Яблочные дни. Часть II. Мыши и тени

Глава 18

Блицард

Фёрнфрэк

Альда нашла мужа в шатре главнокомандующего. Рональд спал в кресле под волчьей шкурой, укрытый собственным плащом, с погасшей жаровней в ногах. Альда огляделась в поисках вездесущего капитана Раппольтейна. Второе кресло пустовало, в стойке виднелись только шпага и сабля графа Оссори. К облегчению Альды, не мог блицардец прикорнуть и на сундуке, который вообще был открыт, и на сдвинутой под стол скамье. На столешнице разбросанные тряпицы, четыре пустые бутылки и оловянные плошки с остатками ночной трапезы. Вот почему Рональд не вернулся к ней, как обещал. Почти до утра помогал хоронить павших, после чего расслаблялся за ежевичницей… Какая же она глупая. Он страдал от этих потерь и хотел побыть один. Альда тихонько поправила на спящем плащ, собралась удалиться, но в кресле завозились.

— Альда? Который час? — Рональд потянулся и зевнул. Разбудила, бестолковая, а он и так не спал всю ночь!

— Рассвет… Поспи, ты, должно быть, очень устал…

Под плащом что-то зашевелилось и запищало. Граф Оссори со смехом его откинул. На Альду внимательно смотрел какой-то зверёк. Требовательный писк повторился. Зверёк упёрся мордочкой в живот Рональда.

— Это оленёнок. — Погладив малыша между лопоухих ушек, Рональд протянул его Альде. — И он твой.

— Мой? — Оленёнок спокойно сидел на руках, прижавшись к ней всем тельцем. Маленький пятнистый комочек с тонкими ножками и большими глазами. Чёрный мокрый носик требовательно ткнул руку. — Какой крошка… Он хочет есть. У нас есть молоко?

Альда заняла нагретое кресло мужа и укутала оленёнка в его плащ на меховой подкладке. Тот завозился, устраиваясь поудобнее. Рональд улыбнулся и шурша свежей соломой прошёлся по шатру, размял затёкшие мышцы.

— Скоро привезут. Я отправил за ним в деревню неподалёку. Это будет самое странное требование осадной армии! — Муж засмеялся и присел на корточки около кресла. — Послушный ребёнок, проспал до утра. Я не хотел тебя будить, и мы с Раппольтейном засели здесь. Впрочем, я и не заметил как уснул.

— Где ты его нашёл? — Альда гладила зверёныша по ушкам и спинке. Он опустил головку, прикрыв глаза с пушистыми ресничками.

— В нашей роще. Мать его оставила, и я решил, что графиня Оссори будет малышу куда лучшей мамой. Я не ошибся?

— Ах, Рональд! — Альда перегнулась через питомца, чтобы поцеловать мужа в щёку. — Я конечно о нём позабочусь!

— А обо мне ты так заботиться не хочешь… Может, я тоже голоден… — Рональд капризно выпятил нижнюю губу.

— Командующий армией самостоятельней оленёнка, не так ли? — Вновь наклонившись к мужу, на этот раз Альда оставила поцелуй на его губах.

Рональд и поймал её руку и прижал к колючей щеке, но тут зверёк завозился, недовольна пища. Альда хихикнула и отстранилась, кажется, малыш ревновал.

— Как назовёшь своего юного стража? — Если Рональд и досадовал, то виду не подал.

— В честь его спасителя, конечно. — Альда обняла крошку и поцеловала в лоб. — Малыш Рони.

— Рони? — муж распахнул глаза, отстранился. — Дьявольщина, почему Рони?

— Не называть же его Берни… Он не медвежонок. А вот Рони ему подходит. Оленёнок, конечно, не пони, но «р» я давно выговаривать научилась…

— Ты всё помнишь! — Рональд ахнул и рассмеялся.

— Если честно, нет… Но кое-кто рассказал мне. Давно…

— Энтони, предатель, — с нежностью произнёс Рональд. Потрепал оленёнка по головке. — Что ж, пускай будет Рони. Но не вздумай называть так нашего сына!

Больше десяти лет назад Энтони открыл Альде тайну: появлением имени «Берни» Рональд обязан именно ей. Она была совсем малышкой и ей не давался звук «р». Так Альда случайно нарекла маленького Рони «Лони-пони». Юный граф Оссори не пожелал это терпеть и велел впредь называть его только «Берни» и «Рональд». Вскоре он научил Альду рычать, но запрет на имя «Рони» остался.

— Имя сыну дашь ты. И мы ждём молоко, Берррни! — Альда усмехнулась, подхватила подопечного и направилась к выходу. Оглянулась у полога: — И победу…

Всеблозианнейший король Франциско вечно упрекал наследника, что тот проводит дни неподобающим образом. А сколько молитв он прочёл бы, видя, как распутные утехи и пляски со шпагой становятся забавами избалованного принца в сравнении с судом графа Агне? Ему было не впервой чинить расправу над «ящерами», только вот трусишки — соглядатаи не шли ни в какое сравнение со стойкими офицерами.

По его воле шестерых пленных выстроили спинами к стене, оставив в штанах и светлых рубахах. Руки им сковали цепями и подвесили за крепления для факелов. Негоже позволять удальцам валиться от боли наземь, превращая казнь в бойню.

Юный Тек показал ученику, как стоять и как держать лук. На мастерство учителя намекал тонкий шрам чуть ниже виска. Рагнар с охотой схватился за лук. На рубахах казнимых Янник углём черканул точку на месте сердца. Потом поправлял графу Агне правую руку, норовившую спуститься к подбородку и сбить прицел. Благодарность за подсказки была безмерна, но помогали они не слишком. Рагнар промазывал. Целился точно в угольное пятно, а поди ж ты! Рука вздрагивала, и стрела пронзала «мишеням» плечо. Ну, ничего, плечо — это же недалеко от сердца.

Из приличий командующий обороной задавал пленным вопросы: ожидаете ли свежие силы, где разживаетесь провиантом и фуражом, не припасено ли у Рыжего Дьявола ещё кавалерии, намечал ли он штурм или намерен брать измором.

Удальцы в ответ лишь стонали да вскрикивали.

Блаутур был Эскарлоте и Блицарду поистине беспокойным соседом. На сотню лет «ящеры» устроились в ряде бывших эскарлотских провинциях как у себя дома! Хлебали их, эскарлотцев, вино и приневоливали женщин. Всадили в каждую горной щель по оборонной постройке, нанизали на каждый пик по крепости, вырыли шахты и крали их руду. Возомнили себя хозяевами Амплиол. Король Франциско с маршалом Куэрво пытались спасти провинции, но не вышло. Когда «ублюдок Яльте» покидал королевство, «ящеры» подобрались к Айруэле. Отверженный, выстоял ли город?

Рука безостановочно натягивала и спускала тетиву, оперенье щекотало висок. Попавшиеся во власть принца Льдов блаутурцы «обрастали» иглами стрел.

А сколько вытерпел Блицард! Блаутур прокладывал себе дорогу к морю, а Блицард встал у него на пути. Ещё в начале Девятнадцатилетней войны мать продали как овцу в обмен на эскарлотские пики и аркебузы. Жертва была напрасной, юг не особо помог северу — то король Франциско медлил отправлять солдат из-за дурной погоды, то сам якобы в них нуждался для собственных завоеваний.

Закончилось вот чем: схватке с блицардской гарпией ящерица из Блаутура выказала себя драконом и победила. Королева Хенрика была вынуждена лечь под принца-ящера, спасая гордый Блицард от полного порабощения. От брака с ящером её спасло только счастливое несчастье.

Стрела соскользнула с тетивы, Рагнар выругался и наложил вновь. Спустил, ощерился, попасть пленному в глаз — это достойно учителя.

Но блаутурцы опять опоганили своим присутствием земли Блицарда. Дядюшка Лауритс радостно с ними знается, и пусть его! Андрия им не дастся.

Принц Льдов уморил четверых, последнего у него в самом начале отобрал капитан Тек. Похоже, выстрел в лоб был у юнца коронной штучкой. Казнь состоялась.

— Освободить их!

На каменном полу неловко лежали шесть истерзанных, «заросших» стрелами тел. Не тронуты были лишь спины — Рагнар имел на них кое-какие виды. Светлые рубашки убитых давно обагрянились, за исключением рубахи на первом молодце, которому повезло пасть от выстрела Янника. Тела покоились нелепо, неправильно, приваливавшись друг к другу. Кулаки всех с силой сжаты, зубы стиснуты, в распахнутых глазах влажно мерцает огонь факелов.

Рагнар внимательно обозревал дело рук своих. Гнев и жажда крови отступали, оставляя после себя странное спокойствие и небольшую усталость. Янник зачем-то подходил к каждому мертвецу и обламывал стрелы у самых ран.

До графа Агне доносились осколки отчего-то волнующих фраз, слова которых казались знакомыми, но значения он не помнил. Рука сама стиснула руну на шее, миновав солнце Пречистой. Закончив свой странный обряд, Янник бросил оземь лук и окровавленные, обломанные стрелы и стремительно вышел. Тек просто мальчишка, впервые сегодня повоевавший, и то с высоты стены. Конечно, убийство даётся ему тяжело. Сынок графа Милле не создан для войны, а действительность разошлась с мечтательным вымыслом. Что, впрочем, не освобождало его от присутствия на второй, намеченной на утро казни.

… Волчьи ворота годились для расстрела как никакие другие. Галерея там выступала дальше стены, выдаваясь навесом внутрь города. Рагнар сам измерил её ширину — восемь шагов. Для расстрела нужно двенадцать, но ничего, капитан Шпрот не обидится.

Сапоги звенели по оледеневшим камням. Граф Агне дошёл до зубцов и взобрался в зазор. Края ласточкиных хвостов покрывал иней. Легкие стискивал морозный воздух, чуть влажные после умывания волосы тоже побелели. Первые Яльте были блондинами. Что ж, север нашёл способ отбелить тёмные кудри принца Льдов.

Лагерь блаутурцев накрыло снегом, как и равнину с рощами. Да, приговорённый сможет насладиться видом напоследок.

Рагнар обернулся, капитаны уже стояли справа от «палача» — солдата с аркебузой. Нок задумчиво глядел куда-то мимо графа Агне. Тек уподобился ледяной фигуре. Гусс что-то усиленно втолковывал «палачу». Оказалось, секретарь опередил Рагнара, первым донеся бургомистру о предательстве одного из капитанов и скорой казни. Когда сам Рагнар, расправившись с пленными и позавтракав, наведался к Миллиану, тот вышел к нему в уютном, мехом подбитом халате, и принял весьма нерадушно. Бургомистра не интересовала казнь, бургомистр хотел спать и негодовал из-за нетерпеливости «спятивших военных».

Спрыгнув на галерею, Рагнар одёрнул под плащом чистую рубашку с курткой. Негоже являться на казнь в окровавленном тряпье, если ты, конечно, не приговорённый.

— Господин граф, всё готово, — один из стражников подскочил почти неслышно и отдал честь. Смотрел с нескрываем восхищением.

— Пленные на кольях?

— Точно так, господин граф.

— Приколотите колья между зубцов. Трупы должны продержаться самое меньшее три дня.

— Исполним.

Мимо Рагнара поплыли блаутурцы на длинных шестах. Они походили на отдыхающих, руки и ноги раскинуты в стороны, головы запрокинуты, да только в середину спины каждому был вбит кол. На телах сошлись цвета Яльте — светлые рубашки и тёмно-алые пятна в местах попадания стрел. Пожалуй, блаутурцы на палочках были бы чудным лакомством для каких-нибудь великанов-людоедов из местных сказок.

Когда стук молотков стих и стена над Волчьими вратами украсилась пусть не волчьими головами, но венцом из блаутурских офицеров, Рагнар кивнул стражникам. Из надвратной башни приговорённого вывели на расстрел, загодя сняв с него плащ с поддоспешником и связав ему руки. Шпонхейм шагал как при обычном обходе стены — размашисто и непринуждённо. Казалось, происходящее его совсем не волнует и он просто пришёл посмотреть казнь, не думая в ней участвовать.

— Прекрасное утро, чтобы вершить правосудие, — подбодрил подчинённых граф Агне, когда казнимого за локти и спину подтолкнули к зазору между зубцами. Справа от него на кольях висели трое, слева столько же.

Тек оставался бледным и отрешённым, Нок, впрочем, погрустнел. Гусс скрипел пером в своей подвесной конторке. «Дневник о делах города Фёрнфрэка» пополнится новой страницей. Кровавой, как это роду Яльте и нравилось.

Рагнар встал в каком-то шаге слева от приговорённого:

— Урмод Гюнтер Шпонхейм, бывший капитан пехотной тесинды, да будет вам известно, что вы виновны в государственной измене, и закон требует…

— Государственной? — Подонок повернул к командующему голову и оскалился. — Ха! Разве есть такое государство — Андрия?

Граф Агне сжал зубы, кивнул «палачу». Солдат приставил к плечу аркебузу и начал обратный отчёт:

— Три.

Капитан Шпрот кривит морду в зверском оскале, зубы у него такие, что впору рвать глотки.

— Два.

Капитан Шпрот заглатывает ртом воздух, как глупо, уже не надышится.

— За короля! — Выкрикивает, клонится вправо, заглядывая Рагнару в лицо: — До встречи в Залунном Крае, Райнеро Рекенья.

— Один.

— Стой!!!

Бесполезно, выстрел! Шпонхейм дёрнулся, запрокинул голову.

— Ха! — Тело легко перекинулось и рухнуло со стены в туман.

— Отверженный! — Рагнар перегнулся через зазор, саданул кулаком по камню. Предсмертный шёпот — «До встречи в Залунном Крае, Райнеро Рекенья» — лез в уши, подбирался к мозгу, сводил с ума.

Принц Льдов до рези в глазах всматривался в белесое марево. Оно поглотило тело Урмода и давало понять — выживи он с пулей в груди после падения со стены, ров с кольями точно завершили дело.

Туман задрожал, открывая очертания чего-то постороннего. Неужели они проглядели начало штурма?!

Рагнар свесился ещё ниже, рискуя свалиться, как прямо перед носом просвистела и устремилась вверх горящая стрела. Внизу нарастал гул. Такой могут устроить лишь тысячи вооруженных людей.

— Капитаны, собрать подчинённых! — закричал граф Агне себе через плечо. — Канониров к пушкам, стрелков в бойницам! А заодно и пехоту, но пусть возьмет мечи!

— Но кто теперь командует пехотой, граф? — Гусс упрятывал за пазуху листы, словно блаутурцы, ворвавшись в город, возжелают именно их.

— Ты!

— Я, господин граф?…

— Да, ты командуешь пехотой! — Туман обтекал контуры чего-то башнеобразного, выросшего триттах в двухстах от стены. Блаутурцы бы не успели возвести осадные башни, и это же минувший век…

— Но я же… — мямлил за спиной Иогашек.

— Ты отличился в бою, я помню! — Рагнар бросился вдоль зубцов, минуя трупы на кольях. Башнеобразные махины проступали всё отчётливей.

— Но я просто стоял в тылу и отдал приказ ополченцам с ослами…

— Хочешь вслед за Шпонхеймом? — Это что, лучники?! Встали в стойку на верхнем ярусе ближайшей башни, целятся…

— Есть командовать пехотой!

Граф Агне перегнулся через зазор. Туман слабел, и взгляду открывался раскинувшийся под стенами осадный парк. У правой рощи за заграждением из плетня выстроился ряд даже не пушек — бомбард, уложенных в деревянные колоды. К Волчьим воротам черепашьим манером подбиралось нечто несусветное: навес с отвесной передней стеной и покатой крышей.

В полумиле от фёрнфрэкских стен начиналась граница войска, что тянулось до самого горизонта. От численности зарябило в глазах. Посчитать полки, разглядеть доспех и оружие… Гиблое дело! И почему знамёна и штандарты — бело-алые?

Рагнар сморгнул, перевёл взгляд на такие близкие и подсчитываемые бомбарды: за спиной вражьих пушкарей гарцевал отряд всадников, мерцали доспехи. Один отделился от железных собратьев и в красующемся прыжке бросил коня вперёд, наперерез навесу. Усмирив заплясавшего тёмно-гнедого, он привстал в стременах и вскинул голову к осаждённым. Да кто же ты? В алом плаще, без шлема, с белокурыми кудрями и свирепым оскалом, если глаза графа Агне его не дурили.

— Врагами Яльте не живут! Ими умирают! — донеслось снизу. Ясно, дурили не глаза — уши! Заставив жеребца попятиться, грозитель обратился уже к своим: — Лёд севера да погубит наших врагов!

Клич отовсюду подхватили неистовым рёвом. Осадные башни выкатились из туманных далей во всей своей красе, навес развернулся и изрыгнул таран с железным набалдашником и на цепях. И ров с кольями пропал, будто его не выкапывали на глазах у только въезжающего в Фёрнфрэк графа Агне. Подогнав таран к ближайшей к воротам куртине, захватчики, больше не прячась под навесом, раскачали бревно и смачно ударили в стену. Рагнар схватился за стенку зубца, приготовившись к страшному толчку, но ничего не дрогнуло.

— Морок! — ахнул Тек.

— Залысины святого Прюмме! — возопил Нок. — Голимая бесовщина!

— Я донесу бургомистру! — крякнул Гусс.

Молодцы тараном колотили куртину. Башни подкатывались и, надо думать, изнутри гудели ульем. По мере приближения к цели солдаты взбирались на верхний ярус, откуда на стену должен был скинуться боевой мост. Или не должен, если бесовское видение истает прежде…

Рагнар с тревогой глянул в сторону лагеря блаутурцев, вдруг пример вдохновит их на штурм? Те высыпали на холмы и глазели.

— Я — Рагнар Яльте, — грянуло снизу, — сын Вигрима Яльте, князя Изенборга и короля Блицарда! Я — будущий князь Андрии! Ваш город падёт сегодня же, потому что так пожелала моя сестра! Не откроете ворот тотчас — познаете ещё одну яльтийскую истину. Яльте терпеливы, но за терпение потом дерут втридорога. Да прольётся кровь во славу Великого Изорга и братьев Его!!!

Рагнар во все глаза уставился на предка, явившегося под стены своего ненаглядного Фёрнфрэка. Оторопь пополам с замешательством сменились желанием спрыгнуть со стены прямо к князю Андрии, лишь бы разглядеть, запомнить! Рагнар Яльте, сын Вигрима Яльте, Ледяной княжич… Он был молод и велик, он бесновался под стенами без шлема и совершенно не заботился о своей жизни, воины пошли бы за ним хоть в Залунный Край! Принц Льдов перехватил себя за потянувшуюся к руне руку. Стоит ли называть себя вторым Рагнаром? Так или иначе, предок здесь, пусть только как морок, но здесь, что-то его призвало!

— Этот город слишком тесен для двух Рагнаров сразу. — Тек круглыми глазами смотрел то на своего командующего, то на завоевателя у ворот. — А знаете, граф… Он ведь взял город.

— А я говорил, что воюю не с человеком, а с мороком, прошлым! — как мальчишка, Рональд победно потрясал кулаком, радовался. — Фёрнфрэк нашёл противника себе подстать!

— Что это за видение? — Альда отняла от глаза окуляр зрительной трубы. Осадным снаряжением под стенами города она полюбовалась, армия была краше. Она заполоняла собой равнину, а где кончалась — там не хватало глаз. Ближайшие к холму военные, пехотинцы, дрожали, как воздух над костром. Их алые плащи ниспадали до колен, шлемы напоминали шляпу с длинным назатыльником, к плечам были прислонены копья. Иней не тронул наконечников, должно быть, видение пришло из тёплого времени года.

— Миражи возникают не только в пустынях, графиня, — изрёк Раппольтейн тоном учёного мужа. — Моря, холмы и степи им тоже подходят.

— Миражи умеют кричать?

— Этот — умеет, — Раппольтейн пожал плечами. — Но я бы удивился, если бы князь Андрии не докричался до Фёрнфрэка с того света. О, кажется, войско великого и ужасного Рагнара нас покидает. — Он кивнул на дрожащее видение.

Солнце поднималось из-за холмов, озаряя поле и стены города. Мираж шёл мелкой рябью и медленно исчезал. Альда с грустью провожала волшебное видение, а холодное тусклое золото уже заливало всю равнину, окрашивало небо пурпуром. Небо помнит, сколь кровавым был приход Рагнара под стены Фёрнфрэка? Альда опять приникла к окуляру, ловя последние блики миража, таявшего у самых ворот. На стене, почти над воротами, ещё держались шесты. Но дымка миража рассеялась, а шесты остались. Шесть штук, знамёна на их вершинах запутались. Раньше их не было… Ведь так?

— Рональд, что там? Какие-то странные знамёна на стене.

— Дьявольщина… — Рональд взял её под локоть и повлёк прочь. — Наверное, мираж не до конца исчез.

— Нет, это уже не мираж.

— Может, удумали повесить новые знамёна. Не нужно тебе смотреть, идём.

К сердцу подступало смутное беспокойство, но графиня Оссори позволила мужу довести себя до шатра. Рональд отдёрнул перед ней полог, как его окликнули:

— Господин главнокомандующий! Осаждённые убили пленных! На кольях, там… Прошу прощения, госпожа графиня.

— Что? Почему? Рональд!

— Пойдём внутрь, чего ждать от варваров…