Жертва

25. Рэн. Чистая душа

Времена перемен, времена неизвестности... Лерий уже и привык жить в душах носителей, и просыпаться редко, лишь в моменты сильных потрясений. Но что может потрясти одних из самых сильных боевых магов, коими являлись все телохранители силы? Воины, закаленные в сражениях, безжалостные и бесчувственные, они редко отдавались во власть эмоциям. Но с появлением последнего носителя Аши все изменилось...

Мальчишка-целитель, принявший в себя израненную душу брата. Такой слабый, такой беспомощный, столько раз умирающий... он поселил в душе палача и вояки сомнения, и Лерий начал просыпаться все чаще. И осознавать себя все ярче.

Вместе с носителем он переживал смерть Эррэмиэля, вместе с ним разделил боль мальчишки и поразился, что один слабый человек может столько выдержать. В последний раз он не проснулся, его разбудили, когда мерзость вошла в душу его носителя... когда магический клинок, подаренный дядей, испробовал крови брата...

А теперь... Лерий открыл глаза и огляделся. Небольшой округлый зал, стены из синего с прожилками камня. На каменных ложах трое телохранителей Мираниса и один — его отца. Сам Миранис стоит в центре зала, разводит руки ладонями вверх, и льется с его пальцев, струится по полу, к каменным ложам, к телам спящих телохранителей, синий туман силы... а за Миранисом стоит, раскинув крылья, улыбается чуть заметно...

— Отец! — выдохнул Лерий.

— Вернись быстрее, сын! — усмехнулся Радон, возвращаясь к ритуалу.

Лерий же задумался... тело его носителя сильно ослаблено ритуалом и должно еще долго лежать в волнах магии... но в последнее его пробуждение Аши...

— Хорошо, отец, — ответил Лерий, вылетая из тела своего носителя.

***

Его швырнуло о землю, в руке что-то хрустнуло, и сонный еще Рэн не успел даже слова сказать, как оказался на поле перед домом. Да и то ли это поле? Вечно цветущее и пахнущее разнотравье, где брат и мать частенько собирали травки для своих зелий, теперь все опало, осыпалось, пожелтело и выжглось до уродливой, царапающей соломы.

Жарко, так жарко, что легкие пылают зноем. Земля, недавно плодородная и наполненная влагой, иссохла до полопавшейся корки, а за спиной что-то скрипело и рокотало, бросая на поле черную, уродливую тень. Что это? Богиня, скажи, что это всего лишь страшный сон!

Рэна подхватило невидимой волной, ударило о землю еще раз, а за спиной, там, где он лежал только что, бухнуло, поднимая вокруг столбы пыли. Рэн закашлялся, хотел отползти подальше, но его опять грубо задержали, за шиворот, как глупого ребенка.

— Второй жив? — спросил невидимый еще спаситель, и оглянувшись, Рэн увидел стоявшего к нему спиной высокого, широкоплечего кассийца в простых, но добротных одеждах.

Этот человек был смутно знаком, но, сколько Рэн не пытался, он не мог вспомнить, где его видел. Однако тянуло от незнакомца такой аурой магии, что забылся и зной, и все еще терзавшая легкие пыль, и коловшая ладони солома.

— Жив! — ответил кто-то, а Рэн увидел то, что должен был увидеть давно — огромное, устремившееся в прозрачное от зноя небо, дерево, чей ствол был как бы соткан из тугих жгутов... дерево казалось живым. Жгуты на его стволе изнывали буграми, подобно змеям переплетались в тугой клубок, путались и вновь распутывались, сплетались в тугие ветви, и дерево росло на глазах, а земля вокруг него темнела, приобретая некрасивый оттенок пепла. Бах! И еще раз упала в пыль ветвь, и вновь Рэна, как куклу, перекинули в другое место, а дерево недовольно пророкотало, казалось, начав расти еще быстрее.

— Где Рэми? — спросил кассиец, не оборачиваясь.

Уродливый серый круг вокруг дерева все более расширялся, ел знакомую поляну, земля стонала под действием яда, и даже Рэна, дитя смерти, коробили эти стоны.

— Я... я... не знаю, могу ли отвечать, — прохрипел Рэн.

Круг все приближался, но незнакомец даже не двинулся. Даже не обернулся.

— Он сам меня позвал. Повторить вопрос? Будем и дальше терять время на бессмысленные уговоры? Рэми не обрадуется, если его любимый хранитель смерти вернется к нему слегка... помятым.

Помятым? Угроза? Но главное Рэн выхватил: незнакомец говорил о наследнике, как о близком друге. Незнакомца волновало, как отреагирует наследник на вид Рэна. Незнакомец знал, что Рэн хранитель смерти... наверное, ему можно доверять. Наверное, у Рэна не было выхода, ведь сам он Рэми помочь не мог... Богиня! Почему он такой беспомощный!

— Я... я не знаю... — чуть ли не заплакал Рэн, — я заснул... я не помню, как я...

— Почему ты заснул мы знаем, это сейчас неважно, что дальше?

— Когда проснулся... наследник... был рядом... а потом... он меня... он... боги! Рэми!

Он пытался встать, но незнакомец лишь шевельнул ладонью, и Рэна грубо припечатало к земле. Больно же! Но Рэн выдержит любую боль и унижение, только бы наследник жил!

— Где? — так же спокойно, будто ничего и не случилось, спросил кассиец. — Где ты проснулся?

— Дома...

— Где дом? Впрочем, дай угадаю, под корнями этого уродства... — Рэн сглотнул. — Значит, Рэми вновь геройствовал. Тебя и твоего брата выпихнул, а сам остался там...

И тут Рэна-то и прорвало!

— Он... он... насквозь, богиня, это дерево его пронзило насквозь! Потом белая вспышка, а потом... ты вот...

И сглотнул. Он даже не знал, мог ли называть кассийца на ты. Но тот не возразил совсем, все так же не спуская внимательного взгляда с дерева, все так же ожидая нового удара узловатой ветвью.

— ... жив, — констатировал незнакомец, отступая на шаг, чтобы не попасть в отравленный деревом круг. Воняет, боги... как же воняет... гнилью и смертью... — Ранен, без сознания, но жив. Теперь скажи мне, дружок, откуда эта дрянь взялась в твоем доме?

— Ты! — выкрикнул кто-то, и кассиец в пару шагов оказался рядом, схватил Рэна за шиворот, заставил подняться, и толкнул ко второму незнакомцу, поймав за пояс кричавшего что-то, взбешенного брата.

Рэн никогда не видел Дерана таким: чуть ли не плачущим, в немом отчаянии, разгневанным. Целитель, с кулаками бросившийся на Тилвера, своего напарника... неслыхано.

— Ты виноват! — кричал Дер и бился в кольце рук невозмутимого кассийца. — Ты! Ты мне сказал, что Рэн умирает! Почему! Почему ты...

— Чтобы ты привел сюда целителя судеб, конечно, — усмехнулся Тилвер. — А ты и привел. Прямо в ловушку. И какого это, быть причиной смерти виссавийского наследника?

Зря он. Рэн уже сейчас знал, что зря... кассиец опустил осевшего на землю Дерана, перешагнул через потерявшего сознание брата, бросил Рэну:

— Присмотри за ним, — а сам подошел к невозмутимому Тилверу.

— Ты притащил эту дрянь в Виссавию? — спокойно спросил он.

— А если и я?

— Ты хотел убить целителя судеб?

— А если и так? — зло усмехнулся целитель. — Что ты мне сделаешь, маг? Убьешь?

Кассиец улыбнулся, глаза его засветились синим, и Тилвер взлетел в воздухе, взвыл, хватаясь за шею.

— Ждешь смерти, как и все они? — тихо спросил кассиец. — Может, и дождешься, если будешь хорошим мальчиком. Умрешь быстро и безболезненно. Взамен скажешь, как убить это вот.

И он показал на дерево.

— Никак! — выдохнул Тилвер с видимым злорадством. — Никому не удавалось, и даже тебе... Растворит в себе целителя, даже частички не останется. Ни единого шанса, что вы его опять вернете! Вы проиграли! Слышал? Проиграли, ха!

Кассийский маг лишь усмехнулся, поправил ворот туники, и мелькнула на его шее и пропала вязь незнакомой Рэну татуировки.

— Хариб? — выдохнул Тилвер, и впервые в его голосе появился неподдельный страх, а его недавняя бравада куда-то делась. — Ты хариб?

— И что же тебя так испугало? — заинтересовался незнакомец, сжимая пальцы, и виссавиец захрипел, и выдохнул неожиданное:

— По...щади... что хочешь сделаю, только пощади... — вмиг растеряв свою уверенность.

— Убери это и пощажу, — пообещал кассиец. — Я никогда не вру, виссавиец. Нет необходимости... так что?

— Не могу...

— Бесполезен, — сразу же ответил кассиец и щелкнул пальцами. Куда-то исчез Тилвер, зашевелился, приходя в себя Деран, и кассийский маг плавно всплыл в воздухе, а в руке его появилось, расширилось что-то, что отозвалось в душе Рэна бешенным страхом. Магическое оружие, клинок, принесший много смертей, беспощадный и всегда алчущий крови. Оружие телохранителя силы. Чей хариб этот человек?

— Лан, осторожнее! — крикнул кто-то. — Попробуй и возвращайся! Ты нам сейчас живым нужен!

— Меня не так легко убить, — усмехнулся незнакомец, нет, Лан, хариб Алдэкадма, и глаза его блеснули синим.

Волна, упругая, хлесткая, долбанула ствол дерева синей плетью. Тотчас прилетел ответный удар, вновь окатило пылью и мелкой трухой, плавно опустился перед Рэном невозмутимый Лан.

Дер неожиданно закашлялся, Рэн ошеломленно поднялся, глядя, как стекает на землю защищающий их щит. Еще один виссавийский маг, высокий и широкоплечий, но такой хрупкий на фоне Лана, сверкнул зелеными глазами, посмотрел вновь на дерево и сказал:

— Тоже жрет магию?

— Увы, — ответил Лан. — Клинок ей тоже особого вреда не причинил. Я могу попробовать прорваться...

— Только силы потратишь, — выдохнул зеленоглазый и спокойно шагнул вперед, прямо к отравленному тварью, все более приближающемуся к ним кругу. Он снял перчатку и, раньше, чем Рэн и слово успел вставить, положил голую ладонь на почерневшую, будто покрытую сажей поляну. И сразу же пробились сквозь землю, овили тонкие пальцы едва заметные нити. Незнакомец посерел весь, из глаз его полилось синее пламя, и Рэн вдруг понял, что перед ним еще один высший. Хариб и высший...

— Из темных земель... росток... — зашептал зеленоглазый, — больно... забрали от матери, сильной и великой... увезли в чужую землю... обещали магии, много магии... тут много, но дома больше... и магия тут невкусная... другая... этот маг вкусный... его кровь... много магии, старой, другой... но нельзя съесть... ранил, он ранил! Больно! Закрыл... не могу добраться... слабеет... скоро... скоро обоих...

— Хватит! — Лан положил руку на плечо зеленоглазого и резко потянул его на себя. Порвались тонкие нити, охватывающие ладонь, зеленоглазый без сил упал на землю и стер с губ алые капли.

— Значит, их там двое... — задумчиво продолжил Лан, подавая зеленоглазому руку и помогая подняться, — вот почему Киар тоже не отзывается. Ну, целитель, молодец! Заманил в ловушку обоих братьев.

— Киар... — выдохнул зеленоглазый. — Ты... ты... осмеливаешься так просто звать Киара? Но...

— А ты не осмеливаешься? Надо же. Да ты боишься... ты, хариб Тисмена, одного из двенадцати, меня боишься? Да ты совсем, дружок, обнаглел!

Еще один хариб? У Рэна голова шла кругом. От жары ли, от едва ощутимого, но пронзающего воздух, ядовитого испарения, от дивного диалога кассийских магов. Почему здесь так много харибов? И почему зеленоглазый, до сих пор обращавшийся с Ланом как с хорошим приятелем, если не другом, вдруг отшатнулся?

— Ты... Ты один из них?

— Успокойся, Алод, — вмиг перестал улыбаться Лан. — Я не один из них. Но я и не враг тебе и твоим друзьям. Тем более, твоему архану. Я всего лишь исполняю ошибку своего носителя. Это из-за того, что он почти убил Армана, целитель судеб вновь перестал верить своим братьям. А зря. Вот сейчас мы ему это и докажем...

— Лерий? Вы... вы... пробудились?

— А какой ритуал, по-твоему, сейчас мой отец проводит с твоим арханом? — Лерий успокаивающе похлопал Алода по плечу. — Мы все проснемся в душах своих носителей. Привыкай. Будешь от меня шарахаться, накажу, и даже твой архан и его вторая душа мне не помешают. Забудь о страхах, нам некогда сейчас бояться, давай думать. Носитель Аши ранен, но жив. Благодаря силе Киара. Киар сумел ранить это дерево, а его сила...

— ...сила некроманта... — вмиг будто успокоился и задумался Алод.

— ... смерти, деревцу не совсем нравится. У нас пока только один действующий боевой некромант, Киар, но он слаб после ранения своего носителя, это раз. Два — только он сейчас удерживает дерево от поглощения братьев. Но осталось ему немного... дерево медленно, но все же жрет и его магию.

— Что мы можем? — отчаянно выдохнул Алод.

— Мы? — усмехнулся недобро Лерий. — Мы можем многое. Подойди, Рэн...

Рэн, сказать по правде, с удовольствием бы не послушал... но ведь Лерий был одним из двенадцати, а значит...

— ... правильно, — чаровал словами Лерий, — Аши мне брат. И Киар мне брат. Я сделаю все возможное, чтобы их носители не ушли за грань. И ты мне в этом поможешь, слабое и глупое создание моей тетки. Видишь ли, — он покрутил в руке клинок, и клинок вытянулся на глазах, превращаясь в боевой посох. — Твоя сила ведь тоже, как и сила Киара... от Айдэ...

— Я...

— Давай не будем, мальчик. Ваша Виссавия принадлежит Кассии, это значит, что вашим богом смерти, как и нашим, является мой дядя. Он дает тебе силу. Ту самую силу некроманта, которой так боится наше милое деревце.

— Но я... не умею...

— Не боевой, помню. Вы, виссавийцы, слабые как котята. Моя тетя вас слишком разбаловала, а нам теперь страдать. Встань. Сомкни пальцы на посохе...

— Я должен драться? — ужаснулся Рэн, но приказ выполнил.

Посох оказался дивным на ощупь, будто покрытым мягкой, шелковистой кожей, будто живым... пульсирующим в пальцах и так охотно отзывающимся на силу Рэна. Орудие смерти... подарок, по слухам, самого Айдэ своему племяннику.

— Ты ведь души ведешь за грань, помнишь? — шептал на ухо стоявший за спиной Лерий. — Своей силой. Выпусти ее, отдай посоху. Отдай столько, сколько можешь. Помни, чем больше посох впитает твоей магии, тем больше шансов вытащить твоего наследника. Ты мне веришь, Рэн?

— Верю, — без колебания ответил хранитель смерти. — Твой носитель побратим моего друга... разве я могу тебе не верить...

И даже почти не слышал, как полубожество повторило «твой» и засмеялось. Все вокруг отдалилось: брат, кассийцы, тварь, пришедшая из другого мира. Была лишь сила, темным туманом льющаяся через ладони. Был лишь довольно урчащий, одаривавший теплом посох. Было единение с магическим оружием, забравшим столько жизней...

От чужих смертей Рэна воротило. До позывов рвоты, до невольной дрожи. Но посоху это даже нравилось, посох уже и сам пил из Рэна силу, и не только силу... его жизнь, его память, его боль и его сомнения... забирал все, оставляя лишь выжженную черным пламенем пустыню...

— Достаточно! — отобрал Лерий посох и поддержал скатывающегося в беспамятство Рэна. — Помоги ему. Отведи в замок вождя, под щит Илераза. Если дух замка будет сопротивляться, напомни, что ваш наследник приказал слушаться моего носителя.

— Да... — ответил брат, подхватывая теряющего сознание Рэна.

***

Пронзительно пахло гнилью, стянуло грудь от отвращения. Демоническое дерево росло на глазах, крепчало, куталось в новые упругие, украшенные тонкими шипами, плети. Лерий перехватил боевой посох поудобнее и понял вдруг, что и не жил раньше. Нет, он разделял с носителями и сладость победы, и жажду крови, и радость при виде стоящего противника, но... разделять одно — вдыхать запах опасности полной грудью... совсем другое. И это новое чувство будоражило своей остротой.

— Мой архан... — одернул его Алод. — У нас не так и много времени. Прошу тебя...

Лерий с сожалением вздохнул. Ну да, не так и много. Хотелось бы поиграть с деревцем, как кошка с мышкой, заставить тварюгу помучиться подольше, но он здесь не за этим.

— Приготовься, — прошептал Лерий и крутанул посох в ладони, сливаясь с ним в одно целое. Духовное оружие задрожало от восторга, узнав истинного хозяина, и тотчас же зазвенело жалобно, поняв, что провинилось, ой как провинилось:

— Я сотру тебя в порошок, если осмелишься еще раз ранить моих братьев, — прошептал Лерий. — Не пожалею. Ты чуть было не отправил за грань и носителя Аши, и носителя Киара, теперь искупи свою вину и не смей впредь нарушать запрета! У тебя есть душа, и ты понимаешь, что будет, если ты вернешься к моему дядюшке...

Клинок знал. Согрел ладонь виноватым теплом, слился с хозяином в одно целое и послушно пустил в дерево тонкий луч магии. Дерево взвыло тонко, противно, попыталось ударить обидчика толстой ветвью, и сразу же сжалось, наткнувшись на магический огонь щита Алода. Лерий не шелохнулся, клином силы он входил в глубину твари, морщился от запаха тлеющей гнили, пробирался через живой лабиринт уползающих от магии смерти ветвей туда, где мерным стуком билось сердце погруженного в молчание магии брата.

Мягкость крыльев, радость узнавания, и луч темной силы начал расширяться, отталкивать от себя тугие, сплетшиеся над братьями ветви. Дерево сопротивлялось, все так же противно визжало, брызгало ядом магии, но расширявшегося в коридор тумана дотронуться не смело. Оно боялось смерти, оно визжало от ужаса, оно травило ядовитыми испарениями, и Лерий крепче сжал пальцы, чувствуя, как бежит по губам далекого теперь тела теплая кровь...

Пронзила черный туман синяя молния, ударило в уши слово «довольно!» и Лерия грубо схватили за пояс и втолкнули в приготовленный кем-то переход. Взвизгнуло дерево, пыталось ветвями ворваться в переход, но завыло отчаянно и... пропало. Оружие в руках сжалось в привычный клинок, само спряталось в ножнах на поясе и устало застыло, а Лерий отер липкий почему-то подбородок, посмотрел на окровавленные пальцы и пожалел вдруг о своем сильном когда-то теле полубога.

Люди так слабы. Даже самые лучшие люди. Кто-то помог ему сесть, влил в спину теплую, ярко-синюю волну магии, и слабость вдруг отступила, и Лерий понял, что они находятся в храме его тетки. Высокий неф, поддерживаемый тонкими, белоснежными колоннами, заливающее через узкие окна ярким светом солнце и лениво плавающие в воздухе пылинки. Огромный храм был мертв, но даже теперь его стены давали надежную защиту и покой. А в этом покое, закрывая себя и брата крыльями, застыл подобно статуе... Киар.

— Я не могу заставить его раскрыться, — сказал Алод. — Он слишком близок к грани, боюсь, он нас уже не слышит.

— Аши?

— Рэми опасно ранен. Если мы не достанем его из-под крыльев брата, он истечет кровью.

Вот как. Дилемма. Арман слаб. В молчании магии и в своем воображении он все еще находится под ветвями демонического дерева, все еще тратит драгоценные теперь силы на защиту себя и брата. Если заставить раскрыться силой, можно отправить Армана за грань. Если дождаться, пока он сам потеряет сознание, можно потерять Рэми и Аши... а никого из них потерять они теперь не имеют права.

— Придется выбирать, — нарочито громко сказал Лерий, вновь обнажая клинок. Духовное оружие обиженно зазвенело. Оно устало. Оно отдало слишком много сил в недавней битве. Оно хотело отдохнуть и восстановиться, но времени не было. — Я выбираю Рэми и Аши, без Армана мы как-нибудь обойдемся.

И метнул клинок в брата.

А дальше было ожидаемо. Крылья Армана вдруг исчезли, сам он оказался на полу, а над ним, закрывая собой брата, встал темноглазый, рассерженный мальчишка. Он тяжело дышал, приготовившись к смерти, и удивленно посмотрел на застывший рядом с его грудью, дрожащий клинок.

— Это оружие Кадма? — прошептал мальчишка, протянув к клинку руку. Клинок испуганно отпрянул. Он услышал предупреждение хозяина, и не осмелился даже царапины оставить на пальцах носителя Аши. Хорошо. Просто отлично. Лерию столь щепетильным быть не обязательно.

— Кто ты? — спросил мальчишка, поднимая на Лерия затуманенный болью и слабостью взгляд.

— Не делай глупостей, — холодно ответил Лерий, позвав в ножны магическое оружие. — Я не из этих...

— Я знаю.

— Знаешь? — удивленно протянул Лерий. — Недавно ты всю Виссавию усыпил, не зная, где друг, где враг, а теперь утверждаешь, что знаешь? Впрочем, это потом. Мне надо возвращаться. Потому Алод...

— Дай мне немного сил... — попросил вдруг мальчишка, и добавил: — брат.

И стал в один миг так похожим на Аши, что у Лерия сердце сжалось от боли. Младший братишка был таким безрассудным... таким же, как теперь и его носитель.

— Ты сделаешь все, что хочешь, когда тебя исцелят.

— Нет. Алод поместит меня в кокон, и я ничего не смогу сделать. Когда же вернется Миранис, может быть поздно.

Умный. Или слишком хорошо знает и своих братьев, и их носителей. Конечно, Алод его усыпит и поместит в целительный кокон. Тогда мальчишка точно не наделает глупостей и его не убьют до того, как отец закончит ритуал.

— Ты ведь понимаешь, что так будет лучше? — осторожно спросил Лерий.

— Я понимаю. Просто дай мне силы и досчитай до пяти. Медленно. Потом делай что хочешь, я не буду сопротивляться, даю слово. Прошу, брат. Поверь мне.

Мальчишка хочет поиграть? Лерий, в принципе, не против. Не слушая слабых возражений Алода, влил в непокорного братишку немного сил и прошептал:

— Хорошо. Начинай. Раз.

Рэми развел руки, ладонями вверх, и пустил вокруг тугую волну силы. Лерий даже не задумался о том, что сделал мальчишка. Все в этой зале живы и здоровы, остальное в руках наследника Виссавии. Это его страна. Это его ответственность. И даже если от его действий пострадает кто-то из кассийцев... что ж, и это они переживут.

— Два, — усмехнулся он, шагнув к Рэми.

Полетела куда-то волна зова, и в зале появился слегка удивленный и напуганный хариб Мираниса. Он поклонился Рэми и, повинуясь жесту телохранителя, опустился перед ним на колени.

— Три, — протянул Лерий, сделав к Рэми еще шаг.

Мальчишка дотронулся легким жестом лба хариба Мираниса, и хариб побледнел до серости, покачнулся и чуть было не упал в обморок. Знать бы, что показал ему Рэми, но... это потом. Сейчас... сейчас синяя туника мальчишки отливала влагой, мерно капали с ткани капли крови, и если его не остановить...

— Четыре, — сказал полубог, подхватывая почти потерявшего сознание носителя Аши за плечи. Тот усмехнулся и коснулся лба Лерия холодными как лед пальцами.

— Пять, — не выдержал Алод, и подхватил у земли упавшего без чувств Рэми. Опешивший от увиденного Лерий не возражал. Он почти не видел, как Рэми подняло в воздухе, окутало переплетением невесть откуда взявшейся лозы. Он чувствовал, что Рэми спит, покачиваясь на волнах силы хариба, и что хариб не даст ему проснуться до возвращения своего архана. Он тяжело дышал, понимая вдруг...

— Вот жеж мерзавец, — прошептал он. — Даже в своем ранении он нашел выгоду.

— Он дитя судьбы, — спокойно ответил хариб Мираниса. — Мой архан всегда это знал. Что бы Рэми не делал, не мы его ведем... не нам решать, правильный он путь выбрал или нет...

— Что он тебе показал?

— Если я скажу... Радон заставит нас забыть.

— Он мне скажет, — прорычал Лерий.

— Он не будет помнить, когда проснется. Лишь благодаря тому, что он был так близко к грани... прошу тебя, мой архан... не настаивай.

Лерий посмотрел на хариба и решил отступить. Пока. Потому что в переданных Рэми воспоминаниях было что-то очень интересное. И потому что начинал уже гневаться, звать издалека отец.

«Если спас его, возвращайся. Ты нужен тут».

Лерий слабо улыбнулся и выпустил волну силы. Да, он нужен там, рядом с носителем, но сначала...

***

Короткий приказ прилетел как-то неожиданно, и, сказать по правде, Илераз не сразу понял, кто его отдал. А когда понял... когда услышал, что именно ему приказали, с удивлением посмотрел на застывшего за его спиной хариба.

— Ты пойдешь в главный храм Виссавии.

— Сомневаюсь, что его туда пустят, — хмуро ответил Элизар.

— Сомневаюсь, что кто-то сможет и захочет его остановить... это удивительно. Решение было так близко, а мы его и не заметили? Подожди.

— Мой архан... — удивленно протянул хариб, и вздрогнул, когда Илераз влил в него свою силу.

— Пригодится, — усмехнулся высший. — А теперь иди. И еще парочку харибов с собой прихвати. Они тебе понадобятся.

— Ты мне хочешь что-то объяснить? — спросил Элизар.

— Вас племянник жив, мой вождь. Оба живы. И скоро будут здесь. Тогда вы и услышите объяснения, даю слово. Но не мне их давать.

— Хорошо, — смирился Элизар, опускаясь без сил в кресло. — А я пока отдохну. Надеюсь, вы не убьете меня во сне? Впрочем, можете попробовать...

Илераз вздрогнул. Вождь пошутил, но до конца ли это было шуткой?