На пути к инициации

Глава 32

Владимир. Кирпичный завод. Компьютерный пункт контроля.

Артуру Гефту вместе со всей своей командой завтра уезжать в Москву, а оттуда — поездом или самолётом домой. Я долго колебался, и всё-таки решился пригласить его на эту беседу.

И вот мы сидим в специальной комнате на кирпичном заводе, которую мои компьютерщики защитили от прослушки. По идее, не должны меня слушать, но ведь бережёного и Бог бережёт!

Себе наливаю чай, для Артура в углу кофеварка поплёвывает короткими всхлипами небольшими порциями кофе, и когда набирается чашка, он отхлебывает и блаженно прикрывает глаза.

Мы долго говорим ни о чём. Точнее, сразу обо всём — как жили, о чём думали, как тренировались всё это время. Чему радовались и удивлялись, от чего расстраивались — друзья, они такие: мне про Артура всё интересно знать, и ему про меня — тоже. Казалось бы, не так давно общались во время снайперских сборов в Бурятии, а прошёл год и много чего случилось.

Наконец, решаюсь и начинаю сложную часть разговора: — Ты же помнишь, я рассказывал, что в приюте у меня была клиническая смерть?

Артур согласно кивает головой.

— Так вот, это было три раза. И или вследствие этого, или по какой-то другой причине, со мной произошли изменения. Я стал видеть магическую силу — она и внутри каждого человека струится, и так: в виде элементов, типа сгустков, узких полос или нитей, летает по воздуху. Рядом с Владимиром я нашёл поле, откуда выходит из земли поток силы, он потом перемешивается, становится как облако; делится на фрагменты и постепенно разлетается. А из грунта поступает пополнение для облака.

— Это там, где ты забор поставил? — заинтересованно спрашивает Артур.

Согласно киваю: — Мне хотелось его исследовать. И стал экспериментировать.

Артур замер, руки скрещены на груди, он откинулся в кресле и про остывающий кофе забыл. Подробно рассказываю ему про попытки исследовать облако, про шарики, их возможности по пополнению магической силы людей и повторный самозаряд. Про их применение для лечения.

— Вот эти шарики, — достаю и раскрываю коробку, где в гнёздах ровными рядами матово блестят титановые скорлупки. — Отдашь их папе. Но перед тем, как отдать, возьмёшь с него слово чести, что он будет хранить мою тайну и не назовёт, откуда они появились. Шарики надо дальше изучать, а у меня никаких возможностей нет. Если они окажутся полезными и Николаю Артуровичу, я смогу таких шаров зарядить сотни, и так же через тебя передам.

Артур встаёт, с интересом оглядывает коробку.

— А почему ты раньше об этом не говорил? — задумчиво, серьёзно спрашивает он меня.

— Так никаких результатов не было. Ну, вижу я какие-то цветные полосы… И потом — я боялся. Я и сейчас боюсь, что меня возьмут на исследования и начнут резать или вживлять электроды. Но теперь я хотя бы смогу сбежать или защититься. Ну, надеюсь, что смогу.

Владимир. Дом баронской семьи Плетневых.

Барон Плетнев Евгений Васильевич мог быть доволен: сын — курсант Владислав, — прибыл на каникулы с женой Елизаветой, бывшей Аланкиной, которая уже беременна. Сам он и зятья отличились при нападении бандитов на деревню Первозваново. Фамилия на слуху, губернатор привечает, пресса выстроилась в очередь за интервью. Да и семейные предприятия работают устойчиво, принося прибыль.

Вот в таком приподнятом настроении и сидели они в баре с сыном Владом, неспешно беседуя о текущих делах и рассказывая друг другу о событиях, которые произошли за минувшие четыре месяца, пока Влад находился на учёбе в Москве.

— Коньяка, думаю, хватит. Не вечер ещё, — подвёл промежуточный итог глава рода.

— Ну, а бутылочку винца не грех усугубить, — добавил он и при этом выразительно приложил указательный палец к губам. — Пойдём в погреб, выберем.

Влад вопросительно вскинул глаза: значит, сейчас он узнает от отца какую-то важную информацию, о которой жизненно необходимо знать, но распространяться о которой опасно для жизни и будущего семьи.

Как и всегда для такой «беседы», они разулись и разделись до белья и босыми, со свечками, спустились в подвал. Затянув за собой древнюю магнитолу, поставив её в дальний угол и нажав на клавишу воспроизведения, Евгений Васильевич негромко, под раздирающие звуки терзаемого кота из древних колонок, зашептал на ухо Владу: — Когда мы по вызову Андрея Первозванова в его деревню приехали, там ещё не началось. Я сразу соотношение сил стал прикидывать и когда понял, что нас около четырёхсот человек атаковать собираются, успел с жизнью проститься — слишком уж мало нас было, да и кроме наших бойцов там никто толком оружие в руках не держал. Так-то большая часть китайцев — вояки слабые, стреляли же только в тире, а реальное боестолкновение, когда тебя атакуют и рядом пули свистят, опыта требует. Дёшево бы я свою жизнь, как и зятья, да и все солдаты, не продал. Положили бы немало врагов, тем более, оборонительная стена там хорошая, мощная. Полегли бы мы, но долг бы наш Андрею списался. И порадовался я тогда, что тебя нет рядом — не угаснет род, будет кому сестёр защитить, да и племянников и племянниц твоих вырастить и в люди вывести. Жива будет семья. А тут очень быстро Росгвардия подтянулась — с ними расклад сил изменился, удалось бы сдержать противника. Но Первозванов снова удивил. Андрей попросил меня, как и в ту ночь, что мы тебя из плена выручали, поработать посредником между ним и командиром спецназа росгвардейцев. Там в деревне два въезда, ты сейчас на учениях всё видел: и стены, и ворота въездные. Так вот: мы стояли у первых ворот, у южных, и когда налётчики выдвинулись метров на триста-четыреста и готовились к штурму, Андрей стал их усыплять. Точнее, лишать сознания, как и тогда с тобой. Не всех сразу, а группами, но большими, чуть ли не взводами. И от первых ворот почти на километр, или даже чуть больше, сделал так, что все повалились в обморок. Прямо взводами и отделениями укладывал. Сыпались как мешки с картошкой. И Росгвардия поехала их тёпленькими брать, параллельно забрасывая газовыми гранатами из гранатомётов и с квадрокоптеров, маскируя его воздействие. А мы помчались ко вторым воротам, северным. И там он проделал этот же фокус, но только, как я понял, у него мощности хватило человек на сто, тех, что поближе были. Но там уже бронетранспортёры в бой пошли, плюс дроны наши навалились. Так что без особых усилий и там победили. А теперь давай посчитаем — у одних ворот он выключил больше двухсот человек, и у вторых под сотню или даже больше. И по факту, он и решил исход боя и обеспечил такие маленькие потери и почти бескровную победу. А если вспомнить, как он тебя спасал: там он минут десять провозился с семью бандитами и тобой. Прикинь, насколько его возможности за это время выросли. И до каких размеров его способности могут развиться в будущем? И что это такое вообще? И что он ещё умеет?

— Но и это не самое главное. Через неделю приехал ко мне Андрей, пригласил пройтись по парку. Я-то подумал: зима, зачем морозиться? А он, видимо, лишних ушей хотел избежать, умный и осторожный. И во время прогулки передал коробку с двенадцатью полыми титановыми шариками, небольшими такими, с куриное яйцо. В сейфе лежат, я тебе покажу. И сказал, что шарики — непростые. Что-то он туманное рассказывал, понять сложно: про магическую силу, потоки, ленты там непонятные. Главное же — он умеет в такие шарики закладывать немного магической силы. И если кто-то собственную магическую силу израсходовал, то взяв шарики в руки, магическая субстанция, что в них находится, впитается в него и сила сразу возрастёт, а не через промежуток времени, как при обычном восстановлении. А шарики потом сами зарядятся примерно за неделю. Такие дела. Запомни хорошо всё, что я про них сказал. Ни слова про них нигде у тебя в записях быть не должно.

Влад, изумлённо слушавший отца всё это время, понятливо кивнул головой.

Евгений Васильевич продолжил: — Хотя Андрей заверил, что риска нет, и проверял он уже шарики на людях, мы, пока, с тобой до этих шариков, от греха подальше, дотрагиваться не будем. Но весной я собираюсь на нашу историческую родину съездить. Подберу там несколько парней и в глухом месте они полностью свою магическую силу израсходуют, а потом дам шарики подержать несколько минут и посмотрю на результат. Андрей-то всегда себя по-честному ведёт, если и с шариками из титана всё подтвердится, то для нас это очень ценная вещь. Если окажется, что после того, как парни полностью расстреляли магический потенциал, и он от шариков хотя бы немного восстановился, то будем их применять. В сложной ситуации, особенно для тебя, пока ты в армии служишь — может оказаться вещью незаменимой и жизнь тебе спасти. В бою порой капли силы не хватает. А здесь такое подспорье. Но проверим вначале. Парней, конечно, для эксперимента, буду подбирать из своих, через клятву, честью и жизнью клясться будут, да и работать к себе забрать их можно будет.

Москва. Временная резиденция китайского императора.

— Ты не должен идти туда, Вэй. Ты больше не его подданный. Император Романов всё уладит сам, уже улаживает. Членов нашего рода, задержанных кланом Шугуан, вернули. Переговоры идут, нам компенсируют все потери, а за погибших выплатят ещё и виру. Император — это не наш уровень.

Машина с братьями Фениксовыми остановилась около роскошного дворца — временной резиденции китайского императора на время его пребывания в России. Дальше начинались посты охраны, и Юн с Вэйго, они же Борис и Вениамин по российским паспортам, не оставляли попыток отговорить старшего брата от опасной аудиенции.

В очередной раз выслушав братьев, Вэй, он же Владимир, немного прикрыл глаза: — Я уже не могу не идти. Я подал запрос, император согласился меня принять. Я дворянин, а не просто купец, и отказавшись от визита я потеряю лицо. Если я не пойду, император так и будет считать нас преступниками, и мы больше никогда не получим возможность доказать свою правоту.

— Нам не нужно оправдываться. Сын Неба признал, что его подданные действовали ошибочно и предложил меры, как загладить вину и искупить ошибки. Императоры обо всём договорятся между собой.

— Романов добьётся компенсации за погибших и раненых и получит гарантии, что больше на нас не нападут. Но император Романов не станет убеждать Сына Неба, что наше бегство из Китая было вынужденной мерой. Император так и вернётся в Китай, считая нас предателями. Я должен сказать ему, что в этом конфликте мы — сторона, которая подверглась необоснованному притеснению и вынуждена была покинуть Китай, чтобы сохранить род, своих детей и женщин.

— Сын Неба тебя не услышит.

— Сразу не услышит. Он будет зол и разгневан. Но он мудр и велик. И когда остынет, то спокойно всё обдумает. И поймёт, что я прав. Что мы правы.

— Пока он будет в гневе, он тебя убьют.

— Может быть. Но я считаю, что вероятность этого маленькая — император прилетел улаживать возникающий конфликт, он не хочет обострения отношений с Россией и согласился на выплату компенсаций. И предложил много ещё чего, чтобы загладить вину своих подданых. Я российский гражданин, он это понимает и убив меня он сорвёт переговоры или вынужден будет вновь предлагать какие-то значительные уступки, чтобы загладить вину. Я не буду провоцировать Сына Неба, проявлю уважение и покорность, и, думаю, даже если он будет в ярости, он сможет себя сдержать. Император не простой смертный, которому злость может отключить мозги, он в любой ситуации сохраняет рассудок и свои эмоции сможет контролировать. Мы сюда уже приехали. Я решил, что пойду. И я пойду. Если я не вернусь, вы знаете, как управлять родом и концерном.

Оставив братьям все электронные устройства, Вэй вышел из машины и направился к патрулю…

Не доходя десяток шагов до императора, Вэй остановился и низко склонил голову.

— Как ты посмел предстать перед моими глазами? Как у тебя хватило наглости запросить мою аудиенцию?

— Я знаю, насколько мудр великий Сын Неба и он всегда принимает правильные решения. Наш род один из тех, что начинал торговлю по Великому Шелковому пути больше двух тысяч лет назад; наши фактории были разбросаны от Синьцзяна до Рима, и когда торговля стала затухать, все наши люди, все до единого, вернулись на родину. Мы бы и дальше служили Сыну Неба и Срединной Империи, но мы были приговорены в тот момент, когда клан Шугуан решил отобрать наши земли и фабрики. Мы не беглецы, а изгнанники.

— Почему ты так наивен, что считаешь, будто я поверю тебе?

— Соизволит ли великий Сын Неба принять от меня один документ?

— Что у тебя? — махнул рукой император и стоявший возле него секретарь подошёл к Вэю, взял документ и передал его монарху.

— В верхней части списка — рода, которые уничтожил клан Шугуан только за то, что шугуанцам понравилась собственность, которая им принадлежала. Это уважаемые китайские семейства, сотни лет работавшие на Срединную Империю, и занимавшиеся перевозками, туризмом и производством чая. Эти отрасли захватил клан Шугуан. В нижней части списка — кланы, которые согласились за бесценок отдать свою собственность шугуанцам, чтобы не быть уничтоженными. Эти рода сейчас рассеяны и превращаются в отдельные семьи — каждая из них пытается выжить, начав заниматься каким-то новым делом. У нас не было другого пути — или отдать всё Шугуан, либо быть уничтоженными.

— Я прочитаю твою записку.

— Да будет благословенно Небо к своему Сыну и дарует ему сотню лет здоровья и справедливого правления, — Вэй склонил голову в поклоне, понимая, что аудиенция завершена, и с поклоном начал пятиться, чтобы покинуть зал приёмов.

Владимир. Кирпичный завод. Компьютерный пункт контроля.

В таком широком составе я своих «компьютерщиков» ещё не собирал. Хотя, компьютерщиками они были поначалу, а сейчас — полноценная аналитическая группа, просто «светить» мне их не хочется, вот они и сидят по-прежнему на кирпичном заводе, делая вид, что работают на пользу экологии.

Когда я начинаю излагать им суть проблемы, вижу, что лица у них становятся удивлёнными и застывают как маски. Но молчат — так-то я начальник, зарплату, опять же, плачу.

Первым вступает в разговор Виктор Дитерихс, которого я тоже подтянул для разговора: — Любое наше вторжение в частную жизнь семей Протасовых и Саворнян чревато большими неприятностями. Пока бароны сами не попросят, мы ничего для них сделать не можем. Максимум, что допустимо — сбор информации из открытых источников. Но даже анализ этой информации должен вестись строго на основании формальной логики и никакие допущения делать невозможно. Это касается любого дворянского рода, а уж баронов — тем более. Ни о каких попытках их примирения речи быть не может, пока каждый из родов об этом не попросит. А они не попросят. Если бы считали нужным — давно бы обратились к губернатору, который стремится урегулировать все крупные конфликты, которые существуют между родами. В областном дворянском собрании есть комиссия по урегулированию споров, и она в постоянном контакте со всеми враждующими дворянскими семьями, стараясь найти для них точки соприкосновения и снизить градус противостояния или вообще — урегулировать конфликт.

— Виктор Михайлович, мы не будем ничего нарушать. Вы и нужны именно для того, чтобы наши аналитики-программисты могли получать оперативную консультацию и не допустили вторжения в зону, где сбор информации запрещён. Даже если мы ничего не найдём — это не страшно. Я просто скажу, что не смог помочь — я с самого начала обещал только подумать над этим и поискать варианты. Если мы не отыщем никаких вариантов действий и ничего не придумаем — значит, проблема слишком сложная, и нам её не решить.

Дитерихс согласно кивнул: — Так допустимо. Мне потребуется просматривать все материалы, что будут собираться, чтобы сразу удалять такие, которые могут оказаться нарушающими право дворянских семей на неприкосновенность частной жизни.