Железный лев. Том 4. Путь силы

Часть 1 Глава 3

1851, март, 1. Казань

— Город, — крикнул кучер, стукнув при этом по стенке зимней кареты, которую пускали по маршрутам дилижансов.

Железную дорогу до Казани ещё не дотянули.

Пока.

Но дело шло к тому.

В этом году или в будущем одну нитку дотащат. А года через два-три совсем нормально сообщение наладят, завершив наводить мосты и устранив ненужные пересадки.

Дилижансы же…

Лев Николаевич считал, что их нужно, во что бы то ни стало, сохранить, обеспечивая им связь от дороги до всяких городков. И не просто сохранить, но и даже развивать. В формате пригородных автобусов… точнее, маршруток.

Дорогих.

Да.

Но радикально поднимающих связанность территорий. Перевозя на них почту, включая чиновничью переписку, даже если пассажиров на конкретный рейс не найдётся.

В каком-то смысле убыточно.

Если смотреть накоротке. Но при оценке ситуации даже на среднюю дистанцию такие маршруты должны нести прибыль. Где-то прямую, где-то косвенную от оживления этих самых малых городов…

После того странного разговора у Штиглица граф не стал делать резких движений. Просто удалился и продолжил заниматься своими делами. Благо, что их хватало.

Главное — не суетится.

Лев Николаевич даже охрану демонстративно ослабил. Точнее, «раздвинул» её. Обычное сопровождение было сокращено втрое. Формально. Просто вроде как снятые люди теперь ездили изрядно отстающим «хвостом», который не так-то и просто было отследить.

Рискованно.

Да.

Но показывать страх было нельзя. Так что, Толстой завершил спокойно все свои дела в Санкт-Петербурге и поехал домой — в Казань. Дела не ждали. Государь по милости своей и добродушию вывалил Льву Николаевичу на плечи СТОЛЬКО всего, что он даже подумывал послать всё к чёрту. Включая Николая Павловича, который перепутал его с ломовой лошадью.

Сдержался.

С трудом, но сдержался.

Жить службой хорошо, когда у тебя семьи нет. А когда она имеется, равно как и масса своих личных проектов — такое себе занятие. Хуже того, граф с удивлением отметил, что все вокруг от него чего-то хотят. Многого. Порой даже слишком. Ему вообще казалось, что он в глазах излишне большого количества людей выглядел кем-то вроде волшебника. Золотой рыбки…

— Лев Николаевич, — произнёс слуга, — к вам гости. Путилов с Черепановым.

— Проси, — ответил граф, продолжая перебирать накопившиеся бумаги.

Зашли.

Поговорили, немного.

И уже полчаса спустя Толстой ехал с ними на производство…

Проходная Механического завода.

Небольшая заминка.

И вот они уже идут по подшипниковому цеху. Маленький и неказистый на вид. Здесь на токарных станках просто обтачивали заготовки, изготавливая, как сами ролики, так и корпуса. Термически и химически обрабатывали. Ну и собирали, куда уж без этого?

Дюжина работников на всё про всё.

И их хватало.

С избытком. Для изготовления небольшой номенклатуры роликовых подшипников, которые применялись на производствах графа в Казани. Ну и редкие штучные заказы. Получалось, конечно, не Бог весть что, но точность в «сотку» творила чудеса. Из-за чего, по сути, Лев Николаевич мог пользовать подшипниками качения уровня где-то 1920−1930-х годов, а кое в чём и получше. Что очень сильно сказывалось и на работе станочка парка, в котором они широко применялись, и КПД двигателях, а также их ресурсе.

Один цех.

Маленький. И на первый взгляд незначительный. Пользу же от него вагонами отгружать можно. Опосредованную, разумеется.

Прошли через него.

Ещё несколько других минули.

Неспешно.

Потому как Лев Николаевич старался в своём обыкновении «поторговать лицом», то есть, чтобы стимулировать усердие работников.

Наконец, они вошли в тот самый цех, где ещё по осени они возились с трактором на калильном двигателе[1].

— Ох… — выдал граф замирая.

— Нравится? — расплылся в улыбке Путилов.

— И оно ездит?

— А то, как же! — улыбнулся Черепанов. — Мы по двору немного покатались, но полноценные испытания пока не начинали.

— Мощность какая?

— Двадцать лошадей.

— Малова-то…

— А что делать? Мы не хотели здоровый котёл сюда ставить. Сами видите — обрубок.

— Вижу…

— Не гляди на рост, гляди, как тянет! — хохотнул Путилов. — У него мощность хоть и меньше, чем у калильного, да только на пробах — тяга выше. И груза он может утащить куда как приличнее…

Лев Николаевич кивнул, медленно двигаясь вокруг парового трактора. Его «слепили» наспех из того, что было под рукой, пока граф находился в столице. Решили удивить.

Сюрприз удался.

И был весьма приятный…

Аппарат получился достаточно предсказуемый.

Спереди короткий цилиндрический огнетрубный котёл. В котором имелось снизу пять толстых дымогарных труб прямого хода со спиральками для осаждения сажи, а сверху три десятка тонких жаровых труб обратного хода. Тоже со спиральками, только для улучшения теплоотдачи. И чистилось это всё очень быстро и просто.

Открыл переднюю крышку. Вытащил спиральки. Вот уже сажи часть убрал. А дальше ёршиком наяривай самым бесхитростным образом.

Изнутри же просто перед сливом подливалось в воду некоторое количество уксусной кислоты и прогревалось всё в щадящем режиме. А потом сливалось и промывалось, для чего котёл был расположен под небольшим углом. Имея сливную заглушку в нижней точке.

Обслуживать такой котёл было просто.

И дёшево.

Ну… относительно.

Из-за двойного прохода жара по котлу, условный «выхлоп» шёл у топки. Что позволило реализовать интересное решение. Дымовая труба была вставлена в другую — пошире и пониже. Через неё всасывался в топку воздух, подогреваясь немного. Впрочем, ничего сильно необычного тут не применялось. Все эти решения были уже отработаны на котлах. Даже паровая машина стандартная — та, одноцилиндровая, двойного действия.

Не очень хотелось связываться с уплотнением штока, но здесь режим работы был совсем иной. Принципиально менее нагруженный, нежели в промышленной генерации электричества. Из-за чего этот оказался вполне приемлемым. В сочетании с нормальными уплотнительными кольцами и прямоточным парораспределением получалось неплохо.

В остальном же — получилась вариация на тему того опытного трактора. И что примечательно — работающий на дровах или угле.

— А чего не на нефти? — поинтересовался граф, постучав по топке.

— Так её повсюду и нету вдоволь. — развёл руками Путилов. — Вот мы и решили, что и такой вариант очень пригодится.

— Это верно — пригодится… — покивал граф, продолжая вышагивать вокруг аппарат. — Значит, и реверс-редуктор сюда поставили. И цепной привод.

— А как ещё? — удивился Черепанов.

— Мы хотели сделать так, чтобы они минимально отличались. — добавил Путилов. — Чтобы выпускать было попроще.

— Выпускать… — покачал головой Лев Николаевич… — вы бы знали, сколько всего мне нужно наладиться выпускать… Теперь ещё и это. Запас хода у него какой?

— Да бог его знает?

— Запросите десяток солдат и унтеров для обучения, из запаса. И проведите полноценные испытания. Пускай они примут в нём участие. Заодно освоят мало-мало обслуживание и ремонт. И надо срочно их где-то начинать производить.

— А те, с калильным двигателем?

— И те. И побольше.

— Лев Николаевич… но как? Хотя, прошу меня простить. — спохватился Путилов. — Может быть, есть какие-то конкретные требования?

— Скорее всего, в этом году или в следующем начнётся большая война. И нашей армии потребуются тягачи для перевоза обоза и пушек. Многие сотни тягачей. Тысячи.

— Но, если бы мы это не сделали… — озадачился Черепанов.

— Понимаю, что всё это звучит нереально. Но надо. Чем больше, тем лучше. И машинистов-трактористов готовить. И механиков для обслуживания. Если это всё, то пойдёмте обсудим эти вопросы в спокойной обстановке. Кстати, скорость у него какая максимальная?

— Так… мы не знаем, — озадачился Черепанов.

— Двигатель даёт сколько оборотов? На этом котле.

— Не больше двухсот — двухсот двадцати. — почти сразу произнёс Путилов. — Котёл, всё же сильно урезанный по площади парообразования.

— Это не важно, — отмахнул Лев. — Так. Двести оборотов. Колесо заднее у нас… эм…

— Сорок дюймов[2]. — напомнил Путилов.

Лев покивал.

Подошёл к доске, а такие для записей почти во всех цехах имелись. Кое-что почеркал там мелом. И выдал:

— Где-то тридцать пять вёрст в час. Хотя, как мне кажется, быстрее тридцати не разгонится или даже двадцати пяти. Но и это славно. Очень славно. Надо погонять аппарат в разных режимах и посмотреть — где у него будет самый оптимум сочетания скорости хода и расхода топлива. А потом проверить — сколько он в таком режиме утащит.

— Зачем? — немного растерялся Черепанов.

— А как логистику рассчитывать? Вот полк идёт. Сколько им нужно штатных таких тягачей, чтобы утащить все их хозяйство?

— По грязи тоже проверять? — уточнил Путилов.

— А как же? Могу ошибиться, но не представляю себе дороги войны без непролазной грязи… Мда. Ладно. Пойдёмте. Заодно отметим этот ваш успех. Порадовали. Вот ей богу — порадовали…

В то же самое время в столице граф Строганов беседовал с одним юристом…

— Вздор какой-то… — прочитав бумажку и откинув её, буркнул Александр Григорьевич.

— Вы желали древний род. Я нашёл древний род.

— Нет… вы решительно сошли с ума! Кто в это поверит⁈

— Генеалогия последних лет этого древнего дома очень запутанная.

— Там ровным счётом ничего не известно!

— Отнюдь, — улыбнулся юрист. — В монастырь они отправили не только последнего действующего, но и родичей. Я нашёл более десятка. От многих даже имён не осталось. Впрочем, некоторые смогли бежать. Он, — ткнул юрист пальцем в бумагу, — смог, о чём сохранилась запись. Дальнейшая его судьба неизвестна. Однако вот тут всплывает некто с грамотой из упомянутого монастыря и кое-какими ценностями. В те годы случайный человек не мог ими владеть. Тем более в сочетании с крайне занятной грамотой о благородном происхождении.

— Это точно не подлог?

— Точно. Я клянусь вам. Вся моя профессиональная репутация поставлена на кон. Как можно?

— Вы представляете, какой будет скандал, если выяснится, что всё это мистификация?

— Представляю. И готов подписаться под всеми своими изысканиями. Да, собственно, у меня всё подтверждено. Видите? Все справки оформлены чин по чину.

— Хм… — задумчиво произнёс граф Строганов, вновь пролистывая генеалогическое древо с датами и краткими выкладками — откуда чего взялось.

Минута прошла.

Две.

Пять.

— Натянуто всё.

— Вот этот сертификат я получил в Вене. Он удостоверяет факт того, что генеалогическое исследование выполнено чисто и к нему нет никаких вопросов.

— Погодите… — напрягся Строганов. — Об этом результате известно в Вене?

— Ну, конечно. Мне же пришлось поднимать много старинных архивов. Я слышал, что во время проверки им интересовался лично кайзер.

— Боже… — выдохнул Александр Григорьевич.

— А что не так?

— Всё… всё не так. Он знает, для кого это исследование проводилось?

— Вероятно. Мне же пришлось дать исчерпывающую справку. Ювелиры, кстати, проверили семейные реликвии, которые я выкупил в процессе. — произнёс юрист и достал холщовый мешок, вытряхнув его на стол.

Несколько золотых побрякушек звякнули.

Строганов нахмурился.

С минуту подумал и уточнил:

— Это всё?

— Это всё, что мне удалось найти. Их отдали в уплату долга, и с тех пор они дважды меняли собственников. За долги. Вероятно, там было всего больше. Тут, как вы видите, совсем горсточка. Вот это, как мне сказали, крепится на плащ как украшение. А вот это — старый перстень.

— А другие ветви?

— Эта — единственная прослеживается. Остальные оборвались. Рискну предположить — их убили. Да и тут лишь чудо помогло. Тот беглец догадался укрыться и не кричать о том, кто он такой. Грамота хранилась как реликвия, укрытая в декоративную поделку. Она там была запаяна. Через что и пережила всё эти годы.

— Неужели получается, что сохранилась прямая мужская линия?

— Да. Вы же сами видите. Но это ничего не значит. Их же давным-давно низложили.

— Вы не могли найти что-нибудь попроще?

— Ну, знаете ли! — взвился юрист. — Я это не всё не придумывал!

— Хорошо-хорошо, — примирительно произнёс граф Строганов.

— Вы заплатите мне за работу?

— Разумеется. Как и условились…

Когда же юрист ушёл, Александр Григорьевич битый час сидел над бумагами в задумчивости. Ему было нехорошо. И казалось, будто бы он сумел откопать что-то такое, чего не стоило бы извлекать на свет Божий. То, что теперь обеспечит безусловные проблемы. Вероятно, серьёзные. Или даже очень серьёзные… или нет…

Наконец, словно что-то для себя решив, он достал чистые листы бумаги и начал писать запрос. Простой, банальный запрос для проверки этого юриста. Он ведь приложил сертификат. И так получилось, что знал к кому обратиться для самого тщательного изучения вопроса. В первую очередь его интересовало — действительно ли это всё проверяли или просто взяли деньги за роспись.

Ну а что?

Если кайзер Австрийской империи об этом знает — чего уж рядится. Тем более что ему есть чем заняться. Тягомотные переговоры с венграми тянулись уже больше года без конца и края. А тут такая мелочь…

[1] Калоризаторный двигатель стали называть калильным, так-то это синонимы, но всё же.

[2] 40 дюймов это 1016 мм. Округлено метр.