На пути к инициации

Глава 22

Владимир. Дом Перловых.

Ещё раз проверяем документы, точнее документ — распоряжение об увольнении управляющего гостиницей за «утрату доверия». Юристы семьи Михаил Генрихович и Виктор Дитерихсы дуют мне в оба уха — рассказывая, какие фразы оптимально применить для данного случая: если я заикнусь об уголовном преступлении или каком-то правонарушении с его стороны, я обязан буду сообщить «куда надо». А увольнение управляющего мы, что называется, решили «спустить на тормозах». А поскольку Геннадий Алексеевич Перлов из города уехал, доведение решения до управляющего может быть возложено только на меня.

Садимся в машины, трогаемся.

Так-то, увольнение управляющего по «недоверию» — самый гуманный способ. Может быть, даже слишком гуманный, так как повеселился он от души.

Мёртвый мышонок, лежащий на полу, конечно, не проблема. Но если это номер «люкс» гостиницы, то он превращается в серьёзную проблему. Разбитая чашка — мелочь. А целый шкаф хрусталя в ресторане? А если оказалось, что шкаф с хрустальной посудой упал не сам по себе: при открытии двери привязанная к ней верёвка потянула шкаф, и он смачно грохнулся, превратив богемский хрусталь в несколько килограммов стеклянных осколков. Если суп-харчо невозможно есть — несколько стручков острого перца превратили его с магму, от которой тут же начинает пылать рот. Гости, вернувшиеся с прогулки, обнаруживают у себя в кровати дохлого таракана… Посетители ресторана и проживающие в гостинице, естественно, были недовольны и выражали своё недовольство всеми имеющимися способами — в соответствии с запросами и фантазией. Постепенно «мелочи» суммировались и в результате влияли на репутацию.

Над решением этой проблемы бился Геннадий Алексеевич Перлов. Александр Александрович Рябов, управляющий моим имуществом, по-моему, вообще сон утратил. Меня это тоже здорово напрягало, но дельных идей, как решить проблему, не было; пришлось собирать всех пацанов и попытаться что-то придумать в ходе мозгового штурма. Идеи поступали валом и так же быстро отметались: или нереализуемо, или долго, или слишком дорого. В конце концов, просто чтобы остановиться, выбрали оптимальное из поступивших предложений: установить видеокамеры, благо оптоволокно везде протянуто и вай-фай тоже мощный.

Две недели назад гостинично-ресторанный комплекс осмотрели реальные сотрудники МЧС, а пару дней спустя в гостиницу нагрянула бригада монтажников с проводами, датчиками и раскладными лестницами: мои компьютерщики здесь не появлялись, так что узнать их было некому. Несколько дней они монтировали «дымоизвещатели», которые содержали также и миниатюрные обзорные видеокамеры.

Круглосуточную запись пришлось отматывать назад буквально чрез два дня: в котле с супом обнаружили муху…. И компьютерщики быстро «вычислили» официанта, который, проходя через кухню, выбрал момент и ловко закинул что-то как раз в котёл с супом. А ещё через два дня очередной дохлый мышонок валялся на белоснежном ковре в номере гостиницы. Здесь «мелкими пакостями» занималась одна из горничных. Но плохо было не это — и официант и горничная перед своими «акциями» встречались с управляющим гостиницей. Бесстрастная камера зафиксировала как он в своём кабинете, вначале немного потискав горничную, достал из сейфа и отдал ей небольшой пластиковый пакетик с мышонком. А официант после выполненной задачи «с мухой» получил из его рук конверт.

Владимир. Гостинично-ресторанный комплекс «Золотое кольцо».

На входе в гостиницу дверь перед нами открывают широко — и меня охрана знает, и Рябов за эти дни успел примелькаться. Сразу направляемся к кабинету управляющего. Про себя ещё раз повторяю отрепетированные фразы — хочется, чтобы поскорее это всё закончилось. Управляющий Сергей Сергеевич Сауляк находился на месте. Заходим, он неспешно приподнимается с кресла: — Чем обязан, господа?

Немного придержав дыхание произношу: — Сергей Сергеевич Сауляк, я издал распоряжение о Вашем увольнении с должности управляющего гостиницей «Золотое кольцо» в связи с утратой доверия. Распоряжение вступает в силу сегодня.

Сауляк немного поджимает губы и презрительно бросает мне: — А ты вообще кто такой?

Из-за моей спины выдвигается Михаил Генрихович Дитерихс: — Андрей Андреевич Первозванов является хозяином гостиницы. Он с Вами подписывал контракт на Вашу работу в должности управляющего и сегодня его расторгает.

— Мне кто-нибудь пояснит причину увольнения?

— Вы действовали вопреки интересам хозяина гостиницы. Это достаточное основание для увольнения.

— А у этого, так называемого владельца что, язык отсох? Или взрослые его только одной фразе научили?

Понимаю, что это провокация. Такой вариант мы тоже обрабатывали, так что спокойно произношу: — Я Вас известил о своём решении. Вы обязаны покинуть гостиницу, заработную плату за следующие две недели Вы получите.

— Какой ты владелец? Ты, молокосос. Ты эту гостиницу выплакал! Настоящим хозяином здесь остался Герман Леонардович Литвинов, и он своё вернёт. А всех торговых недодворян отсюда вышвырнет.

— Я дворянин, Вы меня оскорбили. Я привлеку Вас к ответственности.

— И что ты сделаешь, побежишь опекунам в фартук плакать? — Сауляк заржал, видимо, посчитав свою шутку остроумной. Причём, реально не засмеялся, а заржал. Я, конечно, коней люблю, хорошей лошади многое готов простить, но не до такой степени.

— Я считаю это оскорбление смертельным и вызываю Вас на дуэль, — чувствую, что Михаил Генрихович слегка дёргает меня за пиджак, но понимаю, что точка невозврата пройдена и я теперь обязан организовать дуэль.

— Ты? Со мной? Да я в пограничных войсках служил! И на своей заставе был среди лучших фехтовальщиков, призы брал! Ты сколько лет с холодным оружием обучаешься — год? Да и масса у тебя, как у ягнёнка. Раскатаю тебя как танк червяка за три минуты!

— Тогда Вам бояться нечего, или есть сомнения?

— Я-то готов, хоть сейчас!

— Тогда я вызываю Вас. Здесь и сейчас!

— Дитё! Моя сабля вон висит, — кивнул он на стену. — А тебе что: столовый нож принесут? Мальчик, ты хотя бы знаешь, что для дуэли нужны секунданты? И хотя бы общий порядок проведения поединков представляешь? Дворянский букварь дать? Там как раз на букву «Д» про дуэль написано.

Разворачиваюсь к Дитерихсам: — Михаил Генрихович пригласите трёх нотариусов из ближайших контор. За час работы я заплачу им как за полный рабочий день. Виктор — обращаюсь к младшему Дитерихсу, — у меня в машине лежат мои «македонские» сабли. Принеси обе.

Поворачиваюсь к Сауляку: — Дуэль проведём во дворе, как только придут нотариусы. Согласно дуэльным правилам, присутствие трёх нотариусов разрешает проведение поединка без секундантов. Вы можете начинать разминаться.

— Я помимо сабли, ещё розги припасу. После того, как выбью твои сабельки, я тебя выпорю, чтобы знал, как старшим грубить.

Сняв саблю со стены, Сауляк вышел из кабинета.

— Андрей, ты с ума сошёл! Мы же договаривались; тебе нужно было просто развернуться и выйти! — обращается ко мне Михаил Генрихович Дитерихс.

— Не успел. Он же сразу оскорблять начал. А после первого оскорбления уходить было поздно — я бы просто потерял лицо.

— Ты надеешься его победить? Он, конечно, не очень высокий, но всё равно выше тебя. И веса в нём гораздо больше ста килограммов!

Подошедший Виктор Дитерихс вкладывает в мои руки сабли. Рукояти приятно холодят руки. Отвечаю: — Чем больше шкаф — тем громче падает. Я не буду его подпускать, пока он не устанет.

Дитерихс качает головой: — Он тебя снесёт на первой же минуте.

— Ладно, я во двор, надо тоже размяться.

Выхожу во двор, вижу, что Сауляк лениво размахивает саблей. У него почти круглое лицо; массивная коренастая, но уже подзаплывшая жиром, фигура; короткий седоватый ёжик на голове; приплюснутые уши. Сомневаюсь, что в последние годы он тренировался для поддержания навыков. И это мой шанс.

Минут через десять появился третий нотариус, необходимый для фиксации действительности дуэли, они, собравшись группкой, что-то обсуждают. Пока их ждали, надиктовывали данные об участниках дуэли, я немного успел размяться и разогнать кровь.

Так что как только старший из нотариусов сказал: «Бой!», мы с Сауляком начали сходиться. Он, в самом деле, быстро начал атаку, но я успевал уходить от его выпадов: бил он сильно, но медленно. Обычно его сабля свистела там, где я стоял за секунду до этого, иногда я своими клинками отбивал его удары или отклонял его удар. Так себе у него навыки, прошлый век. Одёргиваю себя: размышлять и расслабляться будем после поединка. Сейчас — всё внимание на врага: самое страшное — недооценка!

Если первую минуту дуэли Сауляк бился лениво, то ко второй понял, что я не такой простой соперник и победить меня будет нелегко, поэтому постарался поднажать. Но Македонец со мной занимался не зря: все попытки пробить мою защиту разбивались о мелькавшие в воздухе клинки.

Дыхалка у Сауляка оказалась такой же слабенькой, как и реакция: в ускоренном темпе он продержался минут пять, а потом скорость заметно упала, у него началось обильное потоотделение, и рубашка тут же промокла насквозь. Вижу, что он нервничает, иногда негромко поругивается.

Я начинаю атаковать его короткими рывками, он не успевает на них реагировать и злится ещё больше.

Минут десять прошло. Я тоже чувствую, что такой высокий темп выдержу не долго и скоро начну уставать. Сауляк на взводе: как же, какой-то «молокосос» дерётся с ним не просто на равных, а уже его и поджимает. Понимаю, что просто так он поединок не прекратит и решаю выбить у него саблю «македонским» приёмом. Просчитываю скорость взмахов, несколько раз «стандартно» отбиваю его выпады, чтобы он привык к однообразным действиям. А затем неожиданно делаю шаг назад, немного приседаю и со всей силы и на максимальной скорости свожу сабли: сейчас его клинок в нижней части своей траектории должен попасть в «замок» и его просто вывернет из руки моего противника. Однако, увидев, что я приседаю, и, видимо, подумав, что я оступился и у него появился шанс, Сауляк резко бросился вперёд, его удар пошёл со смещением, и мои сабли перекрестились в другой точке — как раз на его запястье. Перерубленная кисть летит в сторону, со шлепком, а клинок со звоном падает на асфальт.

Останавливаюсь. Кричу: — Врача!

— Бьёмся! Я тебя одной левой уделаю! — рычит Сауляк, хватает свою окровавленную саблю левой рукой и стиснув зубы бросается на меня.

Я отпрыгиваю, он разворачивается и вновь бросается на меня. Я снова отступаю. Сказать, что я ошарашен — ничего не сказать! Он что берсерк? Из него же кровь хлещет! Он боль вообще чувствует? Ещё один замах с его стороны, но уже слабее. Ещё один.

Наконец Сауляк зашатался, выронил саблю и упал. Я останавливаюсь и опускаю клинки. Физически поединок меня не слишком сильно утомил — запас ещё оставался. Но вот с такой яростью и презрением к боли я встретился впервые.

К лежащему на асфальте Сауляку подбежали санитары с носилками, врач пережал ему жгутом руку; отрубленную кисть, аккуратно протерев физраствором, положил в кофр и люди в белых халатах бегом бросились к машине скорой помощи.

Напряжение спадает. Дрожащими руками протираю лезвия сабель. Отдаю их кому-то. Вместе с Дитерихсами и Рябовым возвращаемся в здание гостиницы. В фойе нас встречают полицейские с вопросом: не желаем ли мы пообщаться с полицией?

Любая травма на дуэли обязывает полицию открыть дело и провести расследование, и наше нежелание идти на контакт с полицией, может быть расценено как стремление скрыть какие-то нюансы. Так что Михаил Генрихович Дитерихс выступает вперёд, согласно кивает головой полицейским: — Мы окажем правоохранительным органам всю возможную помощь!

Проходим в конференц-зал, так как у входа в кабинет управляющего стоит сотрудник полиции — они ждут прибытие следователей для проведения обыска.

— А обыск-то им зачем? — интересуется Виктор Дитерихс у отца. — В принципе, они дуэлью должны заниматься — все следы во дворе…

— Верно, — откликается Михаил Генрихович.

Узнав у полицейского, что они из отделения, располагающегося буквально в сотне метров от гостиницы, юрист шепчет мне на ухо: — Они могут быть прикормленными. Мы имеем право настоять, чтобы делом занималось отделение полиции по месту проживания владельца гостиницы.

Согласно киваю головой. Михаил Генрихович выставляет в дополнение к полицейскому, стоящему около дверей кабинета управляющего двух сотрудников нашей службы безопасности, а сам начинает куда-то звонить и негромко разговаривать в трубку. Через минуту отключает смартфон и сообщает: — Договорился. Помнишь, старшего лейтенанта из службы собственной безопасности полиции, он приезжал, когда на тебя в районе подростки напали, а ты их сдал в отделение? Согласно киваю. Был такой эпизод у меня в детстве.

— Он сейчас выдаст все необходимые команды.

Минут через пять в зал совещаний заходит капитан — старший от полиции, и сообщает: — Дело передаётся по принадлежности, скоро прибудет другая группа и мы материалы передадим ей.

Михаил Генрихович Дитерихс удовлетворённо шепчет: — Думаю, наши поостерегутся что-то делать не по закону.

Я три или четыре раза прикладываюсь к стакану с водой — видимо, немало влаги потерял за недолгую, в общем-то, дуэль. После знакомства с полицейскими из нашего района и двумя следователями из главка, меня отпускают домой — у меня не то состояние, чтобы общаться с полицией.

Вместе с Виктором Дитерихсом направляемся на выход. В фойе нас встречает сестра Татьяна: — Матушка игуменья послала узнать, как ты себя чувствуешь?

Татьяну я рад видеть, но не понятно, о чём они забеспокоились? И откуда узнали о дуэли?

Садимся в машину, едем домой. На входе в доме Перловых нас встречает тётя Лиза; с причитаниями она обнимает меня и тащит нас всех на кухню, где усаживает за стол и начинает кормить.

Владимир. Городская больница.

— Товарищи офицеры, это же Вас на охрану палаты выделили до утра? — девушка в белом халате и чепчике быстрым шагом подошла и обратилась к полицейским, дежурившим у входа в комнату, где находился Сауляк. Видно, что она спешила, так как грудь, стиснутая тесным халатиком, высоко вздымалась от учащённого дыхания. Дисциплинированная, наверное, раз с такой скоростью бросилась выполнять распоряжение руководства.

Два сержанта важно кивают в ответ — комплимент в виде «офицер» особенно ценится от красивых девушек.

— Меня начальник столовой послал сказать, — затараторила девушка, — что столовая через пятнадцать минут закрывается, и вас после этого покормить будет невозможно. Так что он вас ждёт, чтобы вы поужинали, вас ему на довольствие поставили, он переживает, что если оставит вас голодными, то ему завтра нагорит. Главврач у нас мужик суровый.

Немного нерешительно потоптавшись и решая, нет ли возможности организовать ужин в две смены, полицейские постепенно сдавались под напором девушки, которая их заверила, что палата убежать не может, больной тоже не в том состоянии и пытаться покинуть медучреждение не будет; больница на замке и мышь не проскользнёт — да и времени «на поесть» им нужно десять минут… которые уходят.

— Ой, ладно, всё, побежала я, — закончила дискуссию девушка. — У меня там работы ещё полно, я вас предупредила.

Полицейских убедила не эта фраза, а уверенная походка девушки, каждый шаг которой приводил к легкому колыханию её фигуры в нижней части корпуса. Они тут же поспешили за ней, — на расстоянии нескольких метров сзади, преданно наблюдая за районом пониже спины. Чтобы защитить её от неадекватов и прочих извращенцев. Национальное достояние, как-никак!