Никаких аристократов, или Фальшивая Невеста

Глава 37:1

На то, чтоб молодой роженице немного "отлежаться" и придти в себя, ушло несколько дней.

Вести по порталам супругу Смотрителя было невозможно.

Во первых, после обрушений уцелело очень мало ходов. Да и смысл в них? Ни один портал не пропустит ни беременную, ни кормящую. Младенца, кстати, тоже. Даже остатки ходов, "ленточки" и "коротельки" просто не появятся перед ними. Это — факт всем известный. Ехать на лошади? Женщине после родов? Это тоже отпадало. Тем более, ни одна лошадь не поднялась бы на скалы, либо крутые склоны. Оставалось только одно. Ждать.

За время этого ожидания лейд Раймер развил бурную деятельность, показав в очередной раз себя настоящим Хранителем Стыка Миров, а также — примерным мужем и... как это было ни странно, заботливым отцом.

Первое, что сделали они с Гортом — перестроили шалаш. Теперь убежище уже не напоминало внешним обликом грязную военную постройку. Оно вполне себе походило на маленький домик из чистой, прочной ткани, накинутой и надежно закрепленной за лапник и аккуратно поставленные длинные ветви деревьев, туго стянутые меж собой веревками. Внутри шатер был поделен на две части занавесью. В обеих частях, стараниями Кроста и Катарины, под неусыпным надзором Нелсона царили чистота и тепло, поддерживаемое тягой небольшого камина или "камелька", как это называлось.

— Зря вы суетитесь, — глядя на созданный вокруг неё переполох, попробовала протестовать Элли — Строите, будто на века! А это временн...

— Закрой рот, — отрезал Дарион — Всё, что от тебя сейчас требуется, это закрыть рот, лейда Раймер. Бабам вообще лучше не раскрывать его для обсуждения действий мужчин. Вот подожди, дорогая... поправишься, получишь таких втыков, каких каторжане не получают на рудниках. Поняла? Займись лучше ребенком. Почему он плачет?

— Плачет, потому что его отец — болван, — фыркнула Эллинора, поудобнее усаживаясь в импровизированной постели — Переживает! Ему ведь жить с тобой в одном доме.

Если сказать честно, она сейчас ревновала... то ли сына к Дариону, то ли Дариона к сыну, понять было трудно. Отношение, которое день ото дня и час от часу демонстрировал Смотритель к младенцу, было странным на её взгляд.

Когда — то давным давно, и Эллинора уже даже и не помнила от кого, но слышала она утверждение о странной любви отцов к детям, ну... пока они ещё маленькие.

"Мужики младенцев не ощущают своими. До отцов начинает "свойствО" доходить, когда ребенку стукнет лет пять, не меньше! А то и позже. Для любого мужика малое дитё ничего не значит. Просто есть и есть..."

Теперь же, муж лейды Раймер разбивал в пух и прах все эти "жизненные" утверждения. Любой писк младенца срывал его с постели среди ночи. Любой шум, доносившийся снаружи, заставлял хвататься за кинжал. Любое кряхтение ребенка наводило панику. А уж хныканье или плач вообще лишали покоя.

— У него ничего не болит? — мучал Дарион вопросами Нелсона и Кэт — Точно? Он здоров?

Получив утвердительные ответы от обоих, успокаивался. Но... вскоре всё начиналось снова.

"Вернемся домой, остынет, — повторяла про себя Элли — Ко мне ведь остыл..."

О, лейда Раймер просто не представляла себе, насколько... нет. НАСКОЛЬКО была неправа!

Откуда она могла знать, ЧТО чувствует супруг, когда ложится рядом в жесткую, походную постель, если непонятная ревность туманила ей разум?

И откуда она могла видеть сейчас, как отводит он глаза от её обнаженных ног, плеч, рук, струящихся по спине распущенных волос...

Округлых, налитых молоком грудей, с лежащими на них теперь крохотными детскими пальчиками... ставшими крупными сосков, тревожимых розовыми губками сына...

Откуда Элли могла всё это чувствовать и видеть, когда неясная горячая ревность жрала рассудок и застилала глаза пеленой?

"В самом деле, — рассуждала Смотрительница, часто лежа рядом с дремлющим супругом, прижавшись щекой к его плечу — Он же меня не любит. И никогда не любил... А это всё — просто долг. Дарион, он... очень совестливый, вот и всё. Вот и всё... Ну и ладно."

Ладно так ладно. Они женаты. И у них есть сын. Это... крепче всех клятв и любви, которой... может, и нет вовсе?

...Эллинора глубоко вздохнула. Потом, забрав кряхтящего младенца из рук воркующей Катарины, принялась кормить.

— Дарион, — сказала, не поднимая глаз и не заметив, что муж опять отвел взгляд — Как мы его назовем? Это должен решить ты. По правилам, давать имя первенцу должен мужчина, самый старший в семье.

— Леннер, — отозвался тот, прикрыв глаза и стараясь прогнать прочь сладкое видение обнаженных белых грудей жены — Как моего отца. У меня был неплохой отец, Элли. Местами сволочь, конечно. Но в целом, да. Неплохой.

Эллинора согласно кивнула. Это имя ей нравилось.

Так звали одного из учителей в Нордаксе — доброго, вежливого старичка, бубнящего уроки тихим голосом и с легкостью прощающего нерадивым ученикам возню, смешки и списывания во время экзаменов...

— Мы с Гортом сейчас уедем, Элли, — объявил Смотритель, почему — то шумно выдохнув. Будто боролся с чем то невидимым — Требуется отвести пленников в Парм, заключить под стражу в ожидании суда и казни. Этим падлам место в тюрьме, а не рядом с моей семьей. Отправим колонну и назад. Вернемся к вечеру.

— Хорошо! — согласилась Эллинора — Ты только... не задерживайся там! И не пей, пожалуйста. Я... я буду ждать.

Только не реветь! Нет. Не сейчас. Она поплачет после, когда останется одна.

— Давайте малыша, барышня! Я его уложу.

Передав дремлющего сына в руки Кэт, Элли прилегла набок. Укутавшись в плащ, она долго смотрела на колышащийся полог входа, слушая голоса, доносящиеся снаружи.

Под смесь звуков из слабого ветра, трещащих в камельке сучьев, тихого сопения сына из за плотной занавеси и голоса Кэти, мычащего какую — то песню, девушка задремала.

Пробудилась она много позже от...

...теплого прикосновения к виску обветренных, пахнущих табаком губ Дариона.

— Элли... Элли, девочка! Ты почему плачешь? Ну ка, просыпайся. Приснилось что нибудь? Или... Кэт что нибудь наплела? Или Нелсон? Отвечай! Я этих сук... порву в лоскуты!

Крепкие руки резко встряхнули ещё сонное, дрожащее в рыданиях тело лейды Раймер.

— Девочка моя маленькая, — шептал Смотритель, осыпая зареванное лицо жены неловкими поцелуями — Ну иди ко мне... Иди, моя хорошая. Иди же... Расскажи, что стряслось.

— Дарион! Ооох, Дарион... - только и всхлипывала Элли, порывисто обнимая мужа и опасно зажигаясь в его руках — Дарион... Я так... ТАААК! Скучаю...

— Да моя же ты, — сдирая с плеч Эллиноры громадную мужскую рубаху и сжимая пальцами налитые, нежные груди, выдохнул Раймер — Я Кэт услал в соседний шатер. Я, знаешь ли... тоже скучаю! Моя сладкая...

Снаружи вновь запел ветер. Пока ещё ледяную, колючую, но уже совсем предвесеннюю песню...