Жертва

31. Ронер. Трудное решение

Ночь уже опустилась над Виссавией, рассыпались по темному небу звезды, но идти спать сегодня никто не спешил. Хранители дара продолжали сидеть за книгами, и Арам вздрогнул, когда ему доложили:

— Майк покинул замок. Ниша тоже.

— Вождь исцелен?

— Нет, — удивил посланец. — Но мы нашли причину.

— Почему? Эту метку не так легко свести, мы пытаемся найти способ, Майк был бы очень полезен…

— Телохранители сказали не беспокоиться. Лерин самый сильный заклинатель Кассии.

— Он знает этот старый ритуал?

— Он нет, а вот…

Арам вздрогнул и сразу же успокоился. Вот как… Приказав сделать копию отложенных книг для Майка, он зевнул, поднялся и пошел в свои покои. Как же он забыл… на стороне вождя не только люди, но и полубоги. Люди могут позабыть ритуалы, растерять знания, но полубоги — никогда. Они помнят все. Завтра же будет новый день, и он тоже может быть трудным.

***

Лерин подал едва заметный знак, и Арман отпустил Майка. Хотя не очень был уверен, что это правильно. Отпустил Лерин и всех виссавийцев, будто в них уже не было надобности, и вновь погрузился в чтение принесенной Майком книги, тихонько чему-то усмехаясь. Он провел суховатыми пальцами по странице, поправляя написанные там знаки и нарисованные рисунки, закрыл книгу и отложил ее на стол.

— Что же ты, брат, опять позволил себя ранить? — спросил Лерин, и Арман, уловив в его тоне незнакомые нотки, дернулся и бросился инстинктивно к брату, но Тисмен его придержал:

— Метку убрать, наверное, не так и сложно, но никто уже не помнит нужного ритуала. Кроме Ронера. Пусть он это сделает. Лерин поступил правильно, что передал второй душе власть над своим телом.

— Давно такого не видел, — прошептал задумчиво Ронер, проведя пальцами по метке. — Старая магия, хорошо сделанная. На совесть. Пометили именно то тело, где находится душа двенадцатого. Правда, на вас оно не подействовало, у вас щиты, а вот на беззащитного в этот миг целителя судеб… Хитрый план. Им даже удалось. Почти.

— Так пометить можно любого? — спросил вдруг Рэми.

— Любого, кто обладает каким-то признаком. Но Аши был неосторожен, позволил тебе дойти до подобного состояния… интересно, почему?

— Он молчит, я для него сейчас слишком слаб.

— Понимаю, — так же зловеще задумчиво протянул Ронер, закончив фразу несколькими едва слышными словами.

Рэми мгновенно замолк, засыпая, а Ронер начал быстро читать заклинания.

Зашла за тучи луна, загрохотал гром, ударил в стены ветер, и Элизар на миг отвернулся к окну, успокаивая Виссавию. Худощавые пальцы Лерина порхали над руной, всполохи магии выводили на коже Рэми дивные рисунки, брат все так же сладко спал, а руна бледнела на глазах, чуть колыхалась, будто сопротивляясь, а позднее и вовсе исчезла, а Ронер устало перевернул Рэми на спину и провел ладонями над его телом, проверяя его ауру.

— Да, это похоже на то, что было с Миранисом. Это бывает часто, не у вас. Защита у магов, тем более высших, всегда сильнее, чем у обычных людей, потому вы с таким и не сталкивались, только вот…

— Только вот что? — спросил Арман.

— А ты ведь и сам все понял, — криво усмехнулся Ронер, окатив Армана внимательным взглядом. — Только и сам до конца не решаешься поверить в правду.

Стало вдруг жутко от этого взгляда, хотя бояться Арману, казалось, было нечего. А от последующих слов Ронера — еще больше:

— Приготовьтесь.

— К чему? — прошептал Арман.

Но Ронер ничего не ответил, лишь глаза его в полумраке блеснули зловещим синим сиянием. Он коснулся плеча Рэми, и брат открыл глаза, устало зевнув.

— Лучше? — просил Ронер.

— Лучше, — прошептал Рэми, но Арман напрягся, шкурой почувствовав, что что-то не так.

Ронер же, будто как ни в чем не бывало, поднялся и наклонился над тазом, зачем-то моя руки. Повернулся к Рэми спиной… и дальше даже Арман не успел уловить, что и как произошло. Рэми вдруг вскочил и метнулся к окну. Взорвались брызгами стекла, вонзились в щит, мгновенно поставленный Тисменом, а когда щит опал, оказалось, что ни Ронера, ни Рэми, уже не было в покоях. И, когда Арман, не думая, вслед за Кадмом выскочил в окно, когда его плавно опустило на землю среди темнеющих кустов сирени и что-то сказал в мыслях Киар, луна вновь выглянула из-за туч, озарив все вокруг серебристым сиянием. Арман лишь опешил, глядя на Рэми, впечатанного в искрившуюся в лунном стену, и на висевшего перед ним, насмешливого Ронера:

— Ты меня за дурака держишь? А ты смелый! Какое-то ничтожество, меня, сына Радона, решило провести!

— Не унижай брата! — выкрикнул Арман. — Не смей.

— Рэми я никогда не унизил бы, но ты еще не понял… — и Рэми захрипел, полуоглушенный чужой силой. — Это уже не Рэми.

Рэми глубоко вздохнул, попытался вырваться, а потом прохрипел неожиданное:

— Ты все равно опоздал.

— Так ли?

— И что теперь ты сделаешь? Убьешь меня?

— А ты решил, что я не посмею? Что отдам тебе на растерзание душу брата взамен на столь жалкую жизнь? Да ты дурак, смертный!

— Я бессмертен…

— Ты смертен. Уже сегодня ты встретишься с Айдэ, — холодно ответил Ронер. — Давай, Аши, просыпайся!

— Поздно! Я не дам ему разреш…

— Аши! Проснись! Я знаю, тебе не надо разрешения Рэми. Давай, брат! Давай, пока не поздно!

Ударили в стены крылья, полетела каменная окрошка, и Аши ли, Рэми ли, еще раз долбанул крыльями назад, прямо в белоснежные стены. Брызнула кровь, полетели вокруг перья, Аши широко раскрыл глаза и упал бы, если бы Ронер не поддержал его за пояс. Ронер сам раскрыл крылья, несколькими сильными взмахами оказался на земле и упал на спину в темноту трав, увлекая за собой обессилевшего брата.

— Тяжело, — прошептал Аши. — Он уже слишком силен… помоги мне…

Ронер кивнул, глаза его зажглись синим, полились с губ быстрые, едва уловимые заклинания, заиграли синим татуировки на запястьях. Лазурный туман магии окутал обоих, скрыл на миг мягкой пеленой, и развеялся, а Аши прохрипел:

— Все… я освободил его душу от этого… я устал… он сейчас слаб…

— Мы позаботимся о нем, — быстро успокоил Ронер. — Отдохни.

— Ты не понимаешь, — прошептал Аши.

— Я все понимаю, — мягко ответил Ронер. — Мы больше не можем медлить, да? Но все не так плохо, чтобы бежать действовать. Отдохни немного и оставь все на нас, спи.

Аши послушался. Крылья у обоих исчезли. Рэми вновь закашлялся, Лерин, наверняка ушибший при ударе о землю спину, чуть слышно застонал, и Кадм быстро забрал у него Рэми, а Тисмен начал вливать в его грудь силу.

— Позаботитесь о племяннике, вождь? — спросил он Элизара. — Я пока исцелю Лерина. Ронер не берег его тела, повредил ему позвоночник.

— Нет! — выдохнул все еще бледный, едва живой Рэми. — Дай мне поговорить с Ронером… Лер… пожалуйста… наедине…

Кадм молча усадил Рэми на скамью, Лерин вздохнул, медленно поднялся и, пока он подходил к Рэми, взгляд его стал жестче, холоднее. Ронер нагнулся к Рэми, они обменялись несколькими фразами, и тут полубог побледнел вдруг, выпрямился и громко сказал:

— Ты с ума сошел, смертный! Я на это не пойду! Я не собираюсь рисковать тобой и Аши!

— А у нас есть выход? — тихо спросил Рэми. — Это ведь возможно, так?

— Безумец! — выдохнул Ронер.

— Так возможно или нет? Не поможешь?

Ронер посмотрел на него, полубог покачал головой, и, обернувшись к остальным, тихо сказал:

— Я иду подготавливать ритуал, а вы идите отдыхать. Мне нужны силы всех вас. В кругу.

— Мои тоже? — спросил Арман.

— Твои тоже. Отдадите власть над своими телами моим братьям. И молитесь, чтобы у вашего… не сильно умного друга получилось. Если не получится, пусть сам отвечает перед Виссавией, дядей Айдэ и отцом.

— Я отвечу, — прохрипел Рэми.

— Что-то я в этом сильно сомневаюсь, — отрезал Ронер и щелкнул пальцами.

А дальше Арман помнил слабо. Подхватил его, не дал упасть, хариб, прогнулась под спиной невесть откуда взявшаяся перина, в мягкое одеяло укутала сила Виссавии… богиня помогала им восстановиться, но в происходящее явно не вмешивалась. Отдала все в руки своего вождя и племянников.

«Спи, — успокоил его Киар. — Ронер не глуп, он обо всем позаботится. Тебе сказано восстанавливаться, значит, восстанавливайся, если хочешь помочь брату».

***

Люди все же дивные существа, противоречивые. Ронер столько лет жил в душах носителей, чувствовал, что они, дышал, как они, а все равно не утратил способности удивляться. Этот мальчишка, едва живой, с огромными, полыхающими белоснежной уже силой глазами, сумел удивить. Своей смелостью, бесшабашностью. Непредсказуемостью. Да, Ронер, казалось, так хорошо знал людей, а не мог предсказать, что Рэми выкинет в следующее мгновение.

Стоило ли такого спасать? Однозначно да! Стоило ли за это спасение платить такую цену? Ронер не знал. Появление Рэми в этом мире перевернуло все вверх ногами. Такие люди появлялись редко, и всегда несли за собой разрушение. Чтобы на месте разрушений выросло что-то новое, частенько прекрасное, но уж точно неожиданное.

Ожидали ли они, что простой смертный примирит Аши с носителями Нэскэ? Что вселит в душу оборотня, который и магией-то почти не обладал, смелость связать свою судьбу с судьбой Киара? Что исправит ошибку, допущенную носителями двенадцати и уничтожит лозу Шерена? Что сможет собрать по кускам душу своего дяди, истерзанную геллионом? Никто не ожидал.

Ожидал ли кто-то того, что он хочет сделать этим ритуалом? Да никто! Виссавия застыла, не отзывалась и не вмешивалась, Айдэ чуть слышно посмеивался, и Ронер чувствовал вокруг легкое беспокойство: смерть следила за каждым их шагом. Айдэ был лично заинтересован в том, чтобы им удалось. А личная заинтересованность дяди Ронеру совсем не нравилась.

Он не спешил отдавать власть над телом носителю, да Лерин этого и не просил. Замер где-то в глубине сознания и не мешал, будто оставил все решать Ронеру, хотя Ронер и чувствовал его беспокойство. В отличие от братьев и их носителей Лерин слышал, о чем попросил безумный мальчишка. Слышал и боялся, что ритуал не получится.

Ронеру же бояться было некогда. Не получится и что? Будет проблема, будут решать, пока же его волновало совсем другое. Безопасность его братьев. Несмотря на покровительство тети, спящие братья были уязвимы, и Ронер больше не хотел рисковать. Он попросил Виссавию перенести всех их в храм, и, проходясь мимо алтарей, над которыми в белом сиянии в синих всполохах восстанавливались тела троих телохранителей Мираниса и Армана, он приказал никому не входить в храм, но одному человеку даже он приказать не мог:

— Что ты собираешься делать? — спросил последовавший за ними Миранис. — О чем тебя попросил Рэми?

— Тебе тоже стоит отдохнуть, мой принц, — поклонился ему Ронер. Миранис был всего лишь человеком, но человеком, избранным для Нэскэ, человеком, которого было за что уважать. — Сейчас поздняя ночь. Я прикажу харибам моих братьев присмотреть за тобой.

— Меня ты тоже возьмешь в круг?

Очень опасный вопрос.

— Прости, мой принц.

— Потому что я не достоин? — отшатнулся и заметно побледнел в полумраке Миранис.

Еще опаснее. А отвечать-то было, увы, нельзя. Еще нет.

— Только с пробудившимися душами моих братьев я смогу провести этот ритуал.

— Можешь мне рассказать, что это за ритуал? Или ты мне не доверяешь?

Еще один сложный вопрос, на который, пожалуй, нет правильного ответа. Ронер доверял Миранису, ведь именно с ним его соединяли узы богов. Доверял всей душой: ритуал привязки и ему не оставлял выбора. Да и Лерин внутри начал волноваться, не понимая. Лерин все же был не только телохранителем, но и другом, соратником, Мираниса, и ему не нравились эти недомолвки. Но у Ронера не было другого выхода.

— Мой принц, — как можно мягче, успокаивая голосом, сказал Ронер. — О чем ты говоришь? Ты один из лучших людей в Кассии, иначе бы тебя не выбрали быть носителем Нэскэ, самого чистого и прекрасного из моих братьев. Ты связан с нами узами богов, как я могу тебе не доверять?

Но, увы, обмануть Мираниса оказалось не так и просто. Принц подошел к Ронеру поближе, заглянул ему в глаза, будто пытаясь считать мысли, и тихо спросил:

— Ты юлишь, Ронер, мне это не нравится! Кто поставил Рэми метку? Ты знаешь, кто это сделал?

— Знаю.

Вновь укол удивления носителя. Ронеру досталась в этой игре неблагодарная роль: недоговаривать о том, что раскрывать было нельзя. Пока нельзя. Но скоро это изменится.

— Тогда скажи!

— Мой принц, я скажу лишь одно — это сейчас не важно.

— Не важно? Этот человек явно в Виссавии, явно из нашего ближнего круга. Он может попытаться еще раз, во время ритуала, и тогда что? Ты уверен, что во второй раз ему не удастся…

— … я не дам ему второго шанса. Не сомневайся.

— И ты не отомстишь?

— Отомщу, — так же ровно, как до сих пор, ответил Ронер. — Но чуть позднее. Мой принц, не волнуйся ни о чем. Я обо всем позабочусь, обещаюсь, ты пока отдохни.

Устав уговаривать, он прошептал заклинание, придержал теряющего сознание Мираниса за пояс и отдал его подоспевшему Бриану:

— Отведи принца в его покои и глаз с него не спускай! — прошептал он, игнорируя гнев Лерина. — Он должен спать, пока я сам его не разбужу, после ритуала. Это очень важно.

— Я понимаю, — ответил Бриан, и, поймав твердый взгляд хариба, Ронер усмехнулся. Этому, несомненно, ничего объяснять не нужно.

И даже Лерин внутри вдруг осекся, замолчав, наверняка, уловив в глазах хариба отголоски хорошо скрываемого отчаяния и решимости. Душа носителя вдруг затихла, будто призадумалась, а Ронер вздохнул с облегчением: хотя бы об одном можно не беспокоиться.

Боги, как же все сложно-то в этом хаотичном людском мире! Он вгляделся в тонкое, светлое лицо спящего Армана. Этот человек, по сути, сделал для них очень многое, как и его брат. Он принял в себя душу «проклятого» брата, принял, чтобы…

— Нар! — позвал Ронер, и появившийся за его спиной хариб низко поклонился, выдохнув:

— Да, мой архан.

— Арман ведь не просто так рвался из Виссавии? У нас осталось слишком мало времени. Как там создание духов замка?

— Осталось только опустить щит над долиной. Пара ночей работы….

— У тебя будет гораздо меньше времени. До рассвета. До ритуала.

— Но я…

— Ты отражение души своего архана. Именно поэтому ты можешь принять в себя Киара. Ненадолго, но…

— Я не осмелюсь, мой архан, — упал на колени Нар. — Не знаю, смогу ли я…

— Сможешь, — отрезал Ронер. — Ты должен. Возьмешь хариба Кадма, пойдешь в Кассию и закончишь то, что должен был закончить твой архан. Костями ляг, но сделай это до рассвета. Больше времени я тебе дать не могу. Арман не выйдет из Виссавии, пока мы тут все не закончим, он нужен мне здесь!

— Мой архан… смилуйся.

— А кто смилостивится над людьми Армана, которые ждут вашей помощи? — жестко ответил Ронер. — У тебя есть выбор: оставить все как есть или хотя бы попытаться.

И Нар смирился. Перестал спорить. Стоял на коленях смирно, опустив голову, пока Ронер читал заклинания и запечатывал Киара в его душе. Уговаривать хариба Кадма не пришлось. Покорно приняв в душу Лерия, он чуть побледнел, но помог Нару подняться, поклонился, и втолкнул ошарашенного приятеля в переход.

Ронер был уверен, они все сделают правильно. Забыв обо всем на свете, он погрузился с головой в подготовку ритуала, в начертание ритуального круга, в мистический танец тайных знаков. Он даже не заметил, как окна храма осветились синеватым рассветным маревом, как медленно просветлели белоснежные стены, а хариб Лерина поклонился низко и в немой настойчивости протянул чашу с питьем:

— Вам нужны силы, мой архан.

Эльзир. Его запах тревожил даже с расстояния. Последние руны легли ровно, круг вспыхнул мягким синим пламенем, запахло вокруг кассийской магией и тревожно отозвалась на этот запах Виссавия. Чуть шевельнулись на алтарях просыпающиеся братья. И в тот же миг в храме появились две фигуры. Потрепанные, засыпанные снегом, пахнущие кассийским морозом.

— Я выполнил твой приказ, мой архан, — выдохнул Нар, теряя сознание.

Ронер лишь устало улыбнулся, залпом выпил принесенный ему эльзир и вернул братьев в тела носителей. Едва живые харибы исчезли из храма, Ронер и не интересовался, куда, и в тот же миг Арман открыл глаза, окинув все вокруг еще сонным взглядом. Поднялся на алтаре, отряхнул плащ и поправил складки Тисмен, сладко зевнул, разминая плечи Кадм, и раньше, чем они сели вокруг ритуального круга, по их изменившимся взглядам Ронер увидел: эти смертные поняли все правильно и отдали власть над своими телами, над своей силой братьям. Так наивно доверчиво, без лишних вопросов. Только потому что… Ронер попросил.

— Ты остаешься собой, — сказал Ронер Рэми. — Иди сюда.

Носитель Аши послушно опустился в центр круга, скрестив ноги. Ронер сел перед ним, почти соприкасаясь с ним коленями, и потребовал:

— Раскрой душу, повторяй за мной. Помни, ошибешься, и твоя ошибка будет дорого стоить. Нам всем.

И в тот же миг, уверенный, что его послушают, погрузился в вихрь заклинаний. Он и сам не сильно-то верил, что получится. Но все происходящее было каким-то… забавным, что ли? Рисковым. И ощущение этого риска баламутило душу новым, острым чувством. Ронеру и самому было интересно, получится или нет, и как получится. Он впервые доверился обычным смертным и впервые и сам не до конца знал, что выйдет из его ритуала.

Но у него было для кого бороться. Для себя, для братьев, для Кассии, для Айдэ. Для них всех. Только бы Рэми сделал все, что ему приказано. В том, что братья удержат круг, Ронер не сомневался. А зря.

«Помоги мне! — взмолился он. — Помоги или он нас всех убьет!»

«Уже иду», — последовал немедленный ответ.

***

Впервые в жизни Арман создавал круг с кем-то, а не смотрел на это со стороны. Впервые чувствовал, как протекают через него, забирают силы, магические потоки, впервые шептал заклинания, но всем процессом руководил Киар. Арман лишь старался не мешать. Не дышать лишний раз, чтобы не нарушать тонкой сети заклинаний, окутавших сидящих в центре магического круга Рэми и Лерина. Арман вдыхал неожиданно густой, пьянящий аромат своей и чужой магии, и казалось, что от потока силы он сейчас потеряет сознание…, но Киар все шептал и шептал заклинания, все плел и плел вместе с братьями тонкую сеть, и перед глазами плыло, а мир будто отступил на шаг, заглушая столь громкие миг назад звуки.

Сердце стучало мерно, ровно. Стук его отзывался в ушах, во всем теле, убегал в окружающую их темноту, и казалось, что Арман остался один в этом мире. Умиротворенный, расслабленный, погруженный в вязкое море магии. И беззащитный, будто маленький ребенок.

— Как мило, — раздался где-то шёпот. — Ты настолько бездарен, что можешь лишь одно — не мешать. Не мешать Киару в твоем собственном теле.

— Недомаг. Недобрат. Недочеловек.

— Грязный оборотень.

— Ты всем только мешаешь.

— Сдох бы ты или сорвался, отдал бы свое тело Киару, всем было бы лучше…

— Сколько раз ты чуть не убил брата?

— Раз, два? Помнишь, как ты его избил, довел до срыва, помнишь его пустой взгляд?

— Помнишь, как больного притащил зовом и чуть не угробил?

— Помнишь, как еще вчера чуть не убил своим гневом?

— Слабый!

— Псих!

— Недобрат!

— А теперь что? Твоими слабыми руками творят столь важный ритуал?

— Да ты же все испортишь!

— Ты всегда и все портишь!

— Ты убьешь своего брата однажды!

— И Мираниса убьешь, и всех, кто тебе дорог!

— Ты же вчера чуть не сорвался, правда?

— Но… — выдохнул Арман.

— Плачешь? Слабый!

— Магии ему захотелось!

— Силы!

Голос был везде и повсюду. Каждое слово било. Каждое открывало зажившую, казалось, рану. Тот голос был прав, прав до последнего слова… хлесткие обвинения били все быстрее, все сильнее, все больнее. И больше не выдерживая, Арман упал на колени, сжался в тугой комок и тихо взвыл от накатившей неоткуда боли. Прав! Этот проклятый голос прав! Боги, во всем прав!

«Арман, — вплелся в частый перестук обвинений Киар. — Арман, возьми себя в руки! Арман!»

Но Киар становился все тише, а голос этот уже не шептал, орал, бил по оголенным нервам! И сила, еще недавно послушная Киару, лилась из Армана синим потоком… Арман уже не знал, где он. Он лежал, сжавшись в комок, на холодном камне, слушал крик обвинений и плыл на волнах своей боли…