чём ты, старик? Почему я уникален?

Я, конечно, красивый и самый лучший. Но когда кто-то другой говорит, что я уникален, закрадываются нехорошие подозрения. У меня что, не такой большой резерв, как у всех Узумаки? Я, конечно, знал, что Шаринган — это очень большое преимущество перед другими, но что, если мне дали одно, а лишили другого?

— Несносный мальчишка, зови меня Дедушка или же Учитель! — «Разбежался, это моя месть тебе, старая клуша, что оставил меня на пять лет». Я показал ему язык — ребёнок же. Хотя, помня, как он меня избивал три часа подряд, я помню, что у него рука, да и нога тяжёлая. Но, как он мне объяснил и извинился, это было ради наблюдателей, чтобы ослабить бдительность. Всё же не все готовы смотреть, как бьют ребёнка так долго.

— Тьфу. Ладно, я понимаю. Насчёт же чакры сам поймёшь. А теперь сядь ко мне поближе.

Я не стал ничего говорить и сел перед ним. Он положил мне руку на живот, и мне как-то резко стало — даже не знаю, как описать — странно.

— Я ввёл в твой источник свою чакру, прочувствуй. Не многие смогут повторить этот приём, но запомни, что нельзя, чтобы чужая чакра была в твоих чакро-каналах, а тем более во вместилище, — это приведёт тебя в могилу. Есть много опасных и уникальных дзюцу. А теперь разбирайся.

Он меня оставил, а сам ушёл, возможно, разводить лагерь. Это было уже неважно.

Я чувствовал чакру, как она двигается, её объём и свои каналы. У меня будто резко появился новый орган. С рождения уже были эти чувства, но не так явно, словно где-то там, на периферии. Но сейчас это было явное ощущение, словно третья рука. Магия.

Будучи человеком, который уже испытал прелести данной энергии, когда я потерял сознание от боли, я не стал сразу пытаться её двигать по всему телу. Просто взял немного из своего очага чакры, буквально одну сотую, и направил этот объём на мизинец левой руки.

Ах, чёрт. Он засветился синим и резко начал болеть. Будто кто-то рвёт мне палец изнутри. Такую сильную боль я испытывал после сеанса терапии в больнице. Чёртов рак. Сейчас же мой палец буквально разрывался. Я пытался что-то сделать, но попытки манипуляции чакрой ничего не дали, я делал что-то не так.

— Так и думал. — Старик возник рядом и махнул в мою сторону рукой. Какой-то иероглиф засветился на грани зрения и исчез. Я почувствовал, что моя чакра стала меньше, и её будто чем-то перекрыли. Боль прекратилась секунд через десять.

— Что это было? Почему так больно?

Ух, аж слёзы выступили. Сецуна нахмурился и сказал:

— Твоя чакра, Оками, её слишком много, твой объём чакры слишком большой. Я видел, что ты сделал, но даже такая капля чакры для твоих чакро-каналов наносит вред. Ты бы мог лишиться пальца, если бы канал взорвался.

— И что делать?

— Я нанёс Фуин, но её надолго не хватит. Через час она смоется от напора твоей чакры. Тебе же придётся экспериментировать, внучек. Ведь только ты можешь управлять своей чакрой. Если взорвёшь себе пальцы или ещё что-то — не переживай, я всегда рядом и вылечу тебя. — Сказав это, он мне приказал завтракать. По его словам, нас ждал долгий день.

Я точно видел смешинки в его глазах. Старик точно знал, как решить данную проблему, но оставил меня самого разбираться. Ну и ладно. Эксперименты в моей жизни были чем-то неотъемлемым занятием, хотя теперь это не сидеть перед пробирками, а опасность взорвать себе пальцы. Но таков путь шиноби. Надеюсь.

Через несколько часов спустя.

Боль от того, что твои пальцы буквально взрываются, и так несколько раз, сделала меня более внимательным. Какие Мадары и Кагуи? Проблемы будущего не волновали меня. У меня тут пальцы взрываются от своей же чакры. Я пытался отделить от очага всё меньше и меньше, от одной сотой до тысячной, и примерно несколько минут назад у меня получилось.

Как я был рад! И старик, похоже, заметив мой прогресс, тоже улыбался.

Я смог! Магия теперь доступна! Жди меня, Волан-де-Морт. Теперь я избранный, приду и…

— А теперь прогони этот объём по всем каналам, а не только по пальцам.

Нет, он точно мой личный демон, который приставлен мне после смерти, чтобы нести боль.

Уже неделю я использую чакру, гоняя её по всему телу. Старик сказал, что так я заставляю свои каналы расширяться и крепчать. Чакра для человека, который был обычным, даже немощным в плане физкультуры, давала огромные возможности. Я был словно суперсолдат, о котором грезит наука.

Быстрый, быстрее оленя, которого я догнал и перегнал, оставив позади.

Сильный настолько, что смог поднять валун примерно под сотню килограммов веса.

Ловкий, словно всю жизнь занимался гимнастикой.

Да, когда ещё был на острове Узумаки и игрался с Акихико, я знал, что мои природные данные были великолепны, но с активным использованием чакры это было просто несравнимо. Моё тело было словно создано для битв. Даже неактивно развивая тело, оно давало мне то, чего годами добиваются обычные люди. Теперь я стал сверхчеловеком.

Ещё одним интересным моментом был Шаринган. Копирующий глаз клана Учих был интересным с точки зрения биологии органом. Почему глаза краснеют? Откуда появляются томоэ? Не говоря уже о Мангекё. И другие вопросы, которые я отложил на будущее.

Пока же первое томоэ, которое я пробудил, осознав свою смерть и перерождение, давало мне не многое и не малое. Я видел очертания чакры вокруг и дальше, чем обычно. Старик в моих глазах был словно солнышко. Такое же большое и объёмное, он иногда мне перекрывал весь обзор. Впервые увидев его, я попросил его как-то скрыть свою чакру и был очень удивлён, когда он сказал, что и так скрывал свой полный объём, а то, что я видел, было лишь одной двадцатой.

Также были и другие нюансы: быстрый отклик тела и скорость реакции сильно улучшались при активации Шарингана, словно под какой-то наркотой. Всё становилось медленным, не слоу-мо, как в фильмах, но значительно. Как мне сказал Сецуна, этот эффект можно убирать. Логично было предположить, что я обрабатывал информацию быстрее, чем обычно, а не то, что время вдруг стало идти медленно.

Попросив старика о спарринге, который мы и так проводили на стоянках каждый раз, я заметил разницу. Я стал хоть немного замечать его ноги, которые били меня по голове. Успевал ставить блок. Конечно, это ничего не изменило, и он меня всё равно вырубал, но уже прогресс. Всё же медицинские техники хороши: он меня бьёт, а я встаю после нескольких минут лечения.

Чистый мазохизм, но мне нравилось ощущение сильного тела. После немощности — это заметная разница, особенно когда я промахивался по юркому старику, буквально в щепки разнося ствол деревьев.

Насчёт копирования и гипноза Шарингана ничего дельного не вышло. Старик один раз изо рта стрельнул водой, а я пытался понять, откуда такой объём воды появился из его ротовой полости. Чакра буквально создавала воду из ничего. Скопировать ничего не вышло, как и загипнотизировать кролика, которого принесли мне для эксперимента.

На вопрос об обучении меня ниндзюцу мне посоветовали сходить в долгие края, образно. Мне ещё было рано с моим контролем, тем более с объёмом чакры. Справедливое замечание, сколько бы я на него ни гнал: я скорее взорву себя, чем выдам хоть что-то дельное из ниндзюцу.

Так проходили дни в спаррингах, разговорах и о величии Узумаки. Мы обходили все населённые пункты по пути, хотя я их не видел, но знал, что они есть — не могут не быть. Не знаю, в чём была причина, но мне было не до этого. Я игрался с новой игрушкой.

И так наше приключение подошло к концу четвёртой недели. Старик после обеда пропал на час с наказом не уходить никуда и появился так же внезапно.

— Собирайся, Оками, Город Тысячи Ночей ждёт нас.

Сэн но ёру но мачи. Город Тысячи Ночей. Звучно. Кто дал такое интересное название?

— А что ты делал в городе, дедуля, просто интересно? Ты вроде говорил, что тут несколько минут бега.

Он уже не обращал внимания на моё обращение к нему. Привык, поди. А я не стал долго играть в ребёнка и просто начал его называть дедушкой.

— Проверял округу и ставил сигнальные барьеры, чтобы знать, если кто-то придёт с чакрой больше, чем у обычного человека. Нам ведь долго тут жить, и лучше заранее всё сделать. А тебя я оставил, чтобы не мешал мне.

Не знаю, к чему слова про помеху в моём лице, я всё понимал. Если нападут на него, лучше я буду здесь, под барьерами, которые он ставил на всех стоянках, чем буду забирать внимание в бою. Слишком опасные времена, везде все друг друга режут.

Собрав свои пожитки, мы двинулись в путь.

Побежали через лес по прямой, не встречая препятствий, не считая коряг, из-за которых я первое время падал. Тоже в каком-то роде тренировка — бежать несколько часов до следующей стоянки и не упасть в грязь лицом. Чакры у меня было целое озеро, так что я перестал сидеть на спине старика уже на следующий день, когда смог провести по каналам чакру, полноценно усиливая тело. Уставал, конечно, но немного. Чакра и молодое тело имеют много плюсов.

Через полчаса бега мне открылся вид на город. Хотя городом это назвать можно с натяжкой. Дома, как удивительно (нет), в японском традиционном стиле, дым из труб, который выходил по всему городу. На дворе стояла тёплая погода. По какой причине дымили — не было ясным. Средневековый город был окружён номинальным забором из бамбука и дерева в высоту четыре метра. Даже я смогу его перепрыгнуть. Заборчик тут скорее для людей и зверья, которое нападает.

Шиноби здесь не жалуют, как я понял из рассказов старика. Обычные люди, кто может за всю жизнь не встретить ни одного чакра-пользователя, не верят рассказам о них, а те, кто знают про них правду, лишний раз не раскрывают рот. Опасно для жизни, как считает простой люд.

Мы вышли из леса на дорогу и пошли медленным шагом, как обычные люди, в сторону ворот, которые я видел ранее.

— Дедушка, как мне себя вести-то? Я разговаривал только с тобой, Акихико и ещё несколькими людьми в клане. Просто хочу сразу узнать, что можно говорить, а что нет.

Не хотелось бы смертей из-за своего небрежного рта. Судя по рассказам и отношению к простым людям, Сецуна лучше убьёт проблему, чем будет её решать.

— Я как раз хотел тебе сказать об этом. — Он поправил свою бамбуковую шляпу, которую носил, и сказал: — Не говори о том, что ты шиноби или используешь чакру, особенно другим детям, которые будут в городе. — Как будто я буду играться с детьми. — И не используй чакру вне дома, особенно по отношению к обычным людям. Только в случаях прямой угрозы или если меня не будет рядом. Но дозируй силу, если придётся биться против обычного человека: обычные люди слишком хрупки, словно муравьи под ногами. Убьёшь и не заметишь. Ты, конечно, ещё ребёнок, но даже весь этот город не представляет для тебя угрозы. А теперь просто улыбайся и веди себя, как обычный ребёнок, хе-хе. — Он улыбнулся своей незатейливой шутке, и мы подошли к воротам города, возле которых стояли двое стражников в какой-то старой броне самураев. Мечи на поясах и копьё, что твёрдо держали эти двое, были интересным зрелищем. Косплееры, будто бы. О, точно, тут же есть самураи, которые используют чакру. Интересно было бы на них посмотреть.

— Здравствуйте, молодые люди, можно ли войти нам в данный славный город?

«Старик, ты кто такой и куда дел моего боевого дедулю?» Я, конечно, удивился, но не подал виду. Улыбка до ушей всё ещё украшала моё лицо. Но внутри я подумал: голос старика изменился. Я, конечно, шутил, что он тот ещё старик, но голос у него был точно не старческий, твёрдый и низкий, под стать этой махине. Сейчас его голос был словно у умирающего, он сгорбился и был укрыт плащом, что скрывал фигуру, шляпа и седые волосы добавляли виду. Обычный старик с внуком. Нужно будет потом узнать, как менять свой голос.

Ответил нам тот, что слева, правый же лишь мазнул по нам взглядом и продолжил смотреть вокруг. Шлем закрывал им рты, так что голос звучал глухо.

— Здравствуй, старик, расскажи, откуда идёте, причину прихода в славный Город Тысячи Ночей, после заплати за вход. Проход всем старше десяти лет — пятьдесят рё. Для тех, кто младше — двести. Город обещает защиту от зверья, а Даймё выступает защитой от разбойников.

«Почему детям столько?» — не понял. Я пока не понимал валютную систему этого мира и её расценки, но странно это всё. Но, возможно, есть причины. Он взял в руки свиток и ждал ответа.

— Мы — обычные потомственные фермеры, славный воин, пришли из деревни Отама, что на севере от этого города. Мы шли восемь ночей, чтобы добраться до этого места, и лишь Ками-сама помогла нам в этом пути. Бежали мы, воин, бежали, словно от чумы. Какие-то духи, словно прислужники самого Джашина, убивали и резали людей. Кровь была везде. Деревню сожгли. Словно Они выбрались из преисподней. Мне чудом удалось спасти своего внука. Я хотел бы вырастить внука в безопасном месте, ему ведь всего пять лет, вся жизнь впереди. Зная, что Даймё Ночей, благослови его Ками, выступает гарантом безопасности своих владений, мы пришли в этот город. Эх, как прекрасен Даймё, что заботится о своих людях, да живёт он долго, да будет его правление…

Стражники переглянулись, взгляд был красноречивее, чем слова. Они не поверили его рассказам, посчитав сказкой. Просто обычные разбойники напали на деревню. Стражник перебил его и сказал:

— Ладно, ладно, старик, заплати за проход, и можешь жить спокойно. Только знай, что Даймё следит за каждым нарушением, и кара его будет неминуема. Таверна по главной улице через три улицы, если ищешь что подешевле — сверни после четвёртой улицы направо и иди до конца. Там будут домики, что сдают всем желающим.

Сецуна передал рё, и мы спокойно прошли открывшиеся ворота, открывали их вручную с той стороны. Дерево было довольно тяжёлым, так что стражников на той стороне было в количестве четырёх штук.

Вид города не внушал энтузиазма. Обычная деревня образца двадцать первого века, просто в японской обёртке и без столбов электропередач. Вдалеке виднелся дворец, судя по всему, наместника города. Грязь и вода хлюпали противно под обувью, а запахи, что стояли, думалось, меня убьют при втором вздохе. Этот город теперь не Тысячи Ночей, а просто город.

Хочу домой. В современность. Сто процентов.

Взяв дом, который нам посоветовал стражник, мы сели на заднем дворике, как Шикамару и его отец в аниме. Вместо интеллектуальной игры у нас стоял столик и зелёный чай. Время для разговора. До этого я разложил вещи в своей комнате, которых у меня не так уж и много, и осмотрелся. Дом был такой же, просто на одну комнату больше, чем в клане, и поновее. Судя по всему, построили этот дом недавно. Обычный задний двор, закрытый травой, которую ещё надо поправить, и вид на другой дом не давал просторов, чтобы взглянуть вдаль. По бокам — такие же домики, закрытые между собой забором. Похоже, эти домики строят и сдают многим. Прям целый бизнес. Сдала нам его какая-то женщина, представившись как подчинённая Даймё. За месяц аренды, или как это здесь называется, старик заплатил две тысячи рё. Не знаю, большие это деньги или нет.

Пригубив чай, старик сказал мне:

— Задавай вопросы, я же вижу, что они роятся в твоей голове.

— Почему для детей нужно отдать больше денег? Я думал, всё обычно наоборот.

— Меньше беспризорников, а детей, что старше десяти, могут считать за взрослых и наказывать аналогично. — Хм, об этом я не подумал. — Простая причина. Что ещё интересует твою светлую голову? — Я критично посмотрел на свои тёмные волосы, которые уже свисали от длины. Но да ладно.

— Почему ты просто не использовал гендзюцу на стражниках и почему бы нам не выкупить этот домишко? Она же предлагала.

Представительница сказала, что домик стоит всего сто тысяч рё, и мы будем полноправными гражданами города. Как будто до этого были бездельниками и тунеядцами.

— Насчёт гендзюцу, увы, Оками, это слишком опасно. Если бы у тебя был развит Шаринган, ты смог бы это провернуть. Но моя чакра слишком агрессивна. Для тебя это не так заметно, ведь мы с тобой родные. Да и не нужно это в таких простых делах. Для тех, кто использует чакру, она тоже агрессивна, но не настолько, чтобы нанести вред посредством гендзюцу. Но вот для обычных людей она смертельна. Я бы оставил их овощами, если бы попытался взять их под контроль. Да и не силён я в этом, знаю лишь базу, которую дал мне учитель при обучении. — Он ещё раз сделал глоток. — Насчёт покупки я просто не захотел тратить деньги.

Он ухмыльнулся и вытащил из пазухи свиток.

— Держи, это тебе.

— Что там, старик?

— Подай чакру.

Я подал чакру, и с тихим хлопком передо мной возник набор для молодого писателя. Кисть, банка с чем-то чёрным, похоже, чернила, также рулон бумаги и чёрная перчатка.

— С завтрашнего дня начнутся тренировки и будут продолжаться год, после которого ты пойдёшь на своё первое задание. Это и будет твоей работой, за которую ты будешь жить. Платить буду либо я, если задания от меня, либо заказчик, но также через меня. Пока же побудешь нахлебником. Но сразу говорю: я буду давать всё, что ты захочешь, но только этот год. После — сам выкручивайся.

Был бы я ребёнком, было бы трудно. К счастью, я не ребёнок. В шесть лет начать зарабатывать не невозможно, но в этом мире это уже опасно. Хорошо, что есть чакра.

— Всё ясно.

Я серьёзно кивнул, но мой взгляд зацепился за перчатку.

— А это зачем? — Я поднял её и надел. Понял. Она начала нарушать ток чакры в моей правой руке, на которую я её надел. Не слишком сильно, я бы мог проломить затор, но не стал.

— Вижу по глазам, что ты понял. Она поможет на первых порах, когда нужно будет дозировать чакру. Когда твой контроль достигнет минимального, пригодного для Фуин уровня, этот костыль не будет нужен.

Незаметно на столе появилась еда.

— А теперь кушай, тебе это будет нужно и после тренировки. Сегодня я увеличу свою силу.

Он ухмыльнулся, зная, что я буду страдать. Вот ведь.

Ох, недавно же только увеличивал. Я не стал жаловаться, ведь понимал, что он меня учит ради моего благополучия.

Меня ждёт крайне интересный год. Надеюсь, я выживу. Хотя с этим медиком-садистом умереть будет трудно.