Биомеханический барон

Глава 12

Всех пятерых заковали в кандалы с защитными рунами и усадили в особую карету для перевозки колдунов — белую с золочеными оберегами вдоль бортов. Не церемонились даже с мальчишкой, но стоит отдать послушникам должное — всех перед поездкой вылечили, и относились к арестантам без гнева и пристрастия, а скорее с холодным презрением.

— Нас будут пытать? — шмыгнул Алексей. — А потом сожгут?

— Ничего подобного, — сестра приобняла его за плечи, насколько позволяла длина цепей. — Все обойдется. Мы никому не сделали зла. Господа священники все выяснят — и отпустят нас.

— Одного в толк не возьму, — Галаган звякнул оковами. — Как можно быть неучтенным магом в мире, где каждая крупица дара — наперечет? Да еще и столь долго. Ты что — сын отступников? Или иностранный шпион?

— Я — это я, — проворчал охотник. — Вам же советую говорить все, как есть. Начиная с молитвы императору — и заканчивая логовом Игнатовых.

— Боюсь, это ничего не изменит, — вздохнул Сергей Иванович. — И экзарх вынесет тот вердикт, который ему более выгоден в данный момент.

— А можно подробнее?

— Сейчас Синод условно разделен на две ветви, — патриарх поморщился, когда колесо подскочило на кочке. — Им еще далеко до Великой Схизмы, как пророчат некоторые, но разногласия нарастают. И ты, Захар, станешь для них настоящим камнем преткновения.

— Это еще почему?

— Потому что часть послушников придерживается старых догм, и многие так и называют их — догматики, хотя сами они предпочитают более благозвучное слово — освященные. Другая же часть идет в ногу с прогрессом и наукой — этих величают просвещенными. Догматики твердо убеждены, что у каждой магической Стихии есть свой космический покровитель. Проще говоря, бог, который делится своей силой с приближенными — сиречь, колдунами. И что всего существуют шесть богов: Светлый, источающий, понятное дело, Свет. Темный, обитающий в Бездне и совращающий добрых людей искушениями и пороками. И четыре древних, или природных божества, коих так же именуют языческими: Огненный, Водяной, Воздушный и Земляной. Их первые последователи — волхвы и шаманы, что со временем приняли волю бога Света и поддержали его в борьбе против бога Тьмы. Поэтому древние стихии так же почитаются Синодом и не являются ересью.

— Я словно снова оказался на лекции, — Дмитрий хмыкнул и уставился в окно.

— С точки зрения освященных, — продолжил профессор, — император суть есть наместник светлого бога и вершитель его воли. Просвещенные же считают, что никаких богов и вовсе нет, а стихии — это неотъемлемая часть мироздания, вроде солнца или звезд. И что в незапамятные времена путем естественных эволюционных процессов появились люди, к этим стихиям чувствительные и способные черпать их силу так же, как любой смертный может зачерпнуть воду из колодца. Именно поэтому просвещенные выступают за снятие любых ограничений и расширение числа чародеев. Догматики же следуют строгим кодексам и нормам, ратуют за полный учет всех магов и допускают браки только между волшебниками. Они истово убеждены, что чародей может родиться лишь от союза колдуна и колдуньи, и стоят за то горой. А просвещенные столь же твердо убеждены, что если разрешить волшебникам свободно размножаться, то спустя энное поколение начнут рождаться пусть и слабые, но одаренные полукровки, от которых со временем произойдут полноценные династии.

— Позвольте уточнить, — Захар поднял ладонь. — Одни хотят поделиться властью, а другие вцепились в нее мертвой хваткой и дают по кусочку только своим?

— Если очень грубо и упрощенно, то да, — патриарх со вздохом кивнул. — Все как обычно упирается во власть и влияние, но мотивы у всех схожие. Освященные ратуют за качество, просвещенные — за количество. Первые уверены, что чем чище и благороднее кровь, тем больше впитает манорода, и тем сильнее будет колдун. Вторые верят, что сотня баронов десятого ранга принесет в бою куда больше пользы, чем один князь. Ругань по этому поводу стоит неимоверная, диспуты не утихают ни на минуту, и никто не намерен идти на уступки. И тут на сцене появляешься ты, Захар Михайлович.

— А я тут каким боком? — удивился киборг.

— С точки зрения догматиков, ты — ангел-хранитель бога Света, посланный им для спасения императора в преддверии Великой Смуты…

— А для них нормально — так обращаться с ангелами? — парень хохотнул и в который раз попытался разорвать звенья, но те оказались слишком прочными даже для него.

— Да, — кивнул ученый. — Чем больше мытарств и страданий испытает посланник, тем ценнее его жертва в глазах паствы. Но с точки зрения просвещенных, ты — прямое доказательство их идей и теорий. Они предполагают, что каждая стихия проистекает из своего Источника. Всего их шесть, и все они находятся бесконечно далеко друг от друга, но между тем крепко связаны с помощью волшбы. И Прорехи — одно из проявлений этих связей.

— Параллельные миры? — великан нахмурился. — Теория уже туфта, потому что на моей родине нет никакой магии и никогда не было. Там всем заправляют высокие технологии, и святошам достаточно вскрыть мне брюхо, чтобы в этом убедиться.

— Вся твоя сила — в животе? — Галаган изогнул бровь.

— Не только. Но лучше пусть вскроют живот, чем грудную клетку или череп.

— Освященные попытаются доказать твое божественное происхождение. А просвещенные… — патриарх замолчал, и эта пауза охотнику совсем не понравилась.

— А они что собираются доказывать? Что я — путешественник между мирами?

— Чтобы выиграть в споре, не обязательно доказывать свою правоту, — Сергей Иванович пожевал губу, собираясь с духом и мыслями. — Порой хватит и того, чтобы доказать неправоту соперника. Думаю, просвещенные будут настаивать на твоем земном происхождении. Что ты — простой шпион, а твоя сила получена из-за смешения алхимии и природного волшебства. Ничего божественного, ничего сверхъестественного, и лучший способ наглядно это показать — выявить и надавить на все твои слабости. Так что будь предельно осторожен. Все, что случилось прежде — чепуха в сравнении с тем, что ждет впереди.

Карета со скрипом остановилась. Арестантов привезли в ливадийский дворец — нынешнюю обитель экзарха. До Великого вторжения в двухэтажном белокаменном здании любил отдыхать Петр, но после его исчезновения туда переехал Синод и превратил летнюю резиденцию в укрепленный монастырь.

Пленников встречал настоящий форпост с высокими стенами, бойницами вместо окон и тремя позолоченными куполами. Изнутри и снаружи башни сплошь покрывали защитные письмена, и в час нужды с их помощью можно поднять столь объемный и прочный барьер, что он убережет от Тьмы не только крепость, но и весь город.

По сути, при новом нападении дворец станет первой преградой на пути чертей и примет на себя основную тяжесть удара. Если же он падет, вражьи орды уже вряд ли что-либо остановит на пути вглубь Крыма, а затем — и всей страны.

Конвоиры провели дворян в цокольный этаж и заперли в узких каменных кельях с решетчатыми окошками в дубовых дверях. Из мебели там находились только грубо сколоченные лавки и пеньки вместо сидений. При этом перегородки между кельями оказались достаточно тонки, чтобы сидящие рядом узники понимали друг друга даже шепотом. И так уж вышло, что киборга посадили в смежную камеру с его нареченной женой.

— И за кого же я все-таки собралась замуж? — Ева прильнула спиной к стене, несмотря на исходящий от кладки холод. — За пришельца из иного мира?

— Вроде того, — угрюмо бросил Захар, прислонившись к той же перегородке и повысив температуру своего тела, чтобы хоть немного согреть подругу.

— И как у вас там?

— Да так же, как и здесь. Империи воюют, дворяне интригуют, холопы бунтуют. Только вместо магии — космические корабли и плазменные пушки. Хотя, если подумать, это тоже своего рода магия.

— И кем ты был там? Князем?

— Нет. Слугой. И даже хуже — рабом. Убийцей, что устранял вражеских патриархов.

— Много убил? — девушка поежилась — то ли от холода, то ли от услышанного.

— Достаточно.

— Они были хорошими людьми?

— Среди дворян хороших нет, — фыркнул верзила. — Они готовы убить кого угодно, лишь бы получить больше денег и власти. И те, на кого я охотился, тоже расправлялись с соседями при первой же возможности. Так что или ты — или тебя.

— Значит, я тоже плохая?

— У вас тут… все немного иначе. Видимо, еще не успели оскотиниться так, как наши аристократы.

— Если у вас там такая грызня, то бойцы вроде тебя должны быть в большом почете.

— Не смеши, — киборг ощерился и покачал головой. — Уважения к тебе будет не больше, чем к мечу или винтовке, даже если служишь вернее самой преданной собаки. Хотя нет, вру — хорошее оружие важно для ценителей, о нем заботятся, щедро смазывают и вешают на стеночку. А таких, как я скорее боялись, чем уважали. И потому избавлялись сразу же, стоило нам заартачиться и пойти против командиров. Меня тоже хотели казнить. И казнили бы, если бы не угодил сюда.

— А за что? — в голосе спутницы скользнул искренний интерес.

— Не смог убить ребенка, — Захар шумно выдохнул, хотя не имел такой привычки. Но из-за полумрака и тесноты келья походила на исповедальную кабинку, вот и подмывало излить душу хоть кому-нибудь.

А может, охотник слишком многое держал в себе. Да, ему порой чистили память от ненужных и нестабильных воспоминаний, но на этом вся психологическая помощь и заканчивалась.

— Наследнику едва исполнилось десять, — продолжил он. — И это чересчур даже для меня. К тому же, я всю жизнь искал способ избавиться от гребаного ярма в башке и сбежать. И у меня почти получилось, хотя все чаще кажется, что я просто сменил одних хозяев на других.

— Тебя сделали таким против воли?

— Естественно. Кто ж захочет навсегда покинуть семью и годами терпеть адскую боль с минимальным шансом на выживание, чтобы в итоге превратиться в безвольное орудие в грязных загребущих лапах.

— Расскажи о своей семье, — тихо попросила Ева.

— Обычные крестьяне, — парень пожал плечами. — Работали в теплице, починяли технику. Таких у нас — две трети.

— Ты бы хотел к ним вернуться?

— Не знаю. Наверное. Но столько времени уже прошло. Живы ли они? Узнают ли меня вообще? А если и узнают, то примут ли то, во что превратили их сына? Да и прошлые хозяева не оставят в покое. Беглых киборгов убивают любой ценой. Они слишком опасны для своих мучителей. Тем более, я вообще без понятия, можно ли попасть из этого мира обратно. Насколько понял, сюда меня отправил лично Петр. Так что муженек у тебя будет знатный, — он усмехнулся. — Если его раньше не поджарят на костре.

Разговор прервал топот множества ног. Прибыли конвоиры — целая дюжина и все вооруженные до зубов — и отвели верзилу в небольшой частный театр. Прежде там шутки ради выступала царская семья и придворные актеры, теперь же устраивали публичные допросы и суды, что само по себе — то еще представление.

Охрана вывела пленника на подмостки, точно диковинного зверя, и скрылась за кулисами, не сводя с него пристальных взоров и не убирая в ножны окутанных золотым туманом рапир. На сиденьях, полукольцами уходящих к самому потолку, сидели не только важные шишки, но, похоже, вообще все обитатели дворца.

Первые ряды отвели самым молодым — в простецких серых робах и мантиях. Выше располагались святоши поважнее — в белых двубортных кителях, но без накидок, аксельбантов и алых портупей. И только на самом верху восседали семеро послушников в полном боевом облачении — трое из них отличались почтенным возрастом, остальные, включая экзарха Белаго, выглядели заметно моложе.

И, что удивительно, среди них каким-то чудом затесалась девушка лет двадцати с небольшим. Ее волосы и часть лица скрывал глубокий капюшон, какие носили все без исключения послушницы, но определенно женскую и вне всякого сомнения выдающуюся фигуру скрыла бы разве что безразмерная хламида.

Должно быть, левая тройка представляла собой догматиков — по крайней мере, там восседали самые старые, важные и сердитые господа. Правое крыло заняли просвещенные прогрессисты, иначе как еще объяснить в их рядах юную леди. А сидящий посередине экзарх то ли намекал на свою нейтральность, то ли еще не выбрал, на чью сторону склониться.

— Прошу тишины! — Белаго стукнул судейским молотком, и без того тихий зал утонул в гробовом молчании. Нарушало его лишь скрип перьев двух книжниц, что тщательно протоколировали каждое слово. — Мы начинаем процесс открытого предварительного допроса. Основание — полное отсутствие каких-либо сведений об арестованном лице, что выдает себя за барона Захара Михайловича Титова. И мой первый вопрос — клянешься ли ты говорить правду, только правду и ничего, кроме правды?

— Клянусь, — парень кое-как поднял скованную руку, и заседатели нахмурились — слишком уж легко и быстро он принес присягу: без вопросов, обвинений и оправданий, что само по себе подозрительно.

— Назови свое настоящее имя.

— Захар Михайлович Зарецкий.

— Откуда ты?

— Из Российской империи.

— Нам хорошо известен род Зарецких, — пожилой архивариус открыл перечень титулов. — Среди них нет ни одного Захара Михайловича подходящего вам возраста. Был брат патриарха, но он давно скончался. Есть младший отпрыск, но ему восемь лет. Как вы можете это объяснить?

— Потому что я — не из этой Российской империи, а из другой, параллельной, — на голубом глазу ответил охотник.

Несмотря на призыв экзарха, по залу полетели напряженные шепотки — особенно среди юных адептов.

— Ты хочешь сказать, что прибыл из Бездны? — нахмурился Белаго.

— Нет. Есть и другие миры. В моем, например, вообще нет магии Тьмы. Как и любой другой.

— Но при этом ты можешь колдовать, — произнес один из догматиков. — Как такое возможно?

— Я коснулся манорода и впитал его мощь, — киборг посмотрел на ладони. — С тех пор колдую помаленьку. Правда, недавно проглотил целую жилу и аж до девятого ранга поднялся, так что…

— Минуточку! — наседал престарелый святоша. — Ты утверждаешь, что стал колдуном, просто впитав силу хрусталита? Но на это способны только чародеи! Обычный человек обратится в пепел, едва дотронется до минерала!

— Видимо, я не совсем обычный человек.

— Либо ваши представления о Вселенной безнадежно устарели, владыка Авраам, — заявила молодая женщина-судья. — Что же до иных миров, то Писание никоим образом не отрицает их наличие. Более того, во многих сюжетах прямо упоминаются явления потусторонних существ и божественных защитников. И если магия Захара пробудилась после контакта с хрусталитом — значит, наша теория об эволюционном развитии волшебников имеет все права на жизнь.

— Ересь! — старик в гневе хлопнул по подлокотнику. — Если любой бродяга может стать колдуном, то почему ублюдки не наследуют дар?!

— Потому что одного поколения недостаточно! — парировала леди. — Те, кто испокон веков потребляют магию, изменились так сильно, что по сути стали новым видом людей! И для того, чтобы появилось одаренное потомство, нужны годы, а то и столетия попыток. Вы же строжайше порицаете связи с простолюдинами, а браки с безродными и вовсе предали анафеме!

— Даже волчица способна понести от пса! — продолжил бушевать догматик. — Или вы полагаете, что маги ушли от людей дальше, чем собака от волка? Что ж у нас хвосты тогда не растут, или крылья с хоботами?

— Кое у кого растут. Особенно в Бездне, — вставил киборг, но его никто не услышал.

— Смирение, братья и сестры! — Белаго застучал молотком, как ваш сосед в воскресенье утром. — Взываю к спокойствию! У нас здесь суд, а не философский диспут!

Спорщики угомонились, но их сердитое сопение заглушало даже бормотание в зале.

— Позволь уточнить, — Лев Николаевич обратился к арестанту. — Ты утверждаешь, что прибыл из некоего соседнего мира, где царят схожие уклады, но нет магии. Как же ты тогда переместился на нашу Землю, если для создания и поддержания Прорехи необходим источник волшебства?

— Меня перенесли против моей воли. И это точно был портал, но не черный, а огненно-золотой.

— И кто же тебя перенес? — экзарх с подозрением сощурился.

— Император Петр Первый, — как на духу выдал пленник.

После этих слов в театре начался сущий кошмар. Пока молодежь в гневе орала и размахивала руками, старшие сановники вскочили с мест, затрясли бородами и кулаками, а кто-то и вовсе выхватил рапиру.

— Святотатство! — летело со всех сторон.

— Богохульство!

— Не мог Петр призвать чужака из Бездны! — кричали просвещенные.

— Не мог Петр призвать на помощь холопа! — ревели освященные.

— Еретик!

— Отступник!

— Силентиум! — над потолком вспыхнул огромный боевой молот, скованный из чистого света, и взорвался ослепительными искрами, что принудили собравшихся зажмуриться и склонить головы. — Это предварительный допрос, а не глубокое дознание! — рявкнул экзарх, и Захару внезапно расхотелось выяснять, почему он назвал дознание именно глубоким. — Сейчас мы просто заслушиваем ответы подозреваемого, а разбираться в правдивости его слов будем позднее. Так что уймите свой пыл, дамы и господа!

Когда порядок более-менее восстановился, Белаго продолжил:

— Где именно ты видел Его Величество?

— Не знаю, — киборг пожал плечами. — Нас окружала кромешная мгла, а в ней сияли миллионы алых глаз. Они смотрели на нас и явно хотели напасть, но императора окружал непреодолимый сияющий барьер.

— Он говорил с тобой? — экзарх подался вперед и весь обратился во внимание, хотя не особо верил услышанному.

— Так точно.

По долгу службы священникам часто приходилось отлавливать всякого рода пророков, ясновидящих, знахарей и прочих посланников богов. Почти все они на деле оказывались мошенниками, шарлатанами или просто сумасшедшими. Оставшиеся проценты умирали на допросах, не успев дать признательные показания.

— И что сказал?

— Что я должен его освободить. Тогда он дарует мне истинную свободу.

— Петр Алексеевич поведал, как это сделать?

— Нет.

— А что думаешь ты?

— Пока ничего. Наверное, надо вернуться в Прореху и перебить его тюремщиков.

На смену ругани и воплям пришел дружный заливистый смех.

— Хочешь попасть в Бездну? — с издевкой спросил старый догматик. — И не боишься, что легионы чудовищ разорвут тебя на куски? Хотя что там легионы — сама Тьма смертельно опасна для человека, и лишь самые могущественные заклинания смогут тебя уберечь от ее пагубного влияния. Да и то ненадолго.

— Если честно — боюсь, — спокойно произнес охотник. — Но надеюсь, что мне помогут.

— И кто же?

— Вы, например. И другие дворяне. Если знатные роды объединятся, то…

Новый взрыв хохота прервал его речь.

— Вы вообще слышите, что он несет? — усмехались из зала. — Это же сущее безумие!

— Кем он себя возомнил? Новым Василием Блаженным? Или Жанной Д’Арк?

— Да-да, конечно. Их благородиям сейчас заняться больше нечем, кроме как идти к черту в пасть вслед за очередным юродивым.

— Кстати, о легионах, — Захар звякнул цепями. — В шахте господина Игнатова я встретил одну презанятную особу, назвавшуюся лейтенантом второй когорты. Эта бестия весьма недвусмысленно намекнула, что ее хозяева замышляют новое вторжение на Землю. И теперь уже некому будет их остановить.

— Ну да, ну да, — сановник утер слезящиеся глаза. — Кроме тебя, конечно же.

— Это все, что я знаю, — киборг равнодушно отмахнулся. — Дальше разбирайтесь сами.

— И разберемся, — продолжил владыка Авраам, явно задумавший вывести «самозванца» на чистую воду и предать праведному огню. — Только чует сердце, что ты — никакой не избранник божий, а смутьян и немецкий шпион! И послали тебя, чтобы посеять меж нами раздор, а затем взять державу без боя. Да только не бывать этому. Пока я жив — не бывать!

— Ага, — пленник усмехнулся. — Я — шпион, а господин Игнатов совершенно не поддался Тьме. И вовсе не хотел принести нас в жертву Темным Богам. И это не у него в подвале ошивалась тварь, которую мне едва удалось убить. Больше того — на вас и американцы зуб точат, а уж британцы с японцами — вообще жуть. Так что продолжайте видеть шпионов в каждом встречном, пока истинный враг готовится напасть.

— Ты нам зубы не заговаривай! — окрысился Авраам.

— Прошу внимания! — встал еще один владыка из числа консерваторов. — Ежели сей муж величает себя мессией светлых сил, то пусть явит нам чудо!

— Да! — с охотой поддержали другие заседатели.

— Яви нам чудо! — продолжил мужчина. — Коль ты в самом деле Ялтинский муж, а не Орлеанская дева.

Послушники вновь рассмеялись. Захар же воздел очи к потолку и мысленно обратился к главному герою всей этой заварушки:

«Петр… Может, покажешь еще немного своей особой магии? Не обязательно кого-то сюда телепортировать, как в тот раз. Приделай мне золотые крылья, или что-нибудь в таком духе … На твоем месте я бы не пожалел маны. От этих людей зависит слишком многое, в том числе и твоя жизнь. Петр?».

Но вместо колдовской феерии или хотя бы полезной подсказки, парень услышал нарастающий гвалт и ругань:

— Фигляр! Самозванец! Еретик! — гремело со всех сторон. — Сжечь его!

— Братья и сестры! — Белаго в который раз взялся за молоток. — Понимаю, что все услышанное чрезвычайно дерзко и своевольно, но не позволяйте пылкому сердцу затмевать разум. Помните наш новый девиз, дарованный самим императором: без гнева и пристрастия! Ибо слишком яркий Свет слепит не хуже Тьмы!

— Вношу предложение! — Авраам встал и тряхнул седой бородой. — В древних писаниях часто упоминаются пророки, мессии и прочие посланники Стихий! Но прежде чем пройти земные мытарства и свершить великие подвиги, все они подвергались тяжелейшим испытаниям! Предлагаю устроить проверку и этому господину. Коль он в самом деле тот, за кого себя выдает, самодержец защитит его от любых угроз!

— Мы не применяли испытания более двухсот лет, — нерешительно ответил Лев Николаевич. — Петр запретил их вместе с пытками, потому что они мало чем от них отличались.

— Обстоятельства чрезвычайные! — владыка тряхнул скрюченным пальцем. — Тьмы на пороге, а его величество — в Бездне! А тут еще всяких лазутчиков да баламутов подсылают! Но раз уж вы подвержены сомнениям в столь мрачный час, прошу уважаемых владык проголосовать! — и первым вскинул руку. — Я — за испытания!

Оставшиеся два догматика тут же поддержали своего вождя. Впрочем, как и двое просвещенных — отказалась выносить вердикт только девушка, и с перевесом пятеро против одной победил Авраам.

— Так тому и быть! — Белаго стукнул молотком громче обычного — экзарху явно не понравилось, что старик обвинил его в малодушии. — И коль сей муж назвался посланцем Петра, то пусть его рассудит божий суд! А там, глядишь, земного и вовсе не понадобится.