Встреча на подсолнуховом поле (СИ)

Глава двадцать третья

Даша в предвкушении тревожно вздохнула и, повернувшись к старому, потертому зеркалу, открыла глаза, все еще немного щурясь от страха увидеть свое отражение. Напротив, в гладком подсеребренном стекле, незнакомая ей девушка повторила ее движения, после удивленно распахнув желто-карие глаза; бледное ее лицо обрамляли светлые песочно-рыжие волосы, прежде достигающие талии, а теперь обрезанные чуть выше середины спины, отчего казались более легкими и густыми. Привычная челка с правой стороны была почти полностью срезана, наискось уходя к левому глазу, две тонкие пряди от висков были собраны и перехвачены на затылке коричневой заколкой из бархатных лент и камней.

Пораженно коснувшись губ кончиками пальцев, Даша пыталась осознать, что девушка в отражении это она сама. Цвет казался ей ярким и очень светлым в сравнении с привычным темно-каштановым насыщенным оттенком, но все же, чем дольше она вглядывалась в смягчившиеся черты лица своего отражения, тем приятнее ей казался получившийся образ, хоть изначально Дзин и говорил, что цвет волос изменится на глубокий золотой тон. Сам юноша сейчас устроился за столом, вновь перебирая между пальцев тонкую дощечку вырезанным на ней посланием от супруги. Не дождавшись никакой реакции от Даши, он сам обратился к ней:

— Как цвет? Надеюсь, все хорошо и я ничего не испортил. Тебе нравится?

— Все замечательно, — искренне ответила девушка. — Я очень благодарна тебе, Дзин. Теперь я уверена, никто не узнает меня. И думаю, моя двоюродная сестра была бы довольна: мы стали с ней чуточку похожи. Цвет получился светло-рыжим, а у моей сестры длинные волнистые волосы очень красивого насыщенно-рыжего цвета.

— Могу сказать, что ей несказанно повезло. Здесь, в южных краях, рыжеволосые девушки считаются самыми прекрасными и люди верят, будто они посланы в этот мир богами. К ним относятся с почтением, а барды восхваляют их пламенную красоту. Многие мужчины, особенно из богатых домов, мечтают о супруге с такими волосами. Поэтому твоя сестра всегда может рассчитывать на хорошую партию и выгодный брак, из какого бы сословия она ни происходила.

— Я желаю ей этого: Лисса рассказывала незадолго до моего бегства, что ее все устраивает в такой жизни, когда ее судьбу решают другие люди, и что она не против брака по договоренности. Если ей это принесет пусть не глубокое счастье, но простое душевное спокойствие, я буду рада, хоть и считаю, что подобный брак это плохо.

— Разве? — усмехнулся юноша. — Почему же?

— Как можно провести жизнь рядом с человеком, которого не любишь?

— Просто уважая его, например, — пожал плечами Дзин, подвигая стул приблизившейся девушке. — Разве только на любви держится мир? Безусловно, встретить глубокую и чистую любовь это прекрасно, вот только как часто ты видела браки основанные на ней? Как по мне, достаточно важное место в союзе двух людей занимает именно уважение. Можно, конечно, пуститься в полемику рассуждений о безусловной любви, но я не верю, что она существует в этом мире.

— Но ваши чувства с твоей супругой, — ошарашенно пробормотала Даша.

— Прости, я привык, что под любовью во многом подразумевают жалость и слепую привязанность, страх. Мне так часто доводилось слышать эти слова, обращенные ко всем подряд, что невольно испытываю теперь раздражение, когда затрагивается в разговорах эта тема. Девушки и юноши, почти дети, порой говорят о любви, едва встретив друг друга. Я считаю, невозможно проникнуться столь сильным чувством в такие короткие сроки. Прежде чем говорить о любви, необходимо пройти рядом с человеком множество дорог, узнать его в одиночестве, пережить вместе горечь поражений, восхищение побед, испытать боль, разлуку, бедность, богатство, лишения, соблазны, обрести и потерять. И тот, кто не предал тебя и не оставил, когда ты был ни на дне, ни на вершине, тот человек действительно тебя любит.

— Должна буду, — задумчиво произнесла Даша, — огласиться с тобой.

— Поэтому я и считаю, что самым важным в отношениях является именно уважение. Если мужчина и женщина относятся друг другу с почтением, то у них может получиться прекрасный союз. Я слишком многое вкладываю в понятие «любовь», чтобы так просто определить им свое отношение к кому-то. Ну, а ты, Даша? Что ты чувствуешь к этому суровому молодому человеку с мелодичным именем, уж прости, так ему несоответствующим?

— Восхищение, — подумав, ответила девушка.

— Восхищаться ты можешь одним, — Дзин поднял голову, когда дверь отворилась, и в дом вошел Вереск, — а полюбишь совсем другого.

— О чем это вы? — весело поинтересовался юноша, стряхивая капли воды с рук. Когда Даша повернулась к нему лицом, он восхищенно присвистнул и широко улыбнулся. — Потрясающе выглядишь! Этот цвет почти как мой. Тебе он к лицу!

Даша смущенно отвела взгляд, в душе чувствуя радость от слов юноши.

— Вы сегодня собираетесь в город? — проигнорировав вопрос Вереска, обратился к нему Дзин. Получив утвердительный ответ, он спрятал дощечку с письмом обратно в карман и понялся со стула, направляясь к шкафу, откуда достал свернутый лист бумаги и тряпичный мешочек, после протянув их юноше. — Купи мне, пожалуйста, кое-что в городе. Запишешь, я тебе скажу. Деньги в кошельке.

— Угу, — Вереск сел на освободившееся место за столом. — Говори.

Постукивая пальцами по стене, возле которой устроился, Дзин перечислил названия требующихся ему вещей и продуктов, после объяснив, где их можно найти. Пока Даша ушла в комнату переодеть одно из платьев супруги Дзина, так же перешитых Вереском, пока сам лекарь рассказывал юноше о городе, куда им предстоит отправиться, и способах до него добраться. Поправив грубую ткань грязно-розового платья, Даша собрала волосы и, не снимая заколки, заплела их в косу, повязав ту светлой лентой. В отведенной ей комнате зеркало было небольшим и круглым, с отколотым кусочком у нижней грани; склонившись к гладкой поверхности, Даша посмотрела в глаза своему отражению, все еще кажущемуся ей непривычным, и, улыбнувшись, вернулась на кухню.

Только что вошедший в дом Лорэнтиу поставил к стене меч, с которым тренировался во дворе, и окинул Дашу изучающим взглядом, после удовлетворенно кивнув, что так ее не должны узнать даже те, кто видел девушку во дворце. Умывшись в тазу, посол взъерошил темные волосы и подошел к столу, за которым сидели Дзин с Вереском, обратившись к последнему:

— В городе зайдете в один дом, — как туда добраться я объясню, — и найдете господина Малачи. Передадите ему мои мерки, которые я уже вам написал, а так же скажете, что тебе необходимо оружие, — юноша положил на стол лист с цифрами и сбитый кинжал с вырезанной на рукояти монограммой из соединенных и витиевато переплетенных между собой золотых линий, складывающихся в букву «А». — Покажешь ему это, и он все поймет.

— А деньги? — нахмурился Вереск.

— Не нужно. Только кинжал не потеряй, — постучал по металлу. — Он ценный.

— Хорошо. Тогда мы отправляемся. Ты готова, Даша?

Девушка кивнула, и Вереск, сложив все в тряпичную сумку, проверил, не забыл ли кошелек, и приторочил ее к поясу. Дзин давал ему последние указания, чего не следует делать в городе, и раз за разом неустанно повторял, что они не должны привлечь внимание, когда будут возвращаться. Даша с улыбкой смотрела на Вереска, очумело кивающего в такт каждому наставлению лекаря. Наконец, Дзин, вздохнув, махнул рукой, сказав, что они могут отправляться, и когда они приблизились к двери, возле которой, облокотившись спиной о стену и скрестив руки на груди, примостился Лорэнтиу, посол усмехнулся и негромко произнес:

— Позаботься о Даше.

— Без тебя знаю, — отмахнулся Вереск.

Путь, который выбрал юноша, постоянно петлял, уходя к тракту. Вереск объяснил, что так лекарь привел его сюда в первый раз, и когда они достигнут вершины, то окажутся неподалеку от места их ночлега. Даша только кивнула, неотрывно глядя под ноги, чтобы ненароком не споткнуться и не упасть. Вскоре юноша свернул к покрытой липким плющом скале и, отогнув несколько ветвистых лоз, пропустил Дашу в образовавшийся проем. Из темной пещеры пахнуло влажной прохладой. Пройдя вперед, девушка поняла, что почти не разбирает дороги, а стоило ветвям за спиной последовавшего следом Вереска вновь сомкнуться, как она и вовсе перестала видеть, что находится впереди.

Юноша быстро догнал ее и, найдя в темноте руку Даши, обхватил ту за запястье, осторожно придерживая и шепча, что спешить не стоит. Поначалу казалось, идти вперед просто невозможно, но вот темная пелена перед глазами начала рассеиваться, и Даша остановилась, удивленно ахнув: сбоку от нее тонкой, извилистой полоской тянулись вперед по стене крошечные едва светящиеся камушки, словно прочерчивающие им путь. Кончиками пальцев Даша коснулась шершавой поверхности, гадая, сотворила это природа или супруга Дзина таким образом обозначила себе тропу, чтобы не упасть здесь.

Города они достигли быстрее, чем ожидала девушка, и теперь она с интересом осматривала добротно сложенные каменные дома. Клим, — так Вереск назвал это место, — оказался городом шумным и многолюдным, по узким улочкам сновали люди, и шум их голосов разносился над головами. Для начала юноша предложил отыскать дом, указанный Лорэнтиу, так как он, по его взгляду, должен был быть ближе всего, а после купить товары из списка лекаря.

Нужное им здание оказалось в нескольких улицах от места, где они находились, и возвышалось на три этажа вверх; каменная кладка потемнела от времени, но оконные рамы и ставни были недавно выкрашены и лишь понизу пошли тонкой вереницей трещинок. Бордюр и крыльцо перед домом были оплетены коваными лозами и спрятавшимися среди стальной листвы вечно-раскрытыми бутонами роз; над дверью прибита умело выкованная табличка с незнакомым девушке символом, который поразил ее правильностью и изяществом линий.

Вереск поднялся по ступеням и, постучав, толкнул дверь, легко поддавшуюся его прикосновению. Войдя внутрь, они оказались в светлом просторном помещении с большими окнами и рядом витрин и стоек, протянувшихся возле стен. На креплениях выставлено оружие, о существовании большей части которого Даша ранее и не подозревала. Поддавшись искушению, она приблизилась к закрепленной в полу секире и коснулась рукой гладкого стержня, покрытого витиеватым рисунком.

— Добро пожаловать, — прогремел голос, и из подсобного помещения вышел его обладатель, при чьем появлении комната стала сразу казаться крошечной. Широкие руки с грубыми, очерченными мышцами были обнажены и перехвачены узкими стальными браслетами, а торс стягивал жилет из вареной кожи, которая, казалось, от любого движения могла лопнуть; на левой части гладко выбритой головы была нанесена темная татуировка, а в носу продето бронзовое кольцо. Он посмотрел на Дашу, и девушка поежилась. — Это не женская секира, госпожа.

— Вы господин Малачи? — приблизившись, спросил Вереск.

— Он самый, — хмыкнул мужчина. — Лучший кузнец этого мира!

Юноша вытащил из-под туники кинжал и протянул его мужчине. Малачи нахмурился, но все же взял оружие в руки, рассматривая вырезанную монограмму. Даша пыталась догадаться о мыслях мужчины по едва уловимо сменяющимся эмоциям на его суровом лице. Присутствие рядом этого человека сковывало девушку, точно он лишь движением брови или пальца мог отмести их в стену. Наконец, Малачи снова хмыкнул и окинул их внимательным взглядом.

— Во что опять вляпался этот глупец?

Даша мельком посмотрела на Вереска и, сглотнув, кратко рассказала о случившемся с ними, после передав слова Лорэнтиу. Малачи молча слушал ее, поглаживая широкий подбородок и кивая время от времени. Когда Даша закончила и пояснила, что им так же нужна одежда, мужчина разразился громовым хохотом.

— Вот прохиндей! Любит этот малый лезть не в свое дело, с детства любит. Ох, ну и насмешила ты меня. Хотел бы я лично посмотреть, как Тин мучается в этом лесу. К природе его никогда особо не тянуло. Ну да ладно, есть у меня кое-что для него. И вам оружие подберем. Уж не сомневайтесь, оружие господина Малачи лучшее в мире, — он широко улыбнулся и ударил себя кулаком в грудь. — С ним вас никто не победит. Уверяю, будете все довольны. Дорогая, иди сюда!

На его зов по лестнице спустилась невысокая, полная женщина, вытирая руки о бежевый фартук, повязанный вокруг округлых боков; ее пепельные пышные полосы были схвачены на затылке в небрежную прическу, что придавало ее облику еще большую воздушность, подчеркнутую дружелюбным взглядом голубых глаз, с блестящими в их глубине веселыми искорками. Она поздоровалась с гостями и со смехом стукнула мужа в плечо, говоря, чтобы перестал всех пугать своим громким голосом, на что мужчина только хмыкнул, массируя большим и указательным пальцами подбородок и по-прежнему хитро улыбаясь.

— Меня зовут Хетти, — представилась женщина.

— Дорогая, это друзья Тина, — заговорщицки протянул кузнец. — Даша и Вереск.

— Вот значит как! — всплеснула она руками. — У вас какие-то новости от него?

— Забирай девчушку, с ней и поговоришь, а нам делом пора заняться.

Хетти подхватила Дашу под руку, увлекая к лестнице, по которой они поднялись в коридор, почти не освещенный через узкое окно в его конце. Женщина зашла в одну из комнат, оказавшуюся обеденной и подвинула стул, предлагая гостье сесть, а сама направилась на кухню, откуда вскоре вернулась с подносом, на котором стояли чайник с двумя чашками и овальная вазочка с пирожными, украшенными кремом. Поставив все на стол, Хетти опустилась напротив девушки и разлила по чашкам красный чай с легким кислым ароматом.

— Что привело вас сюда? — дружелюбно поинтересовалась она.

Даша вновь повторила рассказанное Малачи.

— А вы давно знаете Лорэнтиу? — после спросила девушка. — Он был здесь?

— Здесь-то он был, да лишь несколько раз. Знала я его еще до замужества. Родилась я и выросла в Плае, куда однажды приехал работать в подмастерье городского кузнеца Малачи, с которым мы случайно столкнулись на улице, так и познакомившись. Я была близко знакома с мамой Тина. Будучи довольно умелой портной я обшивала дочь знатного купца, госпожу Дульчи Фаер, вскоре вышедшую замуж за третьего королевского министра Астона Авея.

— Какой она была? — с невольным интересом чуть придвинулась девушка.

— Душевной и доброй женщиной. Когда у нее родился первый сын, она души в нем не чаяла, окружив заботой и любовью. Господин Астон тоже был человеком хорошим, и семья у них сложилась на редкость счастливая. Лорэнтиу, однако, унаследовал характер своей бабушки по отцу, хоть с первого взгляда и не скажешь, что они особо похожи. Он с ранних лет был серьезен и рассудителен, часто решал возникающие конфликты как между своими ровесниками, так и взрослыми людьми. Я никогда не видела его играющим в обычные игры, коими развлекала себя ребятня, или же просто от души веселящимся. Он предпочитал проводить свое время в библиотеках, среди книжных хранителей, в оружейной, в храмах целителей.

— Храмах? — удивилась Даша.

— Да, у нас в королевстве существует орден целителей, имеющий главную обитель в горах Хваара и несколько небольших храмов в крупных городах. Монахи ордена часто путешествуют, помогая людям, и Тин многому научился у них. Подозреваю, что они обладали какой-то магией, так уж порой невозможно выглядело то, что они делали. Не удивлюсь, если и мальчику они открыли какие-то свои небольшие секреты. Когда Тину исполнилось двенадцать, он оставил дом, отправившись в странствие с бабушкой на три с лишним года, а вернувшись, вновь занялся книгами, фехтованием и стрельбой из лука. Тогда же отец стал брать его с собой в совет, где он близко сошелся с нашей принцессой.

— Лорэнтиу рассказывал о ней, — кивнула Даша, припоминая.

— Думаю, только правду. Они чем-то похожи с госпожой Юной. Оба решительные и упрямые, готовые сражаться за дорогое их сердцу до собственной смерти. Не знаю, говорил он или нет, но в шестнадцать отец выбрал для Тина супругу, однако свадьба так и не состоялась: девочка подхватила какую-то страшную болезнь и вскоре умерла. Мальчика это не ранило, он едва знал свою нареченную.

— Я не знала этого, — выдохнула девушка.

— Да ты пей чай, пока не остыл, — посетовала Хетти. — И пирожные бери. Очень вкусные, их моя подруга готовит. На чем я остановилась? Ах да, вспомнила. Послушай меня, Даша, этот юноша, быть может, и пугает тебя временами, но чтобы там ни было, человек он все-таки неплохой, хоть и жесткий, когда это требуется. И ценит он больше всего в окружающих людях верность. Им никогда не овладевают чувства, и во всех действиях больше разума, нежели бесконтрольных эмоций.

— А Лорэнтиу… — замялась, подбирая слова. — Он так и не был женат или же?..

— Понимаю, что тебя тревожит, — отпила из кружки Хетти. — Но не волнуйся, если он и оказывал тебе знаки внимания, то имел на это полное право. У Тина была супруга. Мы с Малачи к тому времени уже жили здесь, и узнала я об этом от самого Тина, когда он приехал нас навестить. В двадцать пять лет он взял в жены одну особу из каких-то политических соображений, в которых я ничего не смыслю, но долго их брак не просуществовал. Меньше, чем через два года он поймал ее за попыткой выкрасть из его кабинета важные документы, имевшие королевское значение, и вскоре их развели, используя в качестве причины супружескую неверность девушки. Лорэнтиу не стал раскрывать истинный повод их разногласия, и, насколько мне известно, та девушка вскоре вновь вышла замуж и покинула столицу.

— Он ни слова мне об этом не сказал, — удрученно произнесла девушка.

— Ну, я думаю, для него это просто неважно, Даша, что там было в прошлом.

— Все кудахчете, курочки? — в дверном проеме возник Малачи и, войдя в комнату, положил на стол одну увесистую шкатулку и две поменьше. — Держи, девочка, это оружие должно тебе подойти.

— Мне? — оторопела Даша. — Но ведь нам был нужен только меч для Вереска и…

— Твоего дружка мы тоже одарили. Погляди только, — он махнул огромной рукой в сторону остановившегося возле проема юноши, на поясе которого был закреплен простой меч в ножнах. — По балансировке этот меч подходит ему идеально, но лучше ему сражаться джи-ха, — он взял из рук Вереска длинную цепь с рукоятью посередине и изогнутыми ножами на концах и взмахнул ей, ловко подчиняя сталь своим движениям. — А то мышцами мальчонка похвалиться не может.

— Господин Малачи! — возмутился покрасневший юноша.

— Да ладно тебе, — захохотал кузнец, хлопнув его по спине. — А вот для Даши я приготовил кое-что интересное, — он снял крышки со шкатулок, и девушка увидела в них четыре тонких, схожих по форме с трезубцем стилетов, изящное опахало с пионами и необычное оружие, которое девушка видела впервые. — Мечом махать девушке не престало, а секира, что тебе приглянулась, штука довольно видная, ее так просто не спрячешь. Это же, — он указал на стилеты, — ты можешь закрепить в высоких сапогах. Ими удобно блокировать удары меча и метать в противника.

Он выхватил из шкатулки небольшое опахало.

— Красивая вещица, правда? В жаркую погоду просто незаменима, а рисунок само совершенство. Его, к слову, моя жена расписывала, — Малачи что-то нажал и по границе веера выскочили тонкие лезвия. — Подобной прелести ты больше ни у кого не найдешь. Я единственный, кто умеет делать такие веера, хоть, грешу, механизм придумал не сам. Как пользоваться, я думаю, тебе объяснит Тин. Такой веер я ему уже показывал, но повторить его парень не смог, хоть и пытался. Это не все. Если отвинтишь шарик на верхнем крепеже, обнаружишь там яд, а ручка так же вынимается и внутри скрыто круглое лезвие. Полезно, правда? И красиво.

— Волшебно, — кивнула Даша, завороженно коснувшись нарисованных пионов.

— А вот это, — Малачи любовно взял в руки одну из частей последнего оружия и взмахнул ей, со свистом рассекая воздух, — особый подарок. Парные секиры Юэ, секиры неба и земли. По легенде, много веков назад их создала из капель душ вселенной принцесса, подарившая этому оружию не только жизнь, но и свое имя. Обращаться с ним тебя научит Тин. Ах, точно. Что касается этого несносного мальчишки, я нашел его старую рясу монаха, в которой он раньше путешествовал, чтобы не привлекать внимания, и его же посох со скрытым внутри лезвием.

— Господин Малачи, мы так вам благодарны!

— Да оставь, девочка, — махнул кузнец. — Передай этому прохиндею, чтобы навестил нас, раз уж околачивается тут поблизости. Больно уж мне хочется поглядеть на его замученный радостью лесной жизни видок. И кинжал ему отдать не забудьте.

— Он вашей работы? — поинтересовался Вереск.

— А то, — мужчина вытащил из набедренного пояса кинжал Лорэнтиу и извлек тот из ножен, показывая темную гравировку на лезвии, точно такую же, как на вывеске перед магазином внизу. — Мой подарок парню на пятый день рождения.

— Именно, — фыркнула Хетти. — Нашел, что ребенку подарить.

— Ты ничего не понимаешь, женщина! А вот Тину понравился кинжал. Хранит.

— Да, Тин просил не потерять, — улыбнулась Даша. — Сказал, он ценен для него.

— Вот видишь, женщина, — довольно хмыкнул кузнец.

Спустившись проводить гостей, Малачи все еще весело подтрунивал над женой, а на неловкие заверения Даши, что они обязательно заплатят за предоставленное оружие, сердито сопя, пригрозил с наигранной суровостью, что за подобные заявления неслабо их накажет. Глядя на него, девушка невольно хихикнула, понимая, что громадный кузнец больше не пугает ее и грозная внешность никоим образом не говорит о его характере. Даша еще раз сердечно поблагодарила их за доброту и гостеприимство и, попрощавшись, они с Вереском отправились дальше.

Поправляя плотный тканевый мешок, куда Малачи бережно сложил подаренное им оружие и вещи Тина, юноша вслух рассуждал, что им лучше сделать дальше, и следующий час они бродили по городу, пытаясь отыскать нужные им лавки. Нагруженный мешками Вереск тихо ворчал, пытаясь разобраться в собственных записях и сориентироваться в дальнейшей дороге. Когда почти все поручения Дзина были выполнены, юноша облегченно выдохнул и убрал бумажный лист в карман. Отбросив назад падающие на глаза волосы, он лукаво улыбнулся.

— А ведь у кого-то завтра День рождения.

— Откуда ты узнал? — как вкопанная встала от удивления девушка.

— Ну-у, — протянул и, склонившись к ее лицу, хитро прищурился. — Не скажу!

— Вереск! — возмущенно воскликнула она, а юноша со смехом отбежал вперед.

Даша недовольно покачала головой, поспешив следом за ним. Вероятно, ему об этом, когда они еще жили в Соари, рассказала бабушка. Мысли о родном доме и единственном близком человеке царапнули что-то хрупкое в душе девушки. Все это время она старательно гнала от себя эти мысли, способные полностью разрушить то хрупкое светлое состояние покоя, что появилось у нее в доме Дзина. И все же тоска ни на мгновение не оставляла ее. Даша надеялась, что бабушка добралась до подруги, у которой собиралась остаться, и ничто плохое теперь не тревожит ее.

Порой ей снилась родная деревня с ее рядами фруктовых деревьев, чей запах ежегодно вязко обволакивал жителей, и все же девушка понимала, что постепенно образы в ее сознании тают, а дом уже не кажется счастливым местом. Вновь отогнав эти мысли, она поспешила к ждущему ее на перекрестке улиц Вереску; проходя мимо широкой деревянной доски с вывешенными королевскими и правительственными указами, мельком скользнула по ней взглядом и испугано остановилась, мгновенно ощутив скользнувший по спине крошечными иголочками страх.

— Вереск, — облизнув пересохшие губы, прошептала девушка.

Подойдя, он склонился к объявлению, нахмурено изучая написанное на листах под портретами Даши и Лорэнтиу. Поставив один из мешков на землю, он задумчиво потрепал волосы на затылке и повернулся к встревоженной девушке. Пытаясь унять гулко стучащее от волнения сердце, Даша вновь и вновь мысленно проговаривала строчки из приказа. Ее немного успокоило, что там ни слова не было сказано о Вереске, но грозный приговор короля Одрика XVII, обрекающий совершившего преступление, порочащее достоинство королевского дома Уэйта, посла, позволившего сбежать покушающейся на жизнь господина Айзека Вица фрейлине принцессы на казнь через четвертование. Сам купец объявлял награду за ее смерть. Но более всего ее ужаснуло обещание принцессы Юны лично исполнить приговор.

— Идем, Даша.

Вереск подхватил поставленный мешок и, перебросив тот через плечо, взял девушку под руку, ненавязчиво увлекая за собой прочь от трепещущего на слабом летнем ветерке листа с приказом. Мысли вихрем сменялись в голове Даши, готовые разорвать измотанное сознание на части. Она не представляла, как сообщить Лорэнтиу, что правитель его родного королевства, служению которому он посвятил всю свою жизнь, изгнал его, приговорив к мучительной смерти, а принцесса, его близкий друг, пообещала самолично убить предателя. Вероятно, будет лучшим утаить от него это, но Даша понимала, что не сможет, глядя в глаза послу, соврать, как и скрыть раздирающую ее тревогу от проницательного взгляда юноши.

Когда они отошли от города, Вереск свернул с тропинки, устроившись между осыпавшихся когда-то со скалы громоздких камней и сложив около них мешки с сумкой, опустился на клочок редкой травяной поросли, привлекая девушку к себе. Спрятав лицо, в ткани туники на его плече, Даша удрученно выдохнула:

— Почему он делает это?

— Из тщеславия, — поразмыслив, ответил Вереск. — А может быть, просто из злобы или же каких-то событий в его прошлом, которые сильно его ранили. Мы ведь не знаем, возможно, в его жизни была девушка похожая на тебя, и она когда-то причинила ему боль. А люди мстительны и никогда никого не прощают, порой доходя до полной бессмыслицы в своем желании причинить зло в ответ. Я не хочу, чтобы ты беспокоилась об этом, Даша. Да, возможно, все могло сложиться иначе, но произошло то, что произошло и уже поздно жалеть о случившемся. Ты дорога мне. Прошу тебя тревожь себя тоской и переживаниями о бегстве. Чтобы ни произошло и как бы все ни обернулось для нас, я всегда буду на твоей стороне. Я ведь уже говорил, что ты для меня…

— Самый любимый и близкий друг, — прошептала девушка.

Одинокая слезинка скатилась по ее щеке.