Биомеханический барон

Глава 13

Захара отвели в келью и продолжили допрос других арестантов. Пленник не особо за них переживал — святоши вели себя вполне гуманно. По крайней мере, пока. По сути, они были не священниками в привычном понимании, а чародеями, посвятившими жизни изучению и развитию исключительно магии Света.

Но вот грядущие испытания парня весьма напрягали. Вряд ли это будет какая-нибудь чепуха вроде судебных поединков — такими избранность императором не проверишь. И коль уж назвался груздем, то и жарить будут до полной готовности.

Вскоре принесли ужин — картофельную похлебку, кусок хлеба и кружку колодезной воды. Охотник съел все до крошки и заснул сидя на топчане — лечь с его ростом можно только клубочком, а это несолидно.

Сразу после этого модули перешли в режим ускоренного восстановления при остром дефиците ресурсов. В таком состоянии энергия добывалась из всего подряд — подкожного жира, мышц и даже костей. За один сеанс киборг мог потерять до десяти килограммов массы, но без этого не обойтись — завтрашние испытания наверняка потребуют чрезмерных усилий.

Захар терпеть не мог этот процесс, но не потому, что де-факто ел сам себя. А потому, что мозговая активность с целью экономии снижалась до минимума, что по какой-то неведомой причине приводило к очень ярким и реалистичным снам. И раз уж главная тема грядущего дня — проверки и тесты, то великану приснился свой первый экзамен на долгой и опасной стезе охотника.

— Убей его, — наставница указала на стоящего на коленях мужчину. Его холеное лицо заливала кровь, синий мундир изорвался в клочья, а на руках блестели кандалы.

— Но… — подросток запнулся и уставился в объятые ужасом глаза. — Это же… человек.

Сколько ему тогда стукнуло? Четырнадцать? Многие органы к тому моменту уже заменили улучшенными, выращенными из родной ДНК по специальной генетической программе. Сердце, легкие, почки, печень, сосуды — обновили все, потому что собственная требуха попросту не выдерживала тот уровень нагрузок и стресса, что требовались для имплантации боевых модулей.

О вживлении командной матрицы еще и речи не шло — мозг бы попросту сгорел при первом же включении, однако разум усиленно готовили к гибкости и покорности с первого дня в Академии. Из новичков истово выбивали все, что наставники называли «маменькиным дерьмом».

Никакого уюта, удобств и вкусной пищи — спи, где придется, жри, что добудешь, а если не хочешь сдохнуть от недоедания — отбери паек у соседа. Что говоришь? Тогда он сам загнется с голодухи? Ну, выбирай — ты или он. Такие тут правила, гребаная ты размазня.

Через два года из сотни Захара отсеялось две трети. Вчерашние дети не выносили тех ужасов, что творились на обучении. Кого-то кончали товарищи, кто-то сходил с ума, иные сводили счеты с жизнью, хотя этот мрак можно назвать лишь жалким подобием оной.

Захару не приходилось убивать сокурсников — из-за его роста и врожденной силы мало у кого хватало наглости пытаться отжать его еду. Разве что толпой, но когда новичок поломал четверых в одной драке, от него отстали надолго.

В первую очередь давили самых слабых и робких, и это прямо поощрялось программой подготовки. Основатель этого ада твердо верил, что хиляку и трусу не помогут никакие имплантаты, а значит, все они подлежат предварительной отбраковке.

Помимо подстегивания междоусобной грызни, на занятиях кадетам внушалась абсолютная безжалостность к врагам. Долгие часы лекторы всеми правдами и неправдами расчеловечивали тех, с кем их хозяева что-то в очередной раз не поделили.

Все начиналось с жуков, пауков, лягушек и змей. Учеников заставляли истреблять несчастных животных самыми жестокими способами, и отказаться было нельзя, иначе сам окажешься на месте приговоренной зверушки.

Со временем разнообразие жертв росло. На смену всякой мелочи приходили звери покрупнее и гораздо опаснее. И вчерашних детей, едва обученных азам боевых искусств, точно римских гладиаторов заставляли сражаться с одичавшими собаками, волками, львами и даже медведями.

Когда группой, когда поодиночке. Иногда с огнестрельным оружием, но чаще с тем, что мастерили своими руками из подручного хлама. Такие бои считались неотъемлемой частью тренировок и отбора, и только самые отчаянные, одаренные и выносливые добирались до предпоследнего этапа — схваток с мутантами.

Нечисть из радиоактивных пустошей весьма отдаленно напоминала людей, и мало кто терзался совестью, когда убивал этих обезумевших, кровожадных и запредельно злобных существ. От них страдали не только крестьяне, но и жители городов — особенно те, что обитали в трущобах, подземельях и канализациях.

И так как кадетов в основном отлавливали из безродных бродяг, почти все могли «похвастаться» историями о том, как их родных убили, покалечили или сожрали мутанты. Поэтому с выродками дрались с особой свирепостью, а лекции и внушения не прекращались и во время смертельных поединков.

Таким образом новичкам внушалась прямая связь между убитой тварью и врагом рода. Связь эта описывалась предельно просто — и тех, и других надо убивать по первому распоряжению: без сомнений, соплей и жалости. Что жаба, что вражий патриарх — разорви, размажь и жди дальнейших указаний.

И через год измывательств над живностью и активнейшей промывки мозгов наступал черед первого настоящего испытания — то есть, перехода к уничтожению людей. Но и после пережитых мучений далеко не у всех хватало духа отнять жизнь у себе подобного.

К тому же, суть экзамена держалась в тайне до самого конца и являлась для кадета полнейшей неожиданностью. Подросток думал, что придется расправиться с очередной тварью, а в потайной комнате с белыми плитами и стоком в полу его ждал приговоренный к казни пленник.

— Это — враг нашей семьи, — безучастно ответила наставница. — Повторяю в последний раз — убей его. Или ты забыл, что делают с отказниками?

Мальчишка поежился — забыть такое сложно. Треть от сотни — это слишком мало, чтобы отправлять всех ослушавшихся в утиль. Им уже заменили органы, они прошли серьезную подготовку, и просто избавиться от них — непозволительная расточительность. Поэтому отказников ломали — очень долго и предельно мучительно. Охотники это умеют, пытки и допросы — обязательный предмет на старших курсах.

Захар навсегда запомнил, что сделали с пареньком, который не стал дробить товарищу руку после поединка. Такое наказание придумали ему наставники за проигрыш — они вообще считали боль универсальным решением от всех вопросов и проблем.

Штрафника поставили перед строем и вытворяли такое, что у бедняги четыре раза останавливалось сердце. И это несмотря на то, что новый мотор раз в двадцать крепче и выносливее родного.

Поэтому кадет вынул нож и шагнул к добыче. Повторять судьбу сокурсника совершенно не хотелось, но этот умоляющий взгляд въестся в душу на всю жизнь. Быть может, именно он в конечном счете и привел к тому, что вместо горла малолетнего наследника охотник вогнал клинок себе в затылок.

И все же в одном мучители правы — имплантатами можно улучшить тело и подчинить разум, но дух биомеханике не властен. И если довести его до точки невозврата, даже полностью исправный киборг однажды даст сбой.

***

— Захар? — снаружи кельи раздался знакомый женский голос.

Узник вздрогнул и открыл глаза. За дверью стояла та самая владыка из просвещенных, что единственная выступила против предложения Авраама.

— Чего тебе? — сонно буркнул киборг и проверил датчики: процесс восстановления завершился лишь на семьдесят процентов.

— Могу я с вами поговорить?

— Это важно? — верзила развалился на скамье и совершенно не хотел вставать. Если только девушка не принесла ему полное ведро сытной жратвы.

— Как посмотреть. А ваша миссия для вас важна?

Парень нехотя «включился» и подошел к зарешеченному окну. Гостья сняла капюшон и обнажила узкое и весьма симпатичное личико, обрамленное тонким золотистым каре.

— Меня зовут Илария, — ее говор отличался глубиной и вкрадчивой мягкостью. — Перед завтрашним испытанием вам предложат отречься от своих слов. Сделайте это — иначе погибнете. Первая проверка — это яд. И не какой-нибудь пустяк, от которого вас проймет понос, а цианистый калий. Обычный человек не выживет — поэтому отрекитесь. Вы нам еще понадобитесь.

— Я не обычный человек, — хмыкнул охотник.

— Да, — гостья кивнула. — Вы — маг. Но оковы с вас не снимут и не дадут использовать колдовство. Потому что чародей, даже выдающийся — это не мессия. Это просто сильный чародей, и в нем нет ничего божественного.

— А если я пройду испытания — мне поверят?

— Не знаю, — она задумалась на миг. — Да и рассуждать об этом бессмысленно, потому что вы неминуемо погибнете. А если вдруг решили таким образом умереть, чтобы избежать допросов и не выдать хозяев — то это плохая затея. Лучше сознайтесь во всем прямо сейчас — и тем самым хотя бы отчасти искупите свое предательство. Если империи схлестнутся в мировой войне, уже никто не остановит Тьму. А ваше признание спасет не только Россию, но и ту страну, которой вы теперь служите.

— Я служу лишь одному человеку, — Захар самоуверенно вскинул подбородок. — Самому себе.

Владыка с сомнением посмотрела в голубые глаза.

— Ну, ладно, еще Петру… Но это не служба, а взаимовыгодное сотрудничество. Я помогу ему, он поможет мне — а потом пока-пока: ни бога, ни господина.

— Не знаю, на что вы надеетесь, — волшебница вздохнула и накинула капюшон. — Но я сделала все, что в моих силах. Дальше решайте сами.

— Илария, — бросил пленник вслед удаляющейся фигуре.

— Слушаю, — она замерла на полушаге и с надеждой оглянулась.

— Если я погибну, что станет с моими подельниками?

— Зависит от того, как скоро они сознаются в ереси и подготовке мятежа.

«После чего их, конечно же, казнят», — закончил за нее Захар, вернулся на топчан и продолжил восстановление — на этот раз без тревожащих снов.

***

Утром главного подозреваемого вновь доставили в суд под усиленным конвоем. Заседатели собрались прежним составом, за одним значительным изменением. В первом ряду теперь сидели и остальные арестанты — Сергей Иванович с потомством и Галаган с сестрой. Все с тревогой взирали на сцену — кто-то из опасений за киборга, кто-то — за свою собственную жизнь, которая напрямую зависела от успехов пришельца.

Белаго ударил молотком и строго произнес:

— Человек, именуемый себя Захаром Михайловичем. Вопрошаю в последний раз: готов ли ты отречься от испытаний и тем самым признать свои заявления богохульной и святотатственной ложью?

Ева с ужасом посмотрела в глаза жениха и прикрыла ладошкой задрожавшие губы.

— Одумайся! — Авраам потряс пальцем. — Отринь ересь и сознайся в предательстве! И тогда твоих близких ждет куда более милостивая участь. Возможно, нам даже удастся договориться о ссылке. Сибирский фронтир всяко лучше очищающего пламени или застенок Тайной канцелярии. Так что покайся, если эти люди хоть сколь-нибудь тебе ценны!

Охотник окинул судей насмешливым взглядом и уверенно ответил:

— Я никогда не отступал от своих целей. Не отступлю и сейчас. За мной — правда, а значит, и бояться нечего.

Илария покачала головой, кто-то из зала шепнул:

— Безумец.

— Твое право! — владыка радовался, как ребенок, дорвавшийся до заветной игрушки. — Тогда начнем первую проверку! Внести питие!

Из-за кулис шагнула послушница с серебряным подносом, на котором стояла рюмка с красным вином. Носовой анализатор сразу распознал в нем цианид — ночная гостья не соврала, и тем самым дала пленнику важную подсказку. Охотник настроил бионический модуль именно на эту группу ядов, но, несмотря на предпринятые меры, тело пронзила чудовищная даже по меркам сверхчеловека боль.

Отрава расплавленным свинцом скользнула в желудок и распалила там такой пожар, что парень не устоял на ногах и упал на правое колено. Взор застлали сотни логов ошибок и предупреждений, а общее ощущение было такое, словно в живот пальнули крупнокалиберной экспансивной пулей.

— Захар! — Алексей вскочил и непонимающе уставился перед собой — похоже, он даже не догадывался, зачем его сюда привели и что предстоит лицезреть.

— Видите? — возопил Авраам. — Он умирает, как самый обычный смерд! Разве император выбрал бы его исполнителем своей воли? Разве не защитил бы от такого пустяка ради свершения великой миссии?

— Захар… — на веках Евы блестели слезы. — Зачем…

Внимание оператору

Детоксикация завершена

Яд купирован, расщеплен и выведен через поры с минимальным ущербом

И, тем не менее, настоятельно рекомендую больше не злоупотреблять щелочными металлами

— Ух… — киборг медленно выпрямился и встряхнулся, точно мокрый пес. — Неплохо так вставило. Похоже, в кои-то веки будет похмелье.

Зал в удивлении охнул.

— Не может быть! — завопил Авраам. — Я лично готовил состав! Должно быть, его подменили!

— На, — парень протянул ему рюмку с остатками яда. — Лизнешь?

— Ксения! — не унимался владыка. — Возьми чашу и выпей остатки. Мы должны убедиться, что это — не уловка наших просвещенных соперников!

Девушка выронила поднос и чуть не грохнулась замертво без всякого яда.

— Может, хотя бы на крысе сперва попробуете? — узник изумился безжалостности старика.

И почему он так яро хочет его убить? Уж не впал ли дед в ересь, как Игнатов?

— Пей! — не унимался бородач. — Если что, я вылечу!

— Хватит! — над сценой брызгами золота вновь взорвался колдовской молот. — Это уже перебор. Может, Захар с детства принимал малые дозы различных отрав — и потому обрел иммунитет. Следующие испытания это докажут, а подвергать риску служек не позволю!

Заседатели с уважением посмотрели на Белаго и закивали, Авраама же перекосило от злобы:

— Второе испытание! — рявкнул он. — Коль ты в самом деле избранник императора, значит, тебя и Вода не возьмет!

Киборга медленно окутал столб прозрачной жидкости. Послушники так слабо владели природными стихиями, что понадобилось сразу три чародея, чтобы набрать нужный объем. Пленник же вдохнул полные легкие и включил режим гибернации, как только волны сомкнулись над макушкой. В таком состоянии он мог обходиться без дыхания до трех часов, но судей хватило всего на сорок минут.

— Довольно! — распорядился экзарх, и служки, взмокшие больше арестанта, в изнеможении рухнули на стулья.

— Это очередной фокус! — тут же подал голос предводитель освященных. — Кто-то подменил рунические оковы на обычные! Должно быть, они вообще не защищают от магии!

— Это мы проверить можем.

Отряд конвоиров осмотрел кандалы и пришел к единому мнению, что это — подлинник, и никакого жульничества нет.

— Тогда следующее испытание! — догматик заскрежетал зубами на весь театр. — Землей!

В старину подозреваемых в ведьмовстве укладывали на спину, накрывали дощатым щитом или дверью, а сверху клали тяжеленные булыжники. Ни одна «ведьма», как правило, это испытание не выдерживала, но в более развитые и благородные времена священники поступали иначе.

Трое свежих послушников заточили киборга в каменный столб о четырех гранях и принялись изо всех сил давить со всех сторон. Грудную клетку сжало до хруста в ребрах, и даже разведенные локти и скрещенные перед собой руки помогали так себе.

Сначала Захар хотел опять задействовать гибернацию — это сэкономило бы кислород, но тогда его попросту раздавило бы в лепешку. Для противодействия давлению требовалось напряжение огромного числа мышц, а для их эффективной работы нужно очень много кислорода, так что заснуть — не вариант. Оставалось только терпеть и надеяться, что мана у чародеев закончится прежде, чем треснут кости.

И надежда оправдалась. Давление слабло с каждой минутой, а стоило парню почуять достаточную свободу, как он резко выпрямился и так расправил плечи, что гранитная глыба разлетелась на куски и с оглушительным грохотом упала на подмостки.

Толпа ахнула пуще прежнего. Киборг хотел гордо напрячь бицепсы, но помешали цепи, хотя и без этого выступление ввергло зрителей в тихий шок. Споры распалялись все громче, а тот маг, что назвал Захара безумцем, уже не нашел что ответить восторженно щебечущему на ухо соседу.

— Четвертое испытание — Воздухом! — старик тоже распалялся все сильнее, переходя из роли беспристрастного судьи в разряд кровавого палача. — Пропустите через этого наглеца молнию! Посмотрим, как ему поможет небесный покровитель!

Похоже, электричество имело куда больше связи со Светом, чем другие стихии. И выбранный для экзекуции маг без особых усилий ударил в голову пленника разрядом в двадцать тысяч вольт. Сперва Захару показалось, что к каждой клеточке приладили тонкий трос и разом потянули во все стороны.

И когда тело уже приготовилось разорваться на мириады мельчайших клочков, тросы окрепли и таранами устремились в противоположном направлении. И теперь плоть сжимали так, как не снилось и гидравлическому прессу. Но самое веселье только начиналось.

Колдун поддерживал разряд довольно продолжительное время, и пока охотник корчился в припадке, из-за мощнейших перегрузок началось аварийное отключение имплантатов. Дело в том, что модули куда ценнее самой тушки, и если оператору грозит неминуемая гибель, начинка потихоньку отрубается, чтобы не сгореть и быть пригодной для последующей пересадки.

Поначалу погасла всякая чепуха вроде дополнительных фильтров в печени или опреснителя мочи. Затем вырубилась принудительная подкачка легких, и киборг наконец-то вспомнил, что такое настоящее удушье.

Сердечный комплекс держался до последнего, как вдруг мотор пронзила такая боль, словно в него засунули железную рыбу-шар и заставили сдуваться и раздуваться с частотой под сотню сокращений в минуту.

Пульс при том скакнул под триста ударов — и это были последние данные, еще выводящиеся на обзорный экран, все остальное давно потухло. И если бы не усовершенствованная искусственно выращенная структура, сердце разорвалось бы, как осколочная граната, изрешетив все вокруг обломками имплантатов.

Последней перешла в спящий режим командная матрица. Она не только крайне эффективно управляла биомеханикой, но и контролировала впрыск собственных гормонов и притупляла болевые рецепторы. После ее отключения мучения накатили такие, словно парня одновременно вскрывали заживо, качали по венам кислоту и поджаривали на углях.

Но впервые за долгие годы Захар смотрел на мир незамутненным логами взглядом. Не слышал настырного поучающего голоса в голове. Полностью управлял своим телом, хотя то уже корчилось в предсмертной агонии. Только пройдя через запредельные страдания, киборг понял, каково это — жить без чужой воли в башке, но насладиться моментом не успел. Вслед за модулями нагрузки не выдержали и органы, а сердце остановилось от болевого шока.

— Захар! — не своим голосом закричал Алешка и бросился к сцене, но Ева схватила брата и прижала к себе. Мальчик брыкался, извивался и ревел медвежонком, но девушка держала крепко, хотя у самой неистово дрожали побелевшие руки. — Вы убили его… Я молил Петра, чтобы он послал мне ангела, а вы убили его…

— Что же, — Авраам расплылся в ехидной ухмылке. — Пророк без подвига — не мученик, а самозванец. Что и требовалось доказать. Сожгите труп и подготовьте допросную — мне предстоит долгая беседа с его приспешниками.

— Он в самом деле умер? — нахмурился экзарх.

Палач развеял магию, склонился над телом и прощупал пульс:

— Истинно так, ваше преосвященство. Мертвее мертвого.

— Захар! — ревел Алешка, и в воцарившейся тишине его плач эхом отражался от высокого свода. — Не уходи, пожалуйста!

Мальчику удалось вырваться и отбежать от сестры, но недалеко. Ева поймала брата за шиворот, отчего пухляш споткнулся и упал на колени. Но вместо очередного рывка сложил ладони перед губами и громко забормотал:

— Петр Алексеевич, Ваше Величество — спасите Захара! Я же знаю, что вы послали нам ангела! Так не оставьте его на произвол судьбы, не дайте погибнуть — умоляю! Он мой единственный друг!

Внимание оператору

Вредоносное воздействие устранено

Система перезагружена

Повреждение модулей: в пределах допустимого

Повреждение органики: выше нормы

Общее состояние: клиническая смерть

Запускаю протокол автореанимации

Кардиостимулятор в две попытки запустил мотор, одновременно с тем простимулировав диафрагму. Киборг выгнулся дугой, шумно втянул воздух и распахнул глаза. Он переживал процедуру бессчетное число раз, большая часть из которых проводилась вручную, порой даже на открытом сердце — и это то еще удовольствие.

Но имплантаты быстро взялись за работу, и если поначалу парень чувствовал себя как после дичайшего бодуна, то миг спустя очухался достаточно, чтобы самостоятельно встать на ноги.

— Он воскрес! — взвизгнула особо впечатлительная послушница и упала без чувств.

— Восстал из мертвых! — в ужасе крикнул кто-то.

— Петр вернул его душу из Бездны! Слышали мольбу мальчика? Император внял ей!

— Тишина! — Белаго заколошматил молотком. — Святость определяется только на Великом Соборе, так что хватит богохульничать! Владыка Авраам, вы удовлетворены исходом? Желаете перейти к совещанию?

— Хватит! — крикнул Алексей. — Сколько можно его мучить?!

— Нет! — старик, казалось, совсем свихнулся от увиденного. — Вы тут болтаете о чуде, но знаете, что еще может оживить труп? Я вам скажу, хоть вы и так наверняка догадались. Тьма — вот что! У этого мужа действительно великая сила, но каков ее источник? И для наиболее точного установления истины я настаиваю на доведении обряда до конца!

— Так тому и быть, — с облегчением произнес экзарх, которому явно не хотелось брать всю ответственность за вердикт на себя. — Пятое испытание — Огнем!

Киборг обреченно вздохнул.

Этого стоило ожидать — священники перебрали почти все Стихии, значит, дойдет очередь и до огня. К тому же, пламя — излюбленный инструмент всех без исключения инквизиторов, даже если где-то их величают иначе. И к этому парень был совершенно не готов, потому что у него не имелось ни одной вменяемой защиты от сверхвысоких температур.

Даже в далеком будущем не придумали жаропрочной кожи, а имплантаты справлялись с задачей весьма условно. Например, задержка дыхания спасала от угарного газа, линзы — от едкой гари, обильное потоотделение ненадолго убережет от ожогов…

Проще говоря, охотник мог без вреда для себя быстро преодолеть горящий коридор или сбежать из объятого пламенем корабля. Но его собираются поджаривать долго и основательно — так же, как до этого заливали водой и давили камнями.

И даже если пленник переживет эту пытку, выглядеть потом будет, как забытая в духовке курица, и полностью восстановиться уже не получится никогда.

Обидно.

Досадно.

Но деваться некуда — остается лишь уповать на божественное вмешательство.

Очередная тройка послушников шагнула к сцене, подняла ладони, и арестанта поглотил ревущий рыжий столб. Логи замельтешили с безумной даже для улучшенного мозга скоростью, окна заслоняли друг друга так быстро, что подкатывала тошнота, а модули едва справлялись с нарастающей болью.

Внимание оператору

Критическое термическое воздействие

Необратимые последствия через 8 секунд

Немедленно покиньте опасную зону

«Похоже, это действительно конец».

Захар мутными слезящимися глазами посмотрел на Титовых. Алексей все так же выл и брыкался, Ева из последних сил не давала ему смотреть на сцену, а сама боялась отвести взгляд и не стыдилась слез. Сергей Иванович понурил голову, часто вздыхал и держался за грудь.

«Пожалуй, еще никогда благородные так за меня не волновались. Или же больше переживают за свои шкуры?».

5 секунд до необратимых последствий

Он может уйти. Просто шагнуть из огня — и все закончится. Но тогда его обвинят в обмане, шпионаже, ереси и свет знает в чем еще. А Титовых ждут долгие допросы и неминуемая казнь, ведь рано или поздно дворяшки сломаются от пыток и сознаются во всех преступлениях — даже тех, которые свершили до их рождения.

3 секунды до необратимых последствий

Кто они для него?

Никто.

Обычные аристократы, возомнившие себя справедливыми и милосердными — но лишь потому, что у них не осталось ни власти, ни влияния. А дай им денег и возможностей — вмиг забудут о напускной доброте и начнут убивать, покорять и грабить, как и вся их порода.

И все же… есть в них нечто иное. Нечто… заметно отличающееся от тех, кто превратил сельского паренька в безвольное орудие смерти. Титовы относились к нему, как к равному. Как к свободному человеку, а не рабу. Они даже согласились принять его в семью. Да, в обмен на защиту и выгоду, но все же…

Но все же…

НЕМЕДЛЕННО ПОКИНЬТЕ ОПАСНУЮ ЗОНУ!

Захар усмехнулся и зажмурился, не в силах больше терпеть жар. Если он умрет, как мученик, не отрекшись от своих убеждений, у товарищей появится призрачный, но все же шанс на спасение. А иначе им конец. Поэтому… стоять до конца.

Быть может, впервые за долгие годы убийца и каратель сделает хоть что-то хорошее и спасет действительно достойных дворян вместо того, чтобы отрубить им головы. За все в этом мире приходится платить. Настал его черед отдавать долги.

Критическая угроза

Активирован протокол «Кукловод»

Запускаю передачу управления командной матрице

3

2

1

Ошибка

Ошибка

Ошибка

Модуль поврежден, процедура невозможна

Боль стала невыносимой, и охотник едва не завыл волком, но с места не сдвинулся. И когда он приготовился отдать богу душу, жар внезапно отступил, а кожу обволокла приятная прохлада. Бионика полностью отключила болевые центры? Но тогда бы пленник вообще ничего не чувствовал, а вместо этого тело словно заправили калориями под завязку и запустили регенерацию на полную катушку.

Киборг открыл глаза и увидел тонкую золотистую оболочку, окутавшую его с головы до ног полупрозрачным хрустальным доспехом. Свечение было едва заметно даже в упор, однако полностью защищало от огня и стремительно залечивало поврежденные участки.

Захар понятия не имел, что это за колдовство, и уж точно не смог бы сотворить его в оковах. Да и кто умудрился помочь ему, оставшись полностью незаметным для судей и конвоиров? На ум пришел лишь один вариант.

Узник в недоумении улыбнулся.

Да ладно…

Десять минут спустя истощенные огнеметчики рухнули на кресла. Пламя погасло, и великан предстал перед зрителями целым и невредимым — лишь ежик слегка обуглился на макушке, да костюм прогорел в паре-тройке мест. От увиденного зал обуяла гробовая тишина, нарушенная лишь звоном цепей — арестант не удержался от ехидной ухмылки и поклонился в пояс, точно фокусник на представлении.

— Захар! — в слезах крикнул Алексей. — Ты жив! Император защитил тебя! Я же говорил! Я же говорил!

— Он святой! — заорал кто-то из младших санов и бухнулся на колени.

— Посланец Петра! — юная девица сложила руки лодочкой и склонилась у края сцены.

— Длань вседержителя! — добавил третий и пал ниц в проходе меж кресел. — Исполнитель воли его!

— Лжепророк! — крикнул не своим голосом Авраам. — Святотатец! Посланник Бездны! Не смейте ему поклоняться!

Но желающих встать на колени становилось все больше, а к послушникам и служкам присоединились аж пятеро священников в алых портупеях.

— Стража! — ревел старик. — Неужели вы совсем ослепли? Пред вами — демон! Бездна послала его, чтобы учинить средь нас Схизму, Смуту и Раскол! Немедля казните его! Это приказ!

Один из конвоиров выхватил рапиру и шагнул вперед.

«Ну-ну», — подумал Захар и повернулся к нему лицом.

Однако воин Света бросил оружие к ногам киборга и распростерся пред ним на опаленном помосте.

— Веди нас во Тьму! — пробубнил стражник. — Мы сразимся со злом и вернем императора!

— Еретики! — бушевал Авраам. — Раскольники!

— Владыка, хватит! — экзарх стукнул молотком. — Приберегите ваш пыл для совета. Мы увидели достаточно. Теперь предстоит решить, что со всем этим делать дальше. Ибо то, что открылось нашим взорам, иначе как чудом не объяснить.

— Чудо?! — рявкнул в ответ старик. — С каких пор ты называешь чудесами мороки Тьмы?! Да вы тут все, похоже, впали в ересь! Но я этого не допущу! Я не позволю этому выродку ввергнуть нас в хаос!

С этими словами догматик выхватил тяжелый револьвер и выстрелил в охотника. И несмотря на значительное расстояние от галерки до сцены, единственная пуля попала точно в цель: пробила ребра и вонзилась в сердце. И парень успел сказать всего три слова, прежде чем потерял сознание:

— Серьезно?.. Вот так?..