Жертва

29. Рэми. Метка

Арман мерил шагами небольшую спальню и не мог унять все более растущего в нем гнева. Слова Нэскэ звучали в ушах непрекращающимся набатом. Только услышав их, Арман понял, что любит свою жизнь. Что ему нравится быть старшим дозора, нравится быть главой северного рода, что это место, для него предназначенное. И лишь приняв в себя Киара…

«На меня не сваливай, ты сам сказал, что это было необходимо».

Необходимо, несомненно. По почему за необходимый выбор пришлось так дорого заплатить? Всем! Он в один миг потерял и род, и должность, и брата. Опять потерял. За что он платит такую цену? За верность? За то, что спасает род повелителя? Трон этого проклятого Нэскэ? За это его унизили?

«Арман, успокойся, ты же понимал, что дороги назад не будет…»

Ее никогда не было! Но почему-то раньше от него не требовали отказаться от всего… и чего ради? Ради хомута Нэскэ?

«Арман, прекрати. Ты не…»

— Заткнись! — выкрикнул Арман. — Столько лет я служил трону повелителя верой и правдой, чего ради! Ради того, чтобы стать рабом твоего брата?

«Арман, это не…»

Да будь все проклято! Не может быть старшим дозора? Должен отказаться от рода? Устроит сестру и племянника, убедится, что брат и мачеха в безопасности, свалит в Ларию и забудет! Пусть эти ублюдки с двумя душами расхлебывают сами! Зов они ему вышлют. Ха! Уж Арман-то знал лучше кого-то другого: еще долго Нэскэ не сможет никого позвать. А когда сможет, Арман найдет способ не подчиниться. Рабом он не будет, пусть не надеются!

Арман вырвал из рук молчаливого Нара плащ и сам накинул его на плечи.

— Кадм приказал подождать его, — осмелился напомнить Нар.

— Не напоминай мне о Кадме. То, что я делаю, я делаю ради сестры и ее ребенка, а не ради этих… Прикажи мне открыть переход, я сам справлюсь…

— Ну…

И услышав слова Нара, Арман не выдержал. Уж от кого-кого, а от родного брата он такой подлости не ожидал…

***

Вроде, все закончилось хорошо, а все равно было как-то тревожно. Солнце медленно поднималось к зениту, а Тис не так давно доложил, что вождь, наконец-то, проснулся. Услышав это, Миранис вздохнул и медленно вышел из купальни. Хариб накинул на него простыню, быстро вытер тяжелые капли, и начал одевать.

Тянуло от раскрытого настежь окна прохладой, журчала под окнами вода в фонтане, проснувшийся вместе с богиней замок излучал счастливый покой. Миранис смотрел в окно, на покачивающиеся ветви цветущих магнолий, вдыхал сладкий аромат, и поверить не мог, что Виссавия сумела восстановиться так быстро. Всего за одну ночь.

Только Рэми пришлось отдать…

— Арам просит об аудиенции, — доложил стоящий у окна Тисмен.

— Пусть подождет, — ответил Миранис, и даже не вздрогнул, когда в его покоях появился довольный донельзя Кадм.

Опять где-то напроказничал. И сейчас будут неприятности.

— Как Рэми? — спросил Миранис, вновь отворачиваясь к окну. Хариб накинул на его плечи легкий плащ, закрепил фибулой, и чуть поправил уже причесанные волосы.

Где-то в вышине за окном пронесся белоснежный пегас, в котором Миранис узнал Ариса. Легендарный пегас умершего вождя, он даже в Кассии умудрялся следовать за внуком своего хозяина. Впрочем, наверное, теперь его хозяин Рэми… как же пегасы выжили-то? Как вообще кто-то выжил в утопившем Виссавию зное? Впрочем, если они пережили безумие Элизара и раздиравшие клан бури, то что удивительного.

Будто ничего и не было… будто Виссавия и не спала. А, может, это Миранис спал и ему все это приснилось? Если бы.

— Сложно сказать, — последовал неожиданный ответ от Кадма. — На словах все хорошо. Рэми спокоен и немногословен. Виссавия исполнила свое обещание, Аши тоже в нем не уснул. Лиина, как ты и приказывал, наш мальчишка отдал. Кстати, зачем? Это сейчас очень невовремя…

— На словах? — переспросил Миранис. — Тис пробовал его осмотреть?

— Меня даже попросили это сделать, — вмешался в разговор Тисмен. Надо же, а Мир даже не заметил, что тот отсутствовал. — Уровень его магии на максимуме, на его теле нет ни единой царапины. Но…

— Но?

— Но Рэми казался удивленным, когда я сказал, что он полностью здоров.

— Вот как… А Арман?

— Арман на нас обижен, — съязвил Кадм. — Отказался брать меня в Кассию, создавать новых духов.

Ну просто великолепно! Взрослые мужчины, а поцапались перед битвой, как мальчишки! И разгребать опять Миранису.

— И ты отпустил его? Одного? — повернулся к телохранителю Миранис.

— А что я могу сделать? — невинно спросил великан, разваливаясь в кресле и закидывая на стол ноги.

— Ты ведь точно что-то сделал… — прошипел Миранис. И уже знал, что сделанное Кадмом ему не понравится.

— Я лишь объяснил в общих чертах ситуацию новоиспеченному вождю Виссавии. Рэми меня выслушал. Молча. Приказал позвать Нара и при мне объяснил, мягко, что Арману не разрешается покидать Виссавии, пока…

Так вот он куда ходил. Ябедничать Рэми! Боги… этот интриган никогда не изменится, со скуки всех перессорит.

— … пока что? Ну говори же!

— Пока они не поговорят.

— А почему они не могут поговорить сейчас?

— Потому что… — Кадм выбрал из вазы на столе персик поспелее. Этому только бы пожрать. — Сначала Арман должен успокоиться. Когда я спросил, почему Арман должен успокоиться, Рэми не ответил и сказал, что у него много дел, и попросил вернуться к тебе. Ну где-то так.

— И что ты обо всем этом думаешь?

— Нэскэ приказал Рэми озаботиться своей безопасностью больше, чем безопасностью окружающих, — ответил Кадм. — Это значит, что Рэми всерьез полагает, что гнев Армана может ему навредить.

— Я же тебе сказал… — перебил его Тисмен.

— Правильно, ты сказал. Рэми не чувствует себя здоровым, хотя полностью здоров. Настолько не чувствует, что не в силах урезонить разъяренного брата. И что мы имеем? Нэскэ раздраконил Армана, это раз. Армана рвет на части новая сила, что лишило его разума. Он прется на подвиги из Виссавии, но пускать его одного это потерять его и Киара, это два. Рэми успокоить брата не может по неведомым нам причинам, нас Арман не послушает, в общем… денек намечается веселый.

— Я не вижу в этом ничего веселого, — перебил его Тисмен.

— А я вижу, — усмехнулся Кадм. — В кое-веки наши проблемы такие… забавные. Братья, как всегда, отжигают.

— Если из-за твоих игр кто-то из братьев пострадает… — прошипел Тисмен.

— Не пострадает. Уверил его Кадм, — присмотрим за обоими.

— Веди себя как полагается и опусти ноги со стола, — устал его слушать Миранис. — Тис, пригласи Арама.

Арам, неожиданно спокойный и почтительный, поклонился сначала Миранису, потом телохранителям, и тихо сказал:

— Вождь спросил, может ли принц присоединиться к нему?

— Чтобы…?

— Он хочет начать проверку.

— Не рано ли? Насколько я помню, он еще до конца не оправился после ритуала, куда спешить?

— Вождь не объяснил мне этого, принц. Он лишь сказал, что всегда будет рад поддержке братьев. Но он знает, принц, что вы всю ночь просидели у его постели. И, если вы устали и желаете отдохнуть, вождь поймет.

А просить о помощи до сих пор не умеет. Даже с этим привитым эгоизмом Нэскэ.

— Так же он просил задать вам вопрос, мой принц. Вождь перебрался в свои покои и свой замок. Желаете ли вы, принц, последовать за ним, либо окажете мне честь и так и останетесь моим гостем?

— Думаю, мы больше не будем обременять вас своим присутствием, Арам. Замок побратима нам вполне подойдет. Наши харибы позаботятся о наших вещах.

— Вождь предвидел ваш ответ, принц, и приказал приготовить для вас лучшие покои.

— А как же его брат?

— Арман… пока очень хлопотный гость…

— … не так давно разнес бедному Араму целое крыло замка… — вставил неугомонный Кадм.

-… ничего страшного, мы починим. Но…

— …но к вождю его пускать не хотите. Хочу посмотреть, как вы его остановите.

— … мы надеялись…

— А вот на нас не смотри, Арам. После недавней выходки Нэскэ наш вид скорее еще более разозлит Армана, чем успокоит.

— Придержи язык! — отрезал Миранис. — Простите, Арам, это мое упущение. Арман лишь недавно стал высшим магом, я не подумал, что он может не справиться с собственной силой. Если вам не трудно…

— То же сказал вождь. Я приказал своим людям держаться от Армана подальше. Замок уже работает над восстановлением, не беспокойтесь, принц. Разрушения не столь и сильны и никто не пострадал.

— Я решу эту проблему, не сомневайтесь. Но пока проводите меня к вождю. Когда я убежусь, что Рэми справляется с проверкой, я займусь Арманом.

Надо было бы сразу, но Миранису не разорваться. А пускать к Арману телохранителей, это нарваться на новую драку. С одной стороны Миранис понимал, зачем Нэскэ поставил Арману ультиматум, с другой… полубог бы мог быть и поделикатнее. Все же Арман теперь необученный высший маг, да еще и носитель души Киара. Очень опасное сочетание. Вот Арман и взорвался, боги, так невовремя!

— Слушаюсь, принц, — низко поклонился Арам.

Миранис вспомнил, как относился к нему хозяин замка прежде. Как к гостю, которому не хотелось, а вынудили прислуживать. Теперь же в нескрытой щитами душе юноши читалось лишь искреннее почтение, и это почтение раздражало. Миранис вполне понимал Рэми, которому претила эта инфантильная сладость виссавийцев. Но, на счастье, Мир тут всего лишь временно и терпеть все это надо было лишь Рэми.

За мгновенное темнотой перехода была небольшая площадка, уложенная белоснежной брусчаткой. За ней стремился вверх острыми колонами и башенками сияющий ледяным спокойствием снежно-белый замок. За ступеньками, от площадки убегала широкая, усыпанная мелкими белыми камушками дорожка. По обе стороны дорожки, почти вжимаясь в цветущие розовые кусты, стояли на коленях виссавийцы. Столько виссавийцев Миранис еще не видел. Такой ауры искренней радости, любви и сладости не ощущал никогда.

«Фу как приторно, — на счастье мысленно заметил Кадм. — Они все так искренне любят своего вождя, свою богиню, что аж тошнит».

Мираниса тоже тошнило. Но виссавийцы как-то быстро забылись, ведь на площадке Мираниса встретили искренней улыбкой и этим неизменным:

— Мой принц.

Одетый в белоснежные, а не синие одежды, Рэми еще больше походил на хрупкого мальчишку. Но взгляд его был слишком мудрым и понимающим для беспечности юности, и Миранис вновь подумал, что ведь это он сделал Рэми таким. Кассия и служба трону. Впрочем…

— Мой принц, я рад, что ты пришел, — поклонился Миранису Рэми.

— Ты не должен мне больше кланяться. Теперь ты равен мне. Ты рад?

— Мой принц, разве я всегда не был тебе равен?

Хороший вопрос. Мудрый. Достойный целителя судеб. И в темных глазах сверкнул, сразу пропал синий блеск магии. Виссавия думает, что выиграла, Радон показывал Миранису, что на самом деле выиграл он. Впрочем, как и всегда.

Миранис улыбнулся грустно, подошел к Рэми, похлопал его по плечу, и взошел по ступенькам к стоявшему за вождем трону. Одному трону. Видимо, кому-то из них сидеть не предусматривалось, и, скорее всего, стоять собирался Рэми.

И в самом деле, стоило ему опуститься на трон, а двум телохранителям встать за его спиной, как Рэми сделал небольшой жест, и на дорожке перед ним упал на колени потрепанный виссавиец в зеленых одеждах.

Выглядел он жалко и слишком неопрятно для виссавийского целителя. Испачканный в грязи зеленый балахон, перехваченный на талии тонким поясом, босые, покрытые грязью и кровью ноги, растрепанные, слипшиеся от пота седые волосы. К тому же старик был безумен. Смотрел на своего вождя с ненавистью, а рот его перекосило в презрении.

— Ну убей меня! — выплюнул он.

Рэми ничего не ответил. Медленно сошел по ступенькам, подошел к пленнику, и, скользнув пальцами под его подбородок, заставил поднять голову. Старик вздрогнул, наверняка, встретившись взглядом со своим вождем, а Рэми молчал. На миг Миранис увидел контур крыльев за его спиной, повеяло белым туманом, и виссавийцы еще сильнее вжались в светлые камушки дорожки.

— Нет! — выкрикнула вдруг одна из женщин, пытаясь броситься Рэми в ноги.

Кадм был быстрее. Перехватил безумную старуху, швырнул ее о дорожку, и сказал:

— Чего ты хочешь от вождя? Говори с безопасного расстояния!

— Не убивай моего мужа, пощади…

— Пощадить? Он чуть было не убил вашего наследника! А ты просишь пощадить!

— Кадм! — одернул его Рэми. — Я сам разберусь. Посмотрите на меня, я хочу вам что-то показать.

Рэми встал перед стариком спиной к Миранису. Покачивались на ветру его белоснежные одежды, опустилась над Виссавией тугая тишина. И вдруг в один миг стало темно. Перехватило дыхание, вошла в душу тихой поступью тоска. Тисмен опустил руку Миранису на плечо, сжал, слегка подбадривая, а Миранис смотрел и глазам своим не верил: он видел душу старика. Истерзанную, истекающую болью, едва поблескивающую серым в темноте.

— Чем дольше живет его тело, тем более истерзана его душа, — тихо сказал Рэми. — Просишь пощадить. Кого? Его или галлиона, живущего в нем? Существо, питающееся силами его бессмертной души? Так скажи мне…

— Исцели, вождь…

— Думаешь, я всесильный? — мягко ответил Рэми, и вновь вокруг засиял солнечный день, и виссавийцы вновь уткнулись лицами в дорожку. — Думаешь, я могу? Даже Айдэ не может…

— Мы найдем способ…

— Найдем, — подтвердил Рэми. — Будем искать. Но. У твоего мужа больше нет времени. Он не может ждать. Так пощадить или нет? Не говори, я не буду от тебя требовать ответа. Кадм, ты не мог бы…

Мелькнуло в лучах солнца оружие, оросила тропинку кровь, и старуха бесшумно заплакала, безнадежно, страшно. По чуть заметному знаку ее и тело ее мужа быстро забрали, а Рэми вдруг неожиданно устало приказал:

— Оставьте нас, продолжим позднее.

Виссавийцы исчезли, Рэми, все так же повернувшийся к Миранису спиной, медленно выпрямился и едва слышно вздохнул через зубы. Будто сам вздох причинял ему боль…

— Я же просил не приходить… — прошептал он.

— Я требую объяснений! — холодно ответил появившийся перед ним Арман.

«Кадм!» — окликнул телохранителя Миранис.

«Я вмешаюсь, если что. Тис, оставайся рядом с принцем».

Миранис хотел возразить, что он и сам справится, но сосредоточенный, не спускавший с Армана взгляда Тисмен вновь сжал на плече Мираниса пальцы.

— Ар… — протянул к брату руки Рэми. — Ар, успокойся, давай поговорим! Брат, я прошу тебя…

Арман непривычно зло взглянул на брата, и на тонких губах его мелькнула безумная улыбка. Серые глаза его пылали силой, на лбу яркой звездой сияла руна, а на запястьях взбесились татуировки рода. Магия лилась от него тугими, хлесткими волнами, тревожила даже сквозь щит Тисмена, от пряного запаха взбаламутило душу. Арман уже явно не сдерживался, не желал, не собирался сдерживаться, а слова его били жестокостью:

— С каких пор, брат, ты отгораживаешься от меня щитом? Я тебе так неприятен? Ну так дай мне разрешение уйти в Кассию, и я избавлю тебя от своего присутствия.

— Арман, прошу тебя… — прошептал Рэми.

— Просишь? Я думал, хотя бы ты меня поймешь… на них, — и он посмотрел в сторону Мираниса, — я и не надеялся. Но ты…

— Арман, я не могу отпустить тебя в Кассию, не в таком состоянии.

— Что тебе до моего состояния, брат? Там мои люди, они нуждаются во мне. Я нуждаюсь в них. Но я должен сидеть здесь и ждать, пока ты соизволишь меня принять! С каких пор!

— Сейчас твою силу мало кто может выдержать…

— Я никогда не был и не буду сильнее тебя, — засмеялся Арман. — Прекрати этот спектакль немедленно и дай мне разрешение уйти!

И волна силы ударила в щит Рэми. Арман и сам, наверное, не понял, что сделал. Щит разлетелся легким звоном, серебристыми искрами. Рэми, все так же стоявший к Миранису спиной, чуть покачнулся, а Арман, глянувший на брата, вдруг смертельно побледнел.

— Эрр? — выдохнул он. — Но почему…

— Ничего, — прошептал Рэми. — Просто…

И в полубеспамятстве упал на руки подбежавшего Армана.

— Да как же… — ошеломленно прошептал Арман. Он, все так же придерживая Рэми, аккуратно опустил его на землю, устроил его голову на своих коленях, и поспешно достал из рукава платок. — Ты же вождь Виссавии, ты же всесилен тут, как я смог тебя…

Мираниса больше никто не останавливал. Схлопнулся над ним щит Тисмена, вновь засверкало яркое солнышко и, посмотрев на следы крови на платке Армана и на бледность Рэми, он едва слышно спросил Тисмена:

— Полностью здоров, да?

— Я ничего не понимаю… — прошептал Тисмен. — Если это ритуал, то ему должно становиться лучше. В то время, как он слабеет с каждым мигом. Арман, возвращайся в свои покои, мы позаботимся о твоем брате.

— Я никуда не пойду! — вновь заупрямился дозорный.

— И добьешь брата своей силой, — холодно констатировал Кадм. — Ты так и не понял, почему Рэми не хотел тебя видеть и огородился от тебя щитом? Потому что ты, высший маг, себя не контролируешь!

— Это не твоя забота! — отрезал Арман и вздрогнул, когда Рэми вырвался из его объятий, перевернулся на бок и закашлялся кровью.

— Кадм, — вздыхая выдавил Миранис, решив начать улаживать щекотливую ситуацию со своего неразумного друга, — заберите Рэми в его покои. Я присоединюсь к вам немного позже. Когда поговорю с Арманом, наедине.

— Мир, разумно ли это? — начал Тисмен.

— Разумно, — ответил Миранис. — Отдай Рэми, Арман, не делай ему хуже.

Арман отдал обессиленному после внезапного приступа брату платок и кивнул. Когда Рэми и телохранители исчезли, Миранис вздохнул, опустился перед избегавшим на него смотреть Арманом на корточки и тихо сказал:

— Ты же понимаешь сам, что Нэскэ прав? Злишься, но понимаешь? Мы не можем оставить все, как есть, как бы нам всем этого не хотелось. Ар, друг мой, пойми, ты сам принял душу Киара. Ты сам стал высшим. Высшие, все, вне родов, они не подчиняются никому, кроме повелителя, наследника и телохранителей. Ты, как и Рэми когда-то, не оставил нам выбора…

— Он проклятый, — сказал Арман. — То, что требует Нэскэ…

— …нечестно. Знаю. Знаю, что быть главой рода это то, для чего ты создан. Но ты будешь отличным телохранителем… для моего сына. Арман, пожалуйста. Прошу тебя. Ты же знаешь, что какое-то время у него не будет никаких защитников, кроме тебя…

— И моего рода.

— Ты найдешь своему роду отличного главу и своему дозору отличного лидера. Мы примем любой твой выбор, Арман. Но носители двенадцати призваны защищать трон Кассии и род повелителя. Ты стал даже большим, чем я. Ты носишь в себе душу полубога, в то время, как я…

— Мой принц… — прошептал Арман, посмотрев Миру в глаза. — Ты же знаешь, я никогда бы не осмелился…

— Быть выше меня? Но это правда, друг мой. Мы не унижаем тебя узами, не ограничиваем тебя, мы тебя защищаем. От тебя самого в первую очередь. Ты ведь сам уже не справляешься со своей силой, ты этого не понимаешь?

— Я понимаю, — отвел взгляд, слегка покраснел Арман. — Но… что мне делать, мой принц… я никогда еще не…

— … чувствовал себя таким беспомощным? Знаю… мы все это знаем. Тем более, Рэми. Почему ты разозлился на брата, забыл, какой он? Забыл, как сильно он о тебе заботится?

— Мой принц… никогда ты не был столь ласков со мной. Я столь жалок теперь?

— Можно и так сказать, — слабо улыбнулся Миранис. — Раньше ты почти не нуждался в моей поддержке, зачем мне было быть с тобой ласковым? Но, Арман. Каждый из нас бывает слабым. Теперь твоя очередь, мой гордый друг. Ты столько раз поддерживал меня, позволишь хоть раз поддержать тебя?

— Мир… — поднял на него внимательный взгляд Арман.

— Вспомнил, как меня зовут? Это хорошо. Мы все будем на твоей стороне. Всегда. Рэми не выпустил тебя из Виссавии, потому что видел, что ты не справляешься со своей силой. Это неудивительно. Ведь ты стал высшим так недавно, а мы с этим родились. Никто от тебя не требует невозможного, Арман, мы всего лишь хотим помочь.

— Странная эта помощь…

— Ну прости, уж как умеем, — усмехнулся Миранис, поднимаясь и подавая Арману руку. — Или ты от Кадма всерьез ждал телячьих нежностей?

Арман слабо улыбнулся и сказал:

— Могу я пойти к брату?

— Можешь. Если обуздаешь бушующую в себе силу.

— Ты требуешь невозможного, — прошептал Арман.

— От тебя? Да, — усмехнулся Миранис. — Но ты ведь теперь не один. У тебя есть Киар. А Киар, в отличии от тебя, родился с этой силой, и отлично умеет с ней управляться. Мы не можем дать тебе хорошего учителя теперь, Арман. Мы никому не можем доверять, не настолько, чтобы дать этому кому-то власть над тобой. Но чем Киар плохой учитель?

— Мой принц, — ошеломленно прохрипел Арман.

— Понял, так и не усложняй. Дай Киару власть над своей силой и можешь идти со мной к брату.

— Да, мой принц…

***

Теперь, пытаясь отдышаться перед Миранисом, Арман вдруг понял, что на самом деле с ним произошло. Нэскэ унизил его специально. Специально разрушил все, создаваемые годами, щиты, специально вызвал гнев Армана, чтобы показать… с силой высшего мага справиться не так и просто. И первый же срыв…

Лишь когда Арман увидел, как угас свет в глазах брата, он понял, что натворил. Он упился собственными болью и страхом, и не заметил, как вновь пришла беда. Тихо так, откуда и не ждали. И Виссавия вокруг опять радовала красотами и покоем, но был ли покой в душе брата?

— Рэми! — сердце пропустило удар, когда Арман поймал брата у самой земли и вгляделся в родные, внезапно заострившиеся за короткое время, черты.

Как же он бледен! И с уголка рта бежит за белоснежный воротник, извивается, красная дорожка. Арман дрожащими руками вытер платком кровь с подбородка брата и непонимающе посмотрел на Мираниса. Он хотел потребовать объяснений, но имел ли право? Это не Миранис на этот раз ранил Рэми, Арман. Не Миранис упился собственным эгоизмом и чуть было не упустил брата за грань, Арман. Это не Миранис не мог себя контролировать, а Арман.

Боги! С каких это пор Рэми стало опасно быть рядом с Арманом? Почему все обернулось вот так… Арману очень не хотелось отдавать Рэми телохранителям, но… другого выхода не было. Арман, наверное, ни в жизнь бы не примирился с носителями двенадцати, но внезапная слабость брата не оставила ему и шанса сопротивляться. Но выход, предложенный Миранисом, был неожиданно прост…

«Твой принц оказался мудрее тебя, — заметил Киар. — Ну и как? Готов ли ты последовать его совету?»

«У меня есть выход?»

«Ты же знаешь, что есть. Вновь разнести замок Арама по кирпичику и пугать дальше брата и дозорных своим глупым гневом. Кто знает, может, на это раз поможет?»

Язвит. Впрочем, имеет право. Арман с гордо поднятой головой выдержал внимательный взгляд Мираниса и вошел вслед за принцем в переход.

По сравнению с кассийскими, белоснежный замок вождя казался скромным. Небольшая спальня, почти лишенная мебели, округлая почему-то постель, застеленная белоснежными простынями, огромное, во всю стену окно, за которым лениво плыло над далеким лесом ярко-желтое солнце. Там, за окном, было неожиданно тихо и спокойно, ведь вождь, на которого отзывалась Виссавия…

— Я запретил ей меня выдавать, — будто уловил его мысли Рэми, которого Тисмен как раз укладывал в постель.

— Кому запретил? — мягко переспросил Миранис. — Магии своей богини?

— Ви боится меня тревожить, они все боятся…

Он вновь закашлялся, и Арман мысленно выругался. Как он раньше не заметил, что брата вновь достали? Как позволил себе упиваться бесполезным гневом?

«Наконец-то ты начал думать, дозорный».

«Мне недолго быть дозорным. Благодаря тебе».

«За год многое может измениться. За этот год… тем более… Сколько выверенных столетиями правил уже нарушил твой брат, да и ты сам? Где это видано, самому принять в себя душу полубога, а? Ты серьезно думаешь, что Нэскэ может тебя к чему-то принудить? Тебя, в чьих руках теперь больше власти, чем в руках Мираниса?»

Арман больше не был намерен слушать Киара или кого-то еще. Сила, обузданная ироничным полубогом, дремала где-то внутри, а в душу холодной поступью вошло обычное хладнокровие. Рэми достали? Ну так он выяснит кто и голову оторвет.

— Ар! — слабо позвал Рэми, и Арман подошел к кровати. Рэми уже переодели в более простые одежды, и он не казался таким бледным, как прежде. Но глаза его были затуманены усталостью, а в уголке рта размазалась капелька крови.

— Что говорит Элизар? — несколько более холодно, чем было необходимо, спросил Арман. Но Рэми был сам виноват: вместо того, чтобы прийти за помощью, вновь страдал и пытался справиться в одиночку.

— Дядя спит после ритуала. Я хотел спросить его, когда он проснется, — прошептал Рэми. — Не думал, что мне станет так резко хуже…

Скрытый упрек, как же на него не похоже. Арман пригляделся к брату, потом перевел вопросительный взгляд на Мираниса и, после того, как принц едва заметно кивнул, продолжил:

— Мы не будем ждать, пока Элизар проснется. Ты прикажешь Араму разбудить своего дядю.

— … нашего, — слабо поправил его Рэми. — Ты можешь сам приказать, не только это, они тебя послушают.

Послушают, значит. Просто отлично. Арман мысленно дал приказ Нару, но сам из покоев даже не двинулся. Сейчас брата оставлять было нельзя.

— Но… может, так должно быть… — начал Рэми.

— Мне все равно, должно или нет, — отрезал Миранис. — Тебе вроде приказано было не геройствовать…

Вот как, приказано. Интересно, кем? Впрочем, Арман мог и не спрашивать. Только одного приказа Рэми послушает и даже не возразит: Нэскэ. Опять Нэскэ. Везде Нэскэ…

Киар легким всплеском магии подавил вспышку гнева, и Арман вновь вернулся мыслями к брату. Это не могут быть последствия ритуала, иначе Рэми становилось бы легче. А, судя по встревоженному взгляду Тисмена — не становилось. Это не могло быть простым ранением, иначе бы зеленый телохранитель давно бы исцелил Рэми, а если бы не телохранитель, то кто-то из виссавийцев. Или же сама Виссавия. Тогда что?

Миранис зевнул и опустился в кресло, Кадм отошел к окну, Тисмен еще раз склонился к Рэми и тихо прошептал:

— Я не понимаю. Я по-прежнему ничего не вижу…

Но Рэми уже не то, что стоять, даже сидеть не мог от слабости. Взгляд его туманился, от уголка губ вновь пробежала дорожка крови.

— Что же ты, Арман, ты же с нами не хотел разговаривать, не так ли? — не сумел удержаться от насмешки Кадм.

— Потом.

— Потом будет все так же. Ты что думал? Стал высшим магом и все останется по-прежнему? Ты не умеешь контролировать свою силу, а от нашей помощи отказываешься. Хочешь сорваться, ради богов?

— Кадм… — прошептал Рэми. — Тише… голова болит… твой гнев…

Он быстро перевернулся на бок, и его вырвало, а Тисмен покачал головой:

— Физически он полностью здоров, его магия на максимуме, я не понимаю, что происходит. Даже покровительство богини его не спасает… Может, Рэми прав, и так должно быть? Не могли же его достать у нас под носом… Лиина бы сюда…

— Линн с моим отцом, — прошептал Миранис.

— Как некстати…

— Тис, ты не слабее Лиина, — ответил Миранис, пока Арман вновь аккуратно вытер губы Рэми. Он опустился на кровать, помог Рэми сесть, приобнял за плечи, взял из рук Тисмена чашу и начал аккуратно поить брата.

— Ар… почему ты злился на меня, — прошептал Рэми.

— Это сейчас неважно, — ответил Арман. — Попробуй выпить еще немного.

— Я не могу… пойми, я не могу тебя выпустить такого… я не мог тебя увидеть…

— Не объясняй, — спокойно уже ответил Арман. — Потом разберемся.

— Можешь меня отпустить?

— Отпущу, когда пройдет приступ, и ты перестанешь дрожать.

Рэми дрожал в объятиях Армана, лицо его лоснилось от пота, дыхание сбивалось. Озноб пришел внезапно, пришел и вдруг ослаб, но Арман продолжал мягко укачивать брата, придерживая его за плечи.

— Что здесь происходит? — спросил появившийся в покоях Элизар.

— Это ты нам объясни, — спокойно ответил Миранис. — У тебя тоже после посвящения были приступы?

— Приступы? — удивился Элизар, и в голосе его мелькнул страх. Надежда, что так должно быть, пришла и пропала.

— Значит, его все же достали, — высказал общие мысли вслух Кадм. — Зови своего дознавателя, Арман. В таких делах он оказывается на диво полезным.

— У него свадьба.

— А ты всерьез думаешь, что меня это волнует? — прошипел Кадм. — Я ему подарок пришлю. Шикарный. Потом. А теперь давай спасать твоего брата.

***

— Ну и как, получилось, брат?

— Я же говорил тебе, не звать меня пока. Это опасно. Если они догадаются раньше времени…

— Ответь на вопрос, и я уйду.

— Получилось. Они ничего не заметили. Я даже не думал, что все будет так идеально. Наш брат быстро растет в силе, а мальчишка слишком ослабел, чтобы Аши ему помог. Еще немного, и никто ему не поможет.

— Не радуйся раньше времени. Уже сколько раз они срывали наши планы…