Яблочные дни. Часть II. Мыши и тени

Глава 10

Блицард

Окрестности Фёрнфрэка

Руфус Бигот грыз очередной сухарь, старательно кутаясь в припорошенный снегом плащ. Рейнольт всё ещё ужасно злился на горе-офицера, но когда под тенью капюшона мелькал живописно подбитый глаз, на смену злости приходила жалость. Руфус получил от командования выговор и синяк за приведённых на убой товарищей, и стыдно командованию не было.

Он горестно шмыгнул носом, похоже, совсем замёрз, накинутая на бревно попона не спасала. Их костёр давал больше едкого дыма, чем согревающего огня, но чего ещё ждать от сырых еловых лап в засохшей смоле. Из-за ужина из оставшихся сухарей Рейнольт с Биготом урчали животами. Из-за положения своих дел — скрипели зубами. Двое солдат короля против предателя Оссори и его выросшей из-под земли армии. Рейнольт до последнего не хотел верить, что растущая от города к городу группа военных в зелёно-жёлтых, цветов Блаутура, плащах и с пиками и алебардами наперевес — дело рук Оссори, но слухи за каждым поворотом и собственные глаза его не обманывали. Оссори не просто дезертировал из армии и под видом убийцы прокрался к Лоутеану. Он снимал с мест блаутурские гарнизоны тех городов в Блицарде, что отошли Блаутуру после Девятнадцатилетней войны. Перейди предатель блаутурскую границу, Рейнольт бы уже гнал лошадей с донесением о готовящейся войне и свержении короля Лоутеана. Но пока баран Оссори вёл своё стадо по блицардской земле, пёс Рейнольт пас его, впрочем, с безопасного расстояния.

— Почему мы не можем спуститься в деревню? — простучал зубами Бигот. Конечно, ночёвка в глухом лесу ему не нравилась. Как и лошадям, что почти до земли изрыли снег и сейчас молчали разве что от усталости. Животные чуяли дикие места, врагов, что способны загрызть их, но Рейнольт надеялся на костёр и пугливость хищников.

— Мы не спустимся в деревню, потому что в ней остановилась армия Оссори. — Рейнольт подкинул в огонь веток, от искр глаза защипало.

— Ну и что? Можно подумать, нас там в лицо знают…

— Молчать, Бигот! — Дисглейрио не хотел кричать, к тому же в том, что баран набрал армию, Руфус повинен не был, но напряжение последних недель и злость, скорбь от потери всего отряда дали о себе знать. Часть из них Оссори расстрелял, как чучела на потеху, увернувшихся, почти взявших беглого графа в кольцо, прирезали северяне. И если верить Руфусу, пулю-другую выпустила даже Альда, и не промахнулась. Рейнольт дотронулся до свежего шрама на виске. Пока он сидел под арестом в Сегне, почти смог убедить себя, нет, был уверен, что Альда бы не смогла выстрелить в него, просто палила наугад от испуга. Но после рассказа Руфуса о перестрелке уверенности поубавилось.

Тот обиженно засопел, хотел что-то сказать, но зашёлся в кашле. Несчастный умудрился схватить простуду, и это было ещё одним поводом воспользоваться гостеприимством селян. Но Рейнольт оставался непреклонен. После того, как нос к носу столкнулся с беглецом в придорожной гостинице, он больше не верил в случайности. И встреться они теперь, не он будет гнать барана, а баранье стадо двинет его рогами.

— Оссори теперь на службе короля Блицарда, — не унимался Руфус. — Возможно, нам стоит поехать обратно? Король Лоутеан напишет в Блицард, пускай разбираются сами…

Одного взгляда хватило, чтобы Бигот прикусил язык. Не такой уж и мальчишка — двадцать один год от роду — он разве что не скулил, прося вернуться домой. Но где ему понять, что теперь Рейнольтом движет не только приказ. Оссори ответит за всё. За дни в тюрьме Сегне. За унижение. За убийство отряда. За Альду.

От порыва ветра ели певуче заскрипели, шапки снега попадали на землю и чуть не засыпали костёр. Место для стоянки Дисглейрио выбрал самое удачное для того, чтобы утром увидеть, как позади под холмами появится армия Оссори. Но не самое удачное, чтобы спокойно провести ночь. Густой ельник огибал небольшой пустырь, через который бежал вымерзший ручей. Рейнольт сразу заметил кабанью тропку через воду, понадеялся на мясо на ужин, но кабаны, будто имея разум, рассудили иначе. Уже под сумерки, ища хворост на ночь, Бигот недалеко от их лагеря наткнулся на обглоданную тушку косули. Это было не очень хорошо, но пугать излишне впечатлительного мальчишку Рейнольт не стал. К тому же, сниматься с места в поисках другого пристанища было уже поздно, сумерки блицардской зимой сгущались невероятно быстро.

— Утром мы наконец заедем в город? Тот, который будут осаждать. — Бигот старательно пялился на тлеющие угли. Его кобыла печально фыркала, из упрямства копала снег рядом с хозяином, тёрлась носом о его плечо, выпрашивая сладость. Руфус приучил её к подачкам, за что ни раз получал выговор от своего капитана.

— Заедем, — вздохнул Рейнольт, протягивая лакомке последний кружок морковки. Он понятия не имел, что будет делать дальше, но опередить Оссори необходимо. Хотя бы для того, чтобы видеть его и контролировать его передвижения. А лучшего места, чем город, который этот баран по велению блицардского короля решил осаждать, просто не найти. Дисглейрио уже предвкушал, что он напишет Лоутеану о беглом «кузене Берни», как только добудет бумагу и чернила.

— Капитан Рейнольт…

Дисглейрио отреагировал на скулёж, на этот раз виновато тихий. В темноте ночи и слабых отсветах костра Бигот смотрелся чёрным холмиком, только выглядывал кончик носа да отливали красным выбившиеся волосы

— Капитан… Я не хотел… Было приказано брать живым…

Шмыгает носом, только ли от простуды?

— Они во сне ко мне являются. Стонут… Нет, воют. И гарью пахнет. А он всё целит мне в лоб.

С порывом ветра донёсся ещё один звук, далёкий, печальный, от которого у Рейнольта пробежали мурашки по позвоночнику. Конь Дисглейрио застриг ушами, до скрипа натянул привязь. Звук повторился. Как во сне Бигота… Воют.

— Простите меня, я оставлю службу, уйду…

— Тихо, Руфус.

— Не верите? Можете судить меня по военному уставу! Спросить сполна, я не противлюсь наказанию, я отвечу!

— Тихо, я сказал!

Уже не далеко, уже не дальше пятисот триттов. Пока подвывание, поскуливание, но вот… отвечают. Второй голос, третий. На мягких лапах, движимые запахом, жаждой охоты. Преследуют кабана? Оленя? Замолчали.

— Капитан Рейнольт… Что это?

Конь дико заржал, мотнул мордой, в попытке оборвать привязь. Кобыла Руфуса ему вторила, мальчишка насилу удержал её. Рейнольт подхватил палку, подержал над костром, чтоб хорошо загорелась. Осторожно поднялся, направил факел в самое тёмное место ельника, за их спинами, туда, куда щерились лошади. Секунды, чтобы глаза привыкли к темноте чащи. И вот оно: между деревьями видны отсветы огня в зорких чёрных глазах.

— Волки.

Руфус издал звук — и вскрик, и ругательство. Дисглейрио быстро поводил факелом перед собой, делал им выпады, как шпагой, но волки только прянули в стороны. Ещё не решаются покинуть ельник, но уже не боятся скалиться. Начали охоту.

— Они нас загрызут? — Бигот с факелом возник рядом, казалось, глаза его стали ещё больше.

— Не нас, лошадей. — Не выпуская из виду блестящие пары глаз, Рейнольт нагнулся к оставленным у костра седельным сумкам. Пистолет, да где же?! Руфус вертел головой, похоже, уже заметил, как их окружают. — Медленно подойди к лошадям спиной. Молодец. Лови.

Пистолет Бигот поймал, а вот факел его шипел в снегу угольком. Рейнольт выругался, если здесь и загрызут кого-то, так это мальчишку, стая всегда выбирает самого молодого и слабого. Дерево, к которому они привязали лошадей, угрожающе скрипело. Животные жались друг другу, глаза в ужасе выпучены, бока раздуваются как после долгой скачки.

— Когда я скажу — выстрелишь в воздух.

— Может, лучше в них?

— Нет. Убьёшь одного — остальные на тебя кинутся. Будут мстить.

Бигот схватил пистолет двумя руками. Рейнольт сунул свой за ремень, поудобнее взял факел. Они не нападут, нет, нужна только та позабытая уверенность. Здесь он главный, не они. Только бы вожака на этой охоте не было… Медленно, уверенно, он двинулся к ельнику. Крикнул, выпростав вперёд факел. В ответ последовал рык, едва различимый шорох.

К огню выпрыгнул огромный чёрный волк, так что Рейнольт едва успел отстраниться. Вожак.

— Капитан!

На лошадей и Руфуса двинулись сразу трое.

— Стреляй!

Выстрел грянул, в тишине леса отозвался громовым раскатом. Волчий визг, ржание лошадей, треск. Дисглейрио не мог обернуться на Руфуса, но по звукам понял — волки разбежались. На время. Потому что вожак пригибался к земле и скалил на него белые клыки. Чёрная шерсть на загривке встала дыбом, утробный рык, взгляд глаза в глаза. Всё это он уже видел раньше. Волчонок в ужасе, в страхе смерти ничем не отличается от взрослого волка. Вот только этот не ранен, он напуган, он защищает стаю. Рейнольт выдвинул вперёд факел и снова двинулся на волка. Тот попятился. Огонь играл на чёрной шерсти алыми бликами. Его стая в ельнике, она уйдёт, но вожак не повернётся к опасности спиной. Даже затравленный, он будет бороться до конца. Дисглейрио ощутил, как колотится сердце, едва не хохотнул, в полных гнева и страха глазах зверя разглядев себя. Вот только он давно не волк, он прирученный зверь, черный пёс. Ручной волк почти как собака, но воли уже не забудет никогда. И возвращаться к хозяину он будет, пока сам того хочет. Будет верен до смерти, но только если хозяин того заслуживает. Рейнольт набрал в грудь воздуха, всмотрелся в глаза зверя. Давно забытый рык заклокотал в груди, защекотал горло. Когда-то он учился этому… И надо же, не забыл.

Волк прижал уши, припал к земле, выгнул шею. Рейнольт сделал шаг вперёд, этого хватило, чтобы волк растворился в темноте ельника. Блеснула пара глаз-огоньков. Дисглейрио быстро вынул пистолет, подкрутив колёсико, пальнул в воздух, волчья стая скрылась одновременно с тем, как затих грохот.

Рейнольт обернулся к Биготу, тот так и стоял, сжимая в руках пистолет. Перепуганный раскрасневшийся мальчишка смотрел на капитана как на нежить, оборотня. Но чего-то не хватало…

— Капитан Рейнольт, вы рычали.

— Боишься, укушу?

— Нет. А где вы… Зачем вам… Вы с ними поладили. — Бигот указал подбородком на ельник.

— В юности у меня был волк, такое не забыть.

— Чёрный? — Бигот неуверенно хохотнул, сказывался пережитый испуг.

— Серый. — Рейнольт поморщился, только этот мальчишка и не сравнивал его с чёрным псом. Сердце запоздало рвалось из груди, руки пробирало мелкой дрожью, хотелось сесть в седло и поехать подальше отсюда, но мальчишке этого знать не стоит. Дисглейрио снова посмотрел на него, точнее ему за спину. — Руфус, где лошади?

Казалось, Бигот удивлён не меньше.

— Сорвались, когда я выстрелил?…

Сломленное в стволе деревце было тому подтверждением. Чтобы не поставить под глаз юного офицера ещё один синяк, Рейнольт набрал полные ладони снега и умыл им лицо. Кожу приятно ожгло. Что ж, или стая получит отличный ужин, или Рыжий баран поймает двух ошалелых лошадей со знаками королевской охраны Блаутура…

Рейнольт терялся, что хуже. Гнев вырвался пробудившимся рыком.