На пути к инициации

Глава 34

Владимир. Кирпичный завод. Компьютерный пункт контроля.

Компьютерщиков я не торопил, не давил, и демонстративно даже не интересовался их делами — чтобы не мешать и не нервировать. Дело с баронской враждой очень сложное, вероятность отыскать приемлемый вариант их примирения не так велик и лучше заранее не надеяться. Думал, месяц-другой подождать надо, чтобы они сказали — может получиться или вообще безнадёга полная…

Когда аналитическая группа пригласила меня для ознакомления с собранными материалами, я даже немного растерялся — привык, что они сидят тихо и никак себя не проявляют. Есть у них хорошая привычка, свойственная всем повелителям клавиатур и мышек — зашухериться куда-нибудь и замолкнуть, как будто их и нет вообще. И вылезать на свет божий только по истошному крику главбуха: — Система зависла, а мне отчёт квартальный сдавать!

Так что и в этот раз я думал, что мне самому у них нужно будет поинтересоваться — удалось ли им продвинуться?

Однако, они отзвонились сами, и когда я прибыл, на мои удивлённые вопросы ответили: — Дело очень необычное и интересное. Раскопали кое-что.

Впрочем, сама ситуация сорокалетней давности оказалась банальной и нередко встречаемой, практически нерешаемой и почти всегда заканчивающаяся плохим исходом: нет повести печальнее на свете… Юноша и девушка, знавшие друг друга с детства, влюбились. И привычные молодёжные вечеринки наполнились новым смыслом. И всё шло к помолвке и свадьбе — баронские рода примерно равны по состоянию, не дружат, но приятельствуют, оба работают в сельском хозяйстве, но ярко выраженной конкуренции нет. Так что все задатки для счастливого финала были. Однако на очередной вечеринке что-то пошло не так. Точнее, после неё: в сети всплыл аудиофайл разговора уединившихся парня и девушки. По мнению половины сети — парень искренне любит девушку, и разговор — подготовка к засылке сватов. По мнению другой половины света — он её домогался и намеревался обесчестить. Первая половина, опять же считала, что девушка спровоцировала парня своим потаканием его вздохам, а вторая — что она свою честь отстаивала настойчиво и изо всех сил. В каждом из двух родов нашлись сторонники разных вариантов действий, но большинство выступало за то, чтобы срочно организовать помолвку, тем более что в надежде на скорый брак градус формулировок медленно понижался. Всё испортил несчастный случай — двоюродного брата девушки, ярого противника мирного урегулирования сбила машина. Он умер от травм. Машину не нашли. Но и без этого было ясно — отомстили. Переговоры ставятся на паузу в надежде, что через несколько дней страсти улягутся. А через неделю тонет в реке представитель другого рода, уже со стороны юноши, и тоже сторонник применения жёстких мер к противной стороне. И вновь расследование ничего не дало — да и кому нужно разбирательство и его результаты, когда всему белому свету ясно, кто организовал это убийство. И больше перспектив к примирению нет — никаких! Оба рода интенсивно и хаотично ищут союзников, набирают охранников, мобилизуют всех, кого можно, но от войны родов всё же удержались: прямых улик ни у одной, ни у другой стороны не было. А без такого основания император войны родов не разрешает. С годами ненависть притухла. Но тлеет до сих пор, и когда кто-то в родах погибает — приводит к обострению вражды и призывам отомстить.

Пацаны рассказывают историю отношений между Протасовыми и Саворнянами, а закончив, передают слово Виктору Дитерихсу. Забавно, он моложе многих из них, но обращаются они к нему по имени-отчеству, как к Виктору Михайловичу.

Дитерихс вначале подводит итог истории: — Вся информация получена из официальных источников или находящихся в свободном доступе. Я дополнительно ещё с отцом советовался по этим вопросам, и он все бумаги, что мы скачивали, просматривал. Тут вся экономика родов, распродажа ими имущества и земель. Ну, в целом, хиреют оба рода — война, даже без ведения боевых действий, это очень дорого. Да ты и сам знаешь, выступал для них пожарным, запенивал деньгами пробоины в бюджете что одним, что другим.

— Что интересно, — продолжает Виктор, — полная недоказуемость и полная бессмысленность всех случайных смертей, произошедших в родах за все эти годы. И в самом деле, на первый взгляд, да и при внимательном рассмотрении — всё случайно; корреляции ни по возрастам, ни по занятиям, ни по положению в родах нет. Юридически все смерти — результат несчастных случаев, ни в одной из них злой умысел не доказан. Когда я отцу эти списки показал, он ответил, что не может быть такого, чтобы взаимосвязи не существовало. И взял списки «на подумать». Две недели батя думал. И додумался. Так вот: все погибшие, независимо от пола, возраста и прочих факторов объединяло одно — все они погибли в период, когда собирались поступать на государственную гражданскую или военную службу. В результате — оба рода давно не имеют таких служащих. А если дворянский род двадцать лет не служит, его запросто дворянского звания лишить.

— По наводке Виктора Михайловича начали копать в этом направлении, — перехватывают диалог компьютерщики. — В работе с искусственным интеллектом самое сложное — правильно сформулировать вопрос. И тогда можно рассчитывать на правильный ответ. И стоило задать искусственному интеллекту вопрос, который нам раньше в голову не приходил: что связывает семьи баронов Протасовых и Саворнянов, как тут же был получен ответ — дружба с баронами Самойловыми. Ну и начали вопросами изводить искин, благо, его не изведёшь — он не злится, хотя и тупит иногда. И оказалось, что та самая встреча сорокалетней давности юноши и девушки, ставшая спусковым крючком конфликта, произошла в одном из домов, принадлежащих Самойловым. И лучшие друзья-подруги и у Протасовых, и у Саворнянов были из Самойловых. И в тот день весь дом был ими заполнен, как хозяевами праздника, в сети именно они фото постили. Сейчас, спустя столько лет, что-то доказать просто нереально. И даже думать в этом направлении не правильно — Самойловы и спросить могут за оскорбительные намёки. Но большая часть собственности от разоряющихся баронских родов досталась Самойловым, которые её покупали, так как тоже работают на земле, а сейчас они ещё и финансы оседлали — кредиты обоим родам тоже они выдают. И за четыре десятилетия Самойловы из баронов выбились в графы.

— Ну да. Кому война, а кому мать родна, — подытоживает разговор кто-то из компьютерщиков. — Оба рода давно уже не служат ни в армии, ни в государственном аппарате. Все силы уходят на поддержание экономики своего рода для финансирования охраны, ну и парни в родах постоянно в готовности и всячески и обычную силу развивают, и магическую. Чтобы быть в готовности к схватке. И, соответственно, на управление имуществом времени не остаётся.

Владимир. Дом баронской семьи Саворнянов.

— Андрей Андреевич, Вас примет барон Давид Робертович Саворнян.

Встаю с кресла, вежливо киваю, иду за слугой. Я в строгом костюме, таком же галстуке. И даже папка с документами у меня чёрная — визит официальный и вольности недопустимы. Я знал, что Саворнян меня примет — у нас есть деловые отношения, в сложной ситуации я пошёл им навстречу, в конце прошлого года продлили контракт на поставку ими продуктов для ресторанного комплекса, столовых и деревни, так что из простой вежливости к партнёру принять должен. Примет, но вот согласится ли выслушать? И как себя поведёт, когда услышит от меня неприятные вещи? А он их обязательно услышит.

Вхожу в кабинет через широко распахнутую дверь. Давид Робертович встаёт с рабочего места, идёт навстречу, здоровается за руку: — Проходите Андрей Андреевич, присаживайтесь.

Сажусь сбоку к приставному столику. Интересуюсь здоровьем, выражаю радость, что половодье в этом году умеренное, рассуждаю в видах на весеннюю погоду и перспективами посевной. Саворнян светскую беседу поддерживает, но вижу, что ему, вроде, даже немного забавно — я-то для него ещё ребёнок и моя попытка вести «взрослую беседу», наверное, напоминает ему детские игры в «шофёра»: когда мелкий пацан крутит воображаемый руль и сам при этом негромко гудит, имитируя машину. Вот и ему соблюдение мной светского этикета, напоминает, наверное, такую игру. Оживился он лишь когда на его вежливый вопрос о делах рода Перловых, я стал ему рассказывать про попытку нападения на деревню в конце года, и учениях по управлению квадрокоптерами, прошедших на зимних каникулах. Ну и о том, что слухи о вире, которую выплатили китайские власти за нападение и за гибель нескольких жителей деревни — правдивы, и даже назвал ему сумму платежа: вот тут его брови удивлённо вскинулись верх.

Продолжаю: — Война — это всегда очень дорого. Причём, зачастую, независимо то того, выиграл или проиграл — не зря о многих победах говорят, что они «пирровы». И зачастую правы именно те, кто выбирают плохой мира, предпочитая его хорошей ссоре.

Надо переходить к сути. Несколько вариантов начала беседы, последовательность изложения информации, порядок демонстрации документов — всё это мы отрепетировали много раз. Но в реальной беседе наша логика может и не сработать — Саворнян имеет право в любой момент меня остановить и сказать, что предложенная мной тема беседы ему не интересна. И тогда я должен встать, поклониться и уйти. И вот чтобы этого не произошло, он должен воспринять мои аргументы с самого начала. Причём, в такой щепетильной теме, как вражда родов я не должен его ни обидеть, ни задеть честь, ни переступить черту, которою он может счесть вмешательством в дела его семьи. Хорошо, что тема нападения на деревню его зацепила. Начнём, помолясь.

Несколько секунд собираюсь с мыслями и приступаю: — Минувшей осенью барон Плетнев оказал мне большую помощь, придя на помощь при нападении на деревню.

Саворнян согласно кивает головой. Информация общеизвестная, да и я только что ему некоторые подробности раскрыл. Продолжаю: — Его взвод как раз за неделю до этого вернулся из зоны локальных конфликтов и меня заинтересовали правовые нормы такой службы.

Саворнян вновь кивает.

— Оказалось, что в баронском роду кто-то должен состоять на военной или гражданской службе, либо баронский род не реже одного раза в пять лет должен направлять свой взвод на год на военную службу.

Вижу, барон начинает скучать — пока пацан, то есть я, говорит прописные истины. Ну, что ж, придётся форсировать беседу.

— У меня сложилось впечатление, что вам, как баронскому роду, угрожает опасность: от вашего рода уже тридцать лет не направлялись взвода для военной службы, а последний представитель вашего рода, связанный контрактом с государством, вышел на пенсию двадцать лет назад. С первого марта государь имеет право лишить вас дворянства.

Саворнян не только откинулся в кресле, но даже попытался привстать. Но быстро овладел собой, вновь опёрся о стол и произнёс: — Мы занимаемся этой проблемой и решим её в скором будущем.

— Вы не успеете. Я думаю, что в ближайшие недели, а скорее, дни, будет подано ходатайство в дворянский совет о лишении вас дворянства за невыполнение условий тягла.

— Вот как? И кто донесёт? — Давид Робертович пристально смотрит на меня.

Я отрицательно покачал головой: — Я не знаю, кто это сделает. Думаю, какой-нибудь захиревший малознатный дворянский род или одинокий дворянин. В ближайшее время это случится обязательно.

— Мы дворяне, у нас приоритет для поступления на государственную службу, — от расслабленности Саворняна не осталось и следа, он собран, как будто готовится к прыжку, блуждавшая полуулыбка, украшавшая его лицо в начале беседы, исчезла без следа.

— Вы не сможете, — отрицательно качаю головой.

— Почему?

— Потому что каждый раз, когда кто-то из вашего рода подавал документы для поступления на службу в силовые структуры или в государственные органы, он погибал…

— Проклятые Протасовы… — негромко произносит Давид Робертович.

— Это не они. Они в том же положении, что и вы. И у них: как только кто-то хотел связать себя контрактом с государством, с ним происходило происшествие с летальным исходом. Посмотрите на схему, — с этими словами выхватываю из папки цветной листок с двумя временными шкалами.

— Полосы — это последние два десятилетия по годам. Фамилии — погибшие в вашем роду. Нижняя полоса — тоже самое, но только Протасовы. Вы с ними в одной лодке. При каждом происшествии вражда вспыхивала с новой силой, вы и они продавали имущество, нанимали новых охранников. Ваш род хиреет, как и Протасовы. И скоро и вы, и они перестанете быть дворянами.

— У нас есть достойные люди, чтобы направить их в государственные органы или на военную службу.

— Приём приостановлен на полгода, до осени, чтобы дать возможность устроить на работу выпускников академий и институтов. Но даже если вы сможете кого-то продвинуть, как особо нужного специалиста и дворянина, вы просто подпишете ему приговор — он или утонет, или его собьёт машина, либо случится что-то ещё: так всегда было последние три десятка лет. Единственный выход — прямо сейчас подать рапорт военкому и губернатору о том, что вы летом направите в армию два взвода своих солдат.

— Я не могу разоружиться. Два взвода… да меня тут же сожрут Протасовы.

— Они тоже отправят два взвода в армию. Им тоже не захочется терять баронский титул и дворянский статус.

— Я не могу им верить.

— Они вам тоже. Но есть вариант получения взаимных гарантий.

— Какой?

— Вы с бароном Протасовым подписываете протокол о прекращении вражды, направляете его императору и просите губернатора выступить гарантом соблюдения его условий. Губернатор Волхонский его заверит и не даст нарушить, иначе потеряет лицо и на его карьере можно будет поставить крест. Одновременно подписываете и передаёте военкому обязательство о направлении летом своих солдат в зону конфликтов, а значит всю весну будет идти их подготовка на родовых базах. Это позволит исключить саму возможность поднятия вопроса о лишении вас дворянства. Чтобы добиться реального примирения и зафиксировать соглашения вы обменяетесь невестами: жените Михаила на Алине Протасовой, а Еву выдадите за Луку Протасова. Обмен невестами и будет гарантией соблюдения договорённостей.

— Чтобы я отдал свою дочь в заложники этим…

— Они тоже дадут вам свою дочь, которую любят так же, как и вы свою. У вас сейчас уникальная возможность — сохранить род и баронское звание, прекратить вражду, которая длится четыре десятка лет, уносит жизни ваших людей и разоряет семью. И это всё можно сделать прямо сейчас.

— Я соберу совет рода, мы обговорим…

— Тогда я зря здесь был. Вы будет обсуждать неделю, не факт, что договоритесь; а вашим врагам это станет известно, и уже через два дня кто-то у вас или у Протасовых погибнет и это сразу снимет саму возможность примирения.

— Ну, даже если я соглашусь — это же ещё Протасовых уговаривать…

— Я у них уже был. Они согласны.

— Вот как? И что ты предлагаешь?

— Я прямо сейчас позвоню Протасову, Вы получите подтверждение его согласия. Едем на подписание, перед выездом или по дороге приглашаем губернатора и военкома. Вы подписываете и передаёте бумаги, следом производите два обручения. В итоге: император и губернатор — гаранты мира, военком — гарант неприкосновенности баронских званий, обмен невестами — гарантия нормализации отношений. Уверен, что за четыре минувших десятилетия и вы, и Протасовы неоднократно предпринимали меры, чтобы прекратить вражду, но всегда что-то мешало. Сейчас есть шанс. Но он — последний. Дальше мириться придётся уже простолюдинам.

Саворнян встал и подошёл к окну. Он стоял и молчал, наверное, минут десять, повернувшись ко мне спиной и слегка покачиваясь с пяток на пальцы. А я даже не то, что шевелиться, я дышать боялся, чтобы он не расценил это как попытку давления.

— Набирай Протасова, — сказал он негромко, но отчётливо.

Нажимаю кнопку, Григорий Тимофеевич Протасов отвечает сразу же. Говорю: — Передаю трубку барону Давиду Робертовичу Саворняну.

Саворнян берёт мой смартфон, пару секунд подержав в руке, подносит к уху: — Я выслушал Андрея Андреевича Первозванова и признал предложения целесообразными.

Он молчит, видимо, слушает, что говорит Протасов и произносит: — Мы выезжаем через полчаса.

Передаёт мне смартфон.

— Подождите здесь. Мне нужно распорядиться, чтобы быстро всё организовать.

Он выходит; я слышу, как барон раздаёт команды готовить автомобили и охрану, позвать жену и дочерей, одновременно по смартфону разговаривает с кем-то из сыновей…

В полчаса мы не уложились. Но через сорок минут выехали. С учётом наличия женщин в составе пассажиров — это рекорд по сборам!

Колонна машин выруливает со двора, и барон поворачивается ко мне; я сижу в его машине на заднем сиденье, зажатый двумя его сыновьями: — А едем-то куда? — спрашивает он у меня.

Я отвечаю: — Ресторан «Золотое кольцо» закрыт сегодня на спецобслуживание, его готовят к подписанию документов. Думаю, уже готово. Позвоните губернатору, а Протасов пригласит военкома.