На пути к инициации

Глава 37

Владимир. Домбаронской семьи Протасовых.

Барон Григорий Тимофеевич Протасов, выслушав несколько фраз Луки, попросившегося к нему «на два слова», привстал в удивлении: — Так. Стоп. Это не «два слова». И не по секрету. Это все должны знать. Уверен, что охренеют от удивления не меньше, чем я.

Ткнув в кнопку переговорного устройства, глава семьи коротко бросил: — Совет рода, у меня собираемся побыстрее…

Члены семьи, привыкшие в течение десятилетий к полувоенной жизни, собрались буквально за пять минут.

Когда все расселись, Григорий Тимофеевич бросил младшему сыну: — Ну, рассказывай свои «два слова». С самого начала и поподробнее.

— Я зимой, — негромко начал Лука, — во время тренировки, рассказал Андрею Первозванову… рассказал… что я … что у меня… что есть … ээээ…чувства по отношению… к…. Еве… Саворнян. И что я не знаю, что делать. Он сказал, что помочь невозможно, но он подумает.

Лука умолк, сцепив пальцы рук и положив их на стол — самое главное он из себя всё-таки выдавил.

— Понятно, — протянул глава рода. — Дорогие родичи, вы слышали? Этот недоросль обратился к малолетке Первозванову, тот сказал, что вариант найти невозможно, но он постарается. И расстарался — замутил масштабную интригу и всё ради того, чтобы помочь другу-наставнику и соединить два любящих сердца. И вот итог — декларации и две свадьбы.

Барон встал с кресла и опёрся о стол: — Ты придурок? Как тебе такое в голову могло прийти? Обратиться с таким вопросом вообще, а тем более — к кому-то за пределами семьи? Это, вообще, на вмешательство в дела рода тянет.

— Ну, ты же его выслушал и во вмешательстве не обвинил. Значит, никакого вмешательства не было, — парировал Лука.

Григорий Тимофеевич развёл руки: — Да там лапша была такого густого замеса и так умело развешена на уши, что я просто потерялся. Реально же угроза лишения дворянства была, наши юристы подтвердили. Я им кстати, нахлобучку задал, такую проблему проморгали.

— Бать, — обратился к отцу наследник, — ну нормально всё решилось. Документы подписаны. Мы реально примирились. Гарант — император. Ты же видел интервью губернатора — Григорий Семёнович там не намекает, а чуть ли не в прямую угрожает, что нарушитель с имперской службой безопасности будет дело иметь. А это очень серьёзные ребята. Уверен, и Волхонский из кожи вон будет лезть, чтобы сохранить мир. Он за это персонально перед императором отвечает. И если ему удастся год продержать примирение между баронскими родами, его орденом Дружбы наградить должны. И он за этот орден придушит любого, как котёнка, кто у него на пути встанет. Свадьба двойная назначена, и губернатор к нам приедет, окажет честь; заодно и о делах текущих с ним переговорим. Мы, вообще-то приглашения разослали, места в гостиницах для гостей бронируем. Солдаты готовятся, военком документы принял, министерство обороны оповестил, бойцов наших на оклады и довольствие поставил не с даты подписания обязательства, а с первого марта. Немного, но неделю задним числом нам засчитал, и им зарплата от военных уже идёт как проходящим армейскую подготовку. Военком сказал, что в уровне наших бойцов он не сомневается, а дополнительная неделя, которую он нам зафиксировал, перекроется их высоким уровнем армейской квалификации.

Супруга главы рода, молча сидевшая всё время в кресле, тоже подала голос: — То есть пятьдесят человек уже не на нашем бюджете висят? И ещё год, даже больше, висеть не будут? Мужики, вы учтите, нам сейчас большие траты предстоят — Алину замуж выдаём, её платье должно быть не хуже, чем у Саворнян. Созванивались же уже, договорились, чтобы обе пары оделись в одном стиле — наверняка телевидение будет, и блогеры всякие налетят тучей на сладкое-то. Ну и сама губернаторша с потомством — они всегда дорого-богато выглядят. И других гостей полно соберётся. А помимо этого — дом с садом надо подремонтировать, к нам же гости и родственники и домой попрут на приём, необходимо выглядеть достойно.

— Так, стоп. Я вас сюда вообще-то собрал, чтобы Луку поругать за дурную инициативу.

— А что его ругать? — снова подала голос жена главы рода. — Ребёнок влюбился и не знал, что делать. К любому из вас — не обратишься, да и я бы не смогла помочь. Вот и тыкался во все стороны как слепой котёнок, стремясь найти того, кто ему станет мамой. А рядом Андрей Первозванов оказался. Ты сам-то, помнится, меня чуть ли не украсть собирался… Я все годы, пока фамилию «Протасова» ношу, только и слышала вздохи: как бы примириться? Ну вот, примирились. Нам что важно: чтобы машина ехала и везла куда надо, или чтобы на ней шашечки были нарисованы? Ну вот таким способом получилось примириться. Вы сами, взрослые мужики не додумались, а умный пацан сообразил, как сделать. И для вас аргументы нашёл, что и ты, и Саворнян не смогли соскочить с темы. Ну так и радуйтесь. И пользуйтесь моментом, чтобы закрепить отношения. И потом: что вы всё время «пацан — пацан»? Не вы ли занятия проводили и изучали организацию им обороны при нападении на деревню? И все говорили: ах как грамотно действовал! И дом Перловых не стал оборонять, так как он необороняемый, а приказал охране забаррикадироваться в караулке, а все силы сосредоточил на обороне деревни, благо, там стена мощная заблаговременно выстроена. И Плетнева с его взводом ветеранов подтянул! Этот пацан и сейчас вам уже фору даст и в бизнесе, и в военном деле. Может, того, сосватать его за нашу младшенькую? Боевик он тоже хороший, вдвоём с Лукой такого шороху наведут — мама не горюй! И я, как мама, горевать не буду. И, кстати, запомните, внуки и внучки, что от двух предстоящих браков пойдут — это наше общее потомство. Все Алиночкины дети такие же мои кровиночки, как и носящие фамилию «Протасовы». И если кто-то попытается между ними и мной стать — лично порву, как Тузик грелку. Или деда попрошу. Он-то у нас хоть и не молод, но горяч не по годам — и тогда несладко придётся городу Владимиру, устроит он здесь новую опричнину.

Владимир. Центр.

— А есть какое-нибудь лекарство — типа, выпил, и жениться захотелось? Ну, свадьбомицин какой-нибудь? Или обручин? — задаёт нам с Борей Кошечкиным вопрос Матвей Давидов.

Мы стоим на улице, возле ресторана «Золотое кольцо», где проходит очередная свадьба наших друзей, и откуда вышли, чтобы немного подышать свежим воздухом…

— Не слышал, — отвечаю я. — А тебе зачем?

— Не. Мне незачем, но впечатление такое, что всех наших знакомых накрыла какая-то эпидемия, — говорит Матвей. — Если в выходные не свадьба — то помолвка. И всё дуплетами.

— Точно-точно, — поддерживает его Борис. — Мы уже второй месяц каждые выходные в костюмах и галстуках. Как какие-то душнилы. Но я тоже про такое средство не слышал. Знаю, что есть обратное снадобье — бром называется.

Матвей делает удивлённые глаза, я неопределённо пожимаю плечами…

— Ну как же! — возмущается Борис: два седых старика сидят на завалинке и один другому говорит: «Помнишь, когда мы с тобой молодыми в армии служили, нам в компот бром подсыпали, чтобы мы по девкам в самовольные отлучки из расположения части не убегали?» «Помню», — отвечает второй дед. «Представляешь», — негодует первый — «начало действовать».

Мы громко смеёмся: Борис умеет ловко ввернуть и крепкое словцо, и анекдот или забавную историю вспомнить к случаю.

— А вообще, — суммирую я, — всё идёт к тому, что к осени наша большая и дружная кампания распадётся. Точнее, останется в первоначальном составе — мы втроём, как в самом начале, когда я только в лицей пришёл.

— Да и мы через год разъедемся, — поддерживает меня Боря. — Андрей в армейку куда-то, я точно в танковое — так-то, инициацию очень хорошо прошёл, меня теперь в любое училище возьмут. Отец уже сейчас озабочен, чтобы подобрать кого-то, кто вместо меня будет шкурками кротов заниматься — дело оказалось прибыльным и перспективным. Мы за пределы области вышли и в соседних тоже бригады по добыче сформировали. Андрей, может ты кого из выпускников приюта присмотришь?

Я неопределённо пожимаю плечами.

— И ещё, — продолжает Борис. — Я в округе, по деревням, шефство взял над несколькими сиротскими семьями. И просто помогаю. И детей повзрослее на кротов охотиться взял. Договорились с отцом, что после моего уезда он им помогать по-прежнему будет. Но хорошо бы вопрос решить кардинально, чтобы они от случайностей не зависели. Может подумаешь?

Согласно киваю: — Я своих озадачу, чтобы посмотрели, какие варианты есть.

Борис продолжает, обращаясь к Давидову: — Матвей, к осени один ты в городе останешься из всех наших.

— Ну, у меня всё с рождения определено, — пожимает плечами Матвей. — Мы к Владимирщине привязаны. Так что мне прямая дорога в университет муниципального управления на земельный факультет. И моя суперская для нашего рода инициация никого не волнует, — хотя мы же все земляные, и, если я землю буду глубже чувствовать, чем остальные родаки, мне — почёт и уважение. Но ничего кроме уважения — для нас важнее все параграфы земельного кодекса помнить и уметь их грамотно истолковать, чем навыки комьями земли бросаться.

— Ну, пока время есть, надо почаще встречаться, — предлагаю друзьям.

— Кстати, — встревает Борис. — В последнее время у меня такое состояние, что не могу определиться с выбором — вроде бы и мороженое ещё нравится, но и к пиву тянет. Такой вот когнитивный диссонанс. Похоже, наступает конец детства… Думаю, что встречаться лучше не за всякими там газировками, а за шашлыком и соответствующими солодовыми напитками.

— А тебе отец разрешает пиво пить? Или вино там? — интересуется Матвей у Бориса.

Тот с гордостью отвечает: — Он мне даже водку давал попробовать! И спирт наливал, немного, правда!

И победно оглядев нас добавляет: — Я же в танкисты пойду. А как танкисты звания и награды обмывают? Правильно: кладут звездочки или медаль в кружку, заливают спиртом и залпом выпивают. И спирт нужно выпить, а награду или звёздочки — губами поймать. И пока такой ритуал не проделан, ты ни новые погоны, ни награду носить права не имеешь. Традиция-с! А армия на традициях держится и их нарушение порицается. Так что готовит он меня к суровым армейским будням.

Посмотрев на меня Борис добавляет: — Ты, Андрей, кстати, тоже начинал бы готовиться… И встречи-посиделки как раз в этих целях можно использовать.

— Встречаться можно, но Андрей, небось, на всё лето умотает по родственникам в Москву и на юга, или на сборы в Бурятию? — задаёт вопрос Матвей.

Отвечаю: — Куда мне. Я сейчас каждый день готовлюсь к имперскому триатлону, я для этого мне Ветер нужен. А возить с собой коня до Москвы ещё можно, а в Крым или в Бурятию — не потащишь. Да и лошади тяжело, не очень любит Ветер длинные переезды в замкнутом пространстве — ему волю и простор подавай.

— Да нам всем волю и простор подавай. А потом — хлоп: и женился! — то ли недоумевает, то ли просто ворчит Матвей.

Закрытая зона за Уралом. Академия-2 (Орёл-42а).

Войдя в экранированную комнату, откуда обычно велись конференции с московским руководством, отец и сын Гефты сели за стол напротив друг друга.

— Что я тебя выдернул сюда, — начал Николай Артурович, — мы больше месяца экспериментируем с шариками, которые ты от Андрея привёз. Я обратился к руководству и мне выделили несколько осуждённых, приговорённых к смертной казни. И сейчас я могу сказать, что результаты есть.

Видя, что Артур порывается что-то спросить, отец приподнял обе руки: — Тайну Андрея я не раскрывал и не собираюсь нарушать слово чести. Объяснил, что нужны просто для экспериментов.

— Осуждённых раз в неделю к нам привозят. Они на полигоне расстреливают всю свою магическую силу, потом подзаряжаются от шариков, и наши специалисты смотрят, что они могут сделать. Когда мощности не осталось, заключённый берёт вторую пару шариков, подзаряжается от неё и снова стреляет. И так несколько раз. Лучше всего с водяными и земляными получается — там измерять проще: одни сосульки формируют и бросают их в стену, а другие — берут кирпичи и тоже долбят их об стену. Так что экспериментально установлено, что шарики реально работают и после каждой зарядки увеличивают свою мощность. Мы фиксируем рост их заряда. Интересные подобные данные получены также по соотношению магических сил между водяными и земляными — через измерение числа кирпичей и сосулек. И, думаю, много ещё чего сможем накопать из этих шариков. Но мне бы ещё тысячу или две таких шариков — чтобы ускорить исследования и их сертифицировать для магического использования.

Артур в удивлении немного присвистнул…

— Вы же с Андреем про титановые шарики договорились шифром общаться, на тему Пасхи? — задал граф вопрос сыну.

— Да, — согласно кивнул Артур Гефт.

— Будешь звонить ему, скажи, что папа за пасхальный подарок благодарит и велел кланяться. Летом поедешь в Москву в отпуск, заодно на недельку или на две, как получится, приедешь к Андрею, можешь ему сообщить, что будешь. И скажи, что я тоже на день-два заеду летом во Владимир и лично его поблагодарю. Ну магические дела с ним обсудим. Ты говорил, что он шарики уже применял. Мне бы очень хотелось получить какие-то данные о результатах его исследований, это поможет быстрее их сертифицировать.

— Я рад, что шарики работают, — согласился с отцом Артур. — Я, когда от Андрея это всё услышал, впал в прострацию и поверить не мог. Точнее, Андрею я верил, но настолько необычен его рассказ про это облако, ленты-звёздочки, про больных и шарики выглядел…

— Может быть, самое главное, что он поведал — даже не шарики, а как раз про облако и потоки силы. На основе слов Андрея можно сделать вывод, что магическая сила — это один из видов энергии, а это величайшее открытие. Магия же относительно недавно появилась, и до сих пор существует несколько теорий — как она произошла и что собой представляет. И исходя из этих теорий идёт планирование её развития и применения. И если мы имеем правильную основу для теории, то и развитие пойдёт быстрее и применять мы её будем эффективнее. Ну и шарики — это вообще первый результат сохранения магической силы вне человеческого тела.

Владимир. Монастырь.

Солнце уже совсем по-летнему светит в окно. Утро раннее, скоро на службу, и как обычно, когда я приезжаю на исповедь, исповедуюсь пораньше, чтобы после службы подойти к причастию.

Выслушав мой список и комментарий к нему, задав несколько вопросов, отец Игнатий читает разрешительную молитву: — Господь и Бог наш, Иисус Христос, благодатию и щедротами Своего человеколюбия да простит чадо Андрея, и я недостойный иерей Его, властию мне данною прощаю и разрешаю тебя от всех грехов твоих. Во Имя Отца и Сына, и Святаго Духа. Аминь.

Мы сидели в красном углу в светёлке отца Игнатия, поднимаемся и идём на выход.

— Потрапезничаешь со мной? — оборачивается ко мне отец Игнатий.

— Благодарствую, — склоняю я голову в поклоне.

Проходим в небольшую столовую, где уже накрыто на двух человек — монашки, что приносят еду отцу Игнатию, знают, что он всегда приглашает меня на завтрак после исповеди и накрывают сразу на две персоны. Чтобы второй раз не ходить.

Садимся, за едой неторопливо разговариваем о моей жизни.

Говорю отцу Игнатию, что помимо грехов, есть у меня сомнения, что в каких-то ситуациях я действую правильно. И это меня угнетает. Привожу ему несколько свежих примеров.

— Или вот, — продолжаю я, — примирение родов Протасовых и Саворнян — это благое дело: мир-то, по-любому, лучше ссоры. И Лука, и Ева друг друга любят и им я помог. Но у меня не было возможности узнать у Миши Саворняна и Алины Протасовой, готовы ли они видеть друг друга мужем и женой — всё делалось быстро и скрытно. А вдруг у них жизнь не сложится? Получится, что я их соединил и лишил выбора и счастья?

— Рановато, для твоего возраста, во всяком случае, появились у тебя сомнения в собственных поступках, — немного подумав, отвечает отец Игнатий. — Я в твоём возрасте не сомневался в том, что я всегда прав. Через некоторое, причём, немалое время, стал думать, какое из решений выбрать, чтобы оно было правильным. И понял, что в юности я немало ошибался. А сейчас, принимая решение, я даже приблизительно не могу сказать — правильное ли оно: только со временем проявится всё, что в него заложено и станет понятно — верно я действовал несколько лет назад, или ошибся. Так же и с Михаилом и Алиной: чтобы понять, насколько ты был прав, должно пройти лет двадцать или тридцать. И даже в этом случае истину не установишь — слишком много разных обстоятельств все эти годы будут влиять на их судьбу. Ты прав в главном — ты спас два дворянских рода от разорения и уничтожения. А это не один десяток человек, которые обрели надежду на лучшую жизнь. Ты их помирил, и к твоему случаю полностью применима заповедь: Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. *

Закончив завтрак, под неспешный разговор мы направились к собору — отцу Игнатию нужно готовиться к службе, а мне — помолиться о сохранении мира между баронскими родами.

* «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими». (Евангелие от Матфея. 5, 9).