Встреча на подсолнуховом поле (СИ)

Глава сорок пятая

Было очень холодно. Это все, что девушка могла разобрать из своих ощущений; тело сводило судорогами дрожи и боли, бросая то в раскаленный жар, то в безумный холод. Сейчас было последнее. Мыслей в голове не осталось, весь разум точно растворился в этом безжизненном и сыром месте, окружавшем девушку. В душе у нее царила та же тьма, но глубже, чернее, она являла собой истинную пустоту. Тихая гладь нетронутой ни одним чувством пустоты. Она поглощала, затягивая в себя, могильным шепотом уговаривала сдаться, оставить все попытки к сопротивлению и до дна отдаться ей. Раствориться в ее ласковых недрах, обещавших даровать незыблемый, вечный покой и умиротворение, обещавших навсегда лишить воспоминаний.

Избавить от боли.

Девушке хотелось остаться в этом чарующем своей тишиной месте, навсегда забыть о своем мире, забыть об утратах, постигших ее, забыть, кто есть она. Отдаться ласковой убаюкивающей пустоте. Пустоте, которая обещала защиту и все больше обволакивала угодившую в ее объятия девушку. Но вот на безжизненной глади заволакивающей сознание пелены появилась тонкая, едва различимая царапинка, пошедшая сеточкой извилистых трещин, сквозь которые во мрак ее души просочился искрящийся свет, выглядевший в окружающем покое зловещим. И девушка все вспомнила. С оглушительным воем чувства всех прожитых ею мгновений нахлынули на нее, закручивая в бушующий водоворот, вонзаясь в сознание ледяными остриями, хватая и выдергивая из бледнеющей пустоты. Тишина взорвалась сотнями голосов.

И Даша открыла глаза.

Увиденная ею комната оказалась незнакомой и погруженной в сумрак, который безуспешно пытался разогнать трепещущий огонек стоявшей на столе у противоположной стены потекшей восковой свечи. Даша поняла, что тело свело, и она не может сделать вдох, а когда постаралась насильно втянуть в себя воздух, зашлась сухим трескучим кашлем. Когда приступ его прошел, девушка приподнялась на кровати и, преодолев ноющую в теле слабость и боль, села. Еще влажные волосы спутались, но одежда на ней была незнакомая и сухая. На тумбочке возле кровати стоял кувшин, заглянув в который, она обнаружила простую воду и припала к горлышку, осушив тот почти до половины. В мыслях еще стоял туман.

Низкая дверь осторожно приоткрылась и в комнату заглянула Мирайн, бледно улыбнувшаяся, когда увидела очнувшуюся девушку. Даша кивнула ей, тут же скривившись: даже малейшее движение отдавалось в теле волной неприятных ощущений. Ей хотелось о многом спросить, а в первую очередь о том, что же все-таки произошло. После пробуждения она смутно помнила последние часы, вытесненные из сознания густой дымкой пустоты. А так же узнать, где Тин с Вереском и что это за комната. Она уже собиралась задать все крутившиеся в голове вопросы, как ее взгляд упал на руки женщины, бережно держащие Аша. Девушка удивленно нахмурилась:

— Неужели ты тогда нашла его, но почему?.. — слова застряли на подступах к горлу, когда она увидела знакомую подвеску с ключиком на шее куклы. Воспоминания оглушающей бурей накрыли ее, пробуждая в памяти прощальный взгляд ярко-синих глаз. Чувствуя наворачивающиеся слезы, Даша прикусила губу и прошептала: — И потеряв, ты обретешь вновь. Так вот, что ты имела в виду?

— Я ничего не имела в виду, — нервно выдохнула Мирайн. — Просто хотела успокоить тебя, Даша. Ты, потеряв его, очень расстроилась, и это были первые слова, которые пришли мне на ум, чтобы тебя подбодрить.

— Значит, все правда?

Мирайн приблизилась и, скинув обувь, с ногами забралась на кровать, протягивая девушке куклу. Осторожно приняв ту, Даша заглянула в их синеву, желая добраться до знакомого и ставшего родным их света. Одежда Аша истрепалась, в карамельных волосах застряли кусочки грязи и тонкие сухие веточки. Сдавленно всхлипнув, девушка коснулась подушечками пальцев щеки куклы, словно бы так пытаясь донести то, что не смогла сделать за все последние месяцы.

— Как это возможно, Мирайн?

— В этом мире иногда возможно слишком многое. И это пугает.

— Кто он? — вскинула на нее испытующий взгляд девушка. — Кем был Вереск?

— Ну, — жрица задумчиво вздохнула, — кто-то называет их духами-стражниками, кто-то — ангелами-хранителями, а иные считают, что это частица энергии души самого человека, что нашла воплощение в каком-то предмете. Знаешь, ведь если человек носит при себе вещь, которая для него особенна, которая со временем престает быть просто вещью, наполняясь значением и любовью человека, то светлые духи начинают использовать ее как проводник. И… я думаю, твоя бабушка не просто так сшила куклу столь похожую на образ твоего небесного покровителя, а подсознательно чувствуя его, внутренним взором видя его добрый облик.

— Ты ведь сразу поняла, кто он? — шепотом спросила девушка.

— Да, — после долгого молчания ответила Мирайн. — Я могу чувствовать истинную природу, глубинную суть вещей, поэтому в первую же встречу, поняла, что Вереск не человек. Ты не считай, что он всего лишь ожившая кукла, Аш — только сосуд, в котором твой хранитель находил приют и отдых, имея возможность легче наблюдать за твоей жизнью и оберегать тебя.

— Дзин тоже сразу понял это?

— Сомневаюсь, — зябко обхватила плечи руками женщина, — ведь он был простым целителем, как я поняла, а не колдуном, кем во многом являюсь я. Так что, нет, с большой долей вероятности, могу сказать, что он не знал. И предупреждая твой вопрос, — она стиснула пальцами ткань платья, — я ничего тебе не рассказала, потому что это был выбор Вереска — прийти тебе в этом обличье, и я, даже если и обладаю знаниями, способными увидеть его суть, не имела права разглашать о нем без его на то согласия, а он… Он сам хотел отдать тебе все, оберегать и хотя бы недолго, но побыть рядом, иметь возможность коснуться тебя, посмотреть в твои глаза, когда они видят его. Это очень тяжело быть хранителем, Даша, ведь…

Женщина растерянно пригладила волосы.

— Ведь, когда ты чего-то не видишь, этого словно бы и не существует. Он всегда рядом, но при этом его будто и нет. А это так страшно, желать поддержать человека, но не иметь возможности даже коснуться его, донести слова поддержки и показать, что ты рядом, что ты всегда на его стороне, что он не один, что защищен, любим, важен. И твой крик, полный боли, самый дорогой для тебя человек услышать попросту не в силах. Тогда можно решиться на все. У духов, у них тоже есть сердце и почему же они не могут влюбиться? В конце концов, неважно, к какому миру ты принадлежишь — духов или людей — когда дело касается наших чувств, все мы равны. И духи, как и люди, страдают от одиночества, тоже хотят быть нужными, хотят любить и быть любимыми. Дарить тепло и защищать того, кого полюбили.

— Ему тоже нужно было мое тепло, которое я ему не дала.

— Он тебя видит и чувствует, — выдохнула Мирайн, — я уверена.

— Я только сейчас увидела его. Именно увидела. Впервые как действительно живого, настоящего. Его. Я не знаю, как мне быть теперь, Мирайн, я запуталась, — прижав к себе Аша, девушка разрыдалась, — я так запуталась. Он всегда был для меня важен, был родным человеком, но я боялась воспринимать его, как нечто большее, чем заботливый друг, боялась, что все его чувства обычное покровительство и симпатия, что… Я ведь… Теперь я… — всхлипы поглотили ее слова, — боже, что мне делать?

— Вы бы все равно не могли быть вместе, Даша, полюби ты его хоть с первого взгляда. Вы принадлежите к разным мирам, а любовь между духом и человеком, имеющая под собой иную связь, кроме духовной, конечно, возможна, но принесет много слез и разочарований. Вереск знал это с самого начала, как знал и о твоей судьбе — встрече с Лорэнтиу. Ты бы никогда не узнала Вереска, если бы не потеряла Аша, а он — не решился бы прийти к тебе в облике человека. Важный это дар такое стечение обстоятельств или же злой рок — решать тебе. Иногда мы понимаем, насколько что-то нам важно, только при угрозе лишиться этого или уже при потере. Мне жаль, что так все обернулось, но ты не должна поддаваться смятению и умышленно, с расчетом уничтожать те чувства, что у тебя есть к Лорэнтиу.

— Мирайн!..

— Выслушай меня, — твердо перебила ее женщина. — Я понимаю, что сейчас в тебе проснулись другие чувства, но это не значит, что ты должна теперь рушить свою жизнь или же что любовь к Лорэнтиу была ошибкой или пороком. Сохрани в своей душе воспоминание о Вереске и тепло, что испытываешь к нему, но не вноси в свою жизнь из-за этого запреты на саму эту жизнь. Я уверена, что главной целью всех поступков Вереска была твоя защита и желание помочь тебе раскрыться, обрести себя, стать счастливой. Не разрушай его старания, Даша, только от гнетущего чувства вины за то, что не поняла его чувств или же своих собственных. И тем более не вини себя, что он погиб. Это, как и все остальное, было его выбором. Выбором, идущим из самого его сердца.

— Я найду его, Мирайн, — глядя в глаза куклы, произнесла девушка, — если не в этой жизни, то в следующей. Он лишился своего тела. Не важно, сколько на это уйдет времени, но я найду его и тот мир, где мы сможем встретиться. Место, где сможем обрести друг друга и быть счастливы. Я не могу последовать твоим словам, Мирайн. Теперь… все внутри меня разбилось. Сейчас я не могу так легко отказаться от того, что происходит внутри меня. И прошу тебя, помоги мне, я… хочу стать жрицей Хваара.

— Даша, — с болью пробормотала Мирайн.

— Я поддержу тебя в этом, — уверенно донеслось от двери, и Даша подняла взгляд на вошедшего. Лорэнтиу кивнул ей, стоя в проходе и прислонившись плечом к двери.

— И ты туда же! — возмущенно выдохнула женщина.

— А почему нет? — бросив на нее спокойный взгляд, он снова посмотрел на Дашу. — Это хорошее решение, а Храм замечательное место, где можно излечить душу и получить много новых знаний. Мне доводилось бывать там, и я уверен, тебе там понравится. Я помогу тебе добраться до него, как только мы побываем на Соуле.

— Спасибо, Тин, — потупила взгляд девушка.

— Тебя тут еще кое-кто ждет.

Он крикнул в коридор и посторонился, пропуская буквально влетевшую рыжим вихрем в комнату Лиссу, тут же бросившуюся сестре на шею и завалившую ту множеством вопросов и новостей, которые девушка так и не смогла разобрать в неиссякаемом потоке слов. Лишь спустя четверть часа Даша уже узнала причину, по которой ее сестра оказалась в Леоне, от вошедшего следом Йована, встреча здесь с которым была не менее удивительна, чем с сестрой, о чем его тут же не удержалась поддеть Мирайн, на что мужчина только хмыкнул и подмигнул супруге.

— Я так расстроилась, когда Тэра приказала убить мою лису, которую увидела.

— Расстроилась, — передразнил ее Йован, — да эта маленькая поганка в ту же ночь собрала вещи, оставшихся лис и пробралась с территории дворца, что все вражеские разведчики могут ей только позавидовать. Мне пришлось прочесать все окрестности, прежде чем я все-таки выцепил ее в лесу, да и то еще погоняться пришлось! Ни капли совести, заставлять такого старика среди густой чащи бегать!

Лисса обиженно поджала губы:

— Сам виноват, я думала, ты меня вернуть во дворец хочешь.

После она рассказала, как прошел, оказавшийся спокойным и тихим их путь, до гавани, откуда они хотели отправиться в родной город Йована, но случайно встретились с Мирайн. Именно Йован нашел Дашу, когда жрица почувствовала сильный приступ тревоги, в скором времени перетекшей в панику и ужас. Лисса выказала непримиримое желание отправиться теперь с сестрой, заявив, что во дворец и Диару не вернется больше ни за что. Так же она с грустью сообщила, что незадолго до ее побега скончалась маленькая принцесса Энн-Мэри, а Норин, не выдержав горя, углубилась в служение богам. Даша вздохнула: звучит так, словно бы их род прокляли.

— Все это пройдет, — едва различимо пробормотала Мирайн.

Корабль саркина, который отправлялся с рассветом, уже полностью загрузили и он точно дремал, мерно раскачиваясь на волнах гавани, в ожидании возвращения на борт последних путников и членов экипажа. Мирайн решила, что они с Йованом продолжат путь вместе и, возможно, однажды вновь встретятся с Дашей, особенно, если та окончательно решит отправиться в цитадель жрецов Хваара, и теперь они провожали их, стоя возле трапа. Лисса уже умчалась на палубу, до гневной дрожи заговорив какого-то молодого матроса, в ее рюкзаке за спиной устроились две оставшиеся в живых лисички, с любопытством водящие носами и принюхивающиеся.

— Береги их, — проворковала Мирайн, — мой славный и нервный мальчик.

— Несносная женщина, — хмыкнул Тин.

Вскоре они поднялись вслед за девочкой, закончились последние приготовления и, отчалив, корабль оставил давшую ему приют гавань Леона. Даша с Лорэнтиу остались на корме, обдаваемые почти неощутимыми солоноватыми брызгами воды и прохладным весенним ветром. Корабль нес их вперед, оставляя позади множество воспоминаний и чувств, которые они никогда не забудут. «До встречи в следующей жизни, Вереск», — мысленно прошептала Даша, глядя на удаляющийся берег, почти растворившийся в дымке утреннего тумана, — «я люблю тебя».