Новая Переменная

Глава 16

— Тобирама, тот знак неправильный, переделывай.

— Да, учитель.

Свиток был сожжён, а парень-альбинос на вид лет пятнадцати начал всё заново.

Через минуту.

— Тобирама, вон тот символ на сантиметр левее должен быть. Переделывай.

— Да, учитель.

Ещё один свиток был выброшен и сожжён.

Ещё через две минуты.

— Тобирама, мальчик мой, если кисть будет так же сильно влажной, то ты никогда не сможешь выучить мою технику. Переделывай.

— Да, учитель.

Ещё один свиток был выброшен и сожжён.

Тобирама был прилежным и терпеливым учеником и никогда не ставил под сомнение слова своего Учителя. Ведь он был тем, кто открыл ему удивительный мир Фуиндзюцу. И это захватило всё сознание молодого беловолосого парня.

Мастер Ямато был доволен. Поначалу, когда глава приказал обучить юного Сенджу, он был настроен скептически и пылал гневом. Как так? Такой мастер, как он, должен обучать такого юнца, даже не Узумаки. Но пришлось подчиниться, цена, которую заплатили Сенджу, была огромна. Перепало даже самому Ямато, хотя глава мог и не сообщать о такой награде. И это всё ради юного мальчика…

Клановое искусство Узумаки не давалось тем, у кого был нрав Сенджу. Но этот юный отпрыск удивил его, и мастер даже немного радовался, что у него появился такой Ученик.

Он раздумывал над тем, чтобы передать то, что создавал несколько десятилетий, труд всей своей жизни. Месяцы обучения дались юному Сенджу нелегко, но тот обладал огромным терпением и определённым талантом. Время всё расставит по местам, решил мастер Ямато. Но он ещё не был готов расстаться с такими знаниями. Доверие нужно было заслужить.

Техника Перемещения. Самая опасная пространственная техника. Недоработанная, но мощная. Она могла бы дать юному Ученику такую силу, что его никто не остановил бы. Ведь его старший брат уже был тем, чья мощь ужасала. Его сила, которая, судя по историческим свиткам, давала огромную мощь, вызывала опасение, нужны были гарантии, что он не обратит её против клана Ямато. И Ямато знал, на что надавить при случае. Наложить печати, когда человек не ожидает, всегда легче. Жизнь младшего брата для обладателя древесных техник была той вещью, которую он никогда не подвергнет риску.

По прошествии семидесяти лет моей жизни в общей сложности в двух мирах я испытал множество вещей. Любовь, рождение детей, потерю жены. Смерть. Убийства собственными руками, целые горы трупов и лица улыбающихся жертв, когда те понимали, что их мучители мертвы.

И все эти годы дали мне опыт, который указывал, что есть единственная ценная вещь. Личный опыт показал, что ни богатство, ни власть, ни известность не стоят рядом с одной вещью. Родство, близость, тепло. Семья.

Смотря на двух братьев, один из которых ревел и обнимал другого, я понимал, что моя ценность верна. Ценность родства для меня была главным ориентиром.

Я посмотрел на огромную седоволосую фигуру рядом. Старик, которого я встретил в свои пять лет, за эти годы стал для меня близким. Родным. Пройдя все трудности и кровь вместе. Бои и раны — всё это сделало из незнакомого мужчины кого-то близкого. Его уроки, его знания, которые он мне давал, всё это стоило многого, но всё это далось мне лишь из-за родства, и я понимал, что должен отплатить ему своими достижениями. Старик был тем, на кого я мог положиться, кто поддержит и поможет в любом случае. Тот, кто будет всегда рядом. Даже если весь мир будет против, он будет за моим плечом и наставлять.

Наставник, учитель и тот, кто показал мне грани чакры. Вот кем мне стал дедушка. Пройдя от стадии неприязни до уважения, я понимал, чего стоят мои ценности.

Но теперь оказалось, что мои родственные связи не заканчиваются на моём старике. Хаширама, Тобирама и Итама. Трое сыновей Буцумы Сенджу.

Первое время я не понимал, что меня связывает с этими тремя, старик не просвещал во все свои дела. Для меня Хаширама и Тобирама были персонажами анимации. Всего лишь картинки. Тот же Итама вообще должен был быть мёртв. Но нет, вот на моих глазах эти двое обнимаются, смотрят на меня. Один со страхом, смешанным с уважением, а другой настороженно, потирая свою задницу. Клинок я ему уже отдал, чувствую, не стоило пинать его по заднице.

Мои двоюродные братья.

— Вперёд, в клан, возвращаемся. Господин Сецуна, прошу следовать за нами, нам пора, Глава ожидает вас, хоть и при таких обстоятельствах.

Старший из Сенджу, Такера Сенджу, как представился он, прибыл после старика, и Хаширама приказал выдвигаться своим, нас же вежливо попросил следовать. Дедушку все знали, всё же старейшина союзного клана. Клан Сенджу ждёт.

Взгляд со стороны.

Разведчик клана Учиха, Медао, смотря своим сенсорным восприятием за десятком фигур, которые уходили в сторону селения клана Сенджу, испытывал восторг. Скоро он сможет продать информацию о щенке из клана Узумаки, что имел Шаринган. Награда за сведения об одном из бастардов клана стоила очень многого. А деньги ему были очень нужны: его жена, которая не могла забеременеть уже который год, недавно осчастливила тем, что их ждёт пополнение, и ради своего ребёнка он должен найти деньги. Еда, защита и услуги ирьёнинов стоили дорого в такое время. Война сжигала все ресурсы клана.

По незнанию он решил доложить главе, но его успели перехватить, и теперь информация дошла до тех рук, которые и были заказчиками. Мать, что давно оставила своё дитя, после тринадцати лет поисков наконец нашла своего ребёнка.

— Что делать, Никушима-сама? Мы уже не успели перехватить их, слишком поздно дошла до наших людей эта информация, они уже на землях этих лесных идиотов. А те никогда не выдадут союзную кровь. Тем более нам.

Раздался голос в тёмной комнате, где были видны лишь две пары глаз. Одни с тремя томоэ, а другие с пугающим узором. Узор был отчётливо виден во тьме: две прямые линии вертикально в каждом глазу, изображённые в глазах Учихи. Мангёкё горел в глазах одинокой матери. Матери, что жаждала найти своего ребёнка. И наконец она нашла…

— Собери всех моих людей, Арису. Я верну его любой ценой, даже если сам Таджима встанет передо мной.

— Да, Госпожа, всё по вашей воле.

За такие слова против главы клана Учиха каралась смертью, но голос, отвечавший, пылал обожанием. Неестественным обожанием. Фанатичным…

Шелест травы, запах деревьев, листва, что начала опадать. Природа вокруг процветала, и лишь металлический запах от тел, прошедших битву, давал понять, что я всё ещё на бренной земле. Иногда в силу возраста мне хотелось просто сесть у причала и ловить рыбу. Созерцать и размышлять. Увы, времени для такого у меня не было.

Буквально минут двадцать назад нас заселили в красивый деревянный домик. Путь до клана занял у нас прилично времени, учитывая, что мы бились где-то в половине четвёртого или пятого утра. Прибыли же в клан лесных бродяг к обеду. Я понимал, к чему такая паранойя у людей клана Сенджу, и не возражал.

Отправившись в путь около двух десятков, до конца дошли мы со стариком, Хаширама и Итама, и старший — Такера, остальные потихоньку на протяжении всего пути останавливались на определённых местах. Было скучно наблюдать за однообразными пейзажами страны Огня, но я не унывал. Моё внимание занимал Хаширама, и, похоже, тот, заметив мой взгляд, волновался. Шаринган я не пытался скрывать, так что все вокруг, кроме деда, то и дело косились. Было смешно наблюдать за рефлексами воинов, что тянулись к мечам и кунаям, но одёргивали себя. Что поделаешь, воюю всю жизнь с Учиха, те уже привыкли: если видишь Шаринган, нужно убивать.

За три года, что мы путешествуем по свету, я увидел множество вещей. Огромные пики, которые я покорял своими руками и ногами без чакры — очередная тренировка. Различные поселения, разные, но похожие по своей сути. Культы локальных божков, в которых верили не только обычные люди, но и пользователи чакры.

В горах, забираясь всё выше и выше, я испытал восторг. Своими руками пробивать камень и на всех парах лезть на вершину для меня было чем-то волшебным. Конечно, старик не ожидал от меня такой реакции, так что его унылое лицо, которое шло рядом, смешило меня на пути к вершине.

Культисты же были чем-то страшным для меня. Не боящиеся смерти, шедшие на меня, словно паровоз. У них как будто отсутствовал страх смерти: выкинешь одного без рук и ног, другой на его место тут же прибежит. Я знал, что существовал культ Джашина, но похожих на Хидана не встретил, лишь фанатиков, которые вырезали целые деревни для непонятных ритуалов, которые не работали. Та ещё мерзость.

Всяких аристократов, купцов и богатых людей. Все смертные грехи встречались на моём пути, и я понимал, что мир в принципе был похож на старый, но всё же…

Весь этот мир для меня был чем-то новым, чем-то чуждым.

У меня было два чётких выбора. Либо я интегрируюсь в эту странную культуру ниндзя и самураев, смерти и жизни, либо до конца жизни останусь отшельником, который сторонится людей. Увы, сейчас я чётко понимаю, что культура этого мира, этого материка для меня слишком далека. Я всё понимал и принимал, но в то же время осознавал, что я здесь лишний, не такой, как все. Белая ворона. Даже в обычных разговорах люди как-то инстинктивно понимали, что я чужак. Они не понимали почему, но сторонились и пытались быстро закончить контакт со мной. Я поинтересовался этим феноменом, который заметил лишь на десятую деревню, которую мы посетили, но старик развёл руками. Даже он со своим багажом знаний не понимал, в чём дело. Как я понял, для людей с высоким уровнем чакры, возможно, духовной составляющей, этот эффект не так заметен. Хотя старик вспомнил и признался, что, увидев меня в первый раз, когда я только родился, испытал мимолётную волну неприятия.

После нескольких сотен лиц, прошедших через мои глаза, я смирился и принял свою судьбу. Я здесь чужак. Ну, одна радость: мой характер таков, что люди и общение как таковое не интересовали меня. Что в той жизни, что в этой. В той жизни был интерес к выдуманным мирам и науке. Здесь же меня интересовала чакра и близкие люди, которых я обрёл. Понимая всю подноготную, испытав на собственном опыте весь тот ужас смерти, я осознавал, что лишь сила может защитить меня и дорогих для сердца мне людей.

Эх, вздохнул я горестно. Смотря на тихий клан Сенджу, окружённый лесом и множеством печатей, скрытность клана была высока, я думал, тут будет, как в родном клане. Но я ошибался, всё не так радужно, как я представлял.

Эта тишина меня оглушала. Узумаки были, скажем так, шумным кланом. Радостные крики, зазывалы и торговцы, детишки, которые бегают. Всё это давало ощущение, что клан живой. Здесь же…

Клановые строения, дома и стены были красивы, спору нет. Но люди давали тот самый толчок, чтобы клан был кланом. Здесь все ходили в броне либо в около военном одеянии. Угрюмые лица и серьёзные лица, улыбок и радости нет. Даже старики и дети ходили, словно на войне.

Что, впрочем, неудивительно. Сильнейший клан мира сейчас тяжело переживал войну против такого же сильнейшего противника. Война забирала многих, и дети здесь умирали сотнями. Узумаки тоже не стеснялись отправлять детей на войну, я пример такого отношения, но у нас не было необходимости отправлять их прямо в пекло. Здесь же на примере Хаширамы видна вся суть мира шиноби. Дети главы клана умирали пачками, Каварама, который умер, и Итама, которого я успел спасти. Жестокость, почти что безумие. Но выбора у них не было. Либо так, либо смерть всему клану. И остановить это невозможно. Тут нет ядерной дубины, которая станет решающим фактором сдерживания. Да и другим сторонам выгоден этот конфликт, который длится столетиями. Политика даже в таком средневековом времени была грязным делом. Даймё нанимали Сенджу, чтобы защитить свои владения от набегов соседа, тот же сосед нанимал Учиха, чтобы прогнать Сенджу. Пока два клана резали друг друга, эти двое заключали соглашения, а оба клана получали плюс в денежном плане, но не в политическом. Да и не интересовала политика оба клана, они воевали, а не играли в политику. Если бы кланы узнали, как презрительно относятся к ним аристократы, то укоротили бы их, но никому это не нужно.

Удивительный, опять-таки для меня, контраст с Узумаки. Война. Как много слов, а на деле всё ещё страшнее.

Приём у главы клана был довольно трудным делом, особенно во время войны. Тут не получится дать точное время приёма и назначать у секретаря свободные окошки. Буцума Сенджу в любое время мог стартануть прямо на передовую и оставить нас ждать непонятно сколько времени. Но на этот раз звёзды сошлись, и повод был весомый. Всё-таки спасли детей главы. Хоть Хаширама и мог сам справиться, благо силой он не был обделён, но мой старик решил тряхнуть стариной и раскидал всех противников старшего из братьев.

Нас приняли на краю селения, что удивительно, обычно резиденция, она же дом главы, была в центре, но здесь, похоже, свои традиции. Хороший, добротный, большой дом, но без роскоши и помпезности, которая была присуща Узумаки. Просто крепкий и хороший дом главы целого клана, который был одним из сильнейших в мире. Ага.

Нас проводил какой-то парень в броне к двери и также молча отчалил. Причём убежал, похоже, здесь у них всё делается в спешке. Зайдя, не постучав, нам предстал зал, в котором были стол, стулья, шкафы и вся семья главы.

Хаширама, что удивительно, был улыбчив и во всю кушал какую-то рисовую лепёшку, тот махнул рукой, и рис полетел немного в беловолосого хмурого мальчика.

Впервые увиденный Тобирама, но не узнать единственного альбиноса на ближайшие сотни километров невозможно, был хмур, и в первые секунды нашего входа, но когда на его нос упал рис, стал ещё пасмурнее. Его брови загнулись настолько, что было очень смешно, но я удержался.

Итама, который был также улыбчив, первый поднялся и подбежал к нам. Тот затараторил, одновременно кланяясь.

— Добро пожаловать, дорогие гости. Оками-нии-сан, Сецуна-сан, мы так рады, что вы посетили наш дом. У нас обычно не бывает гостей, но вы особенные гости, и вот. Мы, то есть я, хочу выразить благодарность и попросить прощения у Оками-нии-сан. — Он ещё глубже поклонился. Одновременно с ним поклонились Хаширама и Тобирама, которые встали. Буцуму я не увидел, опаздывает? — Я благодарен, что Нии-сан спас мою жизнь, ведь та четвёрка гнала меня уже давно, и лишь с вашей помощью я смог спастись. Спасибо! И прошу прощения за мои слова! Я был неправ! Я у вас в долгу.

Так крикнув последние слова, тот застыл в поклоне. Я лишь похлопал его по голове, потому что понимал, что ребёнка спас бы любой адекватный человек, и сказал:

— Ничего, Итама-чан, всё хорошо. Я принимаю твои извинения и благодарность. Мы ведь не чужие друг другу люди. Родственники. Так что разогни спину и держи её твёрдо. Ведь ты сын Леса!

Так патриотично закончив, я сам удивился своим словам, но атмосфера сразу стала теплее, и я понял, что подобрал правильные слова. Даже Тобирама стал менее хмур, хоть брови будто застыли в позе серьёзности.

Сецуна посмеялся и лишь махнул рукой, садясь за стол.

— Ну, дети, пока Буцума занят, я вас познакомлю более основательно. Садитесь.

— Да/Да/ДА!

Все трое братьев сели и обратили свой взор на моего старика, я тоже навострил уши, ведь наконец мне объяснят степень родства. Этот партизан всё время молчал, пока мы были в пути, сохраняя интригу.

— Итак, Буцума, как и я, рассказал вам, что вы братья. Учитывая, что я принимал все роды вашей матери и лично видел рождение вас всех четверых, то даже так можете считать себя братьями с моим внуком. Ха-ха-ха-ха. — Я криво усмехнулся. Ещё бы понять, как он принимал роды у матери братьев, если всё время был рядом со мной либо я знал, где он? Клоны? Но я бы заметил… Позже спрошу. — Но оставим эту тему, как ты, Оками, знаешь и как вы узнаете, моя жена была наполовину Сенджу. Она была из главной ветви семьи и была старшей сестрой вашего дедушки. — Он посмотрел на другую сторону стола, где сидели три брата, которые удивились. — Да, всё верно. Наше с вами родство ближе, чем вы себе представляли. А теперь знакомьтесь. Узумаки Оками, мой внук и ваш ближайший живой брат…

В этот же момент дверь открылась, и зашла фигура крупных размеров.

Глава одного из сильнейших кланов мира прибыл. Буцума Сенджу выбрал определённо хороший момент.

Взгляд со стороны.

Таджима Учиха принимал старейшин, которые принимали прямое участие в жизни клана. Вместе пройдя целых сорок лет битв и смертей, они стали близкими товарищами, которым Таджима мог доверять. Они — столпы благополучия и силы клана. Сильнейшие воины.

Под конец многочасового совещания по всем вопросам клана, которые накопились за прошедшую неделю, в зале появился шиноби. Преклонив колено, тот выпалил:

— Глава! Срочное донесение, ваша сестра, она…

— Говори. — Таджима надавил своей чакрой на бедного посланца.

— Она сбежала…

Тишина накрыла зал.

— Чёрт.

Вырвалось у одного из молодых старейшин, который был воздвигнут в эту позицию за счёт силы. И не в последнюю очередь участник ужасных событий, которые произошли тринадцать лет назад.