Яблочные дни. Часть II. Мыши и тени

Глава 8

Блицард

Фёрнфрэк

Райнеро Рекенья-и-Яльте верхом на коне ехал по зимней дороге, присыпанной шишками, и пытался примирить воспоминания о прощании с Юлианой и мысли о локоне прапрабабки, хранящемся в монастыре св. Агнеты, но подоспела злость на чужака в собственном роду. Лауритс Яноре, только так, не Яльте, не просто смертельно оскорбил племянника — он порушил вековой лёд семейных истин, столкнул родича в пучину захлёбываться одиночеством и забытьем. Но как первые Яльте спаслись с затонувшей Тикты, так и потомок вынырнул к свету из тёмных холодных вод. Его свет, Юлиана, и теперь играючи оттеснила чужака-дядюшку и послала Райнеро летящий поцелуй.

Он был немного не в себе той ночью, но у него вышло хорошо отвлечься. Он проспал в доме Юлианы почти до обеда и ему снились снега и руны. Он ни о чём не думал, только любовался вышивкой от Юльхе на рубашке да радовался холодному камешку на груди, что звякал о солнце Пречистой. Кажется, они подружились. Напоследок он сорвал с губ Юлианы самый северный поцелуй и получил на голову самую северную шапку, щекотавшую ему лоб и уши пушистым мехом.

— Удостойте выучить эскарлот, сударыня.

— Не забывайте блицард, принц Яльте.

Если его слова были шутливым намёком, то её — заговором. Юлиана довела до конца обряд обращения, начатый им самим. На что ему мирный, боязливый дом Рекенья, когда он кровью и сердцем принадлежит Яльте? Не зри, не пари над врагом, не грози огласить правду — а сразу хватай за горло, терзай и рви. На что ему закон, когда Яльте что хотят — то возьмут? Этот Яльте хочет корону Эскарлоты, пусть Блицард с каждым днём и становится всё роднее. Предок покорил север, а Райнеро как порядочный потомок и тёзка, займётся югом. К тому же, должен ведь остаться на Полукруге хотя бы один приличный Яльте, раз уж ненавистный дядюшка предал это славное имя…

Райнеро ухмыльнулся и аж подпрыгнул в седле, так хлестанула мысль о продолжении дела Рагнара. Марсио загарцевал, подбодряя себя и всадника ржанием. Райнеро с хохотком пустил жеребца галопом. Они понеслись по дороге, вздымая снежные вихри. Мерцало солнце, ветер бил в лицо дыханием севера. Принц Яльте прижался к шее джериба, одной рукой придерживая шапку. Кивнул ёлкам вдоль дороги, приветствовал холмы впереди.

Земли мятежной Андрии подбрасывали ему странные видения. Казалось, он слышит топот конницы и видит блеск брони. То Рагнар шёл на сердце Андрии — Фёрнрэк, да восторжествует неповиновение. Основанная более тысячи лет назад имперцами — равюнами — после их вторжения в Блицард, Андрия успела побывать и имперской провинцией, и очагом сопротивления владычеству империи на севере, распасться из-за распрей близзов * на мелкие княжества, отмахнуться от вступления в зарождавшееся Блицардское государство и в конце концов стать единой. К воцарению в Блицарде дома Яльте Андрия уже пару сотен лет припеваючи жила суверенным княжество, богатея на горных выработках и сухопутной, но чаще морской торговле. Конечно, она только посмеялась на повеление покориться и примкнуть к Блицарду на правах феода. Ослушница раззадорила Рагнара не хуже неприступной женщины, а защищалась дольше и мужественней, чем любая святая. Досточтимый предок потратил несколько лет, перекрывая к Андрии торговые пути на море и суше, захватывая копи и крепости, а венцом его завоевания стала осада и последующее взятие Фёрнфрэка. Поговаривали, князь Андрийский, искусник бить лисьим хвостом, выполз на коленях и протянул Рагнару свой княжеский венец, прося забрать у него эту непосильную ношу. Рагнар, наверное, смеялся, «карая» его бременем графского титула и феодом, который тому отныне предстояло держать по милости короля Вигрима Яльте, отца Рагнара.

Пращуру было двадцать пять, когда он добыл своему отцу Андрию и получил право называться её новым князем. Потомку почти двадцать три, и он скорее терял, чем обретал. В груди плеснулось что-то едкое. Зависть. Только её-то и не хватало в этом чёрном, убогом сердце. Рагнар Яльте сберёг сестру, даже больше — защитил свою семью, завладел многим, чего бы не добыл потомок. Дело в удачливости, благоволении богов? Раз так, то Пречистая уступает в мощи языческим божкам. Нырнув под фибулу плаща, рука Райнеро нащупала руну. Мать учила его читать письмена с Тикты, родины Яльте, но он всё позабыл, а Юльхе сочла излишним растолковывать Яльте смысл заострённой «R». Но колдовство льдов в руках Райнеро спало беспробудным сном. Матушка умела только гадать, а вот о способностях Раварты в семье ходило много историй.

Назначенная сюда отцом наместницей, Раварта впустила в Фёрнфрэк ворожбу, распахнув ворота ведьмам всех мастей. И сама она была не прочь пошептать ледяные слова и раскинуть камешки на удачную дорогу для брата. Но какой бы неправедной, языческой ни была её жизнь, последние дни Раварта провела при монастыре св. Агнеты. Хранящийся там локон заворожил Райнеро и всколыхнул в памяти иной образ. Большеглазая девочка с такими же пепельными волосами, Рамона могла вырасти Равартой, а он стал бы Рагнаром. Не сбылось.

Дорога в очередной раз спустилась с холма, и перед принцем Яльте предстала каменная стать стен Фёрнфрэка. Его и дальше несло дорогой предка. Князем Андрии ему не стать, но графом Агне — вполне. По страной иронии графский замок был частью Кольца Рагнара, построенного предком, чтобы держать андрийцев в повиновении. Одолженная у муженька Юлианы карта указывала, что путь через город куда короче. Да и жалованная грамота на земли графа Агне взывала предъявить себя губернатору провинции. Юльхе, его ангел, умела спасать не только делом, но и словом. Держась её совета, граф Агне предложит мятежникам в помощь ополчение, которое наберёт на своей земле. Их согласие даст ему полную свободу действий. Правда, будущее своё воинство он погрузит на суда и поспешит в Валентинунья, где заручится ещё большим числом верных людей и на славу вооружится. Королевская армия занята войной в Амплиолах, Франциско Рекенья заперся трусом в молельне Айруэлского замка, и разве не тоскует столица по настоящему королю?

… Тем временем стены иной, андрийской столицы приближались и росли ввысь. Неудивительно, что Рагнар долго не мог сладить с городом. Фёрнфрэк с ходу давал понять — он совершенно сам по себе, величавый и непокорный. Надвратные башни, с навесными бойницами в верхней части, были кирпичными и круглыми. Вероятно, закруглением башен озаботился ещё князь Андрии: обложил квадратные башни кирпичом, чтобы сгладить выступающие углы, легко повреждающиеся при артиллерийском обстреле. Столь настойчиво осаждая этот город, Рагнар изучил каждое его слабое место. Неудивительно и то, что став здесь хозяином, он обернул слабость в силу.

Странное дело, дорогой до Фёрнфрэка Райнеро не встретил признаков мятежа, теперь же они были налицо. Близость врага привела крепостные стены в оживление. Вплотную к ним вырастали строительные леса, по которым разгуливали люди. Они выдирали из камней сухие ветки, замазывали чем-то тёмным щели. Райнеро привстал в стременах. Так и есть, внизу тоже велись работы. Горожане бойко долбили мёрзлую землю, выбрасывали её из рва. Райнеро подъехал ближе, заглянул в раскинувшуюся далеко вдоль стены яму и довольно хмыкнул. В силу морозной погодки водой ров не заполнить, но смертоносными кольями — запросто. Те уже в немалом количестве щетинились с мёрзлого дна, на один кол можно нанизать пятерых. Как-то принц Рекенья насадил на кол маркиза ви Новерро, мужа своей названной сестры, апаресидской сиротки Жуаны. Так вот, эти колья во рву Новерро бы понравились.

Райнеро с надеждой глянул на поднятые отвесные ворота. Им бы опуститься, желательно, к его ногам. Со стены грозным ором вопросили:

— Стой! Кто идёт?

— Граф Агне дома.

Из трёх листов, составляющих жалованную грамоту, Райнеро отобрал тот, где кратко значилось, что податель сего — граф Агне. Стражник изучал бумагу, шевеля губами под усищами.

За стенами деятельность оказалась ещё более бурной, чем снаружи.

— Враг уже близко? Когда ожидается осада?

— Господин граф приехал сюда, ничего не зная?

— Только малость…

— Считанные дни, господин граф.

По забавной иронии стража Фёрнфрэка носила красно-белые ливрейные куртки. Цвета первых Яльте. Кровь и снег. Почитая Раварту, сын Рагнара заменил волка гарпией, а та парила в холодной небесной выси. Но всё это случилось потом, после конца князя Андрии.

— Мне нужно попасть к губернатору.

— Этот убег, селёжий потрох, — стражник сплюнул себе под ноги. — Всем заправляет господин бургомистр. Держитесь реки. Доедете до площади Наместницы, а там не заблудитесь. — Красно-белый исподволь разглядывал джериба. Марсио говорил о законности титула честнее, чем грамота, регалии, свита. — Если только господин граф не собирается здесь останавливаться, ему лучше поторопиться.

Соблазн вообразить себя въезжающим в павший город Рагнаром был ужасен, так что Райнеро спешился. Он кинул стражнику сульв, после чего с Марсио в поводу двинулся по мощёной булыжником эспланаде. Как и снаружи, вдоль стены тянулись строительные леса, с них доносилось ритмичное тюканье. Фёрнфрэкцы действовали со знанием дела: так же укрепляли ненадёжные места известью, прилаживали назад выпавшие камни, без сожалений удаляли пожелтевший мох, наросший за годы спокойствия щетиной. Перед битвой военные должны выглядеть красиво. Сам Райнеро щетину не брил, она добавляла ему желанные года, а вот другие скоблили щёки и подбородки до синевы. Прозвав рабочих «куаферами крепости», принц Яльте пустил взгляд дальше.

Вершина стены задиристо топорщилась ласточкиными хвостами. По трапу между этажами строительных лесов двое силачей поднимали пушку, шестеро пристраивали уже поднятые к зазорам между зубцами. Звенела отборная блицардская брань.

Заворожённый подготовительными работами, Райнеро не заметил, как дошёл до берега реки. У той было имя, крутилось на языке осколком льда, кажется, Тайг. Копыта Марсио застучали по мощёной дорожке, жеребчик вознамерился спуститься с крутого карьерного берега к воде, но Райнеро его придержал. Река не замерзала даже зимой, должно быть, из-за сильного потока. Шуму и плесканию Тайг позавидовала бы любая горная речушка Эскарлоты. По ту сторону реки высилась стена. Она примыкала к крепостной стене города и тянулась по противоположному берегу, деля Фёрнфрэк пополам. Райнеро задумчиво проводил каменную змею взглядом и заметил на берегу людей. Один из них, безумец в скрипящей коже и башмаках из железа, взял в зубы что-то вроде верёвки, доверив её конец товарищу, и шагнул в воду. Принц Льдов поёжился. Северные предки баловались купанием в выдолбленных во льду дырах, но выросший на юге потомок был далёк от подобных затей. Марсио потянулся к водице, товарищ купальщика крикнул не пить. Райнеро рассмотрел, что в руках у него не верёвка — кожаная трубка. Всё прояснилось: ныряльщик укреплял в крепостной стене решётку, через которую проходила вода. Решётка закрывала подкоп, враг мог им воспользоваться.

Занесённая снегом дорожка, бегущая вдоль реки, вывела Райнеро к площади Наместницы. Он готовился проталкиваться между деловито снующих горожан, уворачиваться от попрошаек, карманников и детей-оборванцев, послушать музыкантов и бросить грош их конкурентам — фокусникам или актёрам с передвижным театром, поддаться зазывалам у торговых рядов. Но его ждал сюрприз — безлюдье.

Редкие, осторожные прохожие проскальзывали мимо цветных зданий из камня и фахверков, куда более узких и вытянутых, чем строили в Эскарлоте, заворачивали за церковь со множеством закруглённых углов или копошились у наспех возведённого склада. Похоже, зачинщики мятежа ободрали окрестные деревни и всласть пошарили по амбарам прочих городов Андрии… «Всем заправляет господин бургомистр»? Райнеро отличил ратушу по красно-белому флагу Андрии на шпиле, но окна были закрыты ставнями, она выглядела такой же «неживой», как дома по соседству. Вспоминая Айруэлу, принимавшую опасность осады с большей живостью и храбростью, Райнеро дошёл до конца площади и лишь там застал лёгкое оживление. На самом краю высился трёхэтажный особняк из мелкого коричневого кирпича, со ступенчатым фронтоном и множеством окон в белых затейливых рамах. У крыльца стояли экипажи с незнакомыми гербами, ливрейные куртки стражников мешались с панцирями и гребенчатыми шлемами солдат из, должно быть, ополчения, чернели мантии чинуш.

Граф Агне дома? Бравада лопнула хрупким ледком, из пролома потянуло чуждостью.

*Близзы — самое многочисленное племя древнего Блицарда, отвоевавшее у других племен большую часть его современной территории. Король Хедда, происходивший из семьи вождей этого племени, считается первым королём, при котором Блицард со времен равюнн стал единым.

*Сульв — блицардская серебряная монета.

*Эспланада — открытое незастроенное пространство между крепостной стеной и городскими зданиями, оставленное с той целью, чтобы неприятель не мог подойти к крепости незамеченным или укрыться от обстрела.

*Здесь под панцирем подразумевается кираса — нагрудник, наспинник.

В приёмной у бургомистра дыхнуть было негде. Но и не стараясь дышать, Райнеро протолкался через тренькающих на разный лад посланцев и протянул руку к двери в кабинет. Створка распахнулась сама. Какой-то урод чуть не клюнул его носом, похожим на гусиный клюв, фыркнул и широко растянул толстый рот, оглашая «Трольб!». Посланец шмыгнул в проём мимо Райнеро, и дверь захлопнулась.

Сорвав шапку, Райнеро, подпёр спиной дверной косяк — пусть все видят, им вперёд не пройти — и осмотрел приёмную. Человек двадцать. Двое, призванный числился у них третьим, забились в угол, стыдясь своих вышедших из моды нарамников, дивясь резьбе по дереву и голубоватым прожилкам базилийского мрамора Приёмной. Трольб, Файвут и Гэрбь, нечистая троица, соседи-оборвыши, они ютились между Блицардом и проклятой, вымершей от мора землёй. Райнеро впервые видел тамошних жителей, в этих самым страшным могли быть разве что блохи. Вообще же, в Трольбе, Файвуте и Гэрби селились изгнанники, объявленные у себя вне закона, беглые преступники и беглые же крепостные со всего Полукруга. Нечистая троица из года в год искала себе благодетелей, но ими равно брезговали и король Рокуса, и королева Блицарда, и герцог Монжуа, послушный во всём королю Блаутура. Ну что же, если бургомистр заключит союз с такими отрёпышами, то от помощи графа Агне тем более не откажется. Остальные из двадцати держались большими группами. Приспособившись к андрийскому выговору, Райнеро разобрал: города Андрии, сочувствующие мятежу, смутил гром пушек вместо скрипа перьев. Бургомистр окрутил их лисьим хвостом, ухитрившись и перевести на военное положение, и обещав мирное отделение от короны — с куртуазностью, переговорами и благословением от короля Лауритса.

Райнеро поймал вопросительный взгляд одного из обманутых. Раздражённый, он уставился в ответ бешеным принцем. Проситель, нервно облизнув губы, попытался укрыться за спинами как назло неказистых товарищей. Райнеро хмыкнул. Деться в этой приёмной действительно некуда, не нашлось даже спасительных колонн. Да уж. Желал бы он быть в другой Приёмной, с колоннами, фресками и лимонными деревьями в кадках. Но едва ли он мог явиться к могущественному герцогу Джудиччи изгнанником, бастардом…

— Сванов Холм! — гусем гоготнули из-за открывшейся двери.

— Граф Агне, — бросил Райнеро и вошёл, впихнув секретарю плащ и шапку.

В нос ударил навязчивый терпкий запах, отчего выдержанный в жёлто-зелёных тонах кабинет болтнулся чашкой травяного настоя. Морщась от призрака боли между лопаток, Райнеро подтолкнул вперёд стул и уселся вплотную к письменному столу. Поверх тетрадей, бумаг и свитков — Райнеро тут же докинул к ним грамоту — на него глядел седовласый благообразный лис.

— Ну как, пустите на свой праздник непослушания? — хмыкнул Райнеро. — Люди с земли Агне веселятся как никто среди стали и крови… Миллиан форн Тек, а? Небось сами знаете, насколько для андрийца лучше звучит это, чем, прости святая Раварта, «Ларс Яноре».

Форн Тек нагнулся к нему через стол, изучая как дролери, редкую затейливую фигурку на полях рукописи. В злой весёлости Райнеро смерил взглядом мешки у того под глазами, затем клинышек бородки, украшающей тонкое и хитрое лицо. Такой же книжник и умница, как канцлер ви Ита, граф форн Тек подчёркивал свою худощавость чёрной, строгой одеждой и не стирал чернил с белых холёных пальцев.

— Шпагу держать умеете? Да? Может ещё и в боях бывали? Да? — спросил он голосом, когда-то красивым и высоким, а теперь тренькающим от нервов. — Или меня сейчас сгубит приступ, или Прюмме наконец повернулся ко мне передом…

Бургомистр хозяином откинулся в кожей обитом кресле. Райнеро, напротив, напрягся на своём стуле.

— Так что же вы скромничаете, граф? — Уголки губ форн Тека под пегими, снег и солнце, усами поползи в разные стороны, образуя улыбочку лиса при виде мыши-полёвки. — К чему набирать крохотное ополчение и примыкать к обороне, если можно возглавить всю андрийскую армию? А?

Похоже, здесь творилось нечто, над чем пришлый не имел власти… Сдавшись, Райнеро поверх колета потёр шрам между лопаток. Травяная вонь растревожила память о ране, которую он схлопотал в семнадцать лет, на своей первой войне. И что бы ему было, найдя место плевку в набитой приёмной, не уйти без «благословения»?…

— Граф? Вы здоровы? — Миллиан форн Тек склонил голову к плечу и не глядя развернул лист дешёвой, в серых прожилках бумаги. — Или это вас удар настиг вместо меня?

— У меня только один вопрос… — сузил глаза Райнеро. — Почему вы предлагаете возглавить армию человеку, которого видите впервые?

— Потому что столь нашумевшей особе как принц Рекенья можно доверить оборону Фёрнфрэка, разве не так?

— Откуда вы…

— Или ваши подвиги — это ложь? Взять хотя бы это: «Он рубит головы одним ударом клинка»…

— Да как…

— О, нет, вот оно, моё любимое: «чудовище вытянет все жилы из вашей Андрии». А вы не можете с таким же тщанием вытягивать жилы из врага, что явится под наши стены?

— Откуда вам это известно?!

Не человек, лис, дьявол, Миллиан форн Тек протянул Райнеро письмо, указывая ногтем на полюбившуюся строчку. Почерк, твёрдый, узкий, с сильным наклоном вправо, был знаком до мурашек. Лоб горел, между лопаток кололо, руки тряслись так, что пришлось вместе с письмом прижать их к коленям.

«К вам направляется беда, имя которой Райнеро Рекенья-и-Яльте, наследник эскарлотского престола в недавнем прошлом. С большой вероятностью, он потребует, чтобы вы признали его, снабдили людьми и деньгами, посильно вложились в кампанию по возвращению изгнаннику трона. Заклинаю вас самим Прюмме, не делайте этого — не признавайте, не попадайтесь под его обаяние, дарованное ему не Предвечным, но Отверженным. Проявите слабость — и чудовище подчинит вас своей воле и сделает орудием для достижения своих гнусных целей. Проявите слабость — и чудовище вытянет из вашей Андрии жилы, внесёт раздор между вами и блицардской короной, ибо последней ему в помощи было отказано. Но встретив его честным отказом, вы так же подведёте себя и Андрию под удар. Нанесённые ему оскорбления этот Яльте смывает кровью, он не пощадит ни лично вас, ни какой-либо из городов Андрии. А кому, если не вам, знать, что город — это прежде всего люди, и лишь потом стены и крепости.

Принц гоним Эскарлотой, за его плечами несметное число злодеяний, а в дьявольской груди нет места стыду и раскаянию. Настоятельно советую внять моим предостережениям: как только к вам явится молодой человек, назвавшись принцем Райнеро Рекенья, берите его под стражу не задумываясь. Он не отличается могучим сложением, но сложен, всё же, неплохо, строен, высокого роста, силён, он рубит головы одним взмахом клинка, а вступать в схватки предпочитает не менее, чем с пятью противниками.

Вы узнаете его по ямке на широком подбородке, вздёрнутому носу, зелёным глазам, которые могут показаться вам излишне добрыми, тёмным волосам, хищной улыбке. Если вы не желаете, чтобы Фёрнфрэк или любой другой из городов благословенной Андрии стёрли с лица земли или обратили против блицардской ли, эскарлотской ли короны, бросьте его в темницу и выставьте удвоенную охрану. Через несколько дней после его пришествия я избавлю вас от этого кошмара, и больше вы никогда его не увидите».

Читая, Райнеро вздрагивал, чесал щетину, сжимал широкие челюсти, затаивал дыхание, давил на ямочку на подбородке, дёргал себя за клятый вздёрнутый нос. В «не знающей стыда и раскаяния» груди всё клокотало, взгляд как на кольях повисал на «чудовище» и «бросьте его в темницу». Отец предвидел всё. Всё, кроме того, что найдёт смерть от руки сына.

— Так что вы решили? Разрушать нас или спасать?

Райнеро поднял глаза на обречённого стать его орудием бургомистра. Упирая клинышек бородки в сплетённые пальцы, Миллиан форн Тек глядел своими большими голубыми глазами на Райнеро так пристально, что едва ли упустил хоть вздох.

— Я не тот Яльте. — Райнеро вернул письмо и опустил взгляд на свои руки. Прежде они сжимали эфес шпаги, поигрывали кинжалом, теперь же, страшась вспомнить последнюю кровь, безвольно лежали на коленях. — Не тот Яльте, который властвовал в Андрии.

— Властвую в ней я, — махнул рукой Тек.

— Поэтому я не собираюсь ни разрушать вас, ни спасать. Только примкнуть осаде со своим ополчением, которое я наберу на землях Агне.

— Тогда я воспользуюсь советом заботливого анонима. — Бургомистр прижал письмо к груди, текстом к Райнеро, и ткнул мизинцем в последние строки. — Кто он, кстати? Обманутый муж? Обиженный друг? Давний завистник?

— Отец, — отрывисто бросил Райнеро, отвернувшись.

— О. С сыновьями так нельзя. Но, коль согласитесь стать нам Рагнаром, я пойду вам навстречу и окружу вас отеческой заботой. У меня сын вашего возраста. Будет нести службу под вашим началом.

Миллиан форн Тек, похоже, сочувствовал чужаку, не зная, что и с отцами нельзя так. Теки определённо были образцовой семейкой. Странное дело, но вместо удара копытом бешенства плеснулась под сердцем едкая муть. Отеческая забота… Когда Рамиро пытался загладить вину, быть чутким, внимательным, Райнеро его отталкивал. И вот, толкнул до Залунного Края. Теперь к Луноокой хотелось подвести дядюшку — за то, что так далёк от родственных чувств к племяннику.

— Как я уже сказал, от второго Рагнара по эту сторону ворот я не откажусь, посему предлагаю следующее… — Речи Тека доносились как из марева, травяного, душного. — Ты подтверждаешь славу предка, отбивая у короля хотя бы Фёрнфрэк, а я позволяю тебе распоряжаться землями графа Агне и вообще творить всё, что твоей не знающей стыда и раскаяния душе угодно. Хоть на Эскарлоту бросайся, хоть на Отверженного, мне всё равно.

Ну что за ирония. Лис, который хотел взять «графа Агне» шантажом, проявляет больше заботы и предлагает то, о чём не подумал дядюшка. Нетерпимый к одному Яльте, Тек с чего-то верит в другого Яльте. Яльте обставит лишь Яльте? Пожалуй, если припомнить, как своенравный Рагнар из распри с отцом выходил победителем…

— Без военачальников осады не выиграть, а они предали, сбежали, повалились в ноги к Страусоводу! — Травяной туман заманивал. — Я твёрдо верю в колдовство Андрийской земли и наследственность. Андрия сама позвала тебя, отторгая чужака на престоле, не видя в нём Яльте. Дар предка не мог уйти бесследно. Он затаился — а мы пробудим его! Ларс Яноре! Поди сам уже понял, насколько слаще для андрийского слуха звучит «Рагнар Яльте»?

Мороз драл по коже — насколько слова Тека были созвучны недавним мыслям самого Райнеро. Под поступью Ларса Яноре ломался вековой лёд бытия Яльте, это было преступно, неправильно. Бившийся в песках, он забыл, каково править льдом и снегом. Выскочка Яноре — не король Яльте. Райнеро взглянул на свои руки — те уже сжали невидимые пока рукояти клинков. Стало необычайно тесно в этой похожей на чашку с отваром комнатке. Тесно в одеждах изгнанника и бастарда. Тесно внутри самого себя.

— Да что я тебя уговариваю… — туман белел, леденел, становился прозрачным, открывая взору союзника, родича по духу. — Граф Агне, Рагнар Яльте, воин Ингъяльдских льдов, отвечай: будешь воевать?

Райнеро встал и подался вперёд, в морозный туман, дышащий волей, снегом и кровью:

— Зовите меня Рагнаром — буду!