Биомеханический барон

Глава 19

— Эй, отродье! — в темницу спустился главный стражник — тот самый, которого узник сначала донимал стуком в дверь, а потом опозорил при всем честном народе. — У меня для тебя две новости: плохая и хорошая. С какой начать?

Охотник отвлекся от ускоренного метаболизма картофельного крахмала и приоткрыл чуть сияющие в темноте глаза. Отвечать ничего не стал, не имея ни малейшего желания общаться с этим типчиком. А тот выждал театральную паузу и продолжил:

— Хорошая — заседание перенесли на завтра. Поживешь еще немного, нечисть. Плохая — твоя подружка подергалась немного и свесила лапки. А такую бурю поначалу подняла — и журналистов позвала, и полицмейстеров. А потом пошла на поклон к владыкам, о чем-то с ними договорилась — видимо, о переносе казни… ой, суда, — и на том успокоилась. Так что не видать тебе ни адвокатов, ни присяжных, ни обжалования приговора. Проще говоря, от тебя открестились, как от прокаженного. Сперва использовали твою силу, а когда поняли, где ее источник — так и знать тебя не знали. Ты рад? Я — очень. Надеюсь, все выкроенное время уйдет на мучения от злобы и жажды мести.

— Шел бы ты лесом, — хмыкнул Захар и сделал вид, что спит.

Хотел и впрямь принудительно отключиться, чтобы не мешать восполнению сил, но тревожные мысли штурмом взяли изможденный мозг. Судя по всему, у Евы ничего не получилось — что, в общем-то, вполне ожидаемо.

Девчонка слишком слаба, чтобы тягаться с офицером Бездны, а ее помощники ничуть не настроены рисковать жизнями ради какого-то хрена с горы. Впрочем, ничего нового — загнанных коней пристреливают, а бесполезных киборгов — предают.

И чтобы лишний раз не терзаться самоедством, пленник все же погрузился в глубокий анабиотический сон. Но слова надзирателя успели пробраться еще глубже — на самое дно хранилища памяти, и выудить оттуда вполне подходящее воспоминание.

***

— Кажется, это моя последняя миссия, — Мария харкнула кровью и содрогнулась в конвульсиях. — Модули… на нуле…

Захар осторожно взял девушку на руки и зашагал по искореженному, залитому кровью салону орбитальной яхты. Всюду лежали обожженные, изрубленные и обезглавленные тела шлюх, которых вражий патриарх гордо величал наложницами.

Охотникам велели вырезать весь гарем, чтобы не оставлять свидетелей и возможных ублюдков, а заодно намекнуть соперникам, что Меньшовым лучше не переходить дорогу, ибо не пощадят никого — даже куртизанок. И пусть среди девушек не оказалось детей (хотя хозяева упорно распускали слухи, что граф Еремин сношает разве что не младенцев), многим едва исполнилось восемнадцать.

Захар не испытывал никакого удовольствия от резни перепуганных до смерти бабенок, но противиться приказу не мог. Поэтому сразу после казни распутника передал контроль командной матрице и позволил ей вершить скорый суд. Сам же отключил слуховые модули, отвел взгляд и погрузился в пространные размышления, лишь бы не видеть перекошенных от ужаса лиц и не слышать жутких нечеловеческих воплей.

Все это случилось во многом потому, что убийцам удалось незаметно пробраться на борт, перехватить управление и увести корабль достаточно далеко от конвоя, чтобы успеть и расправиться с целью, и оторваться от преследователей. Вот только ребята на крейсере сопровождения оказались не пальцем деланы и не только вовремя распознали угрозу, но и поразили двигатель прежде, чем тот перешел на форсаж.

Но стоит отдать графу должное — на яхту старый козел не поскупился. Реактор взорвался аж над Карибами, преодолев семь с половиной тысяч километров от Аляски с пробитым корпусом и зашкаливающей утечкой плазмы.

Однако полет прошел далеко не так гладко, как хотелось — струи каленого газа вырывались из пробоин и закручивали судно веретеном, отчего киборги летали внутри, как в огромной дробилке. Вскоре плазма полностью вытекла, и автопилот выровнял курс.

Но перед самым взрывом двигатель по неведомой причине вновь включил ускорение, и охотников отнесло на корму — как раз к реакторному отсеку. И судя по данным с датчиков, до взрыва оставались считанные секунды, и добраться хотя бы до кокпита не получилось бы даже у сверхчеловека.

Внимание оператору

Немедленно покиньте опасную зону

В последний миг Мария оттолкнулась от переборки, сбила Захара с ног и навалилась сверху. Как и любой киборг, девушка отличалась ростом и развитой мускулатурой, но не смогла закрыть ученика и наполовину.

Перед самой вспышкой она прильнула к его губам, поцеловала по-французски и прижала голову к груди. Последнее напарники практиковали довольно часто, но несмотря на безудержную страсть, от которой порой выходили из строя космические челноки, Мария никогда не целовала Захара и не позволяла целовать себя — вплоть до последнего момента.

Они никогда не обсуждали этот странный фетиш, но парень все понимал без слов — благо, командная матрица напрямую подключена к инфранету, где есть ответы на все вопросы. Мать Марии работала проституткой, от нее девочка и узнала, что ноги можно раздвинуть хоть за деньги, хоть если сильно чешется.

А вот целовать надо только тех, кого искренне любишь. И тем сильнее удивился Захар, когда холодные губы коснулись его столь жадно, будто хотели наверстать упущенное за все минувшие годы. Потому что их отношения справедливо назвать какими угодно, но только не романтическими.

В Академии Мария нещадно издевалась над кадетом. После успешной имплантации ее назначили командиром звена из трех новоиспеченных охотников. После первых заданий их осталось только двое — учитель и ученик. Годы спустя молодой воин все же превзошел наставницу в поединке, несмотря на разнесенный вдребезги зал, перегрузки, едва не приведшие к отторжению модулей, и состояние, близкое к коме от тяжких телесных повреждений.

Но ему удалось уложить белобрысую стерву на лопатки, чему он был несказанно рад из-за долгих лет унижений и пыток. В тот миг Мария удивила его в первый раз, когда вместо привычного «тренировка закончена, разойтись» шепнула на ухо «выдери меня до полусмерти — это приказ».

За десять лет службы она стала для Захара наставницей, напарницей, любовницей, но всегда держалась либо предельно строго, либо до отвращения пошло. И если убивали они больше по приказу, без особого удовольствия, то трахаться просто обожали и предавались любимому занятию при первой же возможности.

Но ничего и близко похожего на любовь между ними не возникло, а секс вполне мог перетечь в драку, а драка — в секс. Да и Захар не питал к спутнице восторженных чувств, воспринимая странные отношения не более чем за дружбу телами, а саму девушку — как очень близкую коллегу. А тут нате вам — такие нежности.

Обо всем этом великан думал, когда нес изломанную и обожженную подругу по залитому кровью салону. Взрыв разворотил Марии спину, размочалил позвоночник и пропитал плоть такой дозой радиации, что модули сбоили как проклятые, несмотря на защитные оболочки.

Вот только самая незащищенная оболочка — человеческое тело — выходило из строя первым, что и делало киборгов далеко не такими всесильными и неуязвимыми, как болтала чернь в кабаках.

— Кажется, я… все… — вновь повторила спутница. — Оставь меня. Спасайся сам.

— Я тебя не брошу, — буркнул Захар.

— За нами хвост. Ты не уйдешь с обузой.

— Уйду, — он вновь ощутил себя подростком, силящимся что-то доказать умудренному опытом взрослому.

— Это приказ.

— Ты недееспособна. Командование перешло ко мне.

Мария разлепила спекшиеся губы и усмехнулась:

— Ты всегда был самым непослушным из всех. Наверное, за это я тебя и полюбила.

— Заткнись… — Захар понадеялся, что подруга воспримет влагу на веках за последствия жара и гари, но глаза девушки стали как у вареной рыбы и вряд ли видели что-то, кроме вечной тьмы.

Парень вынес наставницу на берег небольшого тропического островка и погрузил в теплую воду, чтобы хоть немного облегчить боль. Свежий бриз обдувал разгоряченную кожу, рядом колыхались засохшие пальмы, а впереди шумело море в черных кляксах вокруг ржавых остовов кораблей и космолетов.

Сюда почти не добрались последствия мировой войны, пейзажи выглядели едва ли не так же, как столетия назад, и этот удаленный уголок вполне можно назвать райским по сравнению с остальной планетой.

— Какая ирония… — прохрипела Мария. — Сдохнуть в таком тихом и спокойном местечке…

— Не болтай, — спутник послал сигнал бедствия через встроенный передатчик. — Побереги силы.

— Я давно мечтала оказаться с тобой на пляже… — рот растянулся в улыбке, напоминающей оскал мумии. — Чтобы ты вдолбил меня в песок по самые сиськи… Похоже, в песке я все же окажусь. Но это будет не так приятно, как ожидалось.

— Тихо…

— К-009782, — голос командира раздался прямо в мозгу. — Что у вас стряслось? Доложите обстановку и перешлите биометрию!

— Задание выполнено, цель уничтожена, Н-003296 ранена, — охотник по дурацкой привычке коснулся пальцами виска, хотя в этом не было ни малейшего смысла. — Запрашиваю немедленную эвакуацию.

— В эвакуации отказано, — тут же прозвучал ответ. — К вам приближаются два патрульных крейсера под гербами графа Еремина. Показания Н-003296 критические, модули повреждены, организм восстановлению не подлежит, эвакуация нецелесообразна. Забери командную матрицу и убирайся оттуда своим ходом. Я запускаю протокол самоуничтожения.

— Я вытащу ее! — рявкнул Захар.

— Отказано. Немедленно выполняй приказ.

— Пошел в жопу, — киборг поднял девушку и зашагал в сторону сгоревших джунглей, стараясь не обращать внимания на лоскуты слезшей кожи на песке.

— Это твое первое нарушение, поэтому ограничусь обычным наказанием, — проворчал мужчина. — Командная матрица — удаленный доступ.

Код тараном влетел в имплантат по зашифрованному каналу, и начальник полностью перенял управление телом. Несмотря на все попытки, охотник не смог пошевелить и пальцем, оставаясь лишь невольным наблюдателем.

А процессор под чужим контролем посылал по нервам сигнал за сигналом, превратив их в марионеточные нити. Повинуясь им, парень медленно опустился на колени и положил Марию перед собой. Затем вынул кинжал, вцепился пальцами в остатки волос и запрокинул голову — и ее, и свою.

— Прости… — с трудом прошептал он, сохраняя остатки разума из-за атмосферных помех.

— Все в порядке, — девушка усмехнулась и сплюнула выпавший зуб. — Или ты думал жить со мной долго и счастливо?

— Дать вам время попрощаться? — ехидно бросил новый оператор. — Ах да, его же совсем не осталось.

Он тремя точными ударами перерубил шею. После снял обрывки комбинезона, замотал в них облысевший череп и подвесил на пояс за рукава, как трофей.

— Это нам еще пригодится. А все остальное — в расход. Хотя погоди-ка… Черт, да и биометрия совсем паршивая. Крепко же тебе досталось, приятель. Без дополнительной подпитки далеко не уйдешь.

— Не смей… — процедил Захар, стремительно бледнее. — Даже не думай…

— Выбора нет, — притворно вздохнул кукловод. — Тебе нужно много калорий на регенерацию и подзарядку модулей. И хоть поблизости нет ресторана, я отчетливо чую запах жареного мяска.

— Я убью тебя… Выпотрошу живьем…

— Я — младший сын патриарха, дурачок. А в твои железки вшит блок на членов нашего рода. Ничего ты мне не сделаешь, хоть из кожи вон вылезь. Кстати, о коже — с нее и начнешь. М-м-м, с хрустящей корочкой… Приятного аппетита!

Киборг до предела напряг разум и волю, но удаленному доступу невозможно противостоять. Матрица перехватывает сигналы мозга, и тут уж хоть тресни от натуги, а против протокола не попрешь.

Парень как заведенный встал на четвереньки, раззявил рот и потянулся к обгорелому бедру наставницы. Прежде он слышал о том, что в критических ситуациях киборгам приходится поедать человеческую плоть, но всегда считал это страшилками для новобранцев. И вот теперь его в наказание заставляют жрать напарницу, хотя данные показывают, что можно вполне обойтись и без каннибализма.

— Кусочек за маму… — глумливо протянул дворянчик. — Кусочек за патриарха. Давай, не вороти нос. Остатки — сладки.

Захар взревел так, что зарябило в глазах. Логи брызнули веером ошибок, большая часть которых касалась непосредственно командной матрицы.

И когда до изуродованного тела оставалась пара сантиметров, а вонь горелого мяса уже ощущалась на языке, охотник до хруста в шее вывернул голову и впился зубами в горячий песок.

Рот наполнился до нёба, песок забил глотку, стало тяжело дышать, но киборг решил, что скорее удавится, чем проглотит хоть толику женщины, что все это время испытывала к нему странную, извращенную, но все же любовь. К тому же достаточно сильную, чтобы отдать за нее жизнь.

— Да что такое? — возмутился оператор. — Почему такая задержка?

Потому, что матрица впервые повредилась именно тогда — на богом забытом острове. То, что на трибунале признают заводским браком, на самом деле оказалось воздействием радиации из реактора. Об этом Захар узнал чуть позже, но именно легкий урон мозговой платы позволил ему частично восстановить контроль — то есть, ослушаться прямого приказа.

А еще сделать первый шаг на пути к осознанию, тем ли людям он служит. И не пора ли хотя бы попытаться вырваться из рабства, пока его не заставили сотворить нечто более омерзительное и постыдное, чем людоедство.

— Марк, что ты там возишься? — прозвучал сердитый голос. — Корабли на подходе, уводи его оттуда!

— Слушаюсь.

Киборг встал и рванул со всех ног в сторону восходящего солнца — огромного и тусклого в сером саване смога и атомной пыли, накрывшего Землю на долгие столетия.

***

— Эй, анафема! — в окошко ударил луч света. — Хватит дрыхнуть — в Бездне отоспишься.

Захара доставили в суд под особо усиленным конвоем. Зал заполнился битком, точно с концертом прибыла звезда мирового масштаба. Послушники не только заняли все кресла, но еще и толпились в проходах меж рядами, из-за чего пришлось выставить стражу не только на сцене, но и перед оркестровой ямой.

И не для того, чтобы особо ретивые зрители случайно туда не упали, а чтобы успеть поставить щиты и уберечь обвиняемого от расправы. По крайней мере, на то время, пока идет заседание.

«Свита» арестанта все так же сидела в первом ряду. Ева безучастно таращилась вперед с видом фарфоровой куклы. Алексей вцепился в подлокотники и нервно кусал губы. Чехов наблюдал со спокойным интересом, подперев щеку пальцем, а Галаган едва скрывал злорадство.

И когда их взгляды встретились, подельник едва заметно кивнул — просто в знак приветствия или же сообщив, что у них все получилось? Киборгу в последнее верилось слабо, но иной надежды на спасение у него не имелось. За сутки в карцере он так и не придумал ни способа освободиться, ни надежного плана побега.

И его жизнь все еще находилась в кривых ручонках этой разношерстной и большей частью безалаберной публики. Да уж, не так давно им помыкал величайший из родов империи, а теперь — шайка нищенок и проходимцев.

Пленнику еще раз проверили оковы и заперли в рунической клетке, после чего разговоры стихли, и зрители замерли в предвкушении кровавого представления.

— Всем встать! — гаркнул Авраам и стукнул судейским молотком, невесть почему доставшимся именно ему. — Суд идет!

Тишину спугнул шорох дюжин роб, кителей и накидок.

— Вознесем молитвы великому Свету и его помазаннику — императору Петру Алексеевичу! Пусть оба станут незримыми свидетелями сего процесса и не позволят Тьме укрыться от пламенного взора справедливости!

Собравшиеся обвели чела растопыренными пятернями и вернулись в кресла.

— Человек без рода и племени, — продолжил старец под тихий скрип перьев, — что именует себя Захаром Зарецким. Пред тобою — меч Александра Невского, величайшего борца со злом из когда-либо ступавших по бренной земле. От блеска сей стали не спрячется ни одна ложь. Взгляни же в отражение ее и поклянись говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.

Охотник посмотрел на клинок и увидел неясное мельтешение за кулисами, но не предал этому особого значения — мало ли, кто и зачем там шастает.

— Захаром Зарецким меня окрестила матушка, — с горделивой усмешкой ответил пришелец. — А по батеньке я — Михайлович: таким родился, таким вырос — таким и помру. Скрывать мне нечего, врать — незачем, посему клянусь пред святым мечом говорить только правду и ничего, кроме правды. И раз уж мы все собрались ради одного единственного вопроса — спрашивайте, не растягивайте спектакль. Быстрее начнем — быстрее закончим.

— Прояви уважение к суду, нечисть! — рассвирепел старец.

— Уважение? — Захар хохотнул, глядя в налитые кровью глаза. — Ты уже называешь меня нечистью, не имея на то никаких оснований. Да и приговор, небось, выписан задним числом. Так что это не суд, а сраное шапито.

— Молчать! — молоток ударил в подставку с такой силой, что расколол ее надвое. — А ну говори, сатана — ты посланец Тьмы?

— Нет.

— Чем докажешь?

— Я прошел испытания.

— Ты мог все подстроить!

— Чем докажешь?

— Не смей мне тыкать, бес! — рассвирепел догматик, чем лишь сильнее развеселил заключенного. — У нас есть свидетели, которые видели тебя в коридоре перед молельней!

На сцену вывели двух перепуганных служек, выглядящих так, словно порешить собрались именно их.

— Вы видели этого… человека незадолго до осквернения алтаря? — с отвращением спросил Авраам, сделав особо брезгливое ударение на слове «человек».

— Истинно так, ваше преосвященство, — проблеяли оба, глядя в пол.

— Когда именно?

— Где-то за полчаса до убийства.

— Кто-нибудь входил в главную молельню после обвиняемого?

— Нет, ваше преосвященство. Больше мы никого не видели.

— Все слышали?! — Авраам тряхнул бородой. — На мой взгляд, этих показаний вполне достаточно. Мой вердикт — виновен! Наказание — изгнание в Бездну! Предлагаю достопочтимым владыкам проголосовать.

— Антон Павлович… — с тревогой прошептал Алексей. — Может, уже пора?

— Позвольте вас остепенить, — Чехов поднялся и повернулся к заседателям. — Как представитель защиты, я хочу сам допросить свидетелей.

— В этом нет нужды! — фанатик вздернул нос. — Если бы свидетели солгали, меч засветился бы алым. А он не светится никак. Значит, они сказали правду!

— Я не утверждаю, что они лгут, — с отеческой улыбкой произнес лекарь. — Но что если на них навели морок? Отсюда и вытекает мой вопрос: допускаете ли вы, что истинный посланец Тьмы обманул вас с помощью черной магии?

— Ну… — служка с опаской покосился на клинок, явно веря в его волшебную силу. — Я просто поведал все, что видел… Такого великана сложно с кем-то спутать…

— Это все пустая болтовня! — фыркнул Авраам. — Вы лишь пытаетесь затянуть процесс, что наводит на мысли о сговоре и соучастии. Может, посланец действовал не один? Может, вы все заодно?

— Ваше преосвященство, — хмуро произнесла Илария. — Давайте разберемся хотя бы с насущным делом.

— Не указывай мне, девка! Не родилась еще баба, что будет затыкать мне рот!

— Тогда, может, послушаете нас? — громом грянул незнакомый голос.

На сцену с обеих сторон вышли два десятка мужчин в черных тройках. Двигались они медленно и держали в поднятых руках кожаные книжицы, на разворотах которых блестели золотые двуглавые орлы.

— Тайная канцелярия! — выдохнули из зала, и стало понятно, почему никто из стражников не посмел воспрепятствовать сотрудникам особой службы.

— Всем оставаться на местах! — вперед вышел статный мужчина средних лет с короткой, но густой бородой, серыми от проседи волосами и повязкой на левом глазу. — Мы вынуждены прервать ваше мероприятие и забрать пленника.

— По какому праву?! — заорал Авраам, чувствуя, как добыча вот-вот выскользнет из западни.

— В силу вновь открывшихся обстоятельств, — спокойно ответил агент. — Канцелярия получила более чем надежные доказательства, что ваш узник не имеет никакого отношения к Тьме. Следовательно, ваш суд — незаконен. Надеюсь, у вас хватит благоразумия не вмешиваться в нашу операцию.

— Это каких еще обстоятельств?! — не унимался старец. — Если у вас есть доказательства — предъявите их!

— Не имеем права. Они засекречены, чтобы не выдать источник.

— То есть, вашего соглядатая, — догматик скрипнул зубами и покосился на Иларию. — Теперь понятно, как баба оказалась среди владык.

— Это не она, — хмыкнул мужчина. — Мы не настолько глупы, чтобы задействовать настолько приметного сотрудника. А теперь освободите арестанта — это приказ верховного канцлера.

— У него нет власти над нами! — борода догматика вспыхнула позолотой. — Согласно указу Петра наша власть равна. Вы стережете мирян, а мы — стережем вас всех от Бездны.

— Ситуация изменилась. Теперь наше дело — общее. И человек в клетке играет в нем весьма важную роль.

— Он — ангел! — один из священников встал и выхватил объятую золотым туманом рапиру. — Петр послал этих людей, чтобы защитить своего посланника! Какого знака вы еще ждете? Неужели чудес на испытании вам мало? Вперед, братья! Пора покончить с тиранией Авраама и освободить этого святого витязя — а затем и самого императора!

— Ребят… — Захар отступил от двери и поднял ладони. — Не сгущайте краски…

Но зерна легли на удобренную почву, а пламенная речь подвигла многих на то, о чем они давно размышляли — правда, тайком, меж собой и с большой осторожностью. И стоило зазывале бросить клич, как в зале одна за другой полыхнули рапиры, разделив собравшихся на две фракции.

А если учесть, что освященные и просвещенные обычно сидели порознь, то заседатели за считанные секунды превратились в два вооруженных отряда, готовых броситься друг на друга по первому же слову.

— Богохульники! — взревел Авраам. — Еретики! — А затем обратился к священникам из консервативного крыла: — Братья мои! Если вам дорого Писание и сам Свет — уничтожьте этих предателей! Не позвольте им сделать с обителью то же, что их хозяева сотворили с молельней! Пробил час, братья! Пора сразиться за все, что нам дорого! За веру, царя и отечество!

Теперь уже догматики выхватили оружие, подняли колдовские щиты и выстроились вдоль прохода с твердым намерением перебить соперников. Синод оказался предельно близок к новой Схизме, и камнем преткновения, как и планировал истинный лазутчик Бездны, стал именно киборг.

Стоит отдать твари должное — придумала неплохой способ избавиться сразу от двух угроз, и неизвестно еще, какая из них страшнее. А самое забавное, что обе стороны истово верили в одно и то же и преследовали одинаковые цели. Но были твердо убеждены (точнее, введены в заблуждение) что именно они — настоящие защитники добра, а те другие — заклятые враги всего живого.

Идеально проделанная работа. Враг может собой гордиться.

— Вот теперь пора, — меланхолично произнес Чехов и поправил пенсне. — Господа, минуточку внимания!

Ветер разнес крик по всему залу, отчего прежде спокойный голос показался громом среди ясного неба. Да настолько внушительным, что противники перестали жечь друг друга ненавистными взорами и повернули головы к сцене, куда уже поднялся уездный лекарь.

— Дорогие друзья, — продолжил Антон Павлович. — Суть в том, что все вы — и правы, и неправы одновременно. И так уж вышло, что у меня имеются неопровержимые улики, изобличающие подлинного лазутчика Тьмы. Но для их наглядной демонстрации я попрошу всех вернуться на места и погасить рапиры — в зале должно быть темно, и тогда все всё увидят.

— Хватит с нас этого цирка! — рявкнул Авраам. — Игры кончились. Теперь нас всех ждет самый честный и справедливый суд — божий! Поединок вынесет нам вердикт, а меч разделит правых и виноватых!

— Что же… — Чехов со вздохом потер переносицу. — Попробую иначе.

Он вскинул руки и озарил театр столь ярким светом, что за считанные секунды сжег весь запас маны. Хотел перебить свечение от люстр и клинков, но малость перестарался, и одежда на одном из священников вспыхнула в буквальном смысле.

Пары белого фосфора загорелись, а вместе с ними — и шелковая ткань. Чародей не ожидал такого маневра и полыхнул, как факел, прежде чем взмахом ладони погасил пламя.

И все же краткая прожарка довольно сильно его преобразила — борода и длинные волосы обратились в пепел, подбородок и скулы заострились, а почерневшее от сажи лицо приобрело дьявольские черты. Для полноты картины не хватало только рогов, но их, как вскоре выяснилось, долго ждать не пришлось.

— Владыка Авраам?! — изумился Чехов. — Полно-те вам, батенька! Неужели все настолько банально?!

— Если что-то крякает как утка, — Захар хохотнул, — скорее всего, это и есть утка.

— Ублюдки! — заверещал меченый. — Анафемы! Как посмели вы напасть на первосвященника! Стража — немедля спалите их в очищающем свете!

Никто из присутствующих не шелохнулся, глядя то на соперников, то на лекаря, то на дрожащего от ярости старца.

— Позвольте объясниться, — Никон мрачно посмотрел на Чехова. — Иначе, клянусь богом, вас ждет очень неприятное дознание.

— Я пометил посланца Тьмы фосфором из спичек, — торжествующе произнес Антон Павлович. — А на черте, как известно, и шапка горит. Тут сгорела не шапка, но…

— Обманщик! — возопил Авраам. — Мошенник! Базарный фокусник! Твои уста — яд! За тебя говорит Бездна! Сейчас же убейте этих тварей!

— Просто испытайте его, — Чехов и бровью не повел в ответ на гневную отповедь. — Вы ведь легко сможете проверить, таится ли внутри него враг или нет. Если же я и впрямь оклеветал его — делайте с нами, что хотите. Мы готовы понести всю полноту ответственности. Но только после того, как вы испытаете сего господина.

Владыки переглянулись.

— Они толкают вас к расколу! — фанатик разве что не скакал на месте от возмущения. — Не слушайте их лживые речи! Не дайте себя одурманить!

— Мы полностью в вашей власти, — лекарь поднял руки. — Нам деваться некуда. Несмотря на это, я совершенно спокоен. Авраам же из кожи вон лезет, лишь бы отвести от себя подозрения. Захара вы уже проверили. Теперь проверьте его.

Чародеи вновь завертели головами.

— Это очень сложное решение, — сказал представитель догматиков.

— Но справедливое, — ответил просвещенный.

— Либо так — либо Схизма, — добавил третий.

— А именно этого Тьма и добивается, — произнесла Илария.

— Предлагаю проголосовать, — Никон поднял ладонь. — Я — за испытание.

— Отступник! — взвизгнул старик, но его уже никто не слушал, и руки взметались одна за другой.

— Я — тоже.

— Поддерживаю.

— Пожалуй, воздержусь.

— А я — всецело «за».

— И я, — закончила девушка. — Большинство вынесло вердикт — как вы и хотели, ваше преосвященство. А теперь пожалуйте на сцену.

— Черта с два, сука, — прошипел Авраам.

И начал стремительно преображаться.