Железный лев. Том 4. Путь силы

Эпилог

1853, ноябрь, 25. Константинополь

Лев глубоко вдохнул и зевнул.

Последние несколько месяцев ему крепко не хватало сна. Однако же он всё равно пришёл сюда в это раннее утро. Святая София была покамест пуста, ибо рабочие ещё не начинали свою суету.

Он любил вот так приходить сюда к рассвету.

Службы здесь ещё не велись, но всё равно — ему нравилось постоять в этой монументальной тишине. Подумать о разном. И даже порой помечтать.

За спиной послышались шаги.

Граф даже не стал поворачиваться. Вход охраняли лично преданные ему бойцы, которые могли бы вот так сюда пропустить только одного человека. Да и походка знакомая.

— Даже не вериться, — произнёс Николай Павлович подойдя. — Моя бабка мечтала вернуть этот город. Даже настояла на символических греческих именах для моих старших братьев. Столько усилий предпринимала. А он казался таким недостижимым.

— Государь, это всего лишь пустая скорлупа… Весь Константинополь выгорел. Во всём старом городе и полусотни целых зданий не найти.

— Заселим. Не беда, — отмахнулся император. — Так даже лучше.

— Почему?

— Едва ли мы могли бы доверять местному населению. Начали бы сами выселять — вой до небес поднялся бы. А так… султан сам сжёг город отходя. Его вина. Его ответственность.

— А наша польза.

— Именно.

— А это точно известно, что сжёг он?

— Обыватели говорят, что дома поджигали люди из дворцовой охраны. И ворота они взрывали.

— А это не маскарад? Может быть, кто-то пытался его подставить?

— Судя по всему — нет. Обыватели побежали от огня в несколько целых городских ворот, опрокинув наши заставы. Тысячи и тысячи людей. Что с ними сделать? Женщины. Дети. Все спасались в ужасе. А следом там прорвался и султан с преданными войсками.

— С казной?

— Да.

— Мда… Бог не Тимошка, видит немного. Вряд ли ему такое сойдёт с рук.

— Уже не сошло. Его убили и прислали мне его голову в знак примирения и предложения переговоров.

— Великий визирь?

— Да. Это так очевидно?

— Я просто предположил. Пальцем в небо. Но… занятно. Казну нашли?

— Он сказал, будто бы она утрачена при бегстве.

— Какой интересный человек. Вы позволите нам с ним поговорить наедине?

— И тем самым сорвать переговоры? — удивился Николай Павлович.

— С предателем, убийцей законного правителя, да ещё и вором? Не стоит создавать прецедентов и тащить эту византийщину в приличный дом. Потом будут повторять.

Николай Павлович промолчал.

Смерил Льва задумчивым взглядом, но промолчал.

— Да и нужен ли нам мир с османами? — после долгой паузы спросил граф.

— Войну нужно заканчивать.

— В Лондоне и Париже, как мне говорили, истерика. Если мы слишком быстро её завершим, то только усугубим её. А с ними мы надорвёмся сейчас воевать.

— Это говорите мне вы?

— Слона надо есть маленькими кусочками. Чтобы не подавиться. — пожал плечами Лев. — Нам и этого куска за глаза. Переварить бы. Сейчас очень важно проложить сухопутный коридор к проливам. В идеале взять большую часть Малой Азии и восток Балкан. Да, экономику надо дальше развивать, делая следующий шаг в развитии. Все ведь сейчас бросятся копировать наше вооружение. И если мы не хотим оказаться в невыгодных условиях, нам нужно к следующей войне подготовиться на опережение.

— Не слишком ли много вы хотите «откусить» от державы османов? — чуть помолчав, спросил император.

— Они утратили свой небесный мандат и уже давно медленно умирали. Добить умирающего с целью прервать его страдания — акт гуманности. К тому же отличный способ «прикормить» соседей.

Снова помолчали.

Эти непрошеные советы немало озадачили Николая, который явно собирался совершить какие-то далекоидущие дипломатические ошибки. Наконец, он хмыкнул и сменил тему:

— Мне все уши прожужжали о том, что вы глава ордена тамплиеров. Это так?

— Люди верят в том, что для них удобно. — пожал плечами Лев.

— Удобно?

— Они не могут поверить в то, что я русский офицер. Для них русский — что варвар, поэтому и придумывают всякие небылицы. Просто чтобы их картина мира не рушилась. Та, в которой Россия — суть дикая окраина ойкумены, а русские что белые негры.

— Про Меровингов тоже вздор? — усмехнулся император.

— Наталья сглупила и затеяла всю эту дурную историю. Я видел те изыскания. На мой взгляд, там с добрый десяток допущений и натяжек. Начиная с отождествления Индриса с Андресом и заканчивая самим актом из монастыря. Он очень размытый. Кроме того, сам Индрис фигура легендарная, доказательства существования которой я так и не нашёл. В любом случае — это всё не важно. — махнул рукой Лев. — Кем бы ни были в прошлом мои предки, сейчас я русский офицер и этого более чем достаточно. Врагов от этого корчит? Тем лучше. — закончил граф с улыбкой.

— Вы уверены?

— Да. И, Николай Павлович, если это в ваших силах, то помоги остановить эту буффонаду. Я, признаться, уже устал от этой затянувшейся шутки.

— Хорошо. — произнёс император и, достав из кармана какой-то перстень, вручил его Льву. — Это ваше, я полагаю.

Граф глянул на него и испытал практически физическую боль. В его руке лежала массивная и строгая золотая печатка, гербовое поле которой украшалось пчелой, выложенной из гранатов. Причём сделанное явно по его руке, да ещё совсем недавно, то есть, новодел в типичном для XIX века стиле.

— Вы серьёзно? — опешил Лев.

— Да.

— Я не могу принять его, — граф протянул печатку обратно императору.

— Почему?

— Это же неправда.

— Правда? Нет. Это оружие. Вы даже не представляете, КАК это ударит по нашим врагам…