Яблочные дни. Часть II. Мыши и тени

Глава 32

Блицард

Фёрнфрэк

Город не давал ему расслабиться. Вроде и покорён, но ряды домов смыкались слишком тесно, переулки петляли слишком рьяно и, наконец, молчали церковные колокола. Последним бы стоило зазвонить хотя бы к вечерне. Ещё утром, по пути в сдающийся университет, Оссори велел настоятелю собора зазывать прихожан и читать им особые места из Писания. Что-нибудь о конце кровопролитных войн, временах мира и долге блозианина возрождать порушенное… Да уж, для родного племянника главы Прюммеанской церкви Берни был слишком невежественен в вопросах веры.

Зато Дьявол из него получался на загляденье. Большинство лавок оставались закрыты, дома пусты, ни тебе булочек и увядшей морковки, ни тебе скучающих девиц в окошках. Горожане же поделились на «морок», «хлопотунов» и «нытиков». Первые скользили из одной части города в другую, растворяясь перед носом видением. Вторые, переждав осаду в верных короне городах, хлопотали о возвращении на места в ратушу, местные суды * и окружной суд*, здание сбора налогов, Торговую и прочие подотчётные властям Андрии гильдии. Третьи, обивая порог главнокомандующего, ныли из-за обчищенных или вовсе порушенных домов, убитых кормильцев, изнасилованных жён и дочерей, ныли даже из-за блаутурских солдат у себя под крышами — те, видите ли, жрут за троих, играют в «нечестивые игры» да портят честных андрийских девиц. Жалобы на жрущих, жмущих — по обоюдному согласию! — девиц солдат Оссори во внимание не брал, нытики просто не знали драгун, но с остальным стоило что-то сделать.

Он, впрочем, начал. По дороге из университета его свита переловила пару десятков мародёров, своих же, под предводительством офицера, ветерана Девятнадцатилетней войны. То, что было допустимо тогда, стало наказуемо теперь. И раз прочные, широкие ветви клёнов прямо на площади Наместницы выдержали этих повешенных, надо бы довесить к ним следующих, уже андрийских. А то как же Рыжий Дьявол поведёт свою жену на прогулку по университету…

— Зрелище в моём вкусе. — Пленник, честно ехавший с захватчиком стремя к стремени, кивнул на увешенное висельниками дерево. Оно вместило пятеро мерзавцев, не скрипнув, и пирушка у воронья была в самом разгаре.

— Доводилось вершить казнь через повешение?

— Да, когда я был принцем, доводилось… — Не-Рекенья, очевидно, вспомнил о своей участи и снова насупился.

Берни взял поводья в одну руку и погладил гриву коня, подбирая слова. Сказать что-то доброе о короле Франциске Рекенья? Да мыслимо ли, когда ты блаутурец! У себя в стране он, может, как Заступник Веры и творил какие-то богоугодные дела, но по отношению к Блаутуру он враг, позарившийся на чужие сокровища и земли. Да и как отец… У хороших отцов сыновья не побираются по дворам родичей, не ввязываются в чужую войну. Или принца уже после смерти Франциска погнал дядя, раскрыв тайну происхождения? Оссори не поинтересовался у Раппольтейна сроками, если Яноре их вообще указал — письмо-то личное, сегодняшнее.

— Мне жаль, что весть о смерти его туч… короля Франциска, отца настигла вас тут, в плену… — Да ему проще давались слова для Хэнни, рыдающей по Кэдогану! — Если вам нужна люцеанская церковь, то, думаю, тут найдё…

Осиротевший принц должен бы обронить слезинку-другую, предаться скорби и горю, хотя бы замкнуться, держа боль внутри. Райнеро Рекенья как подобает так и не поступил. Для начала он задумчиво перебрал поводья и повернулся к Берни. После того, прикрыв на миг заблестевшие глаза, повёл бровью, прикусил нижнюю губу и показал верхние крупные зубы. Наконец, медленно, будто смакуя действо, заулыбался.

— Не пророню о нём ни слова молитвы. Да сожрут его тень лунные бесы. — Райнеро смачно сплюнул под копыта своего коня-убийцы.

Берни сглотнул и отвернулся, стало муторно. Этот… Яльте в своей нечестивости переплюнул бы и Отверженного, настоящего дьявола.

— Для люцеанина у вас очень… безбожные речи. Не боитесь обидеть свою Пресвятую?

— Я уже обидел её, — буркнул сквернавец, супясь. Вместо новой выходки он сунул руку под застёжку плаща и тут же отдёрнул. — Обидел, променяв на правду Яльте и проиграв осаду.

— Дался вам этот город… Непослушный и подлый. Бургомистр ему подстать, хитрый старикашка, а уж горожане…

— Защищали свой город с яростью и отвагой. Они не угодили вам этим? — Мальчишка глянул на Оссори едва ли не с вызовом, но тот только отмахнулся.

— Не этим. Вон тем. Ноют и клянчат, клянчат и ноют!

Фёрнфрэкцы спешили явить себя во всей красе. Главнокомандующий не без брезгливости натянул поводья, хотя под копыта кой-кому и дорога. Он ожидал нытья, хватки за стремена и край плаща, но фёрнфрэкцы смотрели на него отнюдь не с укором или мольбой…. Красномордые и обожающие, они наползали, воздух звенел от сопения и хвалебных выкриков. Не нытики и хлопотуны — пятколизы! Что заставило их цеплять на рога Рыжему Дьяволу нимб и прилаживать к лопаткам крылышки? Оссори покосился на эскарлотца. Хорошо, почему рука об руку с осанной Святому Рональду не идёт хула Рагнару Погубителю, коль скоро того обвинили во всех напастях Фёрнфрэка? Эта отгадка не задержалась: паршивец натянул капюшон, да так тщательно, что ни пряди не видно.

— Снимите, — Оссори цедил сквозь зубы, стараясь не упускать из виду разбухающую толпу. — Сейчас же.

Рагнар Погубитель подчинился. Глаза метали пламя, ноздри гневно трепетали, ну что за невозможный дурак! От пятколизов не прячутся — их проучивают!

Отвечая ожиданиям Оссори, толпа со стороны графа Агне подалась назад единым порывов.

— Убийца!

— Нелюдь! Как тебя земля-то носит!

— «Андрия да Граф Рагнар»,

а если одно без другого?

Андрией славной отторгнут,

будешь отныне ничем!

Оссори глядел поверх голов, и авторов реплик, к их везению, не отличал. Толпа разбухала, грозя перевалить за сотню душ, выдавалась за тень, что отбрасывал собор. Берни и не заметил, как на иглу остроконечной башни насело солнце.

Зеваки выглядывали из окон домов, взбирались на крышу опустевшего — разобрать его надо — склада. Наверное, не стоило пренебрегать эскортом. Совсем не стоило.

— Голову ему с плеч, граф!

— На кол его, на кол, как он ваших солдатиков!

— С нами святая Раварта, она руку направит!

— Месть Ррраварррты!

Берни даже привстал в стременах. Будь он проклят, если дух святой Раварты не одолжил тело Хенрики Яльте! Вот что она, чуть не плача и жалуясь на лишения, ему втолковывала, пока он выписывал ей разрешение занять губернаторский дом и отсчитывал часть контрибуции…

— На тебе! — В бок графу Агне прилетел камешек, и если всадник не дрогнул, то конь заплясал, высекая искры.

Оссори выхватил из ольстры пистолет. Кэдианец мигом явил, как чихает дракон. «Пятколизы», маленько оглохнув, откатились к собору, попрятались за ставнями окон и улизнули с крыш. Кэдианец, будто принюхиваясь, азартно чертил по воздуху полукруг, и тут раздался топот и хриплый, утробный вопль. Какой-то патлатый оборванный малый бежал прямо на графа Агне, выпростав нож.

Берни спустил курок. Лохмач с разворошенной грудью повалился под копыта Марсио, который попятился. Всадник не издал ни звука, но Берни уловил, как дёрнулся кадык.

— Ну? — Оссори встряхнул пистолетом, дымящимся после выстрела. — По ком ещё плачет пуля? Да мне плевать на все ваши жизни, вместе взятые! Они ещё при вас только благодаря тому, кого вы сейчас хотели растерзать! А ну, скоты, согнули спины перед графом Агне! Яльте и Андрия! То-то же!

*Местные суды разбирают гражданские и уголовные дела.

*Окружной суд разбирает споры между лаэрдами, владельцами поместий в Андрии, дела по воровству, наказанию бродяг, подстрекательству, нечестивым досугам, выплатам жалованья, работе гильдий, продаже некачественных товаров. Из-за несовершенства судебной системы в Блицарде получается так, что местные и окружные суды зачастую выполняют одну и ту же функцию.

Переходу через Волчьи ворота главнокомандующий всё же радовался. Фёрнфрэк вместе со своими жителями мог быть сколько угодно мерзким, но взятие главных ворот эту мерзость искупало. Берни слушал мерный цокот копыт по доскам и упивался картиной, открывающейся за Волчьими. Те же холмы, те же рощи, место, где стоял его лагерь, всё замечательно уныло и слякотно, но это «всё» своим видом являет покорность!

По подтаявшему снегу волочился в город зажиточный люд на возках, дворяне в каретах, таких устаревших, что больше они напоминали ящик на колёсах и проигрывали передвижной повозке-сцене, едущей между ними. Двухэтажная, прикрытая с одной стороны пёстрыми занавесями, она обещала горожанам потехи. Пожалуй, стоит проследить, чтобы забава вышла поучительной. Дракон служит королю и испепеляет предавших того людишек, отличный сюжет. Наверняка подползали к воротам и посланники андрийских городов, но главнокомандующему они были пока не по глазам.

От греха подальше Оссори свернул от дороги к крепостной стене.

Что может быть гаже раскисшей по весне грязи? Поля уже серели мокрым снегом, желтели травяными островками, но стать чавкающим болотом пока не успели, значит, проедемся по ним. Райнеро всё так же послушно ехал рядом, по лицу блуждала улыбка. Нет, возлюбленный народом «Граф Рагнар» вовсе не ликовал, скорее усмехался в морду скалящей клыки жизни. Впрочем, обрадуйся принц тому, как перепуганные пятколизы поспешили воспеть его имя и ухватить за плащ, Берни бы сам кинул в него чем потяжелее. Но Райнеро верно понял природу черни: брезгливо отдёрнул руку и послал коня наперерез толпе. Берни это вполне устроило, всё же этот Не-Рекенья был толковым малым… Берни усмехнулся: именно потому и толковым, что не Рекенья!

Он покосился на пленника, но тот пропал. Берни бешено завертел головой и сразу обнаружил пропажу. Принц отстал, шепчась с конём. Спешившись, он позволил коню фыркнуть в волосы и потереться мордой о плечо. Они обнимались как друзья, да они ими и были… Берни с тоской вспомнил Витта, обожающего мягко уткнуться в руку и стащить кусок яблока. Марсио вдруг игриво заржал, боднул Райнеро головой, да так, что тот упал на спину, заходясь в счастливом хохоте. Конь, тут же рухнув рядом, катался по земле и чудом не задевал хозяина копытами. Берни не сдержал усмешки. Теперь понятно, почему Райнеро отказался седлать коня и «пожертвовал комфортом своего зада». Он знал, что баловник захочет порезвиться, а в полной упряжи это было бы совершенно не то удовольствие. Марсио радостно визжал, и не скажешь, что характер дьявольский. Принц, весь в снегу и траве, трепал друга по шее и чесал брюхо, ухитряясь уворачиваться от копыт.

Берни отвернулся от счастливой парочки. Незачем глазеть на чужую радость, пусть и маленькую. Взгляду открылись бойкие работы по починке стен, их вид внимание главнокомандующего и поглотил. Взорвать стену из-под земли было идеей исключительно удачной, но зияющая прореха напоминала дыру, что прогрызла гигантских размеров мышь.

— Любуетесь плодами своих трудов? — Райнеро приладился справа, будто и не отставал. — Между прочим, я несколько раз мог убить вас и сбежать, — он тряхнул кудрями и выдернул из них чахлые травинки.

— Думаете, я бы позволил? — Оссори встряхнул рукой. Из рукава куртки в ладонь соскользнул кинжал и уткнулся чёрную гущу щетины, покрывавшую подбородок Райнеро. Тот скривился, а потом довольно ощерил зубы. — Видите, я доверяю своему почётному пленнику и не пасу его, как овцу. Или не стоит?

— Доверяете, держа наготове кинжал?

— Ваша репутация вынуждает. Вашу жизнь хотят слишком многие… Приходится её оберегать, покуда вы мой пленник.

— Я тронут.

Хохотнув, Берни пристроил кинжал за пояс и направил гнедого вдоль крепостной стены.

— А не навестить ли нам святого стража? Младший Тек, так?

Кони резво домчались до цитадельной стены. К разочарованию Берни, «визитёров» никто не встретил, хотя обычно страж выставлял караул. Стена стояла цела и невредима, аж руки зачесались, но Берни нарочно не трогал Затворника. Если понадобится, он с лёгкостью возьмёт эту цитадель вместе с хозяином и его прекрасной дамой, но потом, когда захочется. Рыцарь держал оборону в поверженном городе, что уже удостаивалось похвалы, пусть такое упрямство и сродни глупости. Но Альде нравилось. Вчера на вечернем обходе она глядела на несломленную цитадель полными слёз глазами и шептала, что её бывшая камеристка Катрия заслужила такого рыцаря и что это настоящая балладная любовь. Не расстраивать же глупышку, она и так с лихвой хлебнула самого настоящего мира без прикрас, такого далёкого от её книжек.

Берни сложил руки рупором и заорал во враждебно щерившиеся древними арбалетами зазоры:

— Эй, страж! Мы за городской стеной! Выгляни в окошко!

Ответа не последовало. Страж выходил только, когда сам считал нужным. Так вчера днём он не показался, зато вечером Берни получил стрелу в щит. Это послужило своеобразным сигналом. Берни решил, будет ждать этот стука, означающего, что всё в порядке и младший Тек не оставил пост.

— Гордый, не выйдет. Поговорили бы вы с ним. Жалко парнишку. Лауритс ведь ему первому голову одним ударом снесёт. Мироканским, от плеча.

— Янник! — Райнеро воззвал, пусть и нехотя. Марсио попятился, но всадник управлял им и без седла. — Нужно поговорить, слышишь?

Чудо! Между зубцами башни мелькнула и утвердилась фигура. В лёгком кожаном доспехе, без шлема, с луком наизготовку. Ангел-воитель. Право слово, с него бы картины писать, а он с головой решил расстаться!

Тек молча целился в них, но не стрелял. Стало быть, изволил слушать.

— Янник, я скажу правду: то, что вы до сих пор удерживаете позиции — лишь моя воля. — Оссори ощутил себя подлецом. — Сдайтесь, я обещаю почётный плен! Наконец, подумайте о невесте. Дьявольщина! Катрия будет любить вас намного больше с головой на плечах!

Короткий свист, и стрела воткнулась в землю под копытами. Ругаясь, Берни подался назад. Сегодня он щита не прихватил.

— Ты кретин, Тек! — Крепко сжимал коленями бока Марсио, Райнеро не подавлял злости. — Ты войдёшь в историю последним рыцарем этого тухлого города, но брось это!

— Отойди, Рекенья. У меня кончаются стрелы.

Стрела прилетела под копыта Марсио, и дьявол в конской шкуре не вытерпел. С диким ржанием обрушился на стрелу, топча её и разрывая копытами землю. Принц чуть не слетел у него со спины, когда Марсио вскинулся на дыбы и, побесновавшись, взял от городских стен диким галопом. Без седла ездить так — самоубийство, но Райнеро резво удалялся, крепко обняв конскую шею.

Берни почуял неладное и пустил гнедого вдогонку.

Он догнал беглеца без труда. Тот не стремился сбежать, только скакал по полю, будто сливаясь с конём, размётывая комья серого снега. Его пример так увлекал, что гнедой Берни тоже рвался в полёт. Хозяин пустил, лишь наклонился вперёд, когда они понеслись во весь опор. Поле боя, выпятившее кочки, скачка, свист ветра и гул битвы в ушах, войско за спиной. Верные драгуны живы и жаждут драки. Неистовый восторг захлестнул и унёс туда, где задрали гребни скалы. Но теперь «драконята» прознали, что над ними кружит «вороньё», теперь ударят всеми силами…

— Мы правы, враг не прав! — Берни достиг вершины холма и, осадив всхрапнувшего коня, развернулся к безнадёжно отставшему пленнику. Надо же, тот так и замер внизу, будто впервые дракона увидел. Азарт полоснул кожу драконьим пламенем. Райнеро был очень недурным стратегом, так почему бы им не развлечься, пусть уже и без армий? — Ну, удиви меня! Местность та же. У меня четыре тысячи пехоты, по флангам трёхтысячная кавалерия и пушки, не забудь про артиллерию, она всё там же!

Райнеро по-бычьи наклонил голову и ударом по бокам подогнал Марсио к гнедому Берни. Кони встали лоб ко лбу — позиция, в которой военачальники обмениваются приветствиями перед тем, как дать друг другу бой.

— Вы не навоевались?

— Ну конечно нет! Ты провёл всего одно приличное сражение и почему-то дальше отказался со мной играть! Мне пришлось самому тебя выманивать. Ну, твои силы! — Оссори потянул на себя поводья, унимая заплясавшего жеребца.

Принц обернулся к городу, опустив плечи:

— Пехота выстроилась у Волчьих, кавалерию вы перебили в прошлых стычках, на стенах лучники и пушки с орудийной обслугой.

— Э-э, сударь, так у нас дело не пойдёт. — Только что принц жадными глотками пил свободу, и вот опять увяз в прошлой неудаче! — Мог бы набрать себе людей и провернуть ещё какой-нибудь фокус, я надеялся…

— Оказалось, из нас двоих лучший фокусник — вы.

Покривившись, Берни подал поводьями вправо. Райнеро равнодушно выровнял своего коня так, чтобы двигаться вровень с захватчиком.

— Военные не бывают такими кислыми, — устыдил Берни. — Ты что, сдался?

— А вы не заметили?

— С тобой ужасно скучно, принц.

— Да? А так? — собрав поводья, Райнеро со вскриком наподдал в бок Марсио пяткой, и тот взял резвой рысью.

Смеясь, Берни пустился за разыгравшимся юнцом. Они проскакали до рощи, но дьявол о конских копытах сорвался в галоп. В зарослях взвеялся, прощаясь, пушистый вороной хвост. Кажется, паршивец-принц не играл…

— Эй, придержи коня, Рекенья!

Марсио скользил между деревьями, едва ли касаясь копытами земли. Игра затягивалась. Вырвав из кобуры пистолет, Оссори пальнул вверх.

— А ну стоять!

Нагнал! Схватил за поводья. Конь захрапел, попытался укусить, но Берни намотал ремень на руку и дёрнул. Прости, дьяволёнок, но придётся успокоиться. Жеребец снова потянул повод, но боль в щеке отбила у него охоту дёргать. Принц от удивления аж заглянул коню в морду, но наглой ухмылки не потерял:

— Тоже не любите проигрывать? Это же просто бег наперегонки, не стоило так печалиться…

— Шутить вздумал? — Злость навела руку с пистолетом беглецу в грудь. Хватит любезностей! — Не надо играться с моим доверием, не забывай, ты — пленник. Что ёрзаешь, как лис в облаве? На привязь захотелось?

— Привязь? А пусть и так! — принц ощерился. — Уважьте прихоть моей тётушки!

— Как пожелаете, ваше высочество. — Пожав плечами, Берни вложил пистолет в кобуру и связал поводья Райнеро со своими. Хенрика требовала большего, но до клетки принц пока не доигрался.

— Ну как, так лучше?

Ответом стали сопение и раздувающиеся ноздри. Хочешь понять настроение всадника — взгляни на его лошадь. Марсио вытаращил глаза, прижал уши и исступленно дёргал поводья, придавая их скорбному шагу несколько пьяный вид. Сказать, что оба в бешенстве — ничего не сказать.

— Я могу отвязать, если ты поклянёшься, что не будешь впредь злоупотреблять моим доверием.

И опять молчание. Берни пожал плечами и направил коня через рощу. Вскоре они должны выйти к Университетским воротам, а там небольшое путешествие по временному мосту, и принц вернётся в клетку, простите, спальню.

Яма на яме, проталины обнажали коряги и лужи, возомнившие себя озёрами. Оссори направил всё внимание на то, чтоб найти безопасную для копыт дорогу, когда до него донеслось сдавленное:

— Что я делал не так?

Берни проворонил лужу, и Марсио с видимым удовольствием окатил вражьего всадника холодной водой.

— Именно в эту минуту вы держитесь гусаком. Не надо, меня этим не пронять. — Берни стряхнул воду с волос и плаща и только затем удостоил пленника душевным оскалом.

— Нет, я об осаде, — тряхнул тот головой. — Я постоянно об этом думаю. Где я ошибся?

— Ну… Для начала, не надо было вставать у меня на пути. Спросите вашего маршала, он подтвердит.

— Он уже ничего никому не подтвердит, и не смей так о нём отзываться!

Берни оттопырил нижнюю губу, вот те раз! Эскарлота-то сиротеет… Но Райнеро смотрел куда-то в сторону, сам же Берни держался не то что бы такта — отсутствия любопытства.

— Хорошо. Твой первый бой прошёл превосходно. Но было ошибкой полагать, что я посмотрю на все твои преимущества и не сделаю выводов. Я оценил твои силы и ждал нового боя, но его не последовало. Ещё одна ошибка: ты дал противнику отдохнуть, когда у самого была боеспособная армия и осаждённый город, запасы еды в котором уменьшаются с каждым днём. Думаю, то, что трупы убитых надо забирать, ты уже и сам понял. Этого хватит?

— Нет. Бой в городе. — Проигравший так же избегал глядеть на победителя, и Оссори внезапно узнал себя. После Лавеснора.

Тот же взгляд, то долу, то в сторону, и тот же вопрос: «Почему вышло именно так?». Принцу нужны были не привязь и клетка, а вино и хороший разговор, долгий, за полночь.

— Вот что. Мы сейчас доберёмся до особняка баронессы форн Скок-Прыг и поговорим.

— Нет, скажи сейчас, я не понимаю! Ты старше меня всего на несколько лет, но то затеваешь игру в войнушку, то говоришь, как наторелый вояка!

Берни не смог удержать улыбки:

— Думаю, дело в том, что у меня побольше военного опыта. И потом, ты что же, не слышал о Лавеснорском ущелье? Та моя победа хуже любого поражения. А про бой в городе… Не надо устраивать завалы из домов в последний момент, их просто не хватит. Сам видел, мы их обходили, потому что завалы или были хилыми, или для нас нашлись другие улицы. Да и с боем на площади ты начудил. Всех людей с разделительной стены надо было гнать туда, ведь тебе на хватало сил именно там. И, конечно, поджог ворот. То, что солдаты не сумели унять пожар, просто смех! Возле таких важных со стратегической точки зрения мест должны храниться бочки с водой.

Принц кивнул, кажется, в самом деле обдумывая замечания. Оставив его наедине с просчётами, Оссори вгляделся в чащу. Вдалеке мелькнуло и скользнуло за деревья светлое пятнышко. Косуля, возможно, мамаша Рони. Берни вздохнул. Пожалуй, пора бы поспешить в город, он снова бросил Альду одну.

— А графиня?

Берни вздрогнул, Райнеро будто прочитал его мысли.

— Её похищение, оно не было ошибкой?

— Ну, как тебе сказать… Скорее нет. Ты ловко нашёл моё слабое место, но есть одно «но». Если бы ты и правда украл Альду, ты бы добился немедленного штурма. Пусть спешного и чуточку неподготовленного, но стремительного и отчаянного. Я бы не стал с тобой разговаривать и, случись тебе проиграть, а ты бы проиграл, проткнул бы тебе горло без малейших раздумий. — Берни поймал себя на улыбке, судя по лицу Райнеро, весьма кровожадной. — Но в целом во время осады ты действовал грамотно. Ведь мне было весело и временами даже немного тревожно.

— Весело… Рональд, мне тоже бывало весело. Это веселье боя, ему ни с чем не сравниться, верно? — Принц выровнял Марсио, заглянул Оссори в глаза. У самого они блестели, хоть на битву скачи.

— Пожалуй.

— Ты служил под началом своего принца. Айрона-Кэдогана. Я мечтал, как сойдусь с ним в бою… Я был на войне. Дважды. Даже дрался, но это не идёт ни в какое сравнение с осадой Фёрнфрэка…

— Так ведь и я не всегда был командующим! Больше скажу, я никогда не командовал армией, пусть и небольшой. У меня был полк, драконья тысяча, а раньше… Да, я служил под началом Айрона-Кэдагона, был просто одним из офицеров, а на первых порах и не самым толковым из них. — Память сыграла шутку, откидывая на годы назад. Рисовала по знойному полдню ступенчатые стены скал, тёмное облако взрыва, исказившееся в испуге лицо Кэдогана… — Послушай, — Берни потянулся за поводьями и развязал их, — расскажу одну историю… Но если проболтаешься Альде, точно на привязь посажу!

Раскалённые солнцем скалы ещё хранили тепло, Берни чувствовал его сквозь рубашку. Носить форму в этом пекле — издевательство, но сейчас белый цвет сорочки мог стоить ему жизни. Берни как мог плотнее прижался спиной к камню, стараясь скрыться за выступом. Эскарлотский отряд близко, слишком близко! Стук копыт нарастал, подобный грому, звучали голоса всадников.

Молчи, дурное сердце, услышат! Сгинуть в этих проклятых горах — худшая смерть. И сгинуть по собственной глупости, это же надо было заблудиться… Но ориентироваться в этих местах оказалось намного сложнее, чем он думал. Камни, переходы, все похожи один на другой, все серо-коричневые, покрытые шипастыми пыльными кустами. Но с наступлением ночи стало ещё хуже. Тонкая долька луны не скоро зацепится за небо, чужие звёзды жалели света, и Берни грозила опасность просто свалиться вниз, не разобрав в темноте, где кончается дорога. Зажигать факел было смерти подобно, стать приманкой для «воронов» — последнее, чего хотел бы Берни.

Но они его нашли… Или пока не нашли, но скоро найдут. Чужая речь била по ушам, а его познаний хватило, чтобы разобрать «завтра», «огонь», «пленный» и «поймать». Что там завтра, Берни тоже очень интересовало. Огонь зажгли сразу, как только раздался приказ, а пленным наверняка станет сам Берни. Эскарлотцы шли по его следу, в этом можно не сомневаться. Они громко разговаривали, они зажгли факелы, они не знали страха. Берни чуть не взвыл, осознавая, что, похоже, забрёл на территорию «воронья». Нашёл обходной путь, что уж…

Свет от факелов освещал отвесные скалы, как свечи в театре теней — белое полотно. А вот и актёры, только это не деревянные фигурки и не ловко сложенные пальцы, это настоящие эскарлотцы. Их огромные вытянутые тени то и дело мелькали, приближаясь к нему. Берни попробовал продвигаться дальше по склону, но тропа слишком сузилась, взгляд вниз и последний полёт. «Вороны» пройдут по широкой тропе сверху, если повезёт, выступ его скроет, и Берни сможет вскарабкаться обратно и где-нибудь скрыться. Но выступ слишком неказист, и стоит эскарлотцам глянуть вниз…

Да стой же, дурное сердце, ещё рано прыгать! Судя по стуку копыт, всадников человек пять, может шесть.

Небольшой отряд обходил территорию и заметил чужака… Берни не знал, когда именно за ним увязался этот хвост. Но вот уже добрых полчаса он пробирался всё глубже в скалы, не разбирая дороги, а «вороны» не отставали. У Берни было два кинжала и два пистолета, но их он разрядит в последнюю очередь. Нужно попытаться всех перерезать. Поднимать шум опасно. А если услышат стрельбу, то смерти или плена не миновать. Но как успеть взобраться на тропу и принять боевую позицию?

Прятаться, надеясь, или выбраться из укрытия, сразу принимая бой? Сумеет ли он одолеть пятерых? С досады Берни закусил губу, происшествие, что случилось несколько часов назад, научило его думать перед принятием судьбоносного решения. Из-за того происшествия он сейчас и стоит здесь, в крайне невыгодном положении, как загнанный зверь.

Перед глазами неумолимо вспыхнул обжигающе жаркий день.

Берни прыгал по выступам отвесной стены, Энтони ещё обозвал его «горным…тигром». Внизу тянулась драконья тысяча, лениво, изнывая в этом пекле. Кэди смотрел на прыжки Берни и усмехался, он и сам бы присоединился, представься возможность. Берни ушёл далеко вперёд, сбоку всё ближе придвигалась ещё одна скала, их полку предстояло пройти через этот коридор, довольно широкий, не придётся нарушить ряды. Впереди распласталась огромная плита, должно быть, свалилась сверху и, застряв между «стен» коридора, стала «потолком» и образовала тоннель. Она создавала благословенную тень, можно устроить привал, пока «драконята» не расплавились от этого жара.

Берни, обрадовавшись, поспешил вперёд. Камни крошились под ногами, пару раз он чуть не сорвался. Сзади свистнул Кэдоган. Берни ответил, это означало, всё в порядке. Плита была довольно длинной, Берни пробежал до конца и вовремя остановился. На выходе из тоннеля, прямо за камнями, затаились двое… Эскарлотцы, кто же ещё! Черноголовые, в пропыленных колетах, изнывающие от неподвижности.

Берни лёг на живот и подполз к самому краю. «Вороны» стерегли бочки, и в тех явно не вино. Мерзавцы знали, драгуны захотят устроить привал, а порох обрушит тоннель прямо на их головы.

Решение пришло само. Вернуться и сообщить он не успеет. Значит, взорвёт бочки прежде, чем Кэди доведёт досюда людей! Пистолет уже лёг в руку, щелчок, выстрел, точно в цель! Бочки с грохотом разорвались. Берни почувствовал, как плита под ним страшно трещит и обваливается. Он метнулся к стене, вскочил на выступ. Сверху лавиной сходили камни, земля под ногами дрожала и гнала булыжники вниз, от тоннеля остались одни воспоминания.

Берни прижался спиной к скале. Грохот оглушал, камни чудом пролетали мимо, ущелье заволокло песком и пылью, те проникали в лёгкие, не давая вздохнуть. Берни прикрыл лицо рукавом, закашлялся. Грохот стих и повисла тишина. Ничего не видно, пыль клубилась серой метелью. Почему так тихо? Неужели он не успел, похоронил под обломками своих же?! Кашель раздирал лёгкие, глаза слезились от песка. Где же они?…

— Роооонаааальд!!!

Берни бешено закрутил головой, кажется, к нему возвращается слух. Возня, звон железа, ржание коней… Живы, успел! Берни медленно пробирался на зов. Песок оседал, открывая завал внизу и выступы под ногами. Вот и драгуны, немного не дошедшие до смертоносного места.

— Роооонааааальд!!! — Кэдоган, взобравшись на завал, всматривался в камни. — Живей! Разобрать завал сверху! Булыжники дробить! Рональд, отзовись!

— Кэдоган! — Берни не узнал свой голос, хриплый и тихий, это всё песчаная пыль.

Кэди обернулся, ужас на лице быстро сменился гневом.

— Слезай, немедленно, раздери тебя Отверженный! Ты что творишь, идиот?! А если бы тебя завалило?!! Я думал, ты погиб… Живо ко мне, Оссори!

Берни спрыгнул.

— Не завалило бы, не волнуйся…

— Ах, не завалило бы! Ты что, с горами совет держал?!

— Нет, это же я устроил обвал. Там были эскарлотцы, они ждали…

— Что ты сделал?… Доложить по уставу!

Берни давно не чувствовал себя маленьким и неразумным, очень давно. Полковнику Неистовых драгун Кэдогану Нейдреборну действия поручика Оссори не понравились. Он подверг опасности себя и однополчан, он отрезал им путь и сделал идеальной мишенью для эскарлотцев. Он негодный и безответственный офицер, а посему в наказание найдёт новую дорогу, такую, о которой не догадываются эскарлотцы. Искать будет до темноты и в одиночку, потому что доверять людей ему нельзя. Берни хотел провалиться к Отверженному, такого разноса Кэди ему никогда не устраивал. Провалиться не дали, и Берни немедленно приступил к исполнению приказа. И исполнял его, пока не понял, что заблудился.

Хотел вернуться, но в горах темнеет быстро. И вот он прячется под ненадёжным выступом, а преследователи уже топчутся над головой. Что он за военный? Устроил завал, сорвав Кэди все планы и расчёты… А теперь потерялся в горах и набрел на лагерь противника. Это была бы ценная информация, знай он, в какой стороне его лагерь.

Так выйти навстречу «воронью» и дать бой, или надеяться, что не найдут? Их пять или шесть, но он мог ошибиться, справиться будет непросто. А если найдут, то и отпор дать не выйдет. Так или идти эскарлотцам в руки, или прыгать вниз? Высота не маленькая, он разобьется. Итогом любого решения была смерть или плен, выбор незавиден. Как же разочаруется Кэдоган…

Берни взглянул наверх, минута, и эскарлотцы будут над ним. Решено, попытается дать отпор! Он отлично владеет кинжалом, может драться и двумя!

Уцепившись за выступ, подтянулся и забрался на широкую тропу, которой шёл до того, как обнаружил преследователей. Глаза сразу нашли годное для засады место: залезть за колючие кусты и прижаться к скале. Вот уж тут-то он не оплошает, хватит!

Берни затаился. Вскоре на тропу выступили всадники. Раз, два… Семеро! Он задержал дыхание, вжимаясь в стену. Семерых ему в одиночку не одолеть. Проклятая сорочка белела в ночи, хотя он и вымазал её в песке, пока бродил по скалам. Всадники ехали не спеша, о чём-то переговариваясь. Двое спешились, один освещал факелом узкую тропу внизу, другой светил вверх, на отвесную стену. Вот они минули место, где он раньше прятался. Эскарлотец и там посветил, нашли бы. Берни сжал рукояти пистолетов и тут же отдёрнул руки, нельзя! Даже если останется пять противников, на шум прибегут другие, отнюдь не блаутурцы. Освещавший скалу, к которой жался Берни, пошёл вперёд, заглядывая в кусты. Берни вытащил из-за голенищ сапог кинжалы. Этого он убьёт первым.

Эскарлотец приблизился, щурясь в темноту, казалось, смотря прямо на Берни, но не видя. Тут он распахнул глаза, оглянулся на всадников, но крикнуть не успел. Берни одним прыжком покинул своё убежище, кинжал быстро нашёл «воронье» горло. Один есть, осталось шестеро.

Берни отбросил труп, то неловко покатился и упал с обрыва. Руки в крови, он спешно вытер их о штанины, кинжалы должны крепко сидеть в ладонях. Эскарлотцы не стояли истуканами, они зарычали, и слова не разобрать, и кинулись на него, обнажив кто шпагу, кто кинжал, а один выставил дуло пистолета…

Берни опрокинул одного, с платком вокруг головы, и пригвоздил его к земле, но пришлось оставить мертвецу кинжал. Его схватили сзади и с силой дёрнули. Берни запнулся, но сумел развернуться и схватить врага за руку, вывернув её и полоснув кинжалом по щеке. Тот с шипением отпрянул, но тут четверо окружили Берни и начали теснить к его обрыву. Выставив перед собой второй кинжал, он пятился, под ногами хрустели камешки, в боку по нарастающей кололо и жгло… Ранен? А он и не заметил.

К четверым присоединился пятый, с залитым кровью лицом. Берни видел немногим лучше его — о том, как разглядеть в горной тьме «вороньё», можно сочинять шутки… И он сочинит, ну, если выживет…

Под пятку легла пустота, Берни остановился и поднял руки. Окровавленный что-то каркнул, кивнув на Берни, к нему тут же бросились двое, надо полагать, связать руки. Берни послушно завёл их за спину. Дождался, пока двое окажутся у него за спиной…

Секунда, и пистолеты в руках, не убирая рук из-за спины, направить дула чуть вверх, выстрел! Сзади вскрик, два глухих удара.

Ещё двое примкнули к своему неудачливому дружку. Окровавленный оскалился и каркнул. Это слово Берни узнал. «Убить». Дуло пистолета уставилось Берни в голову, в ночи сверкнула искра. Пуля прошла по волосам.

Он метнулся в сторону. Пистолет у них только один, стрелять больше не будут. Эскарлотцев осталось трое… А он уже не может стоять от боли в боку. Значит, бежать!

Так Берни и поступил, но далеко не ушёл. Впереди вдруг вырос ещё один, новенький. Значит, на стрельбу подоспела подмога… Неужели лагерь «воронья» так близко?!

Мир вдруг двинулся из-под ног, ночь расцветилась жёлто-красными пятнами. Берни из последних сил выставил перед собой кинжал, сзади нарастали шаги, схвачен…

— Рональд! — Берни тряхнул головой и пошатнулся. Тот, что вырос впереди, уже подступил. И Берни знал его имя. — В атаку! Поймать мне «воронов»! Живьём!

Кинжал выпал из рук. Берни опять пошатнулся, и чьи-то руки подхватили его за плечи. Мимо проносились улюлюкающие всадники.

— Мы правы, враг не прав!

— За нас дракон!

— Ощиплем им хвосты!

Берни чуть не рассмеялся, блаутурцы, драгуны! Ничего не понимая и силясь ухватиться за сознание, он попытался устоять на ногах, опираясь о подставленное плечо.

— Ну и заставил же ты меня поволноваться. Я просил найти новый обходной путь, а не эскарлотский лагерь. Ты перестарался, дружище.

— Кэди, это ты?

— Нет, святой Прюмме! Конечно же я. Долго же мы тебя искали!

— Я заблудился, прости… Ох… — ноги стали ужасно мягкими, в боку что-то дёрнулось. Берни скривился от боли и начал медленно оседать на землю.

— Эй-эй, Рональд, ты что это… Берни! Обопрись, ну!

— Ворон… клюнул…

— Ты молодец, слышишь? Потерпи, сейчас… Мы же теперь знаем их позиции, твой обвал их спугнул. Берни, ты слышишь меня? Рональд! Отверженный…

Берни чувствовал, как повис на плече Кэди. Откуда-то издалека доносился крик…

— Аддерли, ко мне! Помоги… На коня его, живо!

И Тихоня здесь, надо же. Как же они все вовремя… Вокруг ещё возились, но Берни уже ничего не слышал. В боку нестерпимо жгло, последние крупицы сознания просыпались, и он провалился в темноту.