Железный лев. Том 4. Путь силы

Часть 2 Глава 10

1852, октябрь, 5. Анапа

— Лев Николаевич! Рад вас видеть. — вполне жизнерадостно произнёс Лазарев.

— И я вас Михаил Петрович, и я вас.

— Как добрались?

— Легко и просто. В Казани сел на пароход и направился сюда. Сначала до Оки, потом до Тулы и Ивановского канала, ну и уже спустился, а далее и по Азову прошёл. Выспался, я вам скажу, отменно. Заодно перечитал всякой мути, что у меня накопилась.

— Славно-славно. Я, признаться, с того похода к Мексике толком не мог отоспаться. Так что я вам в чём-то даже завидую. По-хорошему.

— Да ну, — отмахнулся Лев. — Вы же целый адмирал. Можете провинившимся капитанам приказать взять гамак в руки и качать вас в нём несколько часов кряду. А несколько иных заставить кадушку с водой качать, чтобы плеск воды изображать. Будто бы вы в плавании. В конце концов, не словами же журить проказников?

— А вы затейник! — расплылся в широкой улыбке Лазарев. — Чем порадуете?

— Давайте я начну с дурной новости.

— Дурной? Ну-с… Извольте. Я так понимаю, эта вся история с гамаком и кадушкой прозвучала не просто так?

— Надеюсь, до этого не дойдёт. — ровно ответил Толстой. — Так-с. Главная беда заключается в том, что шестидюймовые пушки нарезные пока наладить в производстве не получается.

— Как так? — опешил адмирал, он был готов много к чему, но не к этому.

— А вот так, — развёл руками граф. — Ковать нам пришлось четырехфунтовые, так как и император, и его брат давили. Очень надо. С литьём же не задалось. До неприличия много брака. Мы продолжаем освоить несколько решений, но… нужно время.

— Сколько?

— Да бог его знает? — пожал плечами Лев. — Мы ведём эксперименты по литью под давлением и центробежному.

— Вы же и год назад так говорили.

— Боюсь, что мы почти никаких опытов за минувший год и не провели особо. Там же установки нужно собирать, причём очень непростые. Просто не получается выделить людей и оборудование. Мы несколько подходов сделали, но пока быстрого успеха нет.

— А в чём затык?

— Мы пробовали наладить литьё центробежное. Чтобы получить ковкий чугун он же должен застывать быстро. И такой вариант выглядел недурственно. Но с балансировкой и подачей материала пока беда. Там же тысячи полторы минимум оборотов в минуту. Лучше больше. И корпус — дура здоровенная. Её тупо вразнос несёт и вибрации начинаются сильными. Да и подача… с ней пока просто не приноровились. Там ведь нельзя просто через край залить.

— А литьё под давлением?

— Прочность корпуса и быстрое охлаждение. Мы уже думаем о том, чтобы из стали начать лить. Её можно медленно охлаждать и тогда этот вариант подойдёт. Если же чугун при литье не охладить быстро он не станет белым. Даже при подходящих присадках. И, как следствие, его не получится отжечь до ковкого.

— Из стали лить? Не жирно ли будет?

— В самый раз, — улыбнулся Лев. — К сожалению, всё так или иначе к ней и идёт.

— И как скоро вы сможете начать?

— Думаю, что не раньше весны. Как переведу производство селитры на электричество от плотины и высвобожу мощности для плавки стали.

— Электричеством? Почему не углем?

— Сталь не чугун, её так просто не расплавишь, — устало ответил Лев. — Можно, но сложно. И подождать до весны НАМНОГО быстрее, чем пытаться эти новые трудности.

— Ясно… плохо, очень плохо капитан-лейтенант.

— Такова се ля вя.

— А про ковку вы отчего сказали?

— В теории можно и ковкой искомые пушки делать. Но все мощности заняты под задачи Михаила Павловича. И там ведь всё ой как совсем непросто.

— Почему? Ковка же. Да и изделие по форме несложное.

— Оно сложное по структуре. Прутья на оправке навиваются и проковываются. Это долго. Представьте — пруток диаметром в дюйм нужно навивать в горячем виде виток к витку на оправку. Само по себе — непросто. Потом проковывать, сваривая кузнечным образом. И так несколько слоёв. Следом вдумчиво калибровать канал ствола. Нарезать глубокими, широкими нарезами. И насыщать углеродом поверхностный слой канала ствола для пущей твёрдости и живучести. В процессе нормализуя, то есть, устраняя внутренние напряжения. И на любом этапе пока идёт брак.

— Сильный?

— Сейчас уже нет. Но мы только-только технологию отработали. Поначалу-то кошмар. Девять из десяти заготовок не проходили контроль после поковки.

— Простукивали?

— Осматривали и простукивали. Внутренние трещины в канале ствола — опасная вещь. Да — материал мягкая сталь. Но всё равно.

— Хм… раз дело пошло на лад, то заказ Михаила Павловича вы закончите скоро?

— Аппетит приходит во время еды, — грустно улыбнулся Лев. — В месяц мы выпускаем где-то по девять-одиннадцать четырехдюймовых пушек на кованых лафетах. Михаил Павлович уже провёл испытания под Санкт-Петербургом и жаждет скорейшего перевооружения полевой артиллерии. Батарейной. Так что… — развёл руками граф. — При таком темпе производства это нам работы на несколько лет.

— Это никак нельзя ускорить?

— Мы занимаемся этим, но я не уверен, что получится до конца войны.

— Хм… — покачал головой Лазарев. — Вы ведь уже тогда знали, да? Поэтому мне и посоветовали заказать тридцатифунтовые бомбовые пушки?

— Знать — не знал, но предчувствовал.

— Только лишь?

— Увы, я не Бог. И не могу ничего знать наперёд.

— Иногда создаётся совершенно иное впечатление. — горько усмехнулся Лазарев. — Но не в этот раз. Почему?

— Михаил Петрович, все мои предприятия перегружены в два-три раза. А новые заказы всё сыплются и сыплются. Мне приходится жонглировать задачами, чтобы проталкивать вперёд самые значимые. В таких условиях заниматься исследованиями крайне трудно. Понимаете? Если говорить начистоту, то я в совершенно отчаянном положении. И эта поездка сюда стала для меня возможностью просто отоспаться. Хоть немного. Я перестал настолько отчаянно походить на панду с её страшными чёрными кругами под глазами. Мои люди в таком же положении.

— А откуда у вас такие нагрузки? — нахмурился Лазарев.

— Так старые никто не снимает. — грустно улыбнулся Лев Николаевич. — Просто накидывая сверху новые. Этого дай. Этого сделай. Это произведи. Я и рад бы, да увы… Например, я произвожу сталь, закрывая нужды всей страны. Катаю из неё рельсы, расход которых постоянно нарастает. Что требует постоянных вложений в развитие линий, нагружая механический завод.

— Рельсы-рельсы… неужто они сейчас так важны? Может, ну их?

— Это строительство новых путей и ремонт старых. Мы сейчас рвёмся, чтобы как можно скорее довести железную дорогу хотя бы до Азовского моря. А лучше в Новороссийск и Севастополь. Это же и снабжение, и переброска войск. Без этой хорды, что тянется от самого Санкт-Петербурга тяжело… ой как тяжело будет…

Лазарев покачал головой.

Обречённо.

— Зря вы так, Михаил Петрович. Не отчаивайтесь. Есть и хорошая новость.

— Да какие уж после этого всего хорошие? — подавленным голосом спросил он. — Впрочем, говорите. Что там?

— Восьмидюймовые пушки. Опробованные. Я ведь продолжал лить. Даже после отмены.

— Да? А зачем.

— Они же отработаны, и дело идёт по накатанной. А они все ж пушки и хорошие. Конечно, вы говорили о том, что наши линейные корабли не выдерживают отдачу нарезных восьмидюймовок. Но это ничего не значит.

— Почему же? По нашим оценкам уже после десятка залпов пойдут большие течи.

— Это если их ставить на низком, обычном лафете.

— А высокий же в артиллерийскую палубу не лезет.

— Вот в этом и заключается вторая хорошая новость. — расплылся в улыбке граф.

— Я весь внимание, — подался вперёд Лазарев.

— Моё предложение вот в чём заключается. Срезаем все артиллерийские палубы. Ставим центральный короб подкреплений. Это металлический силовой каркас, на который можно поставить площадку с казематами, выступающую за габариты корпуса. Вот так, — произнёс Лев Николаевич, начав чертить тростью на земле схему, близкую к австро-венгерскому Тегеттоффу. — Видите? Сектор обстрела этого орудия вот такой, этого такой, а этих такие. Всего по три восьмидюймовки на борт. И всё на высоком лафете, хорошо компенсирующий отдачу.

— Не слишком мало?

— Вы само видели их разрушительную силу. В свободных казематах они смогут давать по паре выстрелов в минуту, имея возможность работать практически во всех бортовых углах хотя бы парой орудий. А в некоторых — тремя.

— Ну… хм… — медлил Лазарев, разглядывая рисунок на земле.

— При этом каземат мы сможем забронировать. Он ведь короткий. И по самой ватерлинии пустить узкий пояс.

— Забронировать? У вас есть из чем? Вы же жаловались на сложности.

— Они никуда не делись. Просто я продолжал её делать. Мы даже наловчились из этих узких полос набирать плиты пошире.

— И сколько у вас пушек?

— Шестьдесят четыре. Плюс те, что у вас.

— А брони?

— Корабля на три.

— Мало… очень мало… — покачал головой Лазарев. — А машины? Вы хотите его сделать как эти свои поделки? Без парусов?

— Зачем? Оставим. Накроем эту палубу лёгкой или даже двумя лёгкими. Поставим мачты. Да и машину я всё же смог сделать хорошую. Мощную. Думаю, что на полторы тысячи лошадей мы точно сможем рассчитывать.

— Три корабля… — покачал головой Лазарев. — Как же мало.

— Три таких корабля смогут выйти против всего британского флота и не известно, кто ещё победит.

— Вы переоцениваете их могущество.

— Вы же сами видели, что сотворили бомбовые пушки при Синопе и эта «восьмёрка» на полигоне.

— Практика — критерий истины, — пожал плечами адмирал. — Пока я не увидел в бою эти корабли ничего сказать не могу. В битве может случиться всё что угодно. Что мешает взять такие корабли на абордаж? Или поджечь брандером? Да даже на таран пойти? Я уверен — англичане будут предпринимать самые отчаянные попытки их уничтожить. При Трафальгаре они большую часть кораблей франко-испанского флота на шпагу и взяли. Хотя победить огнём их не могли.

— Англичане с французами же не вступили пока в войну.

— Не вступили. Но это вопрос времени. Особенно после обоих сражения при Синопе.

— Как скоро?

— Николай Павлович предупредил меня намедни телеграммой, что в любой момент может начаться. И мы не сдюжим. Если англичане с французами вместе заявятся, то нам будет очень жарко. Там же больше полусотни линейных кораблей.

— Да-а-а. Топить замучаемся.

— Шутку оценил, — кислым тоном ответил Лазарев. — Но с этими силами мы все кровью умоемся.

— А мои два корабля?

— Они же совсем крошечные. Если не утонут по пути — чудо. — отмахнулся Лазарев. — А мне нужно хотя бы десять крепких линейных кораблей.

— Так в чём беда? Надо десять? Десять и сделаем.

— В же говорили, что брони только на три корабля.

— Всё верно. На три. Остальные поначалу будут без неё. Но пушки-то на них будут. Вот и прикиньте. Если держать дистанцию в милю, то их бобовые пушки нам вредить станут мало, как и обычные. А наши — напротив, очень даже злобствовать. У нас же взрыватели ударные.

— Хм… И машины будут?

— Их хотя бы сделать можно в разумные сроки. У нас всё готово. И по сути, вопрос только в верфях. Как быстро они справятся?

— Год, не меньше.

— И его у нас нет. А почему так долго?

— У многих кораблей обшивка прогнила и её нужно менять. Потом демонтаж рангоута с такелажем, пушек и так далее. И только после среза палуб, что тоже небыстрое дело. Подготовка месяца два-три займёт, не меньше.

— А это идея… — со странной улыбкой произнёс граф.

— В каком смысле?

— Сейчас англичане и французы осторожничают. Понимаете? После громкой победы при Синопе они, скорее всего, будут пытаться разбить наш флот.

— Всё так.

— Если же мы его поставим на ремонт, сославшись на тяжёлые повреждения от турецкого, то позволим им действовать дерзко. Может даже высадить десант в Крыму.

— И зачем это нам?

— Ловушка. Как там в песне пелось? Кто к нам придёт, кого не пригласили. Того заманим мы поглубже вглубь России. Зимы дождёмся и морозов сильных — сильных. И он погибнет от меча. — процитировал Лев слова из композиции Бачило Участника.

— Никогда такую не слышал.

— Но идея-то хороша? Или Севастополь полгода в осаде не простоит? Неужели так слабо укреплён?

— Думаю, что он и год продержится, и два. — недовольно нахмурился Лазарев.

— Сами подумайте. Высадились эти клоуны под Севастополем. Сидят. Воюют. И тут у них гибнет флот. Мило?

— А если нет?

— А почему нет-то? — улыбнулся Лев. — Если мы все четырнадцать линейных кораблей переделаем, кто против них сдюжит?

— Вы броню сделаете?

— Если будет приказ императора отодвинуть всякие иные мешающие заказы, то да. Сделаю.

— До весны?

— До лета.

— Ну и как мы её до лета разводить будем? При господстве английского и французского флотов?

— Я уверен, что если наши корабли будут числиться на ремонте, то значимых сил они не введут. И нам хватит три-четыре таких корабля для того, чтобы их разогнать. А вот потом… потом придут все. И нам нужно будет в самые сжатые сроки дооборудовать корабли…

Разговор плавно перешёл в обед, которым общались уже просто о кораблях, безотносительно к жёстким планам и графиков. В частности, Лев Николаевич рассказывал свои идеи о подводных кораблях. Не военных, хозяйственных…

— Вы понимаете, Михаил Петрович, морское дно — это бесценный кладезь всяких полезных ископаемых. А мы сидим тут, на берегу, и никак не можем их взять.

— Отрадно такие мысли слышать, но задача-то не простая. Я бы даже сказал архисложная. Лопатой их со дна не выкопать.

— Это так. Но лопатой и не надо.

— А как надо?

— Вы, наверное, знаете, что я много работаю над земснарядами. Разрабатываю их и выпускаю в нескольких видах. По секрету добавлю, я ещё делаю и промывочные машины для добычи золота.

— Ну какой же это секрет? Вся столица обсуждает вашу авантюру с Калифорнией и чем она вызвана. Про золото — чаще всего звучат слова.

— Именно эти машины меня и навели на мысль, что с морским дном можно работать так же. Только там глубоко. И обычным шнеком или трубой оттуда породу не достать.

— Факт.

— Поэтому я плотно думаю над подводными аппаратами. Но не автономными, а связанными с надводной базой. Нам там, внизу, что нужно?

— Воздух. — не задумываясь ответил Лазарев.

— Правильно. Воздух. А ещё энергия. Поэтому нам нужен просто прочный шланг, для закачки туда — вниз воздуха. И в параллель с ним — электрический кабель. А дальше уже дело техники. Электрические моторы приводят этот аппарат в движение. Он медленно ползёт по дну и обрабатывает отложения. Воды-то там в избытке для промывки.

— А подъём?

— Этот отфильтрованный грунт будет отбрасываться в контейнеры. И далее подниматься на поверхность краном. И тут главный затык. Нужно делать шлюзовую камеру для выхода водолаза. Потому как без него произвести прикрепление контейнера к тросу и установку нового не произвести.

— Дорого всё это, — покачал головой Лазарев. — Да и что там в этих донных отложениях можно будет найти?

— Золото россыпью, драгоценные камни.

— Иди найди их ещё, — отмахнулся Лазарев.

— Есть и другое направление. Даже два. Это подводные работы и научно-исследовательская работа. У нас сейчас как? Водолаз надевает костюм с тяжёлым шлемом и лезет в воду, где практически на ощупь ведёт какую-то деятельность. Так?

— Так.

— А если спускать вот такой аппарат, на привязи, то пропадёт фактор автономности. Запас воздуха непрерывно возобновляемый. Чтобы в самом аппарате не мучатся, там можно поддерживать нормальное давление, а свежий воздух накапливать в обменный баллон. И уже оттуда каким-нибудь дозаторам стравливать, параллельно откачивая старый. Сложно, зато здоровье операторов страдать не будет так сильно.

— Пока слишком сложно.

— Ключевое слово — пока. — улыбнулся Лев. — А так, представьте. У такого аппарата есть каскад иллюминаторов. Быть может, даже большое толстое стекло с широким углом обзора. Собственные прожекторы. Да хоть электродуговые, если придумать, как изнутри менять стержни. И манипуляторы. В идеале — гидравлика, но можно будет посмотреть. Сверх того, дополнительное оборудование. Какой-нибудь отбойный молоток или ещё что-то. Надо проверять, что там под водой нормально работать будет. Всё, что потребуется для продолжительных подводных работ.

— Каких, например?

— Расчистка дна. Например, нам нужно снять скальные выходы. Чтобы не строить кессон с закладкой пороховых зарядов, можно опустить такой аппарат, который всё что надо и сделает. Или опоры моста нужно возводить. Сейчас для этого требуются коффердамы. А если нет? А если я хочу поработать с большой глубиной?

— И как вы с этой большой глубиной работать будете?

— Да по-разному. Ну, например. Нужно подготовить площадку для опоры. Выкапываем, то есть, намываем котлован с подходящим основанием. Убирая мягкие слои. Потом в неё вбиваем короткие сваи. Видели прибор, который у меня применяют? Такая шляпка на сваю надевается и вибрирует. Из-за чего та медленно вползает в грунт. Может работать под водой. Вот и представьте. Опускаем сваю. Этот аппарат её позиционирует и удерживает на месте. И вгоняем её в плотный грунт. Рядом ещё и ещё. Пока не будет создан пучок. А на него уже ставим железобетонное кольцо большое. Опять же, с позиционированием на месте аппаратом. А поверх ещё и ещё.

— Полая железобетонная опора?

— Почему полая? По мере возведение внутрь будет устанавливаться арматурная сетка. А потом, как над водой поднимется, начнётся её заполнение бетоном на цементе, который под водой затвердевает.

— Ну… — задумчиво произнёс Лазарев. — Интересно.

— Найти применение таким аппаратам проще простого. Главное, чтобы они были…