Новая Переменная

Глава 34

— …таким образом я оказалась у тебя во внутреннем мире…

— Я понимаю, Никушима, какие цели ты преследовала, но ответь на последний вопрос.

— Какой?

— Где твои глаза? Перед смертью их не было.

— Цена, дорогой, это цена того, чтобы появилась я, что стоит перед тобой. Я выжгла свой свет, и он меня покинул. Ради спасения клана это была малая цена.

— Получается, твои глаза…?

— Верно, их больше нет, как и моего тела.

Первое, что я почувствовал, когда пришёл в сознание, это была мягкая ткань, что словно вата укрывала меня от ног до груди. Второе — запах медикаментов, который преследовал меня последние месяцы в иллюзии. Мурашки покрыли всё тело, мне казалось, что я снова попал в свой страшный сон, где мои дети медленно чахнут перед моими глазами, но ткань, что стягивала мои глаза, давала понять, что всё не так страшно, как думаю.

Тьма обволокла мои открытые глаза, и рука на автомате потянулась, чтобы убрать преграду, но голос дедушки, что был словно гром среди ясного неба, удивил.

Как я его не почувствовал?

— Я бы не советовал, внук, поступать так опрометчиво…

Чакра, что была словно родная и близкая, оказалась недоступна, но присутствие старика успокоило. Эмоции от нескольких месяцев в иллюзии были всё ещё со мной и отпускать не собирались. Мёртвые лица моих детей всё ещё стояли перед моим взором.

— Что случилось, дедушка?

— Я бы тоже хотел это узнать. — Он сердился, судя по голосу. — Котецу нашла тебя без сознания, и ты словно был в коме. После того как тебя принесли ко мне, начались изменения, и они были слишком странными.

— Странными? — Я понимал, что искусственное пробуждение глаз должно было быть сложным, но не думал, что впаду в кому. Сколько прошло? Как там война? Вопросы роились в голове, но нужно было сперва выслушать дедушку, прежде чем задавать вопросы.

— Твои глаза, Оками, стали кровоточить, и ты резко начал худеть. Словно твоя жизненная энергия уходила куда-то. Сперва я не понимал, что происходит, после, когда Ашина указал, что в твоих глазах проходят какие-то изменения, понял, что нужно что-то делать. Вся жизненная и духовная энергия уходила в твою голову, что-то преобразуя там, а после — в глаза.

— Глава лично приходил? — Было удивительно, что такой занятой человек пришёл, чтобы проведать меня.

— А ты думал? — Он хмыкнул. — Сильнейший представитель молодого поколения клана, ещё и зять внучки. Но отставим это, меня больше интересует, что произошло, и мне нужны ясные ответы, внук.

— Я…

— Ты умирал, Оками. — Припечатал он тяжёлым голосом. — Умирал буквально у меня на руках. Я чуть не потерял тебя, как и всех других. Если бы не совместные усилия совета старейшин, что придумали печать, которая поддерживала в тебе жизнь, и знание, что ты передал мне, то я бы похоронил тебя уже несколько недель назад. Твоё тело буквально пожирало само себя…

— Я не ожидал, что так будет… — Это было единственное, что я мог вымолвить. Испытав и увидев смерть своих детей, я начал понимать всю ту боль, что испытал старик. — Это довольно трудно объяснить.

— Ты попробуй. — Моей макушки коснулись сухие и твёрдые пальцы старика. — Я выслушаю, и мы вместе разберёмся в том, что ты сделал со своими глазами.

— Спасибо…

— Иллюзия, что используется на себе? Если бы не видел последствия такого решения, то не поверил бы, что существуют такие техники и найдётся безумец, что будет это использовать. Отдать такую цену ради силы…

Уже прошёл час, как я рассказывал все последствия своего решения, опустив детали насчёт своей матери, рассказав, что придумал эту технику, чтобы получить ещё больше сил. Услышав своим острым слухом вздох, словно услышав самое идиотское решение в мире, я был обнят.

— Оно того стоило, внук? — Был задан вопрос слева от меня. Сев поудобнее, я поднял руку, что коснулась глаз.

— Определённо. Здесь, — я указал в свой висок пальцем, — уже есть понимание того, что я получил. Это трудно объяснить, но в моей голове это будто было всегда, и лишь сейчас я осознал это…

— Что? О чём ты?

— Помнишь тот белый огонь?

— Конечно, ещё бы я не помнил, эта зараза была словно по мне снова ударил биджу, ещё и рана не проходила, весь извёлся, пока мы не убрались оттуда обратным призывом.

— Верно, как ты понимаешь, это была уникальная способность глаз того Учихи. Такие же появились и у меня. И эти силы позволят мне стать ещё сильнее.

— Ты хочешь сказать, что ты получил такой же огонь? — Он был удивлён. Но…

— Нет. Пока я сам не разобрался до конца, все тонкости останутся в секрете, но после я тебе обязательно всё расскажу. Когда мне можно будет снимать эту повязку?

— Ещё несколько недель, два-три, после твои каналы успокоятся от той лихорадки, что ты устроил им. Столько чакры провести через свои глазные чакра-каналы — не каждый Учиха или Хьюга сможет.

— Отлично…

На время я стал слепым и глухим к чакре. Старик настоятельно рекомендовал мне воздержаться от использования чакры и привёл пример, что взорвусь, если попытаюсь сейчас что-то с ней сделать. Очаг и каналы провели огромное даже для меня количество чакры и сейчас были словно стекло, которое нагрели. В любой момент могли просто разлететься вдребезги от холода. Холодом служили мои манипуляции.

Приняв во внимание, что как-то не хочется лишиться суперсил, я просто стал вести себя как сильный, но обычный человек. Котецу вместе с Мито по очереди, иногда вместе посещали меня, пока я лежал и отдыхал в больнице. Кормили меня и водили гулять под ручки они тоже. Всяких служанок девушки не допускали ко мне. Благо слабость хоть и была, но нужды свои человеческие я справлял собственными силами. Принцесса сперва расплакалась, когда увидела меня, но, запрыгнув на меня и обняв мою голову, успокоилась. Наслушался, конечно, многого, но радость от того, что услышал привычную громкую принцессу, была большой. А спокойствие Котецу, что мягко меня в первый раз корила за то, что заставил переживать, даровало понимание, что я вернулся. Вернулся из ада.

Так забылась обида, которая была месяц и две недели назад. Полтора месяца комы были удивительным событием. Слабость в теле из-за того, что глаза буквально высушили меня, и кома, что была внезапной для меня самого, были удивительным делом. Ведь Никушима не предупреждала меня о таком, и я, создавая технику, не ожидал этого. Да, была опасность застрять в иллюзии и стать овощем в реальности, но там была подстраховка за счёт матери, которая могла вывести из такого состояния.

А случилось это. Захотев выяснить причины, я скользнул во внутренний мир. Первое время, осматриваясь, не замечал ничего удивительного, всё тот же мир света, но фигуру девушки не наблюдал. Покричав и мысленно пытаясь воззвать к ней, я не получил плодов. Её не стало…

Она предупреждала, что её силы кончаются, но я не думал, что так внезапно, без каких-либо прощаний, она исчезнет. Имея собеседника, который на протяжении нескольких лет скрашивал меня в сложных ситуациях и всегда помогал советом либо приятным словом, и потерять его быстро и внезапно было довольно сильной оплеухой. Но, как и она, я знал неизбежность этого, так что, отбросив грусть, решил, что исполню желание своей матери в этом мире. Клан Учих будет жить.

Зрение, которое было для меня одним из главных аспектов моего пути шиноби, когда стало недоступно, показало мне, что некоторые противники всё же были правы в своих суждениях. Учихи слишком полагались на глаза, и я, имея додзюцу, тоже отчасти стал зависим от них. Не так сильно, как истинные Учихи, но всё же Шаринган, активированный в бою, я держал постоянно уже на автомате. Что ж, ещё один урок, который показал всю слабость бытия шиноби.

Недели проходили одинаково: встать, ориентируясь на память и осязание, умыться, одеться и выйти гулять. После прогулки, когда слух стал основным средством восприятия и падение от того, что ничего не вижу и хожу один в который раз, — завтрак. Обильный и в огромных количествах, чтобы восстановить форму, которую я потерял. После — тренировки в мягкой форме, чтобы убрать слабость, которая не проходила, и обед. После обычно приходили девочки, и мы просто общались и гуляли, не уходя далеко от больницы. Был уже прецедент на днях, когда глаза начали кровоточить, и Мито в ультимативной форме сказала мне не выпендриваться, в своём стиле, и рассказала старику, чтобы меня не выпускали далеко от больницы. Было смешно слушать ругань и пыхтение от принцессы, но я последовал рекомендациям и просто не стал противиться. Меня не отпускали лица детей, и Мито стала для меня врачом, что лечила мою душу. Мангекьё, что должен был стать просто ещё одной ступенью в моём пути, стал тем самым камнем, который начал лавину.

Ночами я думал о своей жизни, пытался уснуть, иногда получая кошмары вместе со сном. Попросив старика дать мне снотворное и получив штык вместо таблеток, был отруган, что не сплю уже давно. Переживал старый ниндзя. Забота вызывала улыбку, и моё лицо, что расплывалось в улыбке перед тем, как меня вырубили медицинскими техниками, кажется, бесило дедушку.

Наконец, после того как старик в последний раз обследовал меня и заключив, что я здоров и могу использовать чакру, я был отпущен с наказом не напрягаться. Больница осталась позади, а утренний клан пестрил красками, которые слепили своим светом. Глаза, что давно были во тьме, вновь увидели свет. Мито с Котецу пока не знали, что я ушёл, да и не хотел их тревожить. Потом с ними поговорю. Чакра бурлила по всему телу, заняв привычное место в моём сознании. Дом встретил меня тишиной, и, быстро пройдя его насквозь, я зашёл в свой секретный полигон, о котором никто не знал. Печати надёжно защищали от всех сенсорных техник, в том числе и от бьякугана, а размеры были удобными для всех моих тренировок. Это было место для техник, которые не стоило показывать в открытых местах, и для тренировок знаний, данных мне Никушимой. Увидь любой мои вялые попытки в катах стиле Учих, задался бы вопросом, откуда такие узнаваемые движения у полукровки. Паранойя и поиск предателей тут у всех на высоком уровне.

Итак, посмотрев на мишени в виде брёвен в конце зала, покрытые печатями, которые обеспечивали устойчивость от урона, я подал в глаза чакру. Свет, который лился из потолка, позволял ясно видеть в зеркале, которое одолжил у девочек, изменения в моих глазах.

Сперва радужка окрасилась в красный, после появились томоэ. Одно, второе и третье. Закрутившись со скоростью, что сливались в круг, те разделились в разные стороны и вытянулись. Если у Итачи, как я отчётливо помнил, Мангекьё был словно сюрикен и три спиралевидные кривые вокруг зрачка, то мои глаза были словно три луча, которые выходили из центра глаза, три прямых, образуя маленькие пирамиды. Прямые линии вместо томоэ, и вены, что почувствовали давление, налились красным светом.

Посмотрев на мир своим Мангекьё, я увидел точки золотого света. Они были словно звёзды, подсвечивая всё вокруг, застилая всё своим светом. Только была трудность в том, чтобы различать всё только от левого глаза. Правый не видел того, что видел левый. Интересно. Печати, что должны были быть невидимы и включали в себя маскировку, теперь были отчётливо видны. Подняв голову, через землю я также увидел золотые точки, которые двигались, — люди?

— Удивительно.

Мысленный приказ, и тут позади меня я почувствовал движение чакры. Из воздуха, будто волны на воде, за моей спиной появился круг, что опоясывал мою спину. Девять томоэ, скреплённые вместе друг с другом чёрным поясом, и каждый на своём месте был словно плащ, но летающий и не закреплённый. Было странно видеть, как он крутится, когда манипулирую чакрой, и не отлетал от меня ни на шаг. Пояс из томоэ был с меня ростом и довольно заметен. Ещё и чакру я чувствовал, когда вызывал свою силу, а это заметно.

Подав чакру в правый глаз, мысленно произнося название техники, я направил атаку в сторону брёвен.

Райдзин!

Из одного томоэ, которое было у меня за спиной, вылетела белая молния, которая за мгновение преодолела расстояние в сто шагов. Взрыва не последовало, а сила удара молнии за мгновение сожгла все брёвна, будто те были из бумаги. Она словно была живая и лишь атаковала то, что я приказал. Но…

Что за? Я ведь целился в бревно, которое было посередине, а сгорели буквально все, которые стояли у стены. Два десятка целей будто не существовали, и лишь чёрная копоть на земле давала понять, что случилось. Атака была настолько быстрой, что, если бы не Мангекьё и его силы, я понимал, что с тремя томоэ я бы не уследил за такой атакой. Хм-м-м.

Первое, чакры ушло очень много, процентов десять от всего моего объёма, но цена такой атаки стоила того. Мощь и скорость поражали, словно лазер, она сожгла всё, в том числе задев печати, что должны были удержать очень многое. Но одна атака Райдзина будто бы их не заметила. Очень сильная атака. Даже сильнее Кирина, который был масштабным, но не таким проникающе сильным на одну цель.

Второе, контроля своей способности мне определённо не хватало, как и опыта. То, что я захотел атаковать одно, а оно сожгло множество целей, давало понять, что нужно учиться, и много.

Третье, попытавшись вызвать ещё больше молний из томоэ, я смог вызвать лишь три. Две молнии, вызванные которые слились в одну, побольше, примерно как моя рука, стены прошила насквозь. Десять каменных, самых мощных стен, которые я мог создать, Райдзин не заметил, пройдя насквозь, словно нож сквозь масло. После, вызвав Врата Рашомон, технику, которую забрал из архивов Хокаге, я атаковал уже тремя молниями. Результат был аналогичный. То, что в потенциале меняло курс Бомбы Биджу, для Райдзина из трёх молний, которые сливались в одну, было словно бумага. И это вызывало оторопь. Такая сила и всего лишь три молнии. Попытавшись вызвать четвёртую, я словил дикую боль, которая кольнула меня словно кунаем в глаз.

Потрогав пальцами щёки и глаза, я увидел кровь, которая текла из моего правого глаза.

— Ого.

Я удивился, понимая, что, похоже, мой глаз не выдержал и начал кровоточить. Это что значит? Могу лишь использовать до трёх молний? Странные мысли кружили в моей голове. Попытаться насильно вкачать ещё больше чакры или не стоит искушать судьбу?

Чувствовал я себя ещё не настолько хорошо, чтобы экспериментировать с такими вещами, и оставил в покое правый глаз, чакра, которая текла потоком, остановилась, и пояс развеялся. Ладно, теперь левый.

Вызвав клона, который встал и смотрел мне в глаза, я активировал способность левого глаза.

Цуранаги!

Клон, который до этого стоял прямо и внимательно смотрел в глаза, особенно в левый, вдруг сел на колени и начал царапать себе лицо! Его крики и мольбы прекратить ужаснули. Что за?!

Быстро кинув кунай, не подумав, что с ним, я словил воспоминание и чувство от него. Всё, что он видел и чувствовал, появилось перед моим взором, добавив в моё и так плохое самочувствие ещё больше боли.

Сперва было всё как всегда, он стоял и исполнял, что я ему сказал, но после того как он увидел, как сверкнул мой левый глаз, тот погрузился словно в пучину воды, из которой не мог выбраться и вздохнуть. Тело будто стало каменным, а волны, словно что-то огромное плавало рядом, даровали ужас, будто бы случилось страшное, а тело непроизвольно начало дрожать. Странное и иррациональное чувство страха рождалось в сознании. После появились лица детей, которые были без глаз и словно давно лежали в земле, их головы были наполнены червями, и не услышать слова из рта, который открылся у моей дочери, тот развалился.

— Фух. — Выдохнув тёплый воздух подземного полигона, я сел там же, где и стоял, на задницу и пытался успокоиться.

Очень странная способность, которая игралась с восприятием и эмоциями. Цуранаги была гендзюцу высокого уровня, которая могла поместить в иллюзию как одиночную цель, давая время, пока враг в ступоре, так и толпу, но уже с меньшим временем для атаки. Она вызывала чувство страха и потери и показывала всё самое страшное, что мог вообразить тот, кто попался в неё. Очень страшная сила оказалась в моих руках. Выдохнув и призвав себе бутыль воды из печатей со свитка, я выпил и пролил её себе на голову. Холодная вода выбила то, что я увидел, и давала понять, что нужно двигаться.

Итак, поняв интуитивно и словно всегда зная, что они есть, испробовав способности глаз, я подошёл к самому желанному для меня лично силе. Сусаноо, в первую очередь, мне нужно было для одного дела, которое я должен сделать. Я не был уверен, что клинок Тоцука, с помощью которого можно запечатать любую цель, будет работать без воина из чакры.

Если отдельные способности требовали к себе контроля и направления в отдельный глаз, то Сусаноо вызывался мысленным усилием и, словно мать, которая защищала своё дитя, меня окружили рёбра из чакры.

Золотые, словно цепи, которые я видел у Главы, когда тот показывал высший пилотаж в техниках Узумаки, они были для меня словно что-то родное и давно забытое. Рёбра, окружив меня защитой, прикрепились ко мне, и, двигаясь, они двигались вместе со мной. Попрыгав и оценив при падении отсутствие тряски или повреждений от высоты, я попробовал ещё больше закачать в глаза чакру.

Увы, как только появилась рука, что должна была стать мне новой конечностью, мои глаза, уже оба, кольнула болью, да так сильно, как никогда прежде. Сбившись и упав от того, что глаза горели, рёбра развеялись, а я вызвал зелёный свет, который унял боль, но не до конца. Медицинская техника, держась ещё минуту, давала прохладу и успокоение.

У всех ли так в первый раз было, задавался я вопросом, или тут дело в том, что я был истощён от всех манипуляций с телом? Сперва непродолжительный отдых, после месяцы в иллюзии и кома. Истощение от пробуждения глаз и ещё эксперименты с новыми силами.

Эх-х. Вздохнув, понял, что энтузиазм и мои цели в ближайшее время придётся откладывать. Война с Хьюгами, какие-то странные твари из изнанки, которые приходят в мой мир, чтобы пожрать людей, Зецу и войны, которые не прекращаются. Поиски Тоцуки и камня, где записана ложь. Всё это теперь повременит.

Похоже, мне нужен отдых.