Железный лев. Том 4. Путь силы

Часть 2 Глава 6

1852, май, 29. Казанская губерния

Лев возвращался из столицы.

Поездом.

И вот — последняя долгая остановка перед городом. Заправка и обслуживание паровоза требовали времени. Поэтому он вышел из вагона и решил прогуляться — размять ноги.

— А мне тут сидеть прикажешь? — недовольно проворчала супруга, выходя следом.

Граф галантно подал ей руку, помогая спуститься по ступенькам.

Полустанок.

Он наводил Толстого на мысли о юности. Там, в прошлой жизни. Когда еще в Союзе он вылезал на удаленных станциях, совершенно не оборудованных для этого. И хорошо, если плиты положили, а то и их не имелось частенько.

— Пусто тут что-то, — оглядевшись, произнесла Наталья Александровна. — Только вон — домик смотрителя станции и водонапорной башни.

— Лиха беда начало, — отмахнулся Лев. — Не обжились ещё. Успеется. Пойдём, туда глянем.

— Куда?

— К церкви. Видишь, купол торчит из-за управления? Думаю, тут больше и смотреть нечего.

Супруга кивнула.

И отойдя чуть от поезда, завернули за угол.

Здесь шли кусты и благоухало продуктами жизнедеятельности. То есть, люди справляли нужду.

— На заметку надо взять.

— Научить людей приличию? — фыркнула Наталья.

— А куда им испражняться? Ты уборную наблюдаешь? Я — нет. Совсем позабыли мы о ней. А зря.

— Ну… потерпеть разве не могут?

— Срать и родить нельзя погодить! — назидательно подняв палец, продекламировал муж.

— Фу!

— А что фу? Недосмотрели. Вот грязь разводить и стали…

С этими словами они вышли на небольшую площадь сразу за вокзалом. Здесь стояли две пролетки, лошади в которых вяло жевали травку. А извозчики болтали чуть в сторонке.

Увидев графа с супругой, они оживились, но он жестом их остановил. Подошёл ближе. И поинтересовался:

— Что у вас тут?

— Так… площадь. — чуть растерялся молодой извозчик.

— Там купить билет на дилижанс. — произнес старший, указав рукой на небольшое здание совсем недалеко. — Но их сейчас нет. Ежели надо, то туда идти надоть. К билетеру. Он все расскажет.

— А там что? Конюшня?

— Как есть конюшня. Для смены. Чтобы дилижанс мог идти быстро. Рядом же сарай с сеном.

— А это?

— Постоялый двор. Там присутственное место. Дальше — школа приходская. Ну и церковь. А за ней дом священника. Тот большой сарай — склад для угля от дороги.

— Странно.

— Чегось?

— Почему сарай так далеко от дороги? Это же таскать сколько нужно. Уголёк же не пушинка, спину ломит.

— Чего не знаю, того не знаю. Вумные люди зачем-то так поставили. — пожал плечами извозчик.

— А лавка где? Есть у вас тут лавка?

— Обещались открыть. Да село малое. Торговлишка худо идет. Даже домишко под неё не стали делать.

— Плохо.

— А что делать? Так и живем. Да нам особой нужды в том нет. Лавка-то чему поруха?

— Чему?

— Денежкам. Коли под боком будет всякое — до последней полушки все спустишь. А ежели ехать куда далече надо — подумаешь трижды. Али поболее. И денежки целее будут.

— А вино у Кабана можно взять хлебное. — добавил молодой.

— Ты болтай-то поменьше. Али барину сие надобно? — буркнул старый. Видимо, лишку тот брякнул.

— Благодарю, — произнес Лев и кинул ему старшему монетку.

Отчего тот сразу заулыбался. Работа-то тут явно не особо бойкая.

Лев же с супругой направился в школу.

Подошли.

Столько было дел и разговоров, а он ни разу еще в местную школу так и не заходил. По его заказу их разрабатывали: типовые церковно-приходские школы. Он изыскивал деньги и ресурсы на их строительство. А ни разу так и не заходил.

Не сложилось…

— Вы кого-то ищите? — спросил от церкви усталый мужской голос.

Граф обернулся.

Там стоял худощавый священник. Явно уставший. Судя по его виду, он проводил какие-то хозяйственные работы в церкви.

— Я хочу осмотреть школу.

— Она сейчас закрыта.

— Я тот, кто её построил. Вы откажете мне?

— Её строили рабочие. И я не припоминаю вас среди них.

— А я прислал рабочих, заплатил им за работу и дал строительные материалы. Перед этим оплатил разработку архитектурного плана этой школы.

— Как вас зовут? — прищурился этот священник.

— Лев Николаевич Толстой. Граф. Не слышали обо мне?

— Подождите минутку. Я возьму ключи.

Минутка растянулась.

Впрочем, не сильно.

— Извините. Пришлось поискать.

— Вы тут ведёте уроки?

— Да.

— Давно?

— Как построили. Уже года два.

— И какие у вас впечатления? Может быть, замечания есть?

— У меня? — неподдельно удивился он. — Лев Николаевич, побойтесь Бога. Какие у меня могут быть замечания? Вот не было школы. И вот она есть. Причём из кирпича с большими стеклянными окнами. Отчего внутри светло. И с хорошей печкой.

Поднялись по ступенькам на крыльцо.

Вошли в сени. Скорее даже тамбур, который освещался очень слабо из небольшого узкого окна под потолком.

Толкнули вторую дверь и попали в чистенькую, но пустую прихожую. Справа стояла печь, что ежели её топить, сразу холод отрезает. В неё был встроен простенький водяной котёл, от которого пар разводился чугунными трубами по всему зданию. Слева — небольшой закуток для топлива. Всё это максимально компактно. А дальше и располагалась собственно прихожая с вешалками для верхней одежды вдоль стен. Ну и лавочками.

— Эта — в класс ведёт, — произнес священник, толкнув первую дверь налево.

Внутри также просто и чисто.

Струганный пол.

Деревянные парты с лавками. Стол учителя. И доска с кусочками мела.

И всё.

Ну ещё два больших окна с двойной рамой. Чтобы и света больше, и зимой не так холодно. Под окнами по паровой батарее.

— А зимой как освещаете? Темнеет же рано?

— Лампы керосиновые. Они убраны. Вещь ценная, за ними следить надо.

— Напротив у вас ночлежная?

— Да. — ответил настоятель и повёл гостей туда. — Видите? Постели в два яруса. Шесть по дальней стене, по этой — у двери. Под каждой два сундучка с личными вещами. Окна маленькие, как вы видите. Чтобы не так холодно, да и яркий свет тут не нужен. Батареи вон там.

Вышли обратно в прихожую.

— Это две уборные, — указал священник на двери. — Там — кухня. Здесь — лестница и небольшая кладовка под ней.

Лев чуть помедлил, но всё же прошёлся по всем комнаткам. Заглянув в каждую уборную. Он ещё там, в прошлой жизни усвоил, что туалет — душа организации. Частенько его состояние говорило куда больше о проблемах в заведении, чем несколько часов вдумчивых бесед.

На кухне было пустовато. Небольшая дровяная печь на две конфорки. Стол для разделки. Шкаф для посуды. Раковина. Готовить тут было неудобно. Впрочем, никаких особенных яств не предполагалось. Не из-за жадности или злобности, а просто не имелось возможностей. Еды производилось покамест маловато. И она выходила недешёвой.

— Где вы храните крупу и прочее?

— В кладовке.

— А если соленья привезут или мясо?

— Помилуйте, какое мясо? — грустно произнёс священник. — По воскресеньям в кашу сало идёт. Немного. А соленья тоже в кладовке стоят. Они в бочке, что им станется?

— Ледника не хватает. — задумчиво пробормотал граф.

— Было бы что в нем хранить…

— Хорошо, пойдёмте дальше.

И они поднялись на второй этаж.

Крохотный тамбур и две комнаты.

Прежде всего кабинет учителя, который скорее напоминал ещё один склад. Он отдельно запирался и находился на втором этаже. Из-за чего именно тут находились керосиновые лампы с запасом горючей жидкости. Бумага с писчими принадлежностями. И прочий важный инвентарь. А также кушетка, чтобы полежать.

Рядом с ним — библиотека.

Громко сказано, конечно. Просто помещение, где находились учебники и небольшой набор дополнительной учебной литературы. А также иной дидактический материал. Хотя он тут был небогатый.

— Отопление вас устраивает? — спросил Лев, листая букварь. Вполне свежий, хотя со следами эксплуатации — листы немного засалены.

— Вполне. Со станции нам зимой обещали уголь выдавать. Совсем хорошо будет.

— С мытьём у детей как?

— Так… — несколько растерялся священник. — Каким мытьём? Дети проводят в интернате с понедельника по субботу. Потом домой.

— А дома как?

— У всех по-своему.

— Многие на интернат оставляют?

— Все, кто может. Это ведь кормёжка. Детей-то и учиться отправляют только из-за того, что их здесь кормят.

— Мест свободных мало?

— Откуда? Ругань каждый раз. Пристроить дитя на бесплатное кормление все хотят. Вот я по способностям и отбираю.

Граф покивал.

Выглядело всё прилично. Можно даже сказать — благостно. Но вот мотивация к учёбе, конечно, жутковатая. Да и сам подход. Ведь на общем совете было решено не делать специально классов для девочек. А как их тогда подкармливать?

Лев Николаевич, конечно, знал о том, что французы в своё время остановили миграционную волну из Алжира довольно хитрым образом — они стали давать образование местным девочкам. И рождаемость резко пошла на убыль. Выглядела эта история — так себе. Но ему в ближайшие поколения требовался взрывной рост населения, а не феминизм, права человека и чайлд фри. Посему почти всё начальное образование выстраивалось вокруг мальчиков.

Во всяком случае — пока.

Но как подкармливать девочек?

— А много времени остаётся у вас? После уроков и службы.

— Увы. — развёл он руками. — Супруга ругается порой. Рук по хозяйству не хватает.

— Понимаю… понимаю… — произнёс граф.

Тепло попрощался и вышел.

Времени уже немало прошло и требовалось двигаться к поезду. Заправка его должна подходить к концу.

— Как тебе? — спросил Лев Николаевич, когда они сели в вагон.

— Дыра.

— Конструктивно.

— А чего мне ещё сказать? Там жизни нет. Мухи. Навоз. Загаженные кусты.

— Вообще-то, люди в поле. Сейчас самый сенокос.

— Да и черт с ним! — отмахнулась жена. — Зачем ты вообще туда полез? Прогулялись бы возле поезда. Нас охрана ещё потеряла.

— Что потеряла — плохо. Совсем мышей не ловят. Надо им хвосты накрутить. А то расслабились.

— Да кому в голову взбрело бы, что ты попрёшься куда-то?

— Милая моя Наталья, ты разве не знаешь, что чем выше фундамент, тем круче шпиль?

— В каком смысле? — нахмурилась она.

— Чем лучше уровень жизни у бедных, тем выше потолок возможностей у богатых. Можно, конечно, действовать иначе. Обдирать с них всё. Но это тупик.

— Серьезно? — усмехнулась Наталья.

— Представь. У тебя строится много разных домов. Каменных. Масса артелей. Довольно логично предположить, что среди них найдется хотя бы несколько по-настоящему выдающихся. И они смогут построить какой-нибудь шедевр. Не так ли?

— Ну… возможно.

— А если таких артелей мало? Люди не строятся. Опыта нет. В таком случае найти того, кто ровно кирпичи умеет укладывать — уже чудо. И так во всем. Поднимая уровень жизни широким массам, богатые люди улучшают свое положение. У них просто появляются возможности, которые казались сказкой раньше. Если же состоятельные люди обдирают простолюдинов как липку, то на самом деле — грабят они сами себя.

— Любишь ты выкручивать.

— Почему сразу выкручивать? Я люблю устанавливать причинно-следственные связи. И один процент от рубля — копейка, а от ста рублей — уже рубль.

— Боюсь, что твои мысли едва ли найдут попутчиков. Я-то тебя с трудом понимаю. Эти связи, про которые ты говоришь, совсем не очевидны.

— Дубельт сообразил.

— Леонтий Васильевич умница.

— А император?

Наталья оглянулась, проверяя, нет ли никого рядом.

— Давай мы не будем поднимать такие вопросы в дороге?

— Как скажешь, милая. Как скажешь. Ты мне ответь. Где тот порог образования, после которого селянки бросят рожать?

— Ты у меня спрашиваешь? — хохотнула Наталья Александровна. — Я селянок-то вижу не каждый год. Откуда мне знать?

— Тоже верно… — покивал граф. — Раздевайся.

— Это ещё зачем⁈ — нахохлилась она.

— Будем проверять твой предел.

— ЗДЕСЬ⁈

— А почему нет? Поезд — отличное место для любви…

Граф шутил.

Он и сам такие стеснённые условия не любил. Однако подурачиться было можно. Всё равно о чем-то серьёзном не поговоришь. Жена не настроена.

Так, до моста через Волгу и доехали.

Вошли в него на плавном повороте и проскочили к Казани…

Мосты этого типа, кстати, наладились делать… считай печь, как горячие пирожки. Стандартный тип опор возводился по отработанной схеме. А одинаковые расстояния между ними облегчали монтаж чугунных пролётов.

Так, через Волгу с осени 1849 года и до весны 1850-го ставили опоры. А потом за одно лето собрали верхнюю часть, широко применяя в перекрытиях лиственницу. Собственно, сами «ручьи» арок между опорами делали из чугуна, а вот поперечные балки и остальное «наполнение» — уже из лиственницы.

Дальше — больше.

Уже летом 1851 года возвели уже чугунный мост через Оку у Коломны — специально для южной ветки Николаевской железной дороги. Как конструктор Lego, собирая арки из стандартных фрагментов. Литых.

В феврале 1852 года завершили строительство опор на Оке у Нижнего Новгорода. И сразу же начали сборку верхней части. Так что к концу мая можно было уже от Казани до Санкт-Петербурга доехать на поезде без пересадок и переправ. Чем Лев Николаевич с супругой и воспользовались.

Строители же мостов отправились в Самару.

Здесь Волга была куда как серьёзнее, чем у Казани. Но и сама строительная артель уже разрослась до полноценной мостостроительной компании. Как количеством работников, так и своими возможностями. Раздуваясь и прогрессируя от моста к мосту.

Как пойдёт — неясно.

Но быть может сроки не вырастут сильно. Тем более что и тылы развивались, если так можно сказать. Так, у ребят появился интересная машинка — небольшая, но удивительно полезная. Ставишь её краном на сваю сверху. На торец. Подаешь с компрессора воздух. И эксцентрики начинают создавать вибрации, как у перфоратора, отчего свая «вползала» в грунт.

Не сгибаясь и не деформируясь.

Что позволило работать с длинными металлическими сваями, а при необходимости и под водой.

К слову, подводные работы. При этой компании появилось целое подразделение водолазов — десяток человек в тяжёлых костюмах с массивными медными шлемами. Экипировка, конечно, на взгляд Льва, архаичная, но вполне рабочая. А главное — люди опытные подобрались, знающие своё дело.

В процессе к ним стали прикомандировывать студентов. Которые, после каждого погружения подробно опрашивали водолазов. Фиксируя эти ценные материалы, а потом переправляя их в университет — для анализа и обобщения. Что позволяло буквально на ходу доводить уже имеющееся водолазное снаряжение и придумывать новое. Например, уже появились подводные электрические осветители. А потом и яркие ацетиленовые, которые запитывались с поверхности воздушным компрессором.

Кроме того, при этом отряде была создана школа водолазов. А в Казани начали строить опытовый бассейн для натурных испытаний. Большой. Серьёзный. С возможностью работать на глубинах до ста метров. Для чего пришлось копать здоровый котлован и оснастить его всем необходимым, включая аварийный накопитель на случай экстренного сброса воды.

Жизнь кипела.

Дела делались.

А Лев Николаевич ехал по железной дороге, уставший, но довольный после тяжелого вояжа в столицу. Война продолжалась. Одно хорошо, до выяснения все имущество Демидовых в России переходило под управление казны.

Вообще всё.

А на предприятия и поселения отправлялись сотрудники Дубельта и министра экономики для полноценной и вдумчивой ревизии. Ну и оценки. Куда уж без этого? Судя по всему, готовилась национализация. Возмездная. Иначе аристократы не поняли бы. Всё же Демидовы формально атаковали не императора, и все обвинения по измене оказывались весьма условные и косвенные. Как им будут платить? Вопрос. И чем — тоже. Но, очевидно, постараются выдать минимум. Причем, весьма вероятно, какими-нибудь трудными ценными бумагами по хитрой схеме…