Новая Переменная

Глава 10

— Твой Шаринган даёт тебе большое преимущество. Чтобы научиться этапу дистанционной атаки, мне понадобились три года, а ты всего за два месяца выучил это.

— Ну что сказать, спасибо моему отцу и матери за такой подарок. — В лесу, скрываясь от охотников клана Учиха с помощью печатей, старик и молодой парень ждали удобного случая для отступления. Сражаться двоим против двух сотен врагов было невозможно. За разговорами они коротали время.

— Ладно уж. Нам осталось только оторваться от этих ищеек. Какие же они терпеливые, уже какую неделю за нами гонятся, особенно тот маленький засранец. И как только такие выживают? У него от силы треть твоего запаса.

— Всё дело в глазах. — Старик заинтересованно посмотрел на парня.

— О чём ты? При чём тут глаза?

— Мангекё, старик. Я узнал, когда она меня держала в плену, что есть ещё более высокая планка развития Шарингана. Последняя ступень. И это редкость. А этот маленький засранец, по твоим словам, имеет эти глазки, вот и выслеживает нас своими способностями. Всё же удивительно, что такие глаза есть у такого слабака. И как он ещё их не лишился?

— Хо-о. И что эти глаза ему дают? Я никогда не слышал о таком.

— И неудивительно, такое не встретишь у каждого. А насчёт его сил — не знаю, думаю, что-то связанное с выслеживанием, раз он нас как-то находит. Всё индивидуально, как мне разболтала моя дрожащая мать. У каждого Учихи, по истории клана, уникальные способности глаз.

— Но если у всех индивидуальные способности, как тогда получить такие глаза?

— Из-за любви, старик. Любовь — высшая форма развития глаз. Чувства настолько сильные, что дают развитие Шарингана. Не знаю точного процесса, лишь общее понятие.

— Любовь? Но я думал, Учихи развиваются от ненависти.

— Все так думают, но моя мать показала мне, что такое любовь. Фанатичка. Как хорошо, что ты меня нашёл.

— Так у неё…?

— Да, и способности у неё очень опасные и мерзкие. Мне повезло, что мы были у Сенджу, и те пришли на помощь. Ещё бы день, и она бы сломала меня своей способностью. Ты бы сейчас разговаривал не со мной, а с куклой.

День за днём проходили неспешно. Война окончилась, когда Глава клана лично решил, что пора закончить всё это. Взяв меня в первые ряды, старик сказал, что я увижу, что такое сила, и покажет, к чему надо стремиться. Так же поступили другие старейшины, взяв с собой своих учеников либо младших родственников. По словам старика, даже биджу теперь нам не угрожали, раз глава лично вышел на поле боя. Это было ужасающее зрелище.

Глава клана был мастером печатей, так что я прекрасно понимал, что битва будет не такой, как обычно бывает при боях шиноби. Но то, что я увидел, было просто невообразимо.

Первый же вражеский лагерь был стёрт с лица земли за считанные секунды. Я заметил своим Шаринганом, как шесть печатей с разными названиями выступили вокруг фигуры Ашины из воздуха, начав светиться опасным светом. Это были иероглифы с разными значениями. Названия самих печатей я не увидел, их размывало даже с моим Шаринганом. Похоже на защиту от копирования. Ужасающие лучи разных стихий выступили против наших врагов. Они даже не успели понять, как утонули в море огня и молнии. Вот она, настоящая мощь. Вот к чему я стремился, чтобы так же сметать всех врагов только собственной силой. Те же, кто выживал и в ответ кидал ниндзюцу, умирали от своих же атак, когда одна из печатей просто отзеркалила атаки. Это был высший уровень фуиндзюцу.

Так, зачищая лагерь за лагерем, мы обогнули родной остров с континента и прибыли к клану Кирагирузу. В их дом, крепость, которую они защищали.

Я увидел главу, которого ранил, и несколько старейшин, которые решили сдаться. Они стояли на коленях, и их лица были перекошены страхом и жалостью. Ашина с каменным лицом, слушая все мольбы, лишь сказал:

— Вы сами виноваты в своей судьбе.

И стёр с лица земли клан Кирагирузу. Будто сам бог обрушил на них кару. Я был в ужасе, геноцид для меня был слишком тяжёлым зрелищем. Видя, как огромное население превращается в пыль, я испытывал разные эмоции, среди которых преобладали ужас от такой силы и чёткое осознание своей слабости. Так закончилась история противостояния Узумаки и Кирагирузу. Как старик и говорил, когда глава лично вышел на поле, эта война уже закончилась.

Я поинтересовался у своего дедушки, справедливо ли убивать всех. Для меня это был акт жестокости, который граничил с безумием. Я понимал, в каком мире нахожусь, но убивать всех под корень было для меня слишком тяжёлым зрелищем.

Старик сказал, что такова судьба всех тех, кто выступит против Узумаки, и раз в несколько десятков лет мира обязательно найдутся те, кто посмеют оспорить нашу силу. Цикл обучения и смерти повторялся не впервые, и многие кланы пали от рук Ашины. Такова судьба главы клана: каждый из них был абсолютным щитом и оружием нашего клана. Если бы не главы, то Узумаки давно бы стёрли с лица земли.

Старик лишь утешил меня тем, что некоторые семьи Кирагирузу успели выбраться из могильника под названием селение клана. Тех, кто сбежал, Ашина пощадил, не став преследовать. Возможно, в будущем Кисаме всё же родится. Но это уже другая история.

Так, получив бесценный опыт и осознав, что мне есть куда стремиться, в том числе в фуиндзюцу, я налёг на обучение с утроенной силой. Настало время проверить, насколько моей воли хватит, чтобы принять тяжёлый груз ответственности не только за себя, но и за других. Своей силой пока я могу защитить лишь себя.

За последующие месяцы я, не считаясь со здоровьем, тренировался. Фуиндзюцу, разнообразные ниндзюцу, которые я либо обменивал с другими знающими, либо покупал за деньги у мастеров, пополнили мой арсенал техниками стихий Ветра и Земли. Чакра заканчивалась так быстро, что я не мог пополнять печать силы сотни, которую мне поставил старик. Я выбрал то же место ниже пупка, как у моего старика, так что заметить её никто не мог. На данный момент там было десять моих резервов, что было очень много.

Печать, которую создал старик на основе кеккай генкай скорости, была очень любопытна. Поставив мне её на правое третье ребро, она была в форме кандзи скорости. Принцип работы был прост до безобразия: чем больше чакры я направлял в печать, тем больше увеличивалась общая скорость тела. Закачав туда двадцать процентов, я увеличивал свою скорость тела в два раза. Максимально, опытным путём, я узнал, что могу ускориться в четыре раза быстрее обычной моей скорости. Это не относилось к скорости моей реакции, так что, не будь у меня Шарингана, я бы не смог реагировать на ускорение в четыре раза.

Скомбинировав с печатью силы сотни, я мог ускориться на протяжении целых пяти минут в пять раз быстрее обычного состояния. Бой со стариком, который также увеличивал свою скорость в два раза печатью, был очень быстрым и опасным. На таких скоростях оторвать или проткнуть друг друга было очень легко. Старик сказал, чтобы я скрывал эту печать и не использовал на людях, лишь в смертельных боях, когда нужно вкинуть козырь, чтобы перевернуть ситуацию.

Эксперименты давались с переменным успехом. Шаринган определённо улучшил контроль, но у меня не получалось создать Кирин, созданный Саске, — слишком масштабна была эта техника. Другие, более простые техники получились, например, Расенган.

После Чидори Расенган был довольно прост, так что месяца хватило для коронной техники Наруто. Другая же техника, теневые клоны, мне не давалась. Чего-то не хватало, и я не смог понять, чего. Когда я пробовал печати и представлял результат, у меня выходил белый дым, и всё. Зная технику иллюзорных клонов, я думал, что они похожи, но, похоже, я ошибся. Мне не хватало чего-то фундаментального, чтобы наконец создать этих клонов.

Гендзюцу Шарингана тоже дались моими усилиями. Было сложно на первых порах, но потом, будто на одних рефлексах, я смог наложить масштабное гендзюцу на всё поле тренировок при бое со стариком. Я смог гордиться тем, что обманул его на пять секунд, пока он не понял, что к нему движется иллюзия. Копирование других техник также было лёгким делом, будто я всегда знал, как это делать.

Тайдзюцу было с переменным успехом. Весь секрет дистанционного удара когтями оказался в распространении своей чакры на расстояние. Как сказал старик, нужно было либо распылить чакру из своих тенкетсу и ударить там, где есть твоя чакра, либо ударить на одной физической силе. Второй вариант был у старика, первый же я немного модифицировал, использовав чакру-нить, как у кукольников. На это понадобились определённые усилия в контроле, но у меня получилось. Следующим этапом старик назвал добавление стихий. Так, показав удар огнём, старик расплавил землю в радиусе десяти метров, оставив пять борозд, словно огромный зверь ударил. До этого я пока не смог дойти, прямое управление стихиями для меня было закрытым полем. Пока я лишь мог просто дать огонька с пальца, но чтобы обволакивать всю руку, нужен был хороший контроль. Пока что для меня это невозможно.

Моё физическое развитие также не останавливалось, и я выглядел на лет пятнадцать. Это было аномальным в прошлом мире, здесь же старик сказал, что я развиваюсь в таком же темпе, как мой отец и он в моём возрасте.

Так, пройдя через все эти трудности, я мог с уверенностью сказать, что, если бы встретился с главой клана Кирагирузу сейчас, я бы убил его за десять секунд. Он бы просто не смог реагировать на такую скорость.

Сидя в своей комнате, я был доволен своими результатами. Мне доставляло удовольствие фуиндзюцу, и я заканчивал печать для хранения живых людей. Последний штрих — и готово. Идеально. Мой Шаринган не видел отличий от того, что рисовал мой учитель. Определённо, Шаринган давал преимущества в фуиндзюцу. Я смог копировать все его движения. Но движениями фуиндзюцу не ограничивается. Если бы всё было так просто, мастерами фуиндзюцу были бы не только Узумаки, а все подряд. Нужно было понимать, что ты пишешь, и весь алфавит, который был скрыт от других. Узумаки умели скрывать свои знания и давать всем ложные надежды на обучение своему искусству. Алфавит, созданный Узумаки, имел множество скрытых уровней защиты от дураков и копирования. Так что — обучение и ещё раз обучение.

Последний раз критически посмотрев на печать, я отложил свиток. Мито, что всё ещё была с нами, как всегда позвала меня на обед, зная, что я заканчиваю в определённое время.

— Нии-сан, обед готов. Мы ждём тебя. Котецу приготовила твои любимые гёдза.

Поднявшись, я открыл дверь, посмотрев на маленький комочек счастья в виде Мито. Её улыбка была до ушей, показывая её белоснежные зубы. Ну точно как Наруто. Определённые схожести прослеживаются.

Эта улыбчивая девочка стала для меня чем-то светлым в этом жестоком мире убийц. После покушения она, оставшись у нас, прописалась на постоянной основе. Встретившись после войны с главой, я спросил причину такого поведения и почему её родители позволяют такое.

Он рассказал, что родители Мито слишком заняты клановыми делами и не могут уделять внимание дочке. А друзей у Мито не было: с принцессой общались либо официально, либо никак. Лишь такие, как я, приближённые к власти главы, могли спокойно общаться с девочкой. Так что он приказал — или попросил, — чтобы она была с нами. Я не был против, потому что видел, что характер этой девочки сменился с надменного на нормальный детский. Так что она жила с нами, играла и кушала. Жила жизнью обычной девочки. Старик сказал, что в этом был и другой смысл, но я не обращал на это внимания, меня занимали тренировки. Обучение, по словам Ашины, начнётся, когда ей будет лет семь. Это позже общепринятых норм, но такова воля самой Мито, что захотела быть с нами подольше. Котецу определённо стала ей старшей сестрой, а я — старшим братом.

Лишь одно омрачало моё настроение: в эти спокойные дни нам придётся уйти со стариком в долгое путешествие. По его словам, мне пора увидеть мир. Котецу останется в клане, так как она уже долгое время работала в больнице и стала очень нужным специалистом. Я не был против, так как понимал, что ей лучше здесь, чем с нами. У неё здесь появились друзья и знакомые. Она стала обрастать корнями. Не то что я. Я был затворником. Лишь Мито и Котецу общались со мной и украшали мои будни. Я уже представил заплаканное лицо Мито, когда она узнает.

Вздохнув, я погладил её по голове. Её волосы были мягкими и шелковистыми. Она вопросительно посмотрела на меня и спросила:

— Что случилось, нии-сан?

— Ничего, Мито-чан, просто вспомнил, какая у меня хорошая маленькая сестрёнка.

Она покраснела и обняла меня за талию. Какая она милая.

— Не смущай меня, нии-сан, это на тебя не похоже! — Я посмеялся на такое заявление.

— Хорошо-хорошо, пошли кушать. Я чувствую, что кто-то очень сильно проголодался в этом доме. Я слышу, как твой живот урчит.

— Эй-й-й!

— Ха-ха-ха-ха.

**Взгляд со стороны. Кабинет главы Узумаки**

— Мы уходим. — Сецуна был немногословен и готов к бою, чтобы выбраться с острова. Он понимал, что не противник в прямом бою Ашине, но ради внука можно было рискнуть.

— Эх-х. — Ашина, услышав заявление своего главного медика, грустно вздохнул. — И если я прикажу остаться тебе, ты ведь не послушаешь меня?

— Всё верно, глава, Оками нужно увидеть мир.

— А если вас убьют? Есть множество скрытых монстров в эту неспокойную эпоху. И ты это прекрасно знаешь. — Он указывал на встречу с биджу.

— На этот случай у нас есть печать обратного призыва. Я учёл прошлый опыт и смогу с уверенностью спасти нас. Котецу останется здесь, и печать будет при ней. При сигнале она нас выдернет.

— Что же это делается. Глава разведки предаёт, глава медиков уходит, глава мастеров фуин ушёл с головой в исследования. Ещё эти Учихи затеяли очередную войну. Клан на глазах разваливается.

Сецуна понимал, что Ашина лукавит насчёт плохого положения клана, так что просто промолчал. Пока жив Ашина, всё будет стабильно.

— Ладно. — Свиток прилетел с полки в руки Ашины. — Держи. — Он кинул его Сецуне. — Это будет вашей страховкой от меня. Печать Солнца.

— Это…

— Да, та самая. Используй, если вас загонят в угол и нужно будет нанести большой урон перед телепортацией. Всё же я не могу потерять тебя и Оками.

— Особенно Оками, не так ли? — Сецуна, расслабившись, усмехнулся. Глава дал добро на уход.

— Особенно Оками. — Ашина спокойно подтвердил свои слова. — Ты сам должен понимать, что лет через пятнадцать-двадцать с таким темпом развития он переплюнет всех Узумаки, которые рождались до него. Даже моего отца. Он станет новым главой, если захочет. А если родится чистокровный Узумаки от него…

— Ты хочешь…?

— Всё верно, пора соединить наши семьи, Сецуна. Настало время создать семью, что будет править следующее тысячелетие.

— Но Мито слишком мала. И не думаю, что она будет рада навязыванию. Ты сам знаешь, какая она своевольная.

— Это не играет большой роли. Ты сам должен понимать, что найти ей достойную пару будет нелегко. И Оками — идеальный вариант. Наши кровные линии слишком далеки, так что ребёнок от их союза получит все преимущества. А насчёт её чувств… — Ашина лукаво улыбнулся. — Похоже, ты давно не следил за обстановкой в доме своего внука. Твой Оками стал нии-сан для Мито, так что чувства уже есть. Осталось лишь сообщить новость, когда Мито подрастёт.

— Я тебя понял, Ашина. — Сецуна перешёл на неформальный тон. — Я не против такого события, но всё будут решать Оками и Мито. Никакого приказа. Это моё условие.

— Хорошо. И я рад, что мы с тобой станем родными друг для друга, Сецуна. — Ашина улыбнулся. — Так что храни моего зятя. И не дай ему умереть.

— Постараюсь.

— Мы уходим, Оками. Собирай вещи.

Как гром среди ясного неба, на следующий день старик прибыл в мой дом. Я вздохнул и понял, что настало время. Мито, ещё спавшая, проснулась от моих стуков и быстро вылетела из своей комнаты.

Взлохмаченные волосы и пижама с пандой для сна. Ребёнок, ей-богу.

— Ну что же ты так, я же не гоню тебя. — Я поправил её одежду и пригладил волосы. — Мито-чан, нам нужно поговорить.

— Что случилось, нии-сан? Обычно ты не стучишь ко мне так рано.

Старик сидел в гостиной, но я услышал, как он подавился чаем, услышав, как меня называет Мито.

— Давай в гостиную.

Зайдя в гостиную и смутившись из-за моего старика, она поприветствовала его и села рядом с ним.

— Мито-чан, мы с тобой провели очень насыщенные месяцы жизни. Я искренне рад, что у меня появилась такая младшая сестра, как ты. Ты стала светом в моём пути, полном смертей. — У неё на глазах начала появляться влага. Ну что ж. — Но, увы, мне нужно уходить. И я не знаю, когда вернусь. Это необходимость, чтобы стать сильнее и защитить тебя, Котецу и всех в клане.

— Но, нии-сан, почему? Как? Я могу с тобой? — Она посмотрела на меня с надеждой.

— Прости, Мито-чан. Ты останешься в клане. Но Котецу… — Она, не дослушав меня, разрыдалась и убежала к себе. Я положил пальцы на глаза и грустно улыбнулся. Всё же трудно с детьми, особенно в таком нежном возрасте.

Котецу, увидев это, сказала мне:

— Господин, я ей всё объясню и поддержу. Мы с ней будем ждать вас. Пока что могу сказать, что она просто не понимает, что ей чувствовать.

Она поклонилась и ушла к Мито. Посмотрев на старика, я увидел его улыбку.

— Доволен?

— Вполне. А теперь собирайся. Мы уходим.

Так начался новый этап в моей жизни. Приключение длиной в несколько лет.