Встреча на подсолнуховом поле (СИ)

Глава двадцать шестая

С рваным выдохом Дзин соскользнул с меча, глухо повалившись на пол. Даша рухнула на колени, не в силах отвести взгляда от расплывающегося под лекарем темного пятна. Сердце гулко колотилось в груди, словно готовое в любое мгновение разорваться, лишь осознание произошедшего полностью проникнет в разум девушки. Оторопело она перевела взгляд на мужчину; усмехнувшись, тот сплюнул и отопнул ногой оставшиеся от посоха деревяшки, направляясь в сторону Даши. Едва чувствуя конечности, она попыталась отползти, но вскоре уперлась спиной в грубо сколоченную спинку кровати в ее комнате, ощущая, как колит кожу торчащий из досок гвоздь, но эта слабая боль, подобно резкому толчку, заставила ее вздрогнуть.

Путающиеся мысли вихрем пронеслись в голове, неумолимо возвращаясь к задыхающемуся в луже крови Дзину. Где-то на границе сознания еще теплилась надежда, что ему можно помочь, если… поспешить. Даша подняла взгляд: улыбаясь испещренными рваными трещинами губами, громила медленно приближался, точно осознано желая довести свою жертву до края ужаса, прежде чем настигнуть ее, позволяя осознать полную глубину ожидающего ее кошмара и боли.

Более неосознанно, нежели по воле разума Даша шарила рукой по дощатому полу за своей спиной, краешком разума помня, что где-то там должен быть мешок с оружием. Когда пальцы коснулись шероховатой ткани, девушка едва не воскликнула от этой маленькой победы. Зажав пальцами один из подвернувшихся стилетов, она спрятала оружие в широком и длинном рукаве ночной сорочки как раз в тот момент, когда жирные пальцы сжались на ее шее, отрывая от пола и поднимая над головой верзилы. Даша прохрипела и, охваченная вновь нахлынувшей волной паники, и попыталась вырваться, неистово царапая ногтями сдавливающую ее толстую руку.

Мужчина лениво встряхнул ее и, приблизив, со смешком выдохнул девушке в лицо. Даша ощутила плесневелый запах, исходящий от его одежды и кожи. Пальцы безвольно свисающей вдоль тела руки по-прежнему сжимали рукоять стилета, но заставить себя поднять руку и вонзить острие в тело мужчины она не могла. Слезы отчаяния и бессильной ярости навернулись на глаза Даши. Она задыхалась, и в голове стучало понимание, что ей необходимо убить держащего ее человека, но найти для этого решимости внутри себя у нее никак не получалось. Дзин сказал, что нет толку от оружия, если не умеешь убивать, и от размышлений, не подкрепленных конкретными действиями, а только сожалениями, проку не будет. И Лорэнтиу так же был прав — ей не хватит твердости, чтобы отнять чью-то жизнь.

Лорэнтиу.

Он обещал, что всегда сможет ее защитить, но сейчас его нет рядом. Его слова оказались лишь пустым звуком? Другой рукой Даша по-прежнему впивалась в запястье держащего ее громилы; воздуха не хватало и комната перед глазами начала расплываться, превращаясь в рой разноцветных трепещущих пятен. Сквозь гул стучащей в голове крови, Даша услышала отдавшийся слабым писком в ее меркнущем сознании вопль Бинха и лишь смутно различила, как темное пятно яростно обрушилось на голову мужчины. До последнего Даша надеялась, что помощь придет, но ни Вереска, ни Лорэнтиу не было даже слышно, а с улицы доносилась одна только пугающая тишина. Их нет сейчас рядом. Вспыхнувшая обида неожиданно угасла, сменившись ледяным спокойствием. Они не смогут ей помочь.

Но разве не хотела она сама научиться себя защищать?

Сказанные ей ранее слова Лорэнтиу, отчетливо проносились в ее сознании, словно бы сам юноша вновь произносил их, стоя сейчас рядом с ней. Если ты намерена отнять чью-то жизнь, то рука твоя не должна дрогнуть, иначе убьют тебя или того, кото ты хотела защитить. Из самой твоей души должно идти желание крови твоего врага, тебя должна переполнять ярость, а сознание вытеснит лишь одна единственная цель — сражение, чтобы убить. Все эти слова, что уничтожают ради защиты, мира, любви, богов, все это — не более чем ложь и жалкие отговорки. Убивают только с одной целью, и цель эта — чья-то смерть.

Даша надрывно закричала, но из горла вырвался только сиплый хрип; выхватив нож, она со всеми оставшимися у нее силами вогнала острие в шею мужчины. Держащая ее рука обмякла, и девушка рухнула на пол, глотая ртом воздух, подобно раскаленному свинцу, прокатившемуся жгучей болью в легкие. Еще несколько пыткой протянувшихся минут пульсирующий перед глазами мир начал принимать свои обычные очертания, и Даша подняла взгляд на скорчившегося мужчину. Лезвие пронзило его шею, острием уходя в голову; с противным бульканьем из раны прерывистыми толчками выходила кровь. Подавив накатившую тошноту, Даша отвела взгляд от мертвого тела и, держась за спинку кровати, поднялась на ноги.

Ей было страшно отпустить единственную опору, казалось, она не сможет сделать и шага, но мысль, что раненный Дзин находится в другой комнате, совсем рядом, не позволила девушке вновь опуститься на пол. Дрожа всем телом, она сделала первый неловкий шаг, надеясь, что еще может помочь юноше. С паническим ужасом, охватившим ее возле двери, Даша переступила порог, не сводя взгляда с бездыханного тела лекаря. Слезы вновь размыли комнату; глухо всхлипнув, девушка бросилась к Дзину, но поскользнулась на скользком от крови полу и упала на колени, сдирая грубыми досками кожу. Закусив от боли губу, она попыталась подползти к другу, но руки вновь разъехались по липкой крови.

Даша вздрогнула, когда входная дверь с грохотом отворилась, и в дом ворвался незнакомый ей тощий парень, который, воровато оглядевшись, заметил девушку, после стремительно к той рванувшись. Но едва только парень сделал шаг, как, вонзившись в голову, его настиг брошенный кем-то с улицы топор. Не обращая больше на него внимания, Даша, наконец, подползла к Дзину и схватила юношу за изорванную тунику. Теперь она могла разглядеть, что грудь лекаря неуловимо поднималась от тихого прерывистого дыхания. Почувствовав ее прикосновение, Дзин пошевелился, но тут же обмяк, вероятно, от пронзившей его боли.

Лишь мельком посмотрев на вставшего рядом Лорэнтиу, Даша вновь перевела взгляд на Дзина и дрогнувшими руками сняла с него маску. Полуприкрытые глаза незряче смотрели в потолок. Краем рукава сорочки девушка стерла испарину с его лба. Она хотела что-то сказать, но слова не шли в голову, а язык отказывался слушаться. По взгляду юноши она поняла, что времени у него уже не осталось и с каждым рваным вдохом жизнь уходит из его тела. Чтобы не думать о рушащейся на ее глазах судьбе этого лекаря, Даша вглядывалась в подернутые пеленой слепоты и боли глаза, впервые видя их так близко при ярком свете огня ламп. Переведя на нее невидящий взгляд, юноша бледно улыбнулся.

— Я же целитель, глупая, я справлюсь, — прошептал Дзин, прикрывая глаза.

Даша кивнула, осторожно проведя ладонью по его щеке. Слезы градом стекали по лицу, но девушка не издала и звука, не желая ранить сердце лекаря еще сильнее. Слабое дыхание юноши оборвалось, но она не хотела верить, что жизнь ушла из него. Лорэнтиу, нахмурившись, коснулся пальцем шеи Дзина, но, покачав головой, прошипел ругательства. Подавив рвущийся наружу крик, Даша до боли сжала кулаки, глядя на бледное лицо юноши. Все тепло ее души неумолимо гасло в безжалостном холоде, пронзающем насквозь ее хрупкий рушащийся мир.

— Он из-за меня умер, да? — как со стороны услышала собственный голос Даша.

— Нет, — без раздумий ответил Лорэнтиу, поднимаясь на ноги. — Справедливо заметить, что будь я здесь, ни один из этих ублюдков дальше порога бы и не прошел.

— Даша, ты в порядке?! — вбежав в дом, взволнованно прокричал Вереск, но увидев распростертое на полу тело лекаря, пораженно замер. На негнущихся ногах приблизившись к человеку, ставшему ему за это время близким другом и верным советчиком, он опустился на колени, непонимающе глядя в застывшие черты лица молодого целителя. Тронув его за плечо, Вереск удрученно прошептал. — Дзин…

— Больше там никого нет? — обратился к нему Лорэнтиу. Вереск молча покачал головой, не в силах оторвать взгляда от мертвенно-бледного лица друга, словно никак не мог поверить, что тот умер, и Даша поняла, что эта боль в его сердце угаснет еще не скоро. Приблизившись к двери, Тин выглянул на улицу и, не увидев ничего подозрительного, вновь вернулся в комнату. — Нам нужно уходить. Собирай вещи, Даша, я подготовлю лошадей. Мы отправимся сразу же, как…

— Нет! — воскликнула Даша. — Мы должны похоронить его. И очистить дом от крови. Дзин дал нам приют, позволил оставаться у него все это время и, в конце концов, лишился из-за своего решения жизни. Мы не можем просто так бросить его здесь и уйти! Я не хочу, чтобы его жена видела все это, когда вернется в дом, ставший могилой ее возлюбленному. И не уйду отсюда, пока не позабочусь о теле Дзина. Если, — Даша проглотила рыдания, — если не смогла ему помочь выжить.

Лорэнтиу внимательно посмотрел на нее.

— Вереск, — обратился он к юноше, — тела нужно оттащить от дома. Я помогу тебе их перенести к ущелью. Сбросишь их туда и закидаешь по возможности камнями. После возвращайся и собери вещи. Лошадей я подготовлю, так что вам останется только приторочить поклажу к седлам. Так же захвати с собой необходимые припасы и лекарства, которые найдешь в кладовых Дзина. Они могут нам понадобиться в дороге. С этим ты справишься. Даша, — он повернулся к ней и произнес уже более мягко. — Сделай для Дзина все, что считаешь необходимым. Постарайтесь не растягивать время и через пару часов быть готовыми.

— А ты куда собрался? — наконец посмотрел в его сторону Вереск.

— Наведаюсь к нашим, — иронично протянул юноша, — друзьям.

Даша отказалась от любой помощи и, когда Вереск с Лорэнтиу, забрав оба тела убитых чужаков, скрылись в чаще леса, с трудом перетащила отяжелевшее тело лекаря на улицу. Вернувшись в дом, она взяла одну из ламп, спустилась обратно и примостила ту на земле неподалеку от тела юноши. В невысокой пристройке, где хранились дрова и разные инструменты, Даша нашла короткую лопату, покрытую засохшей грязью. Еще вчера Дзин откапывал ей крепкие корни незнакомого девушке ветвистого кустарника, попутно объясняя Вереску обо всех свойствах данного растения. После он забросил лопату в сарайку, сказав, что вымоет ее чуть позже.

Позже.

Завтра.

Никогда.

Из-за прошедшего дождя земля была тяжелой и цепко облепляла железный лоток. Зазубренные края лопаты вонзались в грубые комья земли, разбивая их. Даша старалась не думать о постигшем супругу Дзина горе и том отчаяние, что испытает девушка, вернувшись в родной дом. А она даже не может ничего ей объяснить, предупредить о случившемся, и смерть мужа станет для незнакомой ей девушки по имени Дара непредвиденным и самым жутким кошмаром ее жизни. Смахнув вновь выступившие на глаза слезы, она закусила губу, стараясь сдержать давящие грудь рыдания. Хотелось вновь закрыться в себе, но обостренные чувства, словно вырвавшись от переживаемой боли, душили, пронзая ее душу.

Когда яма была готова, Даша села подле застывшего тела юноши. Она не стала возвращать на него маску, чтобы хотя бы сейчас он, наконец, стал свободен от исказившего мягкие черты лица своего прошлого. С тоской Даша поняла, что так и не узнала значение странного символа нанесенного на плотную ткань белой маски. Отведя взгляд от бледного лица юноши, она стянула тело в яму, отныне ставшую ему домом. Руки дрожали от горечи в душе и усталости, но Даша вновь взяла лопату; с каждым брошенным на тело Дзина комом земли ей казалось, раскаленные острия вонзаются в сердце и ее жизнь тоже медленно уходит в вырытую ее руками могилу.

Закончив, Даша ровной стороной лотка прихлопала выросший перед ней холмик и, отбросив лопату, крест-накрест водрузила на его вершину сломанный посох юноши, после завязав на одной из деревяшек испачканную кровью с ее рук маску. Отступив на несколько шагов, Даша судорожно выдохнула и упала на еще влажную землю, чувствуя, как вязкая темнота с каждым выдохом поглощает ее сознание. Она даже не огорчилась: ей хотелось соскользнуть в эту звенящую пустоту, только бы заглушить боль в душе. Но безмолвие не позволило ей забыться и уйти от жестокой действительности надолго, и когда девушка очнулась, Вереска с Лорэнтиу еще так и не было.

Едва справившись с подступающей тошнотой, Даша, шатаясь, поднялась и вернулась в дом; смыв с рук засохшую грязь и кровь, она достала тряпки и принялась оттирать следы ворвавшихся в их дом мужчин и кровь лекаря, казалось намертво въевшуюся в потесанные доски пола. Со злостью отшвырнув тряпку, она схватилась за голову, надрывно всхлипнув, но, так и не позволив рыданиям прорваться наружу, вновь вернулась к безрезультатным попыткам отмыть с пола темные пятна. Когда, так и не закончив с кухней, девушка остервенело терла пол в комнате, вернулся запыхавшийся Вереск. Умывшись в чистом тазу, он прошел к ней в комнату.

Молча поглядев на ее старания, юноша взял другую тряпку и опустился рядом с Дашей на пол, помогая девушке стереть расплывшееся пятно крови человека, которого ей пришлось убить. Бинх уже изрядно успокоившийся после ночного вторжения, вновь устроился на облюбованной им полочке, однако все еще несколько нервно вычищая перья от ему одному видимой грязи. Бросив пропитавшуюся зловонной кровью тряпку, юноша повернулся к Даше:

— Лорэнтиу еще не вернулся?

— Нет. Ты знаешь, что он имел в виду, когда говорил про «навестить друзей»?

— Понятия не имею, — пожал плечами. — Может, хочет попрощаться с Малачи.

Даша отстраненно кивнула, особо и не желая задумываться над смыслом последних слов посла. Поняв, что темные пятна все равно останутся на полу, она собрала тряпки и бросила те в огонь печи. Помыв руки вслед за ней, Вереск сказал, что пойдет собирать вещи и перенесет те к лошадям. Проводив его взглядом, Даша вернулась в отведенную ей лекарем комнату и коснулась ладонью шероховатой стены, словно могла так вымолить прощение у давшего им кров дома за смерти, чьими свидетелями стали эти стены. Побросав вещи в мешок, Даша переоделась в перешитое платье супруги Дзина, а сорочку и свое платье так же бросила в огонь; когда пламя уничтожило ткань, девушка погасила огонь.

Вытащив мешок и сумку к двери, она еще раз окинула взглядом полюбившийся ей дом, мысленно навсегда с ним прощаясь. Теперь она вряд ли остановится в чьем-то доме, боясь навлечь на его хозяина горе. Почему-то она твердо была убеждена, что эти люди набрели на дом лекаря не случайно, а искали их с Лорэнтиу. И если бы они не остановились у Дзина, то он, вероятно, прожил бы еще долгую и счастливую жизнь вместе с супругой, которую так любил. Одного только вот Даша так и не могла понять: каким образом этим мужчинам удалось найти их здесь?

Дверь распахнулась, и в дом вошел Вереск; заметив Дашу, он достал что-то из кармана и протянул ей. Нахмурившись, девушка удивлено посмотрела на чистый от каких-либо рисунков и записей конверт и деревянную баночку, легко уместившуюся на ее ладони; перевернув ту, она приблизила ее, одними губами прошептав вырезанное сбоку одно единственное слово: «лекарство». Густая светло-желтая мазь внутри, имела приятный, воздушный запах полевых цветов и меда. Развернуть конверт девушка не успела, отвлекшись на вернувшегося Лорэнтиу, выглядевшего куда мрачнее обычного. К удивлению девушки он уже был переодет в монашескую рясу, а правый темно-синий глаз полностью скрывала косая челка. Окинув Вереска придирчивым взглядом, Лорэнтиу потребовал, чтобы тот надел шапку, и юноша безропотно подчинился; после узнав, что они собрали все необходимые вещи, Тин удовлетворенно кивнул, а Даша, убрав конверт, обратилась к послу:

— Где ты был, Лорэнтиу?

— Прощался с Малачи и Хетти, — устало сжав пальцами переносицу, ответил тот. — Знаешь, это забавно, я помню, когда они жили в Плае, то многому научили меня, не гнушающегося никакими новыми знаниями, от кузнечного мастерства до поварского искусства. А теперь настало мое время преподать им урок, который, я надеюсь, они не забудут ни в одной своей следующей жизни.

— Урок? — непонимающе переспросила Даша.

— Предательство — страшный грех, — коротко ответил Лорэнтиу, выходя во двор.

Дорога наверх, по которой могли пройти лошади, была лишь одна и, взяв тех под уздцы, Лорэнтиу спешным шагом двинулся по широкой тропе. Возле границы высоких деревьев, Даша обернулась, глядя на возвышающийся возле старой и гордой сосны холм, хорошо видимый в предрассветных сумерках. Утренний молочный туман лениво наползал на холм, за считанные мгновение полностью тот поглотив. Оставшийся путь девушка толком и не смотрела вокруг, поглощенная мыслями об убранном в потайной кармашек рукава конверте.

Уже на тракте Лорэнтиу проверил крепления на сбруе лошадей и запрыгнул на нервно подергивающего ушами Кайена. Наступивший рассвет пролился на склоны гор золотым пламенем, превращая обычный камень в сокровище; тонкие ниточки лучшей пробуждающегося ото сна солнца проскальзывали сквозь густые клубы стелящегося по земле тумана, подобно водопаду ниспадающего в резкую пропасть слева от них. Лорэнтиу окинул склоны гор своим привычным цепким взглядом и, дождавшись пока Вереск сам заберется на свою лошадь и, закрепив на седле сумку с дремлющим совенком, поможет девушке сесть сзади, двинулся позади них. Даша уткнулась лицом в спину Вереска, поэтому не могла видеть, как, на мгновение болезненно прикрыв глаза, Лорэнтиу сдержанно выдохнул и швырнул свой кинжал в простирающуюся сбоку пропасть.