Биомеханический барон

Глава 15

— Знаешь, — Захар звякнул цепями, — я все понимаю, но расследовать это дело из клетки не по силам даже мне. Могу я хотя бы взглянуть на место преступления? Типа следственный эксперимент и все такое.

Белаго подумал немного и нашел довод справедливым:

— Хорошо. Но выкинешь хоть один фортель — и я лично сниму тебе голову за попытку побега.

— Договорились.

Киборга под усиленным конвоем повели на второй этаж. И охрана требовалась не для того, чтобы уберечь окружающих от подозреваемого, а чтобы уберечь подозреваемого от самосуда. Потому что во дворце царил небывалый ажиотаж, и священники обсуждали не столько убийства, сколько возможный заговор среди собратьев.

И если просвещенные упивались логическими диспутами, то догматики проповедовали чуть ли не на каждом углу, нещадно обличая проникшую в обитель Бездну. Пока что никого прямо не обвиняли, но очень толсто намекали на попустительство и невнимательность нынешнего экзарха, который и пустил черного козла в огород.

Белаго вряд ли слышал эти речи в общем гомоне, однако слуховой имплантат не только засекал самые тихие шепотки, но и разделял все разговоры на отдельные каналы. Это позволяло превращать осиный гул в набор отчетливых диалогов, и многие из них киборгу совершенно не понравились.

Ему удалось выяснить, что среди братьев самых разных санов и рангов в изобилии водились сторонники Авраама, которых иначе как подстрекателями и назвать сложно. Они активно присоединялись к беседам, вступали в споры и всюду сеяли зерна сомнений, щедро выданные их наставником.

И главный тезис сводился к тому, что Лев Николаевич недостаточно умен, силен и верен Писанию, чтобы занимать столь высокую должность. Никто прямо не говорил, что лучше бы ему уступить титул Аврааму, но нужно быть совсем уж тупым, чтобы не понять смысла всей этой затеи.

— Его преосвященство явно на стороне просвещенных, — как бы невзначай шептали тут и там. — А они трактуют Писание слишком широко. Вот и допускают много опасных вольностей, а там и до откровенной ереси недалеко.

— Раньше тварей просто истребляли, — шелестело из углов и темных проходов. — А теперь что? Судят, как людей! Может, экзарх просто не хочет смерти этого чужака? А почему? В чем его интерес?

И подобные как бы случайные намеки раздавались отовсюду, и все больше послушников и служек с охотой внимали этим речам, а не гнали интриганов прочь.

— Ты в курсе, что старик роет под тебя обеими руками? — Захар склонился к идущему рядом чародею.

— Меня мало волнует политика, — спокойно ответил Белаго. — Моя задача — бороться с Тьмой во всех ее проявлениях, что я и делаю. Надеюсь, успешно.

— Авраам так не думает. И теперь его наветы гуляют по дворцу, как сквозняки.

— Думаешь, это он — слуга Бездны? — мужчина усмехнулся. — Нет на свете более ярого поборника Света, чем сей владыка. И вряд ли что-либо сможет свернуть его с праведного пути.

— Дело не в этом. Авраам — фанатик. И очень умело манипулирует неокрепшими умами. И если попытается перехватить власть, все закончится знатным побоищем. А раскол среди святош… — киборг уловил строгий взгляд попутчика и наигранно исправился: — ой, хотел сказать, братьев — это именно то, к чему стремится враг. Вы — единственная преграда на пути легионов. Дворяне уже грызутся, как псы за последнюю кость, им плевать на новое вторжение. Если же Тьма избавится от Синода, то ей понадобится куда меньше сил для налета. И потерь понесет на порядки меньше, а оборона вполне может рухнуть под таким напором.

— Это опять всего лишь слова, — Белаго пожал плечами.

— Слова — тоже оружие. Поэтому надейся, что я найду улики раньше, чем Авраам соберет достаточно сторонников для твоего свержения. Ой, — охотник осклабился, — то есть, законной отставки.

Около лестницы, что вела в центральный купол, собрался внушительный отряд догматиков. Двадцать пять человек — от служек в белых робах до высших чинов в накидках и алых портупеях — заслонили собой вход и попутно внимали речи своего обожаемого пастыря.

— Тьма пробралась в нашу обитель! — гремел старик, потрясая кулаком. — Тьма послала на святую землю свое чудовище, что прикинулось волком в овечьей шкуре. Тьма знает, что наши реликвии иссякли, и решила нанести удар в самое сердце! Но ее подвигла на это не столько слабость защиты, сколько нерешительность нынешнего экзарха. Ведь вместо того, чтобы исполнить свой долг, он носится с этим выродком, как с писаной торбой. И вот итог! Пятеро братьев разорваны в клочья, алтарь разгромлен, а молельная осквернена! И если с Бездной все понятно, то поведение его преосвященства вызывает большие вопросы!

— Ваше — не меньше, — громко произнес Белаго, и все повернулись в его сторону. — Вместо единства и сплочения пред ликом угрозы вы льете в уши яд и желчь! И науськиваете братьев против избранного представителя!

— А что еще остается делать?! — Авраам бесстрашно шагнул навстречу сопернику. — Ждать, пока нас с вашего попущения передушат как котят?!

— Вам надлежит делать то же, что и всем остальным, — процедил Лев Николаевич, с трудом сдерживая гнев. — А именно — следовать законам империи и святому Писанию! И бороться с Бездной, а не со своими же соратниками!

— Откуда нам знать, что люди вокруг еще не отринули стезю Света?

— Что за намеки, ваше святейшество? — голос экзарха сковал лед.

— Для начала хотелось бы узнать, что вам нужно в этом месте? — Авраам сдал назад и сменил тему. — Зачем вы притащили с собой это отродье?

— Я хочу осмотреть молельню.

— Вместе с ним? — старик нахмурился.

— Истинно так. В рамках расследования.

— Да вы совсем из ума выжили?! — возопил владыка. — Хотите, чтобы бестия закончила свой грязный замысел и полностью уничтожила плащ?!

— Захар в кандалах и под конвоем, — как можно спокойнее произнес Белаго. — Он не опасен. Я лишь хочу убедиться, что мы ничего не упустили из виду.

— Вы спите и видите, как оправдать этого выродка, — скрюченный палец ткнул в грудь киборга. — Вот ваша единственная цель! Осталось только понять, для чего он вам так сдался!

— Владыка Авраам! — гулким эхом разнеслось по коридору, и собравшиеся у лестницы священники словно онемели. — Еще одна подобная клевета, еще одна попытка мне перечить и чинить препятствия, и вас арестуют за трусость и малодушие! Я не позволю сеять панику и раскол в столь темный час!

— Это я-то малодушный?! — длинные седые волосы и борода вспыхнули золотым огнем, а из глаз ударили яркие лучи. — Это я-то трус?! Я готов хоть сейчас сразиться с вами, и на божьем суде доказать свою правоту и верность!

— Довольно!

В помещении узким клином вошел еще один отряд числом в полторы дюжины чародеев. В острие шагали трое владык из числа просвещенных, среди них шла и госпожа Илария в капюшоне до самого носа. По мере приближения группа растеклась в две шеренги и сомкнулась посреди комнаты, разделив спорщиков плотным строем.

— Не хватало нам еще дуэли! — рявкнул сухопарый мужчина с густыми бакенбардами. — Господин Авраам, ваши действия и впрямь напоминают смуту. Так что прекратите оскорблять экзарха и строить козни за спиной. В отсутствии императора низложить Льва Николаевича может только совет владык, только через суд и только с чрезвычайно вескими доказательствами. Коих вы еще ни разу не представили!

— Не волнуйтесь, владыка Никон, — Авраам ощерился, отступил и «потух», явно спасовав перед внезапным подкреплением. — Скоро вы получите их по самое горло. Когда эта бестия в человечьей шкуре вцепится в него звериными клыками.

— Поживем — увидим, — строго бросил Никон. — А до тех пор займитесь чем-нибудь более полезным. Убийца все еще прячется во дворце.

— А мы здесь и не груши околачиваем! Мы стережем оскверненную молельню.

— Для этого хватит и нескольких иереев, а не всей вашей армии. И хочу напомнить, что неподчинение прямому приказу экзарха само по себе есть тяжкое преступление.

Старик многозначительно хмыкнул и посмотрел на Захара. Тот ответил ему глумливой ухмылочкой и подмигнул.

— Прошу прощения, — без капли раскаяния произнес смутьян. — Мы уходим.

Когда догматики удалились, Никон повернулся к Белаго и хмуро прошептал:

— Что бы вы ни задумали — действуйте как можно быстрее. Ибо очень скоро на законы и саны многим будет наплевать.

Конвоиры поднялись по залитым кровью ступеням под свод купола. Некогда здесь стоял алтарь со сложенным вчетверо плащом пред иконой его знаменитого хозяина. Из круглого оконца в своде купола бил яркий луч, сфокусированный выпуклой линзой, отчего свет тонким столбом падал прямо на реликвию.

Меньше часа назад пятеро служек стояли вокруг алтаря в окружении трех огромных подсвечников на сотню свечей каждый. Служки засыпали пожертвованный манород в золотые кадила, пробуждали сокрытую в минерале энергию и молитвой направляли мерцающий голубоватый дым на артефакт. Таким образом он заряжался святой силой, чтобы в нужное время высвободить ее в виде громадного непроницаемого для Тьмы барьера.

Теперь же в помещении царил жуткий беспорядок и тошнотворный запах крови и требухи. Вязкие пятна бурели повсюду — на своде, на полу и даже на линзе, отчего солнечный столб подсвечивался алым, словно намекая на присутствие Зла. Забрызганную икону выломали из рамы и разорвали в клочья, а плащ превратили в дюжину промокших насквозь лоскутков.

Тела несчастных выпотрошили и обезглавили, черепа насадили на канделябры и украсили кишками, как гирляндами. Руки и ноги вырвали под корень и, похоже, именно их использовали вместо дубин для погрома, что и объясняло такое количество кровавых следов.

— Храни нас Свет, — экзарх поднес к лицу пятерню, словно снимал невидимую маску. — Это — позор для всего братства. И если это и правда сделал не ты — в твоих интересах как можно скорее найти вражьего лазутчика. Иначе сам император не спасет тебя от расправы.

Захар встал у порога и внимательно осмотрел последствия бойни. Белаго хотел войти внутрь, но киборг отстранил его плечом. Охрана тут же выхватила клинки, но экзарх поднял ладонь — не вмешивайтесь.

— Что-то почуял? — спросил он.

— Нет. Просто нечего топтаться на месте преступления.

— А как еще его обследовать?

— Я покажу. Но сперва у меня к тебе необычная просьба. Не подумай ничего такого, но это действительно важно.

— Говори, — с легкой настороженностью ответил спутник.

— Можешь повернуть ноги так, чтобы я видел подошвы?

Конвоиры в недоумении переглянулись. Белаго нахмурился еще сильнее:

— Это еще зачем?

— Хочу сверить следы.

— У тебя столь зоркий глаз?

— Ты очень удивишься, когда узнаешь, насколько, — охотник расплылся в ехидной ухмылке.

— Хорошо, — после недолгих раздумий ответил священник. — Но если это не поможет, ты ответишь еще и за осквернение останков.

Лев Николаевич завел левую руку за спину, а правой покачал перед собой, точно взбалтывал вино в невидимом стакане. Вода, что еще осталась в крови и тканях, ответила на зов Стихии, и десять ошметков повернулись в сторону входа.

Киборг просканировал отпечатки подошв, коих имелось великое множество на залитом кровью полу — очевидно, бедняги погибли не сразу, а в панике пытались спастись бегством. Затем сравнил их с рисунком на подошвах и хмыкнул:

— Лазутчик очень хотел меня подставить, но допустил серьезную ошибку. Шестой набор следов — тот, что не подходит служкам и принадлежит убийце — слишком мал для меня. Я едва влезаю в сорок пятый размер, а этот — максимум сорок четвертого.

— Не понимаю, о чем ты?

— Где моя одежда?

— Насколько мне известно, ее пришлось сжечь. Костюм сильно пострадал в ходе испытаний и буквально расползался на клочки.

— Немудрено, — парень поежился, вспомнив удар молнией. — А обувь?

— Разряд вышел через подошвы. Твои ботинки выглядели так, словно в них выстрелили в упор из дробовика. Тоже выбросили.

— Испорченная подошва, — Захар расплылся в самодовольной улыбке. — Лазутчик не мог просто украсть мою обувь, а потом подбросить обратно. Поэтому пришлось использовать хоть что-то похожее, но мужиков моих габаритов во дворце нет. Проще говоря, если найти ботинки убийцы, сразу станет ясно, что я в них не влезу.

— И как же их отыскать? Мы не держим гончих, а я не вижу кровавых следов за порогом молельни.

— А они есть, — арестант подмигнул и включил в линзе ультрафиолетовую подсветку, столь необходимую для выслеживания раненой жертвы. — Но перед тем, как мы по ним пойдем, я прошу подать мне во-о-н ту руку. Ту, что больше всего измазана бурым.

— Если ты водишь нас за нос — пеняй на себя, — строго процедил экзарх.

— Если я ошибаюсь — мне конец. Вам же будет проще на суде. Руку. Вон ту.

Белаго вздохнул и поднес ее с помощью магии Ветра. Этого служку разорвали последним, когда убийца уже по уши измазался в крови, и на белом рукаве остались четкие и яркие отпечатки. Сканер сфотографировал их, конвертировал в трехмерную модель и внес в базу данных.

— Если охота повозиться с лупой — можете сравнить «пальчики», — парень со звоном потряс ладонями перед хмурой физиономией священника. — Они тоже не мои. Лазутчик конкретно так оплошал, когда порешил этих бедняг в человечьем облике. Похоже, реликвию успели зарядить достаточно, чтобы та помешала посланцу Тьмы принять истинную форму. Жаль только, на лоскутах не осталось ожогов, когда плащ рвали на куски. Кстати, именно им убийца и вытер подошвы, прежде чем покинуть молельню.

— Какое бесчинство, — не сдержался один из конвоиров. — Использовать покров пресветлого витязя, как половую тряпку. Если это сделал ты, здоровяк, боюсь, буква закона меня уже не остановит.

— Идемте, — верзила указал вдоль коридора. — Следы ведут вон туда. И если не доверяете мне — все же найдите пару добрых псов.

— С этим будут проблемы, — добавил второй стражник. — Собаки истово ненавидят тварей, а твари — собак. После недавнего налета хвостатые или в ужасе разбежались, или защищали свои дома до последнего.

— Тогда придется довериться мне. Так или иначе, преступнику осталось совсем немного. Будьте начеку — он явно не сдастся без боя.

Белесые отпечатки привели отряд в левое крыло, где находились отдельные кельи и общежитие. Личные комнаты отличались от прежних дворцовых покоев лишь тем, что из них вынесли всю роскошь, а самые большие помещения разделили надвое дощатыми перегородками.

Захар привел спутников к неприметной двери в конце коридора и указал на нее плечом:

— Ваша бестия — вон там. Врывайтесь и вяжите, пока гад не почуял подвоха.

Белаго с недоверием покачал головой и дважды стукнул кулаком в створку:

— Именем экзарха — откройте!

Никто не ответил.

— Может, ушел на пост? — предположил охранник. — Сейчас вряд ли кто-то пребывает в лени и покое.

— Если только он не вернулся с ночной смены, — напомнил соратник.

— Он уже вооружен и готов к драке, — хмыкнул киборг. — Дольше тяните кота за хвост — и вашей требухой тоже украсят стены.

— Открывай, немедля! — Белаго вновь заколошматил по доскам, и миг спустя изнутри раздалось тяжелое шарканье.

Стражники отпрянули и выхватили рапиры, но из приоткрытой двери высунулось не дьявольское рыло, а упитанная раскрасневшаясяфизиономия с копной курчавых волос на макушке.

— Что-то случилось, ваше преосвященство? — с опаской спросил молодой послушник. — Я только вернулся с ночного бдения…

— Врет, — безапелляционно заявил охотник. — Его биоритмы говорят о высоком уровне физической активности. Спросонья у людей параметры совсем иные.

— Что это за магия? — шепотом спросил дальний конвоир, но Захар его, разумеется, услышал.

— Не знаю, — буркнул напарник. — Я уже вообще ни черта не понимаю.

— Хватит выкручиваться, толстый, — киборг пошел в атаку — пока что словесную. — У нас неопровержимые доказательства твоей вины.

— Я ничего не делал! — красная ряха вмиг побледнела. — Я просто спал, клянусь!

— Свистишь, жиртрест. Сдавайся — или хуже будет!

— Ваше преосвященство… — взмолился послушник.

— Открой дверь, — строго произнес экзарх. — Встань у окна и держи руки на виду.

Увальню пришлось подчиниться. Он носил только кальсоны, так что внезапно выхваченной сабли никто не опасался, и все равно чародеи не сводили с него глаз.

— Где твоя обувь? — Белаго указал на прикроватый сундук. — Там?

— Обувь? — замялся кучерявый. — Могу я узнать, зачем вам понадобились мои старые башмаки?

— Ты смеешь мне перечить? — в стальных глазах полыхнули золотые огни. — Здесь я приказываю, а ты — исполняешь!

— П-простите, Света ради… Я ничего не понимаю и…

— В шкафу, — Захар расплылся в ухмылке от уха до уха. — Там кто-то есть. И это явно не мышь. Если только не в полцентнера веса.

Стражники окутали клинки светящимся туманом и направили на старый кособокий гардероб.

— Не волнуйтесь. Там не лазутчик.

— Стойте! — толстяк бросился наперерез, но колдуны отшвырнули его к стене и нацелили острия в горло.

Белаго рывком распахнул дверцы и с отвращением поморщился. Под ворохом пыльных пропавших нафталином белых роб пряталась молоденькая светловолосая послушница, стыдливо прикрывавшая наготу.

— Я все объясню… — едва не плача, протянул парень.

— Да мне и так все ясно! — громыхнул экзарх. — Она к тебе явно не на исповедь пришла! Позор! Срам! Святотатство!

— Ты удивлен? — хохотнул киборг. — Он же сраный посланец Бездны.

— Что?! — глаза толстяка стали по пять рублей. — Да, я нарушил обет и возжелал ближнюю свою, но обвинять меня в служении Тьме?!

— Умолкни.

Лев Николаевич брезгливо, точно дохлую крысу, взял с нижней полки пару ботинок и показал узнику.

— Это они?

— Да. На подошвах следы крови. Вам до анализа ДНК еще лет сорок, но можете не сомневаться — это та же самая кровь, что и в молельне.

— Да о чем вы таком говорите?! — выпалил послушник. — Я был с Кристиной всю ночь!

— Это правда, ваше преосвященство, — смущенно произнесла девушка и потупила глазки. — Могу поклясться на Святом Писании.

— Врут, как дышат, — отмахнулся охотник. — Вяжите обоих — возможно, оба заражены Тьмой.

— Ваше преосвященство! — послушница выбралась из-под тряпья и в слезах бухнулась на колени, кое-как заслонившись подолом накидки. — Не знаем мы никакой Тьмы. Просто любим друг друга… Да, связь до брака запрещена, но… разве вам никогда не было девятнадцать? Али не помните, как тяжко сдерживать чувства в такие годы?

— Не желаю больше слышать эту мерзость, — Белаго вздернул нос. — Я — потомственный поборник Света, и с младенчества строго следую канонам. Да, Тьма много раз пыталась меня соблазнить, но я ни разу не поддался порокам. А вы… — сердце сановника дернулось от вспышки ярости, — бесстыдники, трусы, слабаки… В оковы их!

Захар внимательно посмотрел на блондинку — типичная деревенская бабеха, пышная и румяная, полюбоваться есть чем. Перевел взгляд на ее хахаля, который разве что в кальсоны еще не напрудил. Подумал немного, сверился с отчетами, прикинул за и против, и вздохнул:

— Подождите.

Влюбленные уставились на него с надеждой. Лев Николаевич — с раздражением. Но вся проблема заключалась в том, что эти два балбеса не врали. Возможно, сидящая внутри них Тьма ловко обманывала детектор лжи.

Возможно, она изначально пустила сыщиков по ложному следу. И прежде чем эти бестолочи попадут в лапы Авраама, стоит узнать все обстоятельства с предельно допустимой точностью. Захар не питал к ним жалости, но если обман вскроется (а он непременно вскроется — например, в ходе испытаний, когда эта парочка погибнет лютой смертью, а Тьмы внутри не обнаружится), с него три шкуры спустят, и обелить свое имя уже не получится.

С другой стороны… что-то не давало покоя совести — вернее, ее полумертвому частично атрофированному остатку. Что-то снедало и бередило душу — совсем капелюшечку, самую толику…

Киборг отчаянно гнал от себя эту мысль, но люди в новом мире — и, о ужас, даже дворяне — заметно отличались от всех тех, с кем приходилось сталкиваться прежде. Они казались… менее испорченными и злобными, что ли? И на ум все чаще приходило сравнение с похищенными из семей новобранцами, которых еще не успели подготовить к первому экзамену. Да, они уже замазались по уши, но еще не преступили самую важную черту, что отделяет еще человека от уже нелюдя. И эта грань — вовсе не новые органы или имплантаты.

— Что еще? — из раздумий вырвал сердитый возглас экзарха.

— Я не проверил пальчики, — Захар виновато улыбнулся. — Эй, господин Широкая Кость — протяни-ка лапки.

— Шутить изволите? — осмелел послушник. — С чего я должен что-то показывать этой нечисти?

— Делай, что он велел, — процедил Белаго.

Пухлый с недовольным вздохом подчинился. На сверку отпечатков ушла доля секунды, после чего киборг поджал губы и покачал головой:

— В этих ботинках определенно шастал убийца. Но их хозяин здесь ни при чем. Обувь украли, сделали в ней грязное дело, а потом вернули обратно.

— Захар Михайлович, — в глазах экзарха блеснула сталь. — С каждым новым твоим словом мне все сложнее тебе верить. А порой и вовсе кажется, что ты пытаешься сойти за душевнобольного. Так вот знай: сумасшествие — не повод для смягчения наказания.

— Дайте-ка еще ботинки…

Киборг разве что с головой в них не залез — просканировал все от мысков до пяток, но судя по отметинам на внутренней стороне, лазутчик нес ботинки на указательных пальцах, а потом ими же помогал обуваться, отчего отпечатки полностью смазались.

Однако сканер обнаружил волокна шерсти — скорее всего, ноги убийцы заметно меньшего размера, и чтобы ботинки не слетели, бестия натянула плотные вязаные носки. На этом след обрывался, и хоть пришелец оказался весьма близок к разгадке, лазутчик случайно сумел его обхитрить.

— Наигрался? — буркнул конвоир. — Не тяни время — лучше помолись перед смертью. Глядишь, Свет еще очистит твою грешную душу.

— Я хочу поговорить со служками, что якобы видели меня около молельни.

— Захар… — строже прежнего сказал Белаго. — Я все сильнее склоняюсь к мысли о том, что Авраам в чем-то да прав.

— Это базовая процедура опознания, — охотник пожал плечами. — Ты же ратуешь за букву закона — так и следуй ей. Может, меня оговорили. Может, эти служки и есть агенты Бездны.

Экзарх протяжно выдохнул и нехотя ответил:

— Только из уважения к букве закона. Но это — твой последний шанс.

Узника отвели в допросную и заперли в клетке, затем позвали первого свидетеля. За столом уже сидела девушка-писец и старательно стенографировала каждое слово — значит, Белаго и впрямь пытался вести дело в соответствии с примитивными, но все же процессуальными нормами, а не просто пускал пыль в надежде, что Авраам куда-нибудь внезапно испарится.

— Представься, — молвил Лев Николаевич и сцепил пальцы у подбородка.

— Фома, — тощий молодой мужчина нервно сглотнул. — Младший иерей.

— Ты видел человека, что стоит за моей спиной?

Служка с опаской взглянул на заключенного и кивнул:

— Да, ваше преосвященство. Такого верзилу ни с кем не спутаешь.

— При каких обстоятельствах это произошло?

— Я проверял защитные письмена недалеко от лестницы главной молельни. И тут мимо прошел этот типчик. Меня аж мороз по коже прошиб, когда он оказался рядом. Улыбка дьявольская, глаза адски блестят… Но я знал, что после испытания его освободили из-под стражи, поэтому не стал вмешиваться. Ходит и ходит — преосвященство разрешили.

— Во что я был одет?

— В черную тройку, — сразу ответил послушник, и пришелец расплылся в ехидной ухмылке.

— Понял. Свободен. Зовите следующего.

Второй повторил примерно то же самое, и так же заявил, что на киборге красовался черный костюм — тот самый, в котором он щеголял на сцене. Когда и этого свидетеля отправили восвояси, Захар не удержался от едкого замечания:

— Ну что, сударь. Кто из нас прав?

— Черти что тут творится, — Белаго снял монокль и потер переносицу.

— Ну, давай, не стесняйся, — пленник откровенно злорадствовал. — Скажи это, ведь правда — не грешна и не зазорна.

— Это не мог быть ты, — наконец проворчал экзарх. — Потому что твой костюм уничтожили сразу после того, как тебя доставили в лечебницу.

— Именно, — пленник щелкнул пальцами. — Значит, на этих бедняг навели морок или галлюцинацию… Магия Тьмы на такое способна? Судя по тому, что я видел в доме Игнатовых, она и не такое умеет.

— Да, ты прав.

— И еще один момент. Если лазутчик не знал про костюм, значит, он не смог пробраться в лечебницу. Жаль — поначалу я всерьез рассматривал версию с Иларией, но теперь, похоже, подозрения придется снять. И тем не менее, владыка тебе солгала. Они делали рентген, они копались в моей требухе и прекрасно знают, что никакой Тьмы во мне нет. Так что если захочешь поискать шпионов — начни с нее.

— Лазутчик сейчас важнее. Показания послушников — слишком шаткое доказательство. Авраам разобьет его на суде в два счета.

— О… — Захар состроил скорбную мину, — ваше преосвященство заделалось адвокатом дьявола?

— Я защищаю не тебя, — рыкнул Лев Николаевич. — А справедливость.

— Ну, так что, — киборг просунул ладонь сквозь прутья. — Я твой клиент?

— Ты мой большой должник. Любой другой на моем месте уже заткнул бы тебе пасть, даже если бы ты оказался полностью невиновным. Твои болтливость и ехидство сами по себе тянут на тяжкое преступление.

Пленник хотел съязвить в ответ, как вдруг снаружи донесся тонкий звенящий звук, похожий на смесь колокольного звона и выстрела лазерного оружия из старой фантастики. Миг спустя звон стал таким, словно в коридоре дюжина гигантских комаров (каждый — не меньше коровы) устроили соревнование по жужжанию.

Первое время звон прерывался надсадным дребезжанием, как если бы по медным тарелкам лупили киянками, но затем на смену дребезгу пришли вскрики и протяжные стоны.

Дверь с грохотом распахнулась, и в допросную спинами вперед влетели конвоиры, прикрываясь золотыми щитами и отбиваясь от нападавших сияющими копьями. Из всего отряда в живых осталось лишь четверо, да и те выглядели так, будто по ним дали очередь из лучемета. Опаленная одежда, ожоги на лицах и кровавые слезы от нестерпимо-ярких вспышек, сравнимых разве что с неоновой сваркой.

Но вопреки ожиданиям, на охрану наступали не демоны Тьмы, а такие же послушники и недавние соратники. А перекошенные злобой лица и объятые пламенем рапиры не сулили арестанту ничего хорошего.

— Какого черта происходит?! — Белаго вскочил и схватился за эфес.

— Самосуд, ваше преосвященство, — один из стражников нашел в себе духу пошутить, хотя у самого левая щека превратилась в сплошное черное месиво с торчащими наружу зубами.

— Не дадим осквернить обитель Света! — заорал незнакомый священник и ломанулся вперед с клинком наперевес. — Не позволим поругать святые реликвии! Смерть отродью Бездны!

И полтора десяток глоток разом подхватили:

— Смерть!