Новая Переменная

Глава 32

— Итак, Ласка, огласи список для старейшин, что успел украсть у нас этот отступник?

— Хай, Хокаге-сама. — Безликая фигура в маске Ласки, взяв свиток, перед четырьмя людьми начала говорить своим сухим и безликим голосом. Услышав такой голос, сразу забудешь его.

— Для начала, как вы понимаете, все техники из Хранилища Свитков, также как и предыдущих Хокаге, были скопированы, следы были тщательно убраны, но наши специалисты всё выяснили и пришли к выводу, что свитки раскрывали и осматривали. В хранилище также была замечена пропажа двух свитков…

— Про них забудь. — Раздался голос, который прервал разведчицу.

— Хай! Далее, больничный комплекс библиотек был также скопирован, но там похититель не стал что-то скрывать. Три библиотеки при больнице были просмотрены. Далее, в управление АНБУ также проник противник, и хранилище знаний также было просмотрено…

— Всё ясно, свободна.

— Хай! — Пятая безликая фигура исчезла из кабинета Хокаге и оставила советников с Хокаге одних.

— Что думаете? — Спросила фигура, которая сидела в кресле, смотря на алый закат.

— Награда уже назначена, мои люди также ищут по всему континенту этого Учиху…

— Он Узумаки.

— Без разницы, Кохару, дело не в его клане, а в том, что он забрал опасные знания, которые сможет продать…

— Не думаю, что он это сделает.

— Хирузен? — Задался вопросом человек в бинтах.

— Минато недавно вернулся с миссии, отчёт на столе, прочтите.

На несколько секунд кабинет погрузился в тишину, восприятие шиноби, особенно сильных, было за пределами человеческих возможностей.

— Если это правда…

— Если, Данзо, если это правда, то мы встретили ближайшего родственника Первого и Второго, и тот нас ограбил.

— Звучит как бред…

— Это и есть бред, если бы не связанные, кроме как помощью друг другу, два шиноби S-класса не оказались в разных временах. Один оказался в будущем или его сын, так и не понял, один прибыл точно из прошлого…

— Но если он так силён, что даже твои ученики не справились с ним, да и ты попал под его гендзюцу, то как он погиб? Имя такого шиноби точно должно было остаться в хрониках или в архивах. Но никакого Узумаки Оками нет и в помине. Ашина Узумаки, что был известен своей силой, как и Мито, да будет она гореть в аду, известны, а такой сильный шиноби, что посильнее нас, нет. Бессмыслица какая-то.

— Не знаю, Укитаке, понятия не имею. Всё это дурно пахнет, а информация о нападениях на другие деревни какими-то диверсантами меня настораживает…

— Нет, нет и ещё раз нет! — Эмоционально кричала на меня красноволосая фурия, кого-то она мне напоминает.

— Ну, Мито-чан…

— Нет, Оками, и больше не заявляйся с такими предложениями ко мне в комнату.

Закрыв передо мной двери, та, пыхтя словно паровоз, уселась за стол и начала что-то остервенело рисовать. Остынет и потом согласится, более чем уверен. Ох, как трудно иногда с подростками, особенно с принцессой целого клана.

В первый день после разговора со своим стариком, прибыв домой, меня радушно встретила Котецу, накормив отменными местными котлетами из курицы. Было очень вкусно и тепло на душе. Мито же сперва радостно полезла обниматься, но потом, вспомнив, что она гордая душа, начала дуться, и теперь после завтрака, в котором она играла в молчанку, предложил ей прогуляться до игорного центра страны Огня, Танзаку, чтобы немного развлечься в азартные игры, но та, конечно же, отказала, мои уговоры не сработали.

— Ничего, она передумает, вы же знаете её, Господин. — Котецу села рядом и тактично поставила поднос, на котором были мои любимые сладости.

— Ты прелесть, Котецу, ты это знаешь? — Жуя булку с редким для этих мест шоколадом, спросил свою служанку, которая не служанка.

— Конечно, Господин, для вас я могу быть кем угодно… — Её томный вздох прозвучал слишком неожиданно, и я поперхнулся.

— Ты ведь шутишь, да? — Запив чаем, я увидел её улыбку. — Она тебя подговорила?

— Кто знает… — Сверкнув взглядом и своей попкой, которая с годами стала лучше, она убежала готовить, судя по звукам. Ей-богу, что за женщина. Ещё и хвостом виляет передо мной. Уже столько лет, а всё дурачится и стебёт своего господина с лицом, словно кирпич. Нет бы найти мужа или парня, на худой конец. Вон сколько ходят и ещё будут ходить около неё. Красавица с такими глазами привлекала всех молодых шиноби, но старики, что уже пытались подкатить и были отправлены мягкими ударами в больницу, давали им совет не приближаться к местному заму больницы. Но встряска от Котецу немного помогла отвлечься. Всё же прелестное создание она и видит, что к чему. Может, и не понимала причин моей грусти, но сделала всё, что в её силах. Из-за такого ценю эту девушку.

И теперь, лёжа у себя на террасе, смотря на пруд, в котором плавали рыбки Кои, отдыхал телом и душой от такой необычной миссии. Минато, Фугаку, Коноха, Итачи, Третий Хокаге, Кушина, Цунаде, бои, сын, что обладает глазами бога. Всё это было словно оплеуха от медведя, и прийти в себя после таких эмоциональных приключений помогали лишь тишина пруда, звук деревьев и птички, что пели свою мелодию. Если поход до игр отменился, можно с чистой душой лежать целый день и отдыхать. Тренировки уже не так сильно давали прогресса, а поддерживать форму с моими силами довольно легко. Когда каждый месяц то смертельная битва, то очередная подлянка от врага, волей-неволей не забываешь, с какой стороны держать кунай.

— Ах-х. — Блаженно растянувшись во всю, ни о чём не думал. Просто отдых и ничего больше. Но увы, через полчаса тишины меня прервали на самом интересном, когда уже засыпал от такого-о-о приятного солнышка.

— Сын, поговорим?

Горестно вздохнув, сел в позу, которая была мне удобна, и вошёл в свой внутренний мир.

— Конечно, мама. — Смотря на улыбающуюся девушку, не мог не восхититься её оптимизмом и силой воли. Нас окружал пляж из рассказа Никушимы, и тот в точности повторял то, что она мне рассказывала и вспомнила. Память — такая вещь, что может подводить даже у самых сильных шиноби. Мы не обладали идеальной памятью или абсолютной. Имея огромные запасы по сравнению с обычными людьми духовной энергии, она влияла и на память, ведь без такого аспекта, как бы я запомнил тысячи техник разных стихий?

Но у всего есть предел, и мать, что вспоминала своё самое лучшее воспоминание о прошлом, могла упустить некоторые детали, которые были не так важны. Солнце, белый пляж, что украшали ракушки, и домик, что стоял неподалёку. Идеальное место, чтобы встретить свою смерть, так она говорит.

Понимал её с одной стороны: прожив в мегаполисе всю жизнь и испытав все прелести переселения с одного континента на чуждый другой, понимал, что дом иногда может быть и местом. Памятным и важным местом. Для меня это был мой дом в пригороде, который сгорел в ядерном огне, для неё — этот домик у пляжа. И лучше бы я встретил свою смерть в том доме, чем в больнице…

— Я вижу твои помысли, и они меня настораживают, сын. Эта техника слишком… опасна, особенно в руках, как твои, что могут изменить весь мир. Ты ведь это понимаешь?

Я усмехнулся.

— Не считай меня дураком, дорогая мама, Эдо Тенсей будет последним, к чему я прибегу.

— Но мысли о том, чтобы меня воскресить, так и роятся в твоей голове?

— Было такое. — Кивнул ей. — Но я понимал, что ты против, в том белом огне не осталось ничего. Даже пепла. Так что прости, если ты хотела вновь появиться…

— Ты прав, я не хочу вновь испытать муки жизни. Да, огонь, что сжигает всё сущее, таков. Дядя был довольно сильным параноиком и не зря считался одним из сильнейших в клане… Но сейчас мы не обо мне должны говорить, не так ли?

Устало вздохнув, просто разлёгся там же, где и стоял. Шезлонг, вещь, которую здесь ещё не изобрели, появилась, как и моей матери, что, с благодарностью кивнув, села.

— Что ты хочешь услышать? Что мне страшно? Это так, если всё пойдёт не по плану, то я навсегда останусь в ловушке, и даже лучшие умы клана не смогут меня вытащить из неё.

— Но ты ведь всё уже решил, так зачем оттягивать неизбежное?

— Не знаю. — Закрыв глаза, я думал о том, что мы собираемся сделать. — Чтобы ты сделала на моём месте?

— Я не ты, Оками, и не мне решать, что будет с тобой и будущим. — Увидев мой взгляд, та улыбнулась. — Но если бы я была на твоём месте, то с радостью попыталась бы использовать возможность, ведь она единственная. Больше одной попытки не будет, как ты знаешь, и тянуть не стоит. Мои запасы заканчиваются.

— Я понял.

Встав и посмотрев вдаль, испытывал тревогу, но одновременно и воодушевление. Противоречия разрывали меня, но я понимал, что, если не сделаю то, что должен, шансов изменить мир будет мало с текущей силой.

— Хорошо. — Повернувшись к матери, которая сидела на шезлонге и внимательно наблюдала за мной, сказал. — Пора.

— Я рада.

Она нежно улыбнулась и активировала свои глаза.

— Мангекьё ждёт тебя, мой сын.

Взгляд со стороны

Смотря, как без сознания падает сын, было трудно. Вскочить и не броситься на помощь — ещё труднее. Но самое трудное оказалось не закричать от боли, что словно сотни тысяч игл пронзает всё духовное тело. Ей нельзя было двигаться или как-то пытаться облегчить своё положение. Все силы уходили на то, чтобы держать в активном состоянии технику, которую они вместе с сыном придумали за те несколько лет, что они были вместе.

Чудовищная в своей сути, она представляла всё знание и способности Никушимы в области иллюзий и обмана разума. Всё, что она знала, и её уникальные техники глаз, которые позволили ей выжить, не живя, были направлены ради одного — чтобы её сын получил такие же глаза, что красовались сейчас на её лице.

Мангекьё, что был в своём роде уникальной особенностью клана Учих, для получения которого нужно было переполнить любовью сосуд под названием разум, а потом лишить этого, был страшной силой. Она, будучи не самой сильной куноичи, что могла умереть от любого смертельного движения сына, в своё время, когда потеряла единственное, что любила, родив сына, получила такую силу, что не снилась многим другим.

Сусаноо, что был защитой, которую никто на памяти не смог пробить. Атаки, которые сносили целые батальоны противников. Сила защитника была очень велика, как и его стоимость, увы, она так и не смогла до конца развить свою силу.

Левый глаз, что даровал способность под названием Пляж Воспоминаний, гендзюцу высшего класса, утягивал жертв в иллюзорный мир, где они тонули от закольцованных пережитых плохих моментов своей жизни и так до самой смерти от истощения или от того, как она срезала головы с плеч врагов. Он же стал основным ключом к технике получения глаз.

Правый же глаз даровал ей способность, на первый взгляд, совершенно ненужную. Он обладал свойством, что мог управлять памятью как своей, так и жертвы, на высшем уровне. Изменять, стирать, ставить закладки — всё это было отличным вложением для разведчика или главы клана. Но Никушима не любила эту способность из-за её долгого применения. Она же, по иронии судьбы, даровала ей подобие жизни и дала шанс сыну стать чем-то большим, чем ещё одним умершим от войны кланов.

Когда она узнала события будущего, то уже готовилась к тому, что в тот день умрёт. И Никушима Учиха, сестра Таджимы, главы клана, в тот день официально умерла. От рук Сенджу, для рассказа Дяди, и от белого огня, который он вызвал своими глазами. А то, что жило в голове у Оками, было лишь призраком, клоном или компиляцией всех воспоминаний настоящей Никушимы, которую она заложила своей способностью во внутренний мир сына. С приказом и целью: помочь, дать знания и возможность окрепнуть. Она не была живой, но и не мёртвой. Грань нормальности давно потеряла свои границы, и даже когда она услышала гениальный в своём плане, как и идиотский план сына, то поддержала. Ведь это единственное, что она могла и сделала.

Теперь Оками оказался в ловушке своих воспоминаний, плохих воспоминаний, и не выберется, пока не активирует глаза, что даруют ему силу, неведомую до этого, силы, которые природа давно уже заложила в его гены.

Мангекьё Шаринган, уникальный для каждого Учихи, откроется вновь в этом мире.

Открыв глаза, мирный писк прибора, что показывал мой пульс, был словно гром. Не понимая, что происходит, присел с пониманием, что тело не болит. Чудо!

Моя палата, что уже стала мне родной, смотрелась словно из давно забытого фильма-боевика. Белые стены, отдельная койка, место для меня одного, приборы и капельницы. Окно, которое было закрыто и запотело от холода снаружи, и две двери: одна вела в коридор, а другая — в уборную и душ. Дорогое удовольствие в этой стране, но позволить такое мы смогли, всё же дети давно выросли. Да-а. Давно…

Что-то в сердце защемило, и глаза стали наворачиваться слезами. Что ж такое происходит? Давно не плакал, а тут словно молнией пронзила грусть. Успев смахнуть пару слезинок, посетитель не увидел моей слабости, в палату вошёл мой доктор, Роберт.

— Так-так, что же тут у нас происходит, больной и сам двигается! Какое счастье видеть вас таким, Мистер ***** — Последнюю часть словно ушам затолкали пробки, не услышал, но не обратил внимания. Всё же не молод я. А тут ещё и рак.

— Всё благодаря вам, Роберт. — Ответил ему на неродном языке, что было довольно легко, учитывая, что я живу здесь уже лет десять. И что это меня потянуло на воспоминания?

— О, не прибедняйтесь, ваша ремиссия вызвала шок и трепет, когда мы получили анализы, мы их перепроверили три раза, но вот вы здесь! Всего месяц, а уже как огурчик, хотя были уже на последней стадии. Удивительно. А как удивились ваши дети, словами не передать…

— Дети?

— Ваша дочь и сын, надеюсь, вы их не забыли. — Прозвучало шутливо, но тон стал серьёзным.

— Славу богу, нет, Роберт, мои любимые, Кара и Кларк, как я их мог забыть?

— И правильно! — Он указал пальцем вверх. — Как раз удобный случай, и они уже здесь.

— Здесь?! — Я удивился, понимая, что был далеко от них и те прилетели ко мне?

— Конечно, всё же вас скоро выписывать надо. Вот они и прилетели вас забрать. Я пойду, Кара уже здесь и ждёт вас снаружи. Мне её пустить?

— Да, конечно…

После ухода доктора в мою палату влетел вихрь под названием Кара и сграбастала меня в свои медвежьи объятия. Она всегда была такой сильной?

— Папа!

— Доченька… — Её блондинистые волосы россыпью ложились на мою подушку, а запах яблок щекотал мой нос. Дочь…

— Папа, ты что плачешь? — Раздался встревоженный голос. — У тебя что-то болит? Мне вызвать доктора?..

— Нет-нет, всё хорошо. Просто вдруг внезапно вспомнил, как я сильно тебя люблю.

— Ох, ну, Пап, испугал же ты меня. Я тебя тоже сильно люблю, как и Кларк! Он, кстати, скоро будет, задержался в отеле…

Да-а. Наконец-то семья и здоровье, что ещё нужно?