Железный лев. Том 4. Путь силы

Часть 2 Глава 1 // Путь силы и майонеза

— Ты нервничаешь?

— Мы на грани уничтожения всего живого на планете, включая нас и сенатора, поэтому да, я слегка нервничаю, а ты?

— А я удачнее скрываю.

Оби-Ван Кеноби и Энакин Скайуокер

Глава 1

1852, февраль, 17. Угольная шахта севернее Перми

— Трогай! — крикнул зычный голос, и вагонетки потихоньку покатились «под откос».

В угольную шахту.

Лев Николаевич напрягся и как-то внутренне весь сжался. Первый раз в жизни лез глубоко под землю. Как в этой, так и в прошлой. Просто никогда не доводилось. А тут пришлось…

Промышленность в Казани сдерживалась главным, базовым фактором — энергией. Для которой требовалось топливо. Много топлива. Желательно дешёвого.

Дрова и древесный уголь, конечно, поступали. И были относительно недороги. Но этого добра совершенно не хватало. Сильно не хватало.

Чтобы компенсировать эту проблему Лев начала организованный завоз нефти. Вместе с упрощённой переработкой. Выделенный из неё керосин перекрывал и стоимость нефти, и её доставку, делая использование смеси остальных фракций в котельных котлах бесплатным.

Однако и её не хватало.

Просто в силу того, что ещё не существовало флота танкеров, который бы закрывал все потребные нужды. Да и там — в землях Шемахи только предстояло увеличить добычу, явно неготовую для таких задач. Всё ведь кустарно, практически вёдрами черпали.

Из-за чего волей-неволей Лев Николаевич обратился к каменному углю. Не самолично. Времени и сил у него на это не хватило бы. А нашёл подходящего исполнителя и выделил ему ресурсы. Сам же только контролировал и направлял.

Как мог.

Выбрав в качестве первоначального акцента самое удобное для Казани Западноуральское месторождение. Так-то его здесь и на 1850 год разрабатывали, но в крайне ограниченных объёмах. Просто в силу несовершенства технологий, скудности инвестиций и маленького объёма вовлечённых людей.

Позже, как знал Лев, в советские годы тут развернутся во всю ширь. Потом, правда, дело скиснет. В 90-е. Дескать, не рентабельно. Но оно и понятно. В те годы был взят курс на признание всего сложнее выкачки газа с нефтью нерентабельным для России.

Здесь же граф начал вкладываться.

Всем.

И деньгами, и технологиями. Подтянув и Казанский университет, который для него выступал этакой базовой научно-технической и опытовой платформой. А также привлёк разных специалистов, которые приносили самые передовые решения по эксплуатации шахт буквально со всего мира. Ну и сам Лев Николаевич делился своими скудными, но важными знаниями, явно и решительно опережавшими эпоху. Что дало просто взрывной эффект…

— Как ваше самочувствие? — поинтересовался старший смены, во время спуска.

— Тревожно, — не стал лукавить граф.

— Свод давит?

— Да… у меня хорошее воображение. Я легко могу себе представить, что вот это всё, — повёл он рукой, — просто просело. И нас тут завалило.

— Подкрепления, Лев Николаевич. Подкрепления. Видите? — указал он на деревянные арки. Довольно бесхитростные. Сверху поперечина, лежащая на столбах, что шли вдоль стенок.

— И выдержат?

— Должны, — улыбнулся старший смены. — Умные головы из университета что-то рассказывали про максимальное давление на сжатие вдоль волокон, но я, признаться, ничего толком не понял. Мне оно и не надо. Достаточно, что они заверили — сдюжат такие подкрепления.

— Ясно, — кивнул граф, явно не испытав от слов собеседника какого-либо облегчения.

Мерно поскрипывали колёса вагонеток. Видимо, где-то смазки не хватало. А по полу шахты вниз уходила половинная колея от той, что принята на железных дорогах. То есть, полуметровая с совсем лёгкими рельсами. Тяжёлые-то тут и не нужны. На ось нагрузка смехотворная, как и скорости.

Освещение мерцало.

Тревожно.

По стене наклонной шахты под самым потолком шёл электрический кабель с прикреплёнными к нему лампами накаливания. Несуразными ещё. Опытовыми.

Их только-только наловчились делать в лаборатории Казанского университета. С хоть сколь-либо адекватным ресурсом. Тусклые, конечно. Но и такой вариант — хлеб.

Медные провода обматывали льняной тканью, пропитанной каучуком. На горячую. Пока тот ещё жидкий и липкий. Не поливинилхлорид, конечно, но тоже неплохо. Контакты запаивались оловом, чтобы не искрили. Ну и герметизировались или смолой, или опять же каучуком.

А потом ставились лампы…

Они очень напоминали лампу Лодыгина. Герметично запаянная стеклянная колба имела внутри пять угольных стержней, выступающих в роли нити накаливания. Не одновременно, а включаясь последовательно, по мере перегорания. За счёт чего, равно как и откачки воздуха из колбы, удалось достигнуть ресурса в восемьсот — тысячу часов. То есть, где-то месяц — полтора. Небогато, но уже хоть как-то осмысленно и практически значимый результат. Можно использовать.

Главный минус — яркость. Она получалась скудной, во многой из-за того, что пытались выжать максимальный ресурс. Впрочем, для шахт и такого света вполне хватало, во всяком случае это было намного лучше, чем ничего. Или уж тем более, чем любые лампы горения, выжигающие ценный кислород.

Вообще, над освещением в Казанской университете много работали.

Кроме ламп накаливая, более-менее выносливых, но крайне слабосильных, удалось разработать угольные дуговые лампы. Сначала опытные в пару стержней, а потом батарейные — по пять пар, чтобы хотя бы несколько часов работали.

Их и выпуск наладили.

Сначала для нужд торжественного освещения Казани. А потом и в Санкт-Петербург с Москвой стали заказывать, и за границу. Благо, что патентами там всё удалось обложить дай боже. В несколько слоёв. Да и действовали они через специально созданную английскую компанию, выступавшей в роли экспортной прокладки, напрямую не ассоциированную со Львом.

Кроме того, в университете усовершенствовали знаменитую лампу Дэви. Шахтёрскую. Взрывобезопасную.

Строго говоря, это была обычная масляная или керосиновая лампа, область горения которой защищала мелкая сетка. Из-за чего при попадании на неё снаружи облака горючих газов поджигание их не происходило. Огонь обрывался на этой сеточке. Просто, но действенно.

Так вот — на её базе, сделали несколько вариантов ярких карбидных ламп. Разные. Которые также стали продавать, передав изготовление лояльным смежникам. Каждый делал что-то своё. Кто-то прожектора, кто-то простые переносные лампы, а кто-то и совсем маленькие лампы, пригодные для ношения на касках.

Да-да.

Касках. Шахтёрских.

Их первую партию уже изготовили из тонкой стали. И теперь проводили опыты да наблюдения, чтобы потом довести до ума…

Наконец, вагонетки спустились.

Пневматический локомотив фыркнул и остановился.

Изначально хотели паровозы без топок использовать. Ну, с накачкой горячим паром от стационарных котлов. И даже испытали опытный образец. Но сразу отказались из-за высокой температуры пара, а там, в шахтах и без того было отнюдь не прохладно. Вот пневматикой и занялись. Тем более что лишний воздух, он там совсем не помешает.

— Подземный мир… — покачав головой, буркнул Лев Николаевич осматриваясь.

— Так и есть, — согласился с ним старший смены с улыбкой. После чего начал распоряжаться, руководя работой ребят.

В этот раз вместе сменой в забой спустился граф, выступавший заказчиком и главным инвестором развития шахты.

Зачем?

Работники не понимали. Но смотрели на него куда более уважительно, чем раньше. Не испугался. Всем интересуется. Спрашивает. Осматривает людей пересменка, которые пялятся на него как на белую ворону. Их ведь не предупредили.

Впрочем, сильно не тушевались.

Устали.

Им было не до этого.

Краткая сдача работ. Осмотр разрабатываемого участка. Перевод стрелки, перегонка пневматического локомотива к вагонеткам сдающейся смены. Уже с углем.

Ну и, наконец, ударили по рукам.

Подписали акт.

И уставший наряд отправился наружу под звуки попыхивающего локомотива. А новая бригада занялась приготовлениями к работе.

Они прокладывали поближе ветку для вагонеток. Типовыми секциями, собираемых на болтах. Удлиняли чугунные трубы, по которым шёл сжатый воздух для пневматических отбойных молотков. А их таки сделали.

Изначально Лев хотел электрические.

И Якоби реализовал задумку. Дело-то нехитрое. Но опыты показали — сильно искрят щётки, через что слишком опасно применять в шахтах. Поэтому пришлось спешно пневматические «рожать», благо конструктивно они были ещё проще. Пока их всего пять штук имелось. Опытная партия. Изучали. Пробовали, проводя полномасштабные испытания. Но пользы от них уже сейчас было ОЧЕНЬ много.

Благодаря разделению труда, пневматическим отбойным молоткам и прочим улучшениям каждое отделение бригады за смену добывало около ста тонн угля[1]. А их было пять — по количеству молотков. Так что, каждая смена увозила на поверхность от четырёхсот до шестисот тонн угля. И так — три раза в сутки.

Это притом, что раньше, действуя по старинке, каждый из семи бойцов отделения мог выработать меньше половины тонны. Сам крепи, сам руби, сам относи. Да ещё киркой. Да ещё в три погибели. Не говоря уже о том, что тележки с углем требовалось как-то вытащить на поверхность. И это решалось совсем не пневматическим локомотивом или иными средствами автоматизации.

Как итог — добывалось мало угля и великим трудом.

Теперь тоже было не сахар. Тем более что Лев ввёл обязательное использование респираторов со сменными фильтрами, чтобы лёгкие угольной пылью не забивало. А это дело душное. Но всё равно выходило славно, на несколько голов лучше, чем раньше…

— Всю смену с нами, Лев Николаевич… — покачав головой произнёс один из шахтёров, улыбаясь. — Выиграл я на вас.

— Что выиграл?

— Так, о заклад бились, что вы часа тут не пробудете. А вы вон — всю смену.

— А чего так?

— Тяжко у нас.

— Да разве ж это тяжко, — махнул рукой шахтёр лет тридцати. — Вот раньше…

И загалдели, предаваясь воспоминаниям. Одни кошмарнее других.

Смена подходила к концу. Вагонетки были заполнены углем. А работники проводили всякие сервисные мероприятия. Проверяли крепления и делали замеры на газ. Каждый пересменок так поступали, чтобы загодя купировать неприятности.

С водой возились.

Её приходилось откачивать. Для чего на разных ярусах трудились помпы, на пневматическом приводе. Через что постоянно от разных приборов выходил воздух. Может, не самый свежий, но с поверхности и много — несколько кубов в секунду уж точно…

— Как сходили, Лев Николаевич? — спросил Путилов, увидев его входящим в здание правления шахты. Самое приличное. Здесь имелось несколько комнат для важных гостей. Вот сюда их и заселили.

Он и сам только приехал и ещё даже не переоделся. Посещал другие объекты. Старые, ещё не переоборудованные.

— Хорошо сходил. — кивнул граф. — Духота там, конечно, страшная.

— Это мы ещё продувать стали.

— У нас, получается по шахте проложено две чугунные магистрали: пневматическая и водяная. Поломки на них были?

— Откуда? Там давления смешные. Видели, бочки стояли? В них вода накапливается при откачке, чтобы на насосах большие усилия не требовались. Помпа, труба, бачок. И дальше. Ломаться практически и нечему. Только фильтры забиваются. Вода-то всякая.

— А воздух?

— Там всё из чугуна и с толстыми стенками. Оно и пятнадцать атмосфер выдержит, может, и того больше. А на неё больше семи-восьми обычно не подаётся. Кроме того, у нас раз в неделю спускается бригада дополнительно, которая всё это оборудование проверяет, чистит и ремонтируется, если потребуется.

— Ну хоть что-то ломается?

— Регуляторы. Как правило, они. Из-за загрязнения. И лампочки. Но с ними всё понятно — живут недолго.

— А там вообще большой запас угля? — махнул Лев рук в неопределённом направлении.

— В этой шахте?

— Да.

— Кто же его знает? Пока признаков истощения нет. Думаю, что она ещё годы в таком же режиме проработает.

— Надо бы вентиляцию у них усилить. Душно очень.

— Вам просто непривычно. — улыбнулся Путилов. — Шахтёры же, наоборот, хвалят вентиляцию. Я вот со старой шахты прибыл только. Спускался туда. Едва сдюжил. Сюда я тоже лазил после обновления. И будьте уверены — там было вообще невозможно дышать. Взмокал почти сразу.

— И как они там работают?

— Так и работают. Сами же видите, как тут выработка выросла. Обычно и двадцати тонн за смену не делали. А тут по пятьсот стабильно. Людей же больше не стало. Мы их просто по-другому стали использовать.

— Да… дело явно на лад пошло. — согласился Лев. — Карбидные светильники, только заменить надо. Не нравится мне эта идея с горением. И так там с воздухом проблем.

— Лампы пока электрические экономными не получаются, и аккумуляторы ёмкими да лёгкими, — тяжело вздохнул Путилов. — Якоби придумал маленькую лампочку, но к ней аккумулятор на смену — три фунта весит. Светит же она совсем скверно.

— А сами вы что думаете?

— На мой взгляд, всё просто отлично. По моим сведениям, у нас получилась самая технически оснащённая шахта в мире. С наилучшими условиями труда и невероятной производительностью. Просто сказочной. Во всём мире хороший уровень — это полтонны угля на человека, а у нас свыше четырнадцати.

— Может комбайн сделать?

— Что, простите?

— Подводить вагонетку сразу к углю. На ней мощный молот стоит, которым оператор орудует. А снизу захват и лента конвейера, которая грузит породу.

— Лев Николаевич, это лишнее. У нас сейчас одна эта шахта, с учётом простоев и всяких неприятностей может давать каменного угля нам больше, чем вся остальная страна[2]. Понимаете? Вся страна!

— Нашли, чем гордиться… — покачал головой Толстой. — У нас угольная промышленность практически неразвита.

— Я обследовал всю округу и могу уже сейчас рекомендовать семь шахт к модернизации. Деньги небольшие. А отдача — сами видите. Потом надо будет шахтами по Дону заняться. Хотя Воронцов очень ждёт. Всю плешь мне проел. — улыбнулся Путилов.

— Но война же на носу…

— Вот из-за этого и торопит. Очень опасается, что мы останемся в тех краях без топлива. Уголь ведь в наши порты морем везут через турецкие проливы.

— Хм… — задумчиво произнёс Лев. — Так-то он прав. Нам этой выработки пока за глаза, — махнул он рукой. — Помогите ему. Дальше будем по очереди шахты вводить: одну тут, вторую там.

— Понял. — покладисто кивнул Путилов. — Заодно и он от меня отстанет. Хотя работ много. Очень много предстоит. Одну шахту у них придётся выводить из эксплуатации на время. Но, думаю, до осени справимся.

— Ну и ладно. Если там получится дать такую же выработку, это оправдает весь простой с гаком. До конца года шахты три у нас заработает вот так же? Тут и там. Совокупно, то есть.

— Скорее всего. И начнем четвёртую. Но даже с трёх шахт — песня.

— Хорошо… очень хорошо. Вы, кстати, заложили коксовальные печи в Перми?

— Две работают уже. Небольшие, но всё же. Кокс с руками отбирают…

Они так с Путиловым и «прощебетали» ещё пару часов, прикидывая, что к чему. Потом ужин. Сон. На утро же их ждала дорога. Они собирались продолжить свою поездку и осмотреть промышленные объекты округи. В первую очередь рудники и заводы. Предстояло делать большой рывок и требовалось понять положение дел на местах. Вот и катались.

Взрывной же рост добычи угля, следом после начала массовой выплавки стали и проката рельсов создал Льву авторитет среди местных заводчиков. Которых он старался не давить, а размещать у них часть заказов, прокачивая и развивая. Ну и инвестиции мог помочь привлечь, что в железных векселях, что в натуральных деньгах. Вот его и примечали да с хлебом-солью встречали. Исключая клан Демидовых…

Здесь явно назревала война.

Серьёзная.

Включая саботаж и информационные интервенции. По словам Дубельта, от них так или иначе исходило более двух третей доносов и жалоб на графа. И что с этим делать Лев Николаевич пока решительно не понимал.

Разборки в духе 1990-х годов прямо напрашивались. С рейдерскими захватами и отстрелом конкурентов. Но граф пока опасался императора. Тот ведь, вероятно, знал об этом шоу, но почему-то молчал. Наблюдал? Проверял? Просто игнорировал неудобный вопрос? Поди разберись…

[1] 100 тонн в смену на такую бригаду далеко не рекордное значение. В начале 1930-х на примерно схожем оборудовании выдавали на треть или даже вполовину больше. Причём не разово, а регулярно.

[2] В 1855 году вся угольная промышленность России выдала 155 тысяч тонн угля (9,5 млн. пудов). Шахта работала в три смены по восемь часов, в каждой смены пять отделений, скомпонованных вокруг отбойных молотков (обеспечивают их работу). Выработка смены от 400 до 600 тонн. Таким образом, в год в идеальных условиях будет около 547,5 тысяч тонн. Даже если наложить модификатор 50 % простоя, всё равно получается очень прилично — свыше 270 тысяч тонн.