Жертва

24. Рэми. Доверие

Илеразу никогда так легко не путешествовалось по Виссавии. И это настораживало. Если раньше сила богини была везде, ощущалась в каждой травинке, и даже прохода ты по первому желанию не поставишь, то теперь... все оказалось просто легче легкого: выйти в замке вождя, пробежать по безлюдным, залитым беспощадным солнцем переходам и ворваться в спальню Элизара.

Вождь лениво обернулся на стук двери и перестал лить на кровать белоснежную силу. Арман все еще спал, укутанный в кокон, явно живой. Спал спокойно, наверное, жить будет, да и на лице вождя не было ни следа тревоги. Лишь искреннее изумление:

— Да кто вам позволил?

— Вы не чувствуете? — тихо спросил Илераз, и вождь на миг задумался.

Побледнел, покачнулся и спросил:

— Как?

— Ваш наследник чего-то очень испугался. Потому усыпил почти всех виссавийцев и... заодно...

— Богиню... мой народ остался без защиты. Щит над кланом?

— Целостный. Радон влил в него свою силу. Видимо, он не сильно-то хочет, чтобы земли его сестры наводнила нечисть. Но если мы ничего не сделаем... я не знаю, насколько хватит терпения нашего бога и что он потребует за свою помощь.

— Где Рэми?

— Миранис сказал, что он явится к брату... когда очнется...

— От чего очнется?

— А вы как думаете, вождь? Он провел ритуал и сразу принялся искать убийцу своего брата. И нашел. А убийца стоит перед ним, невредимый, такой же, как и прежде... ваш наследник в смятении. Он не знает, кому и чему доверять, да и...

— Миранис... где Миранис?

— Радон лично разбудил принца. Миранис ушел в Кассию успокаивать телохранителя. Когда Рэми очнется, его отправят сюда. Потому я здесь... мне нужно обеспечить безопасность целителю судеб, пока мы с этим всем не разберемся.

— Тогда обеспечивай, — выдохнул Элизар. — Я оставлю на тебя охрану так же и Армана и проверю, насколько все серьезно.

— Вы мне верите?

— Кому-то придется, — выдохнул Арман с кровати. — Иди, Элизар. Я слаб, но даже сейчас убить меня не так и просто. Илераз не может причинить мне вреда, клятва высшего мага ему не позволит. Я позабочусь о брате, когда он вернется.

Очнулся. Хорошо. Арман и Миранис были единственными, кто сейчас мог излечить израненную душу целителя судеб.

***

— Арман! — не видя ничего, кроме брата, Рэми бросился к кровати.

Он боялся увидеть, что опоздал, но брат просто... спал, укутанный в кокон дяди. Судя по мерному свету кокона — жить будет, просто должен восстановиться, и даже амулет, вновь наполненный виссавийской силой, все так же поблескивал на груди брата, охранял и заботился. В облегчении опустившись в кресло рядом с кроватью, Рэми почувствовал, как надавила на плечи огромная тяжесть. Он устал, боги, как же он устал...

— Ты вновь видишь, мой архан? — осторожно спросил охраняющий брата Илераз.

Рэми устало улыбнулся, поднимаясь. Он не хотел сейчас объясняться. Да и что объяснять? Он помнил, как направился на ритуал в храм Виссавии, а потом... а потом вдруг выжирающая внутренности боль, гнев Радона... как он оказался в Кассии? Чем так разгневал верховного бога? Почему так тихо и душно? И так пусто... чего-то не хватает. Неуловимого, едва заметного, и отсутствие этого грызло душу смутным беспокойством.

Ты опять ничего не помнишь...

«Что я должен помнить? Ты, наконец-то, ко мне вернулся? Где ты был, Аши, когда ты был так нужен?»

«Арману я тоже был нужен. А ты справился с принцем и сам, больше, чем справился...»

«Так справился, что разгневал твоего отца? Заставил его лично явиться в храм? Ты издеваешься? Да что произошло, может, расскажешь?»

Но Аши вновь замолчал, и Рэми, устав от этой проклятой духоты, приказал ставням на окнах распахнуться, но... ставни не послушались. И с возрастающим внутри беспокойством Рэми понял, чего ему не доставало... Виссавии! Боги, он больше не чувствовал Виссавии!!! Ее надоедливого присутствия, ее... душащей заботы и покровительства...

— Как это возможно? — выдохнул Рэми и жестом разнес ставни в дребезги. Дерево, еще миг назад крепкое, взорвалось вместе со стеклами брызгами, дыхнуло в спальню жаром, и встав в окне, Рэми не поверил своим глазам:

— Как?

Еще вчера, казалось, вечнозеленая, вечноцветущая Виссавия плыла в пронзительном зное. Осыпались на дорожки цветы, пожелтела листва, высохла земля до уродливой, пронизанной трещинами корки, и Рэми начал понимать...

— Это сделал я? — выдохнул он. — Но...

— Рэми, — едва слышимо донеслось с кровати и, взмахнув рукой, Рэми восстановил окна, скрыл их под плотными портьерами, вновь подарив спальне спасительную прохладу. Брат серьезно ранен, и сначала надо убедиться, что ему ничего не грозит, потом исправлять то, что творится за стенами замка... ему исправлять, кому же еще...

— Кто посмел... — прохрипел Рэми, и ужаснулся.

Ответ пришел сразу и бесповоротно, наполнив душу ледяным отчаянием. Рэми все пытался вспомнить и не мог, кто именно из телохранителей был рядом с Миранисом в проклятом храме, пытался найти мыслью Кадма, кого-то из братьев, принца, но... от него отгородились. От него все отгородились, ради богов! А у него сейчас не хватит сил перенести себя в Кассию, а даже если и перенесет, что он сделает, исчерпанный почти досуха? И что его так исчерпало?

— Миранис, — выдохнул Рэми.

— Думай, Рэми! Ты стоишь здесь, живой и невредимый, значит, с Миранисом все хорошо, — неожиданно холодно ответил Арман. — Я видел, что происходит с телохранителями, когда принц серьезно ранен. При этом он теперь в замке, под защитой отца, Радона и духа замка. Успокойся и подумай здраво, Рэми! Думай здраво! Если бы Кадм до сих пор был бы опасен, оставили бы его с Миранисом?

— Но если они все...

— Так ли уж и все? Сразу? Защита принца и телохранителей настолько слаба, что ее так легко прорвали? Всю и сразу?

— Но ты... — прошептал Рэми, не понимая, что брат ему хочет сказать. Почему голос его так холоден? Почему Илезар так спокоен, ведь его брат... его брат... Рэми покачнулся... боги, да что же...

— ... что происходит? — тихо прошептал Рэми, посмотрев в глаза брату. А что, если и он?

Арман улыбнулся мягко и требовательно похлопал по кровати рядом с собой и ответил:

— Если не хочешь, чтобы я встал и испортил кокон твоего дяди, сядь.

— Но Ар...

— Сядь рядом!

Рэми сел.

— Ничего не происходит, ничего, чего нельзя было бы исправить, — улыбнулся Арман, аккуратно отводя от лица Рэми прядь волос. — Виссавия твоя просто спит, ничего более. Когда она проснется, опять расцветет и позеленеет. А вот ты слишком бледен, брат. Тебя опять ранили?

— Нет, — выдохнул Рэми. — Просто исчерпан. Даже не помню, где... я ничего...

— Все хорошо, брат. Давай дождемся Мираниса и других телохранителей...

— Кадм...

— Давай дождемся других телохранителей, — почему-то настаивал брат. — Будешь бороться один, проиграешь.

— Мне кажется, что я уже проиграл... Радон...

— Битва еще всерьез не началась, а ты уже сдался? Ну-ну, на тебя это не похоже, брат...

— Дай мне тебя осмотреть... пожалуйста, я хочу убедиться...

— Вождь осмотрел, не волнуйся, мое темноглазое чудовище, — мягко ответил Арман, и от его улыбки стало спокойно, как в детстве. — Этого вполне достаточно. Если вдруг этого не хватит, есть Лиин. Вовсе незачем тратить на меня последние силы. Останешься со мной, брат, пока я слаб? Или опять побежишь спасать кого-то другого? Не смотри на меня так, я пошутил. Я так соскучился по твоему пытливому, глубокому взгляду. Так рад, что опять нет от него спасения. Но как долго ты еще будешь жертвовать всем ради меня?

— Арман...

— Тебя ведь опять чуть было не убили...

Рэми потупился и прикусил до боли губу.

— Если не хочешь, чтобы я тебя спасал, прекрати попадать в неприятности, — прохрипел он. — Выговариваешь мне, а сам-то? Сколько раз ты подставлялся ради меня?

— Не всегда из-за тебя, — улыбнулся Арман. — Меня столько раз пытались убить, что я уже и не помню. Если думаешь, что ты мое несчастье, то ошибаешься — ты мое спасение. Ты, Лия, Астрид, Рина, вы моя семья. Еще год назад у меня всего этого не было... потому я как никто знаю цену каждому мгновению, проведенному с вами. Ты мне не веришь?

Рэми смотрел на брата и тихо удивлялся. Арман будто изменился, будто стал более чутким, аккуратным. И взгляд его, взгляд «ледяного клинка повелителя», был сейчас таким нереально понимающим. Пронзающим душу до самого дна. И сегодня Рэми хотелось убежать от этого пристального взгляда, будто Арман видел слишком многое. Понимал слишком многое, чего раньше Рэми старался и не мог объяснить. И показалось вдруг, что в серых глазах брата мелькнуло синее пламя, испугав темной окантовкой... что-то не так... И это что-то не было связано с его ранением.

— Ар, — прохрипел Рэми, потянувшись к брату.

— Не надо. Это сейчас не важно. Позднее я тебе все объясню, — пообещал брат. — Мы объясним. Сейчас нужно дождаться возвращения Мираниса в Виссавию.

— Почему нам нужно дожидаться... почему ты не можешь сказать сейчас?

— Потому что нам нужно поговорить. Всем поговорить. По душам. Ты доверишься мне брат? Еще немного? Поспи, пока есть возможность, наберись сил, они нам понадобятся.

— Нам?

— Нам. Битва уже скоро. И ты в ней, увы, как всегда, будешь впереди всех.

— Увы? Ты тоже в меня не веришь?

— Кто это тоже? — улыбнулся Арман. — Мы все в тебя верим, но твоя смерть нам всем будет стоить слишком дорого. Боюсь, мы не можем себе позволить оплатить эту цену. Но ты ведь, как всегда, полезешь рисковать?

— Ар... — начал Рэми и умолк, когда различил приглушенные, будто проносившиеся через гущу воды, крики. Поняв, кто их глушит, и кто кричит, он с гневом посмотрел на Илераза:

— Пропусти его!

— Я отвечаю за вашу безопасность, мой архан, сейчас не время...

— Я должен повторять приказ? Пропусти, или я разнесу твой щит вдребезги, а ты знаешь, мне это дорого будет стоить!

— Рэми! — пытался остановить его брат, но Илераз вздохнул и все же выполнил приказ.

Деран, а именно он кричал у щита, вбежал в покои, упал на колени, склонил голову, и прошептал:

— Чем мой брат тебя так разгневал, что ты его наказал? Умоляю, скажи, я все попытаюсь исправить!

— Кого я наказал? — не понимающе спросил Рэми, медленно поднимаясь. И только сейчас вдруг понял, что ему не только Виссавии не хватает... что не только богиню он...

— Мой брат! — чуть не плакал Деран. — Я не могу его разбудить, Лезарий сказал, что это невозможно, что еще немного, и он... Что он натворил? Я прошу тебя, скажи! Я постараюсь все исправить... умоляю... сон смерти... прости, прости, но скажи за что! Я постараюсь исправить! Я все сделаю, не отнимай у меня брата, ради богини... прошу! Мой вождь, не отнимай у меня брата!

— Прости, мой архан, — вмешался Илераз и выхватил из полумрака неподвижно стоявшего Нара.

Раньше, чем Рэми и слово успел сказать, высший обнажил тонкий клинок и полоснул Нару по плечу. Рана была пустяшная, крови, правда, много. Деран все так же дрожал на коленях, а Илераз толкнул к нему Нара и приказал:

— Исцели! Я должен убедиться, что ты не один из них!

— Кого их? — непонимающе прошептал Деран, но рану исцелил. Легко, почти неосознанно, и вновь начал молить:

— Прошу тебя... ты же милостив ко всем этим кассийцам, будь милостив и к моему брату, умоляю!

— Ты как посмел! — выдохнул Рэми, но тут же вмешался Нар:

— Мой архан, если это было необходимо, то ничего страшного. Прошу, не гневайся, мы не хотим, чтобы тебя опять привели в ловушку.

Рэми подал харибу брата руку, помог ему подняться, и жестом приказал отойти в сторону. Все еще не понимая, он опустился на корточки перед дрожащим Дераном, пригляделся к бледному, растрепанному целителю и мягко спросил:

— В чем ты меня обвиняешь? Я наказал Рэна? Сон смерти? Ты пошутил ведь... я...

— Мой архан, — позвал Илераз.

— Где мой дядя? Почему ты держишь над нами щит? От кого меня защищаешь? В Виссавии?

Спросил и захлебнулся словами, вспомнив чуть было не убивших его виссавийцев. Как он мог забыть...

— Мой архан, нам надо дождаться принца...

— Принца! — усмехнулся Рэми, вспыхивая силой. — Ты мне предлагаешь дождаться кассийского принца, чтобы узнать, что происходит в Виссавии?

— Тогда хотя бы возвращения дяди...

— А Рэн умрет? — прохрипел Рэми, заметив, как вздрогнул, как от удара, молчавший теперь Деран. — Он правду говорит? Я погрузил Рэна в этот сон?

— Мой архан, это не совсем так...

— Не совсем? — перебил Рэми, чувствуя, как поднимается к горлу, не находит выхода, гнев. — А как?

Арман хотел что-то сказать, но Рэми лишь загустил кокон дяди, и брату пришлось замолчать. Это касается только Рэми и его людей! Илераз был его человеком, братом его побратима, и он скажет правду, даже... если не хочет ее говорить.

Воин юлил, явно не в силах подобрать слова, и это нравилось Рэми все меньше...

— Ты... ты не знал, кто из них... потому... мой архан, дождитесь принца и телохранителей, хотя бы вождя. Один вы с этим не справитесь!

— Один это сделал и один не исправлю? — прохрипел Рэми. — Ты издеваешься?

— Рэми, он прав! — вмешался Арман. — Тебе лучше остаться здесь!

— Это моя ошибка и мне ее исправлять. А ты, — он повернулся к Илеразу, — останешься с моим братом. Тебе и другим магам запрещается выходить из замка.

— Но... принц приказал...

— Пока принца здесь нет, ты слушаешь моих приказов, ты забыл? Забыл, что это моя страна, моя ответственность и моя вина? Так мне с этим и разбираться!

— Мой архан, — обратился вдруг к нему Нар. — Ты сейчас слаб. Если хочешь идти, то иди, но возьми с собой это, — он протянул Рэми знакомый амулет на шелковой нити. Наполненный виссавийской силой. — Твой брат под защитой магов, ему пока это не понадобится.

— Я скоро вернусь, — пообещал Рэми, входя в переход. Но амулет взял и на ходу повесил его на шее. Если так брату будет спокойнее, то почему бы и нет.

За переходом была скромная, небольшая комнатушка: кровать; письменный стол, на котором лежали книги и мелко исписанные листы бумаги; черные одежды, небрежно накинутые на спинку стула. Душно... здесь тоже душно. Лил в небольшое окно злой зной, медленно плыли в медовом мареве пылинки. Вяло на столе в толстом горшке какое-то уродливое растеньице с мясистыми листьями.

Рэн мирно спал на кровати, рядом с ним стоял виссавиец в зеленых одеждах. Подумав, что растеньице надо бы полить, Рэми жестом приказал отойти виссавийцу, подошел к спящему, коснулся его плеча, и холодно спросил:

— Деран, ты проверял брата лично?

— Нет...

— Тогда почему бредишь о сне смерти! Рэн спит, слышишь, крепко спит, смотри сам, идиот! Сейчас разбужу его и возвращаюсь в замок дяди, дальше разбирайтесь сами.

Деран посмотрел недоверчиво, повернулся ко второму целителю и спросил:

— Ты обманул меня, но почему?

Рэми провел ладонью над лицом Рэна, и в тот же миг хранитель смерти вздохнул глубоко, открыл глаза, недоуменно посмотрел на брата, на Рэми, а потом на горшок с растеньицем.

— Откуда это?

Рэми пожал плечами. Что ему это дивное оно? Некрасивое, с угловатыми толстыми ветвями и мясистыми листьями. Надо возвращаться к брату, с Рэном и Дераном он разберется позднее.

И в этот же миг деревце покачнулась, второй целитель, о котором уже все забыли, посмотрел как-то холодно и с насмешкой, блеснуло на груди яркой вспышкой, и узловатая ветвь уродливого растеньица чуть отклонилась, вонзилось не в грудь, а в плечо коричневым клинком, пришпилила к деревянной стене. Что-то упало за стеной с глухим стуком, Деран закричал, Рэн бросился к Рэми и был отброшен к стенке тугим ударом, а по рукам и ногам Рэми поползли тонкие ветки, оплетая, крепчая на глазах...

— Вон отсюда! — крикнул Рэми и, теряя сознание, остатком сил вышвырнул из домика обоих братьев.

Он пытался позвать Мира и побратимов, видят боги, пытался, но... его опять не услышали.

***

Арман до боли зубы, застонав от бессилья: ну почему брат не может усидеть на месте, боги, почему! Илераз пытался броситься за Рэми, но его, понятное дело, не пустило. Брат, может и был почти без сил и лишил земли Виссавии покровительства богини, но замок вождя все еще бодрствовал и подчинялся приказам наследника. Его дух просил прощения, касался сознания мягкой лаской, но ослушаться племянника вождя не смел: щит, который ставил собственноручно Илераз, стал для него и других высших крепкой клеткой.

Рэми полез в ловушку, но прежде удостоверился, что никто кроме него, если что, ранен не будет. Молодец, чего там! Боги!

— Проклятие! — выдохнул Илераз. — Там точно ловушка! Шкурой это чую, и ничего! Не могу! Сделать! Идиот! Боги скажите, почему он такой идиот!

Он долбанул кулаком в стену, потом ногой, и еще, еще, но толку-то? И он, и остальные высшие понимали: тщетно. Можно беситься, можно взывать к богам, пытаться достучаться до духа замка, все тщетно! Но остался еще и Арман...

— Несомненно, ловушка, — отозвался он, аккуратно попытавшись двинуться.

Кокон не дал, кокон сопротивлялся, уговаривал еще остаться внутри, подлечить не до конца затянувшуюся рану, подождать, пока кровь полностью освободится от яда клинка Кадма, но...

— Почему ты его не остановил? — выкрикнул Илераз. — Боги, почему ты его не остановил! Если кто-то и способен его остановить, то...

— Ты плохо знаешь моего брата, вот почему, — ответил Арман, вновь попытавшись двинуться. Тщетно! — Попробовал бы я, и он бы приказал духу замка не выпускать и меня. Может, я и попытался бы... если бы у нас не было другого выхода, а он есть. Еще недавний я, всего лишь воин, лишенный магической силы, да еще и раненный воин, в не дающем мне делать глупостей магическом коконе, я был бы беззащитен. Но я ведь теперь тоже высший маг, не так ли? Так что будь добр, перестань истерить, дай мне сил и помоги освободиться от кокона. Когда амулет сработает, я постараюсь его оттуда вытащить.

— Ага, и я потеряю вместо одного носителя двенадцати двух. При этом второй непривязанный к семье повелителя, потом если умрет, то с концами...

— Ты не понял. Если сейчас убьют Рэми, то тоже с концами. Они отлично знают об узах богов.

Илераз вздрогнул:

— Почему его так ненавидят... я понимаю, Алкадий, но...

— Не его — Аши. Аши единственный, кто может видеть даже раннее присутствие галлионов в душах людей. Аши когда-то вычистил почти всех их в Кассии. Аши же теперь они хотят убрать, чтобы нас значительно ослабить. Рэми не просто убьют, его тело увезут из Виссавии и Кассии, чтобы Миранис, не дайте боги, его снова не дозвался бы из-за грани...

— Откуда ты...

— Это знают теперь все носители двенадцати. Меня они пытались убить из-за Киара — ответил Арман и заметил, увы, как вздрогнул другой высший. — Так что будь добр... делай, что я тебе сказал. Я единственный сейчас могу выйти из замка. Если же глупость Рэми уведет Аши за грань... никто из нас не будет знать в ком живет галлион. Никому нельзя будет доверять... мы погрязнем в хаосе. И завтра твой клинок пронзит сердце твоего брата, к примеру, твоего отца, твоей матери, жены или ребенка, этого ты хочешь?

— Влипли, — прохрипел Илераз и в тот же миг второй высший не выдержал, подошел стремительно к кровати, провел ладонью над Арманом и влил в него свою силу. Больше, чем это было необходимо, значительно больше, до дорожки крови с уголка губ безрассудного мага.

— Мне все равно не понадобится, — усмехнулся тот, почти в беспамятстве опускаясь в кресло. Арман ничего не ответил. Он и поблагодарить даже не успел: почувствовав вдалеке знакомую вспышку, он снес кокон одним движением и вошел в открытый замолчавшим Илеразом переход.

Получилось, но было и поздно! Арман коснулся, обратил в прах пронзившую брата ветвь. Он успел подхватить оседающего в беспамятстве Рэми, успел поставить над ними щит и выпустить крылья, ударив ими в ветхие стены. Стены чудом выдержали, Арман сомкнул крылья над собой и братом и в тот же миг их оплело жесткими ветвями, сдавило крылья, попыталось впиться шипами в ставшие почти каменными перья.

Пока сила Киара оберегала их, но недавнее ранение уже напоминало о себе слабостью, подаренная сила уходила быстро, как вода в песок, и Арман, устроив Рэми в своих объятиях, прошептал:

— Поторопись, если не хочешь, чтобы мы умерли оба.

Он не знал, о чем он просил брата. Не знал, что Рэми мог сделать, ведь и он сейчас был слаб, Арман это чувствовал. Но брат открыл вдруг глаза, заплескалось в его глазах, увы, слабое пламя силы, и Рэми натянуто улыбнулся:

— Не умрем... Дай им еще немного времени...

И обмяк, теряя сознание.

Что же... Арман даст этому кому-то столько времени, сколько будет в его силах. То есть совсем немного.

***

Алод слабо улыбнулся поклонившемуся ему дозорному и вошел в покои своего архана. Что-то не так. Тисмен не предупредил, что возвращается в Кассию, а когда Алод последовал за ним, оказалось, что архан находится в верховном храме Радона, а Алода туда мягко, но настоятельно не пустили, попросив вернуться в замок повелителя. Еще и охрану приставили, будто чего-то сильно опасались. Да и дух замка как-то затих, испугался, а любимцы архана все попрятались по уголкам покоев, будто их и не было... Еще и...

Алод остановился, прислушавшись. Зов был таким слабым, приглушенным, что Алод на миг засомневался, что его услышал. Он никогда не звал. Никогда не просил о помощи, не Алода, а теперь...

— Ты тоже слышал? — спросил появившийся в покоях Лан. Огромный и грозный, как и его архан, Алдекадм, он зевнул и прохрипел. — Наши арханы сейчас в храме Радона и в нас не нуждаются. Сходим, посмотрим и вернемся.

— Как у тебя все легко.

— Как ты, зачем-то, усложняешь, — парировал Лан, втолкнув Алода в переход.