Хозяйка расцветающего поместья

Глава 13

— К сожалению, — согласился Стрельцов. — Никто ничего не видел, никто ничего не знает, и только дама, которая… — Он замялся. — Прошу прощения, Анастасия Павловна.

Я невесело усмехнулась.

— Дама, близкой связью с которой якобы покусившийся хвастался направо и налево, обвиняет его невесть в чем. Определенно, из мести. — Я не удержалась, и яд просочился в голос. — Наверняка и засаду в доме подстроила она — пригласила бедного влюбленного на свидание, а сама ехать и не собиралась, наплела мужу и исправнику с три короба, а те и повелись, как не повестись на такую. Это ведь скажет судья, верно? — предположила я. — А не судья, так свет.

Стрельцов поморщился, будто от зубной боли.

— Мне очень неприятно это признавать, но, скорее всего, именно так и будет. Настоящее преступление окажется в тени, зато о дуэли узнают все, как бы ни хотели стороны замять дело. Князь богат и влиятелен, у таких людей много врагов.

— До сих пор Зайков успешно бегал от вызова.

— Если вызов уже послан, ему некуда будет деваться. Разве что извернуться, прикрывшись болезнью — реальной или мнимой. Но сделать вид, будто вызов не получен, дворянин не сможет. После такого его не примут ни в одном доме. Единственный способ остановить это безумие — примирить стороны, но я даже не представляю, с какого бока к этому подойти.

Да уж, я тоже не представляю, при каких обстоятельствах Виктор мог бы помириться с этим типом. Разве что стоя над могилой последнего. Я уставилась в окно на черную грязь на площади.

— Боюсь, я должен предостеречь вас еще об одной грядущей неприятности, — продолжал Стрельцов, пока я размышляла, достаточно ли я разозлилась, чтобы эту самую могилу обеспечить. — При Зайкове были заемные письма вашего покойного батюшки.

Он назвал сумму, и я охнула, невольно отшатнувшись в кресле. Да все, что я купила за последние дни, вместе со всем моим домом и клочком земли, что у меня остался, стоит куда меньше! Жаль, что в этом мире нет некромантии — поднять бы дух покойного батюшки да высказать ему все, что я думаю по поводу его методов воспитания дочери и ведения хозяйства!

— Я слышала, что за карточный долг нужно расплатиться немедленно. — Я потерла виски, пытаясь справиться с подступающей головной болью.

— Как правило, да. Но иногда стороны договариваются. Вы полагаете, это карточные долги?

— По какому же еще поводу Зайков мог оказаться столь щедр? — не удержалась я от ехидства. — И откуда у него такие суммы?

Да какая мне разница, карточные это долги или счета за выпивку? Мне-то что с этим делать? Платить придется, по местным законам наследники обязаны выплатить все долги, независимо от размера наследства. Иначе можно и в долговую тюрьму угодить, если кредитор захочет до этого довести, а Зайков непременно захочет.

Виктор щедр, но второй раз заставлять его оплачивать долги покойного тестя…

Стрельцов развел руками.

— Заемные письма, значит… — задумчиво произнесла я. — Как романтично: пылкий влюбленный едет на тайное свидание к возлюбленной, держа за пазухой документы на ужасающий долг ее покойного батюшки.

Стрельцов усмехнулся.

— Вы правы, весьма романтично.

— Интересно. — Я покрутила в руках чашку, заставила себя вернуть ее на блюдце, чтобы не запустить в стену от злости. — Когда он собирался их предъявить? До или после… пылкой встречи?

— Возможно, это был бы приятный сюрприз в ее финале, — в тон мне ответил Стрельцов.

— Чудесно. — Я фыркнула. — То есть он лез в пустой дом, чтобы… что? Оставить расписки на туалетном столике с букетом цветов?

— Цветов при нем не нашли.

— До чего же измельчали кавалеры, цветов у них в снегогон не допросишься. — Я посерьезнела. — Кирилл Аркадьевич, а у кого Зайков ночевал?

— У Евгения Петровича.

— Погодите, я же видела его в городе! Как он мог одновременно…

Я попыталась сопоставить дни. Нет, не одновременно. Я видела доктора в день театральной премьеры, во время которой и узнала о пойманном «домовом». Мог ли Евгений Петрович, не дождавшись возвращения гостя, поехать в город? Наверное, мог, если поездка была запланирована, а в доме есть слуги, которые вернувшегося гостя и обиходят, и приглядят за ним. А может, он уже и знал, что гость однозначно не вернется.

Может, может… Голова уже кругом идет от этих «может». Еще и эти расписки, будь они неладны!

— Это имеет значение? — спросил Стрельцов.

— Не знаю. Пока не знаю. Спасибо за предупреждение.

Я глубоко вздохнула, останавливая бешено заскакавшие мысли. Потом. Я подумаю об этом потом. Сюда я приехала для того, чтобы не допустить дуэли, при любом исходе которой меня смешают с грязью, так что останется только уединиться в деревне.

Смешают с грязью…

Некромантия…

— Кажется, у меня есть идея, — медленно произнесла я.

— Поделитесь? — Стрельцов подался вперед, явно заинтересованный.

— Конечно, без вашей помощи ничего не получится.

— Я с удовольствием помогу вам, Анастасия Павловна, — он слегка поклонился, — но не забывайте, что я могу действовать строго в рамках закона.

— Разумеется, Кирилл Аркадьевич.

Выслушав меня, Стрельцов задумался.

— Может, и получится. Но если нет — у вас есть какой-нибудь запасной план?

Я пожала плечами.

— Нет. Разве что выиграть время. Взбесить его до рукоприкладства, чтобы у вас появился повод арестовать его за буйство.

— Это вы наверняка сумеете, — усмехнулся исправник. — Но…

— Но у меня нет выбора. Так вы мне поможете?

Со ступенек крыльца я сбежала в прекрасном настроении. Стрельцов обещал все подготовить, мне оставалось только потянуть время перед возвращением в присутствие. И не попасться на глаза мужу, которому, конечно же, успели рассказать, куда я направилась.

Правда, радость моя тут же померкла, когда я увидела, как Дуня подпрыгивает рядом с коляской. Нос у девушки покраснел, и она то и дело им шмыгала. Герасим, видимо, привычный или одевшийся как следует, замерзшим не выглядел.

— Чего ж ты в присутствие не зашла погреться? — упрекнула я горничную, соображая, куда бы ее отвезти. Попросить, чтобы у модистки ей налили горячего чая?

— Да ну их, еще примут за какую-нибудь… — отмахнулась девушка.

Я не стала ее переубеждать — что толку махать кулаками после драки.

— Сбитень, сбитень, горячий сбитень! — донеслось с края площади. — Сбитень-сбитенек пьет щеголек.

Я обернулась на голос. Мужик средних лет тащил на спине что-то вроде самовара, привязанного замызганным полотенцем. Такое же полотенце опоясывало его поверх тулупа, из свернутой ткани торчали ободки, кажется, оловянных кружек.

Симпатичная барышня замедлила шаг. Сбитенщик тут же обратился к ней:

— Барышня, пей не спеша, чтобы согрелась душа, чтобы глазки синели, чтобы щечки алели! Всего одна змейка!

Девушка, рассмеявшись, выудила из муфты монетку, протянула мужику. Тот быстро перекинул сосуд на грудь, достал из-за полотенца на поясе кружку. Повернул краник самовара. Ветер донес пряный сладкий аромат.

Дуня шмыгнула носом.

— Барыня, дозвольте, я себе согреться куплю.

Барышня тем временем допила, с улыбкой вернула кружку сбитенщику. Тот стряхнул с нее капли и снова сунул за пояс. Меня передернуло при мысли о том, сколько губ прикладывалось за день к этой кружке. Тут даже и кипяток — а судя по дыму, поднимавшемуся от «самовара», внутри него теплились угли, сохраняя тепло, — не поможет.

— Настасья Пална… — не унималась Дуня.

— Цыц, девка, — одернул ее Герасим. — Если барыня сразу не ответила, значит, нельзя.

— Погоди, Герасим. — У меня появилась идея. — Эй, мил человек, подойди сюда!

Сбитенщик заторопился в нашу сторону.

— Три кружки нам, заплачу вдвое, если дашь самой кружки выбрать.

— Как изволите, барыня, только они все одинаковые. — Мужик вытащил из-за пояса первую кружку, передал мне.

Я взяла ее в руки, потянулась к магии. По внутренней поверхности олова пробежали искры, уничтожая невидимую глазу заразу. Запахло озоном.

— Эк ветерок какой свежий, весна! — улыбнулся сбитенщик, протягивая мне следующую кружку.

Так я перебрала все полдюжины. Сбитенщик быстро разлил три кружки, я перехватила каждую, передавая остальным, незаметно подогрела воду магией.

Герасим взял кружку, не снимая рукавиц, осторожно поднес к усам.

— Эх, горяч! Настасья Пална, вы поосторожней, не обожгитесь.

Улыбнувшись, я кивнула. Сбитень и в самом деле оказался хорош. Медового привкуса я не почувствовала, похоже, сварили напиток на патоке и каких-то травах — я различила терпкость шалфея и свежесть мяты, но других трав распознать не смогла за острым привкусом имбиря и ароматами корицы и мускатного ореха. Дуня перестала шмыгать носом, разрумянилась.

— Спасибо, Настасья Пална. И тебе, дядечка, спасибо.

— Куда везти прикажете, княгинюшка? — спросил Герасим, когда сбитенщик ушел, благодаря барыню за щедрость.

Я глянула на солнце. Времени еще много.

— Давай сперва на рынок.

Дуня тут же вскинулась:

— Настасья Пална, дозвольте ниток купить, Петруше поясок выткать.

Пояса здесь носили все крестьяне, проще, наверное, было встретить человека голым, чем неподпоясанным. А вот на дворянах я ни поясов, ни ремней не замечала.

— Можно, конечно, только на чем ты ткать-то будешь? — удивилась я. Может, где-то в усадьбе и стоял станок, но я его не видела.

— Да на топках, как обычно пояса ткут.

Объяснила, ничего не скажешь.

— Вы не бойтесь, я от работы отлынивать не стану, — продолжала девушка.

Я улыбнулась.

— Вот уж этого точно не боюсь. Хочешь, я тебе нитки куплю?

Герасим неодобрительно кекнул.

— Спасибо, Настасья Пална, только я сама, — зарделась Дуня.

Спорить я не стала, только попросила Герасима показать, в какие ряды нам лучше идти. Пока Дуняша выбирала нитки, я купила ей бусы, Марье — пуховый платок, теплый и невесомый, Петру — нож. Задумалась, что можно было бы взять для Виктора. В самом деле, что дарят человеку, у которого есть все?

В конце концов я купила шелковых ниток и отрез батиста. Носовые платки здесь не делились на мужские и женские — и те и другие украшались вышивкой и кружевом. Нарежу ткань на квадраты, вышью инициалы мужа да обвяжу крючком, вот и будет подарок, за который не стыдно.

У модистки я попросила, чтобы моих кучера и горничную пустили на кухню погреться. Она не возражала, так что я могла не торопиться, примеряя наряды для огорода. Просторная туника чуть выше колена, с длинными рукавами и вырезом под горло, чтобы как можно меньше подставляться солнцу. Пышные шароварчики, скорее напоминающие юбку-брюки. На мой вкус, получалось мило и очень скромно, но модистка явно считала наряд неприличным и пыталась предложить мне дополнить наряд еще одной юбкой, «правильной». Подумав, я согласилась: лишняя юбка всегда пригодится.

У мебельщика я тоже провела немало времени. Мастерская его совсем не походила на привычные мне мебельные магазины, все товары существовали лишь на картинках, к которым прилагались возможные размеры. Так что пришлось мне набрасывать планы комнат, размышляя, что куда поставить. Наглеть я не стала, ограничившись раздвижным обеденным столом, стульями и буфетом.

Когда я возвращалась в управу, солнце уже опустилось за крыши домов. Окна здания едва светились — похоже, внутри зажгли свечи. Стрельцов встретил меня в вестибюле.

— Все готово, — шепнул он мне. — Удачи, Анастасия Павловна.