На пути к инициации

Глава 30

Владимир. Кафе «Золотое кольцо».

— Какие штрафы? Какое превышение? Мы воевать едем! — громадная плазма на стене демонстрирует картинку с налобной камеры — парня в камуфляже за рулём грузовика.

«Рулевой», попавший в кадр, поворачивает голову вправо, в сторону камеры и недовольно отвечает: — Штраф на меня выпишут, я за этим КАМАЗом водителем числюсь. А если тебя грохнут — кто мне потом поверит, что я действовал по твоей команде?

— Если меня грохнут, я тебя так отмудохаю, что мама родная не узнает! И тогда тебе любой штраф детским лепетом покажется!

Общий взрыв смеха забивает звук от видео.

Мы с друзьями и просто хорошими знакомыми сидим в кафе «Золотое кольцо» и смотрим монтаж видео: оказалось, все бойцы Плетнева вели полную запись на налобные камеры, и на удивлённые вопросы мы получили ответ: — А как же потом ошибки разбирать? За ленточкой все записи внимательно просматривают, каждому разъясняют в чём он был неправ. И каждый солдат внимательно слушает — если сделаешь адекватные выводы, то вероятность не погибнуть — выше. А потом: во время боя командир отделения картинку получает и видит то же, что и его подчинённые, и сразу может отреагировать на сложную ситуацию или дать совет. С налобниками воевать гораздо проще. На каждом шлеме для камер есть посадочное место, она обязательно в комплект обвеса входит.

Сбор для обсуждения итогов «войны» — мера вынужденная. Прошедшая попытка нападения на мою деревню мгновенно стала главным событием в жизни города, взмутив спокойное владимирское болото: что делать, провинция, информационный голод, все дела. Каждый из знакомых, малознакомых и даже незнакомых считал своим долгом выразить мне солидарность, пособолезновать семьям погибших и задать несколько вопросов. Это касалось и всех моих друзей и приятелей — как только стало известно о нападении, на мой смартфон сразу же полетели сообщения с вопросами и предложениями — от того, не нужна ли помощь до готовности подтянуть танки. Предложение по танкам, конечно, поступило от Бори Кошечкина. Причём, как оказалось, он не шутил — танкисты реально были готовы «прокатиться» до деревни и были уверены, что стрелять им не придётся, так как не сомневались, что при появлении таких орлов, как они, все враги разбегутся или сдадутся в плен.

Чтобы не отвечать по сорок раз на одни и те же вопросы, я и собрал свою тусовку в кафе, чтобы удовлетворить их любопытство за один раз.

Героем минувших событий стал Евгений Васильевич Плетнев — он оказался в центре внимания света и прессы, так как первым прибыл на подмогу и был во главе взвода профессиональных военных, на знаниях и опыте которых строилась наша тактика. На сегодняшних посиделках за отсутствующего главу рода отдувались два его зятя, которые в то утро вместе с ним приехали для обороны деревни.

— Аааа, вот к перекрёстку подъезжаем, — комментирует видео один из зятьёв.

Видеокамера, установленная на КАМАЗе, бесстрастно демонстрирует, как УАЗ, идущий впереди колонны, включает проблесковый маячок; раздаётся воющая сирена. Снова картинка из кабины КАМАЗа и команда водителю: — Фарами, и жёлтыми тоже, поморгай и принимай влево.

Видно, как автомобили на перекрёстке мечутся, чуть ли не выскакивая на тротуары, стараясь освободить место для «серьёзной» техники.

Пацаны снова угорают от смеха и задают вопрос: — А как там, за ленточкой, с приколами?

— Так же. А как по-другому? — удивляются Плетневы. — За ленточкой ужас. И если на этом зациклиться, просто свихнёшься. Вот и расслабляются, в том числе, юмором и подколами. И возвращаться сложно из-за ленты. Недели две не покидает ощущение другого измерения, перехода в другую реальность. Здесь — снег, каток в центре города, переполненные кафе, новогодняя иллюминация, улицы, забитые машинами и спешащими людьми, деловые переговоры. А там, в зоне пограничного конфликта — окопы и грязь, кровь и запахи лекарств, противотанковые рвы и взорванные мосты. И постоянно нужно «слушать небо». Потому что прилететь может в любой момент. И вот это круглосуточное напряжение очень угнетает, как и разрушенные сёла с пустыми глазницами домов. Ветераны говорят, что сейчас, последние года два, стало гораздо легче. Так, изредка постреливают. Если операции и проводят, то локальные А раньше месяцами весь фронт грохотал и накаты были постоянные.

Пацаны согласно кивают: каждый из них — дворянин и большинство пройдёт через службу в армии и представление о зонах конфликтов они имеют с малых лет.

Больше всего присутствующих впечатлило, конечно, видео перестрелки в деревне, когда пули отчётливо заклацали по каменной кладке стены, а камеры бесстрастно зафиксировали ответную стрельбу с нашей стороны.

— Андрей, а ваши как действовали, не сильно перепугались? — обращается кто-то из присутствующих ко мне.

— Не успели. А вообще, — достойно. Все же понимали, что они свои семьи защищать будут и отступать некуда. Ну и выводы мы сделали: монтируем камеры по всему периметру и закупаем дроны, чтобы вести наблюдение. Плетневы обещали в январе провести обучение расчётов, у них-то опыт свежий.

— Слушай, а попасть на такие занятия можно? — обращается кто-то сбоку.

— И я бы тоже хотел, — присоединяется Кошечкин.

— И я.

— И я, — звучит с разных концов стола.

Прикусываю язык, но уже поздно — тему я поднял и соскакивать не красиво. Поднимаюсь на выход: — Сейчас Рябову задам вопрос, он разберётся, насколько всё можно организовать. Там вроде как под роту набралось на обучение, дополнительный десяток человек вряд ли на что-то повлияет.

Загородная усадьба Владимирского губернатора.

— Что это? — Святослав Ярославич, или просто Свят, взял лист бумаги, который ему протянул дед, князь Волхонский.

— Письмо от князя Окинова — княжичи приезжаю на новогодние каникулы.

— Опять? К кому на этот раз? Снова к Первозванову?

— К нему, к нему, к кому же ещё. Он в своей деревне проводит сборы по обучению расчётов дронов для ведения наблюдения и обороны.

— Сделал, стало быть, выводы после нападения и решил подстраховаться, — присоединился к разговору сын губернатора Ярослав Григорьевич. — А может, и не сам, а его советчики решили.

— А не важно, — отрицательно крутнул головой губернатор. — Он растёт, всё впитывает, в голове что-то останется. За последние пару лет он немало нахватался, пацан толковый. Женить бы его на ком-то из приближённых родов. Нам бы такой прыткий пригодился. А то уедет в Москву учиться и не вернётся больше. А если мы его к местному роду привяжем, он и предприятия свои здесь не продаст и деньги вкладывать будет. Можно даже не на простой дворянке женить, а на какой-нибудь баронессе, из тех, что попроще. Он же из простолюдинов, а выходцы из низов на титулы падкие.

— Ладно, это пустое. К делам возвращаемся. Вон, список княжичей посмотри, — протянул Григорий Семёнович листок бумаги сыну. — Их прилетает полтора десятка. И не только Окиновы и их друзья; я понял, они и другую молодёжь из княжеских семей, что с концерном «Феникс» работают, сюда прислали. А помимо этого, в списке ещё и графы с баронами есть.

— Жить-то они где все будут? — поинтересовался сын, изучая список.

— Ну, ты дело с Первозвановым имеешь. Пораскинь мозгами и угадай с трёх раз — где он их поселит? Вот-вот. Думаешь, почему они сборы на вторую половину января запланировали — потому что в первой половине гостиницы будут туристами забиты. А с середины месяца поток резко уменьшится, вот Первозванов их в своих люксовых номерах в «Золотом кольце» и разместит. И кормить будет в своём ресторане. И они не могут не заплатить — не по-княжески, в свете сразу засомневаются в богатстве князей, а то и за урон чести засчитают. Так что он вроде им услугу оказал, пригласив на учения, а по факту они ему ещё и заплатили по самому высокому ценнику. Да и список вип-персон пополнят; и простонародье, и дворяне к нему ещё больше будут селиться. Вон, день рождения свой он в ресторане «Золотое кольцо» провёл, там и Свят был; так поток туда настолько вырос, что торжества надо за два месяца бронировать, а не за две недели, как было раньше.

— Свят, держи и тебе список прилетающих княжичей и графов. Выучи наизусть. И друзей, что с тобой идут на всю эту тусовку с квадрокоптерами, тоже заставь. Чтобы от зубов отскакивало, особенно имена и отчества сыновей губернаторов Ферганы и Джизакской области.

— Деда, не переживай. Будет отскакивать. Я вон все эти фок-мачты, ватер-бакштаги и шкентели мачт-талей минут десять могу тараторить не останавливаясь. А уж каких-то Мухаммадкарима Сабирулы или Шохзоданасима Рузиевича ибн Азимовича запомню… но реально — как будто в «Старика-Хоттабыча» попал. Или в «Тысячу и одну ночь». Только Шахерезады на хватает.

— Не переживай, будет тебе и Шехерезада. Дедушка работает, ищет для тебя принцессу. Но имей в виду, Шехерезада за тысячу и одну ночь родила трёх сыновей *. Нам такая и нужна, плодовитая. Кстати, дочка Рузи ибн Азимовича очень подойдёт, там генеалогия — ого-го, чуть ли не от Ахеменидов. Будем к ним в Фергану летом ездить на солнышке греться.

— Деда, молчу. Я не то имел в виду.

Владимирская область. Полигон семьи баронов Протасовых.

— Высокие двери распахнулись и большой зал дворянского собрания наполнился холодом. Нет, температура не изменилась. Просто в широко раскрытые двери лёгкой поступью восшествовала Снежная Королева и от её белоснежной недоступной красоты повеяло зимой, вьюгой и неземным холодом. Длинное белое платье с такой же белой шёлковой вышивкой, отделанное мехами, слепило пятьюдесятью оттенками белого; высокий воротник закрывал волосы, а на верху головы сверкала, переливаясь жемчугами и стразами, ажурная корона. Королева не спеша шествовала по залу. Её бледное лицо было бесстрастным, и казалось, что и глаза-льдинки из-под полуопущенных ресниц безучастно взирают на подданных, расступившихся перед нею. И никто из присутствующих не сомневался в том, что сегодня они подданные, а она — Королева! Участники костюмированного бала послушно уступали дорогу, пока Королева дефилировала. Она едва остановилась, как к ней метнулся юноша в гусарском мундире. Но долго не задержался — отшила его Королева буквально мгновенно. Следом была ещё пара подходов от желающих пригласить Королеву на танец, но и они завершились с таким же результатом. Двинувшийся следом стройный юноша в маске Зорро был бы не узнан, если бы не его знаменитая полуэктинская ухмылочка. Но и он был посрамлён.

Мы сидим с Лукой Протасовым на манеже — мы часто садились так, напротив друг друга, и он пояснял мне что-то в своих действиях или рассказывал об оптимальной последовательности ударов и связок, раскрывая «македонскую философию». Но сегодня всё пошло не по плану. Сначала он отхлебнул немного воды из бутылки, а потом обратился ко мне: — Андрей, я…Тут дело такое… сложное… Не знаю, к кому обратиться. Точнее, к кому мог, к тем уже обращался. Но везде безнадёга полная. Ну вот, к тебе решил… Может, что дельное посоветуешь — ты же не только саблей махать мастер, но и по юридической части соображаешь, и в договорах там всяких. Я-то — чистый рубака.

— Слушаю, — удивлённо ответил я. Я реально был удивлён, так как таким — растерянным, потерянным и поникшим — всегда лихого и неунывающего Македонца я не видел. И Лука начал рассказ о зимнем костюмированном бале двухлетней давности.

Ещё раз глотнув воды, Протасов продолжил: — Я стоял неподалёку и видел, как всё происходило. На мне был костюм — то ли скоморох, то ли Лель — колпак на голове, красивая, расшитая цветами и солнышками рубашка, широкий красный кушак, яркий грим с накладными румяными щеками, специальные подпорки для ушей, чтобы они торчали. И я подумал: «Идти к ней вот в этом»!!? Но другого варианта не было — оставалось только зацепить её своим умом и обаянием… Ну и лихим кавалерийским натиском, куда без него!

Он невесело рассмеялся… и продолжил: — Знал бы, к чему это приведёт, не только не подошёл, сбежал бы с бала. Но что сделано — то сделано! От себя не убежишь.

— Я приблизился к ней на пару шагов и сказал: «Здравствуй, сестра»! Мне показалось, что она с интересом взглянула на меня, и я продолжил: «Я — Лето, твой брат. Мы с тобой никогда не встречались, но наши сёстры — Весна и Осень — должны были тебе обо мне рассказывать. Ну, здравствуй, сестрёнка! Это я!». Мне показалось, что она улыбнулась. Хотя, разве Снежная Королева может улыбаться? Наверняка, просто показалось. Королева, между тем, прикрыла нижнюю часть лица белоснежным веером и произнесла: «Ты забавный. Не знала, что мой брат такой весельчак!» Я тут же подхватил тему и говорю: «Лето — весёлая пора. Но не только — брат ещё и трудяга. Всеми соленьями-вареньями, что я заготовлю, люди потом всю зиму балуются».

— «Лето лучше, чем зима?» спросила она. «Нет», — ответил я. «Она просто другая. Нет ничего величественнее и красивее Зимы во всей её холодной красе. Как великолепен зимний лес, укутанный в снежные сугробы и искрящийся от инея! Как удивительна каждая снежинка своей неповторимостью! Как величественны реки, задумчиво уснувшие подо льдом. Как красив город в шапках из снега, сосульках и заиндевелых окнах! А деревни, где дома засыпаны снегом и из труб вьются тонкие струйки дыма? Мы противоположности, но это жизнь — не будь одного, не будет и другого. Мы веками кружимся в водовороте жизни, как в танце. Я, кстати, неплохой танцор». Она улыбнулась. Я точно видел, что это улыбка… И сказала: «Что ж, давай проверим». Я взял её холодные пальцы в свою ладонь, вывел на танцпол, и мы закружились в вальсе. Это был вальс из лермонтовского «Маскарада» — очень красивый и быстрый, с ярким ритмом и экспрессией, и периодически немного трагичный: как будто упоительно мчишься на коне и чувствуешь: вот он — гибельный восторг, и совсем рядом поворот, а за ним — пропасть; и надо умудриться вывернуться так, чтобы избежать этой пропасти и мчаться дальше над обрывом. И вот эта скачка над пропастью — она настолько подстёгивает жизнь и обостряет все чувства… Классика, короче: под этот вальс Наташа Ростова в «Войне и мире» танцует со Штирлицем. Не знаешь? … Ну, не важно. Я ещё подумал — что познакомились мы с ней на маскараде и первым нашим танцем тоже стал вальс из «Маскарада».

Пока мы танцевали, я несколько раз смог заглянуть в её глаза и понимал, что с каждым её взглядом я тону в них всё глубже… И что я больше не буду счастлив, если хотя бы изредка не буду заглядывать в этот бездонный колючий колодец. От её холодных пальцев, которые я слегка сжимал ладонью, мне становилось горячо, как будто в руки мне сунули раскалённую заготовку из горна. Всего два танца. Она остановилась и кивнула головой, поблагодарив. Я думал, что это перерыв, а оказывается, она собралась уходить. Но согласилась выпить компот «Летний», а на моё залихватское: «Летний же! Мой! На брудершафт!», снисходительно кивнула. Выпив компот, она подставила щеку для поцелуя, а я извернулся и коротко поцеловал, точнее, даже клюнул, её в губы. Я видел, как расширились от ужаса и еще чего-то яркого и необычного, её глаза. Уверен, что и мои были такими же — взрыв от этого короткого поцелуя разнёс мои мозги. Она пошла на выход, я бросился за нею. Но она сказала: «Не надо меня провожать». Я шел рядом и прошептал: «Через два дня ещё один бал. Я буду звездочётом». … Она задумчиво прошла через весь зал и всего за несколько шагов до двери произнесла: «Я оденусь в платье «Летучей мыши».

— Второй бал сделал меня ещё счастливее. Она пришла, мы танцевали и разговаривали. Оказалось, её зовут Ева. Я тоже назвался. После бала я вообще не мог уснуть всю ночь… Она сказала, что через несколько дней поедет в супермаркет выбрать что-то из одежды и я договорился там с нею увидеться. Это сложно было организовать, но удалось… И с этой встречи моя жизнь закончилась. Потому что оказалось, что эта девушка — Ева Саворнян. Из враждебного рода. Она тоже меня узнала и в слезах бросилась на выход. Мне после этого удалось передать ей несколько записок и получить от неё ответы. Мы оба страдаем, но выхода нет.

Македонец замолчал, тяжело вздохнул, снова открыл бутылку воды, сделал несколько глотков; с каждым глотком его кадык прыгал туда-сюда, и продолжил: — И вот почти два года приходится скрывать от родственников свои чувства. И в моей, и в её семье родители задумываются о браке своих отпрысков и долго отказываться не получится. Вопрос: как в этой ситуации произнести на совете рода фамилию любимой девушки? Ответ: никак! И даже по секрету сообщить кому-то из родственников тоже не получится. Реакция будет однозначной. И у Евы такая же обстановка. Даже ещё хуже — у меня хотя бы право голоса на семейном совете есть. А её просто выдадут, не спрашивая, за кого род посчитает нужным: война, как-никак, она всё спишет! И выйти из рода нельзя — ты тут же будешь признан предателем. А если ты — лучший боевик рода и его главная надежда в будущей битве, то любая попытка выхода навечно покроет тебя позором — семья тебя растила, развивала, тренировала. А ты … Я и сам понимаю, что как тот Кай, я хочу выложить слово «ВЕЧНОСТЬ», а передо мной, на ледяном полу лишь четыре буквы: «О», «П», «Ж» и «А». И как бы я ни тасовал эти буквы, слово «вечность» из них выложить невозможно **. И уже два года эта беда угнетает меня. А больше всего меня угнетает то, что Ева тоже любит меня и мучается, наверное, даже больше, чем я.

Во время рассказа Луки я не только слушал, но и размышлял о злой шутке судьбы: она столкнула Луку и Еву — представителей двух баронских родов, враждующих почти пол века. В семьях растёт третье поколение, которое вместе с материнским молоком впитывает аксиому, не нуждающуюся в доказательстве — кто является их врагом. Сама фамилия врагов под запретом — про ненавистный род просто говорят: «Они». И любому в роду понятно, кто такие — эти «Они». И всех остальных род воспринимает по тому, как те относятся к конфликту, на чьей стороне выступают. Для рода такая жизнь — привычная реальность. Все уже и не представляют, что может быть по-другому. Луке, наверное, нужен был не только мой совет, но ещё и существовала потребность выговориться. Полчаса, не меньше, он рассказывал про историю отношений с Саворнянами, свои попытки что-то сделать. И про то, что так и не нашёл способа хотя бы озвучить свою тайну кому-то из родственников. Он замолкает. Молчу и я. Мне надо подумать, крепко подумать. Хотя, тут думай-не думай, вариантов нет. Не считать же за вариант его рассуждения сбежать вдвоём с избранницей в Сибирь или на юг, в Азию, жить там. А как деньги зарабатывать? А как банковскими картами пользоваться? А детей как потом зарегистрировать? Да и выдержит ли испытания девушка, привыкшая к определённому уровню жизни и статусу?

Наконец, отвечаю: — Ничего не могу сказать. Попробую что-то выяснить, но реально тебе помочь вряд ли можно — ты в роду, должен слушаться главу рода и в целом старших. А у вас даже юридически закреплено через дворянское собрание, что вы с Саворнянами во враждебных отношениях. И совета никакого не дам. Точнее дам один — молись. И если не веришь сам, то помолись, чтобы у меня получилось.

* Тысячу и одну ночь рассказывала прекрасная Шахерезада сказки султану Шахрияру и родила ему за это время троих сыновей. Согласно повести, Шахрияр разочаровался во всех женщинах, считая их распутными. Каждую ночь он проводил с молодой девушкой, а утром велел казнить её. Пока в его жизни не появилась Шахерезада, которая рассказывала царю интересные сказки, останавливаясь на самом интересном и откладывая таким образом свою казнь. Спустя тысячу и одну ночь Шахерезада пришла к Шахрияру с детьми и попросила не казнить ее. И суровый султан помиловал ее, посчитав целомудренной и чистой девушкой.

** Из юморески команды КВН «Утомлённые солнцем» (сезон 2003 г. ½ финала).