Встреча на подсолнуховом поле (СИ)

Глава сорок вторая

Снег за окном сиял белыми всполохами в свете утреннего солнца. Примостившись возле перилл балкона и кутаясь в теплую накидку, Даша отстраненно смотрела на припорошенный снегом лес и луга, где местами еще виднелись островки желтоватой высохшей травы и земли. Далекий белый замок императора казался теперь небесным храмом бога, ослепительно сверкающий кристалликами инея. Зима постепенно обосновывается здесь, ласково укрывая крыши города серебристым покрывалом и принося колючую свежесть в прохладный воздух. А через три недели у Лиссы будет день рождения, и она станет полноправно считаться зрелой девушкой, только вот решать свою судьбу возможности ей не дадут.

Поежившись, Даша выдохнула бледно-сизое облачко пара и вернулась в комнату. Мирайн, всю ночь провозившаяся с книгами и свитками в библиотеке, сейчас еще спала, как, вероятно, и Вереск. Чем занят Лорэнтиу, девушка могла только догадываться, наблюдая изо дня в день его постоянные отлучки с Лорэном и неизменно задумчивое выражение лица, на которое с самого приезда тенью легли суровость и отчужденность. Даша могла лишь предполагать, связано это с личными переживаниями молодого человека или же естественной напряженностью в чужой стране и доме, их положением, а может статься, и совсем с иными причинами.

Сейчас чувство вины за случившееся с ними из-за нее за последние месяцы ослабло, оставшись в душе зыбким, но по-прежнему неприятным осадком. Вероятно, сказывается прошедшее время, бесчисленными мгновениями унесшее с собой и значительную долю переживаний, размыв воспоминания и примирив девушку с ними. А может, дело и в собственном изменении отношения Даши к случившемуся, ведь если бы не это, кто знает, как сложилась ее дальнейшая жизнь, и теперь, глядя на свои чуть разгладившиеся и изменившиеся черты лица в отражении настенного зеркала, она понимала, что не хотела бы сейчас находиться где-то в другом месте.

Пусть за это время произошло много неприятного, что принесло с собой тонну боли, ранив девушку в самую душу, но все же подсознательно, каким-то своим глубинным «я» Даша чувствовала, что находится там, где быть должна, а весь пройденный путь, каким бы тяжелым он поначалу и ни казался, — ее путь. Дзин говорил об этом, и его слова прочно запомнились ей, запомнились не как школьный урок или навязанное правило, а осознались и были приняты ее внутренним миром, ее душой, стали частью ее подсознания и мышления. Теперь Даша старалась прислушиваться к собственным чувствам и волнениям и основывать дальнейшие действия именно на них, а не на привычках, заученных правилах или же страхах.

Вложенные за жизнь окружающими людьми мысли порою почти невозможно вытравить из своего сознания, и Даша лишь надеялась, что не забудет слов Дзина, и впредь всегда постарается действовать, исходя из своего желания. Пусть сейчас и не известно, что ожидает их в будущем, но девушка верила — свое место они найдут. Она не спрашивала у Тина о его дальнейших планах, когда они доберутся до Соула, доверяя ему принимать все решения, как человеку, куда более сведущему в этом, нежели она сама, однако, пожалуй, сегодня поинтересуется этим, когда Лорэнтиу вернется в поместье, что, вероятно, будет только к вечеру.

С улицы повеяло прохладной свежестью. В саду сейчас наверняка тихо и спокойно, а выпавший с ночи новый снег еще не тронут следами и искрится розовыми и золотыми блестками. Притворив балконную дверь, Даша переоделась и спустилась на террасу. Фонтан, как и клумбы, был уже выключен и прибран, а изящную фигуру пригнувшегося гепарда укрыла белоснежная вуаль невесомых снежинок. Уже оголившиеся кусты теперь напоминали покрытые сверкающей волшебной пылью замысловатые произведения какого-нибудь искусного чародея, потрудившегося заодно под густым покровом ночи разукрасить витиеватым ледяным орнаментом окна поместья, превратив те в настоящие прекрасные картины.

Неспешно миновав сад, Даша оглянулась еще раз на по-прежнему дремлющий дом и, одернув полушубок, направилась в сторону светлого леса, окружавшего имение саркина. В утреннюю тишину здесь вплетались разнотонные песни птиц, которых в округе было очень много; уже несколько раз девушке на глаза попадались закрепленные на стволах деревьев кормушки, от изящных до самых простых. Мирайн как-то упоминала, что Горан обожает птиц и их трели, поэтому старается, чтобы в его владениях их было как можно больше. Даша все еще скучала по своему совенку, надеясь, что он остался жив и обрел новый дом среди заснеженных гор Мон.

В мелодию леса вплелся размеренный глухой стук, и девушка остановилась, пытаясь разглядеть его источник, что удалось ей почти сразу: под кронами высокой сосны примостился красноголовый дятел; замерев на мгновение и прислушавшись, он снова вернулся к работе, наполняя округу своеобразной песней. Полюбовавшись его стараниями еще немного, Даша направилась дальше, осторожно ступая по рыхлому снегу. Нежный румянец покрывал грязно-белые стволы навьего дерева, погрузившегося в долгожданный зимний сон, отдыхая и набираясь сил, чтобы с приходом весны облачиться в новый изумрудный наряд.

С ели неподалеку скатился пласт снега, взметнув сверкающие кристаллики. Повернувшись в ту сторону, Даша настороженно замерла, различив в просвете среди деревьев человеческую фигуру, что, словно почувствовав ее взгляд, обернулась. Заметив ее, Деян призывно махнул рукой, прося подойти; горячее дыхание молодого человека обращалось в воздухе молочно-сизым паром. Помедлив пару секунд, девушка все же приблизилась, только сейчас заметив неподалеку пса.

— Не переживай, он не злой, — парень негромко свистнул и, копошившаяся до этого в сугробе гончая, вскинула морду и, тявкнув, бросилась к нему, а Даша невольно вспомнила слова самого капитана о пристрастии к жаренным собачьим ушам, впрочем, тут же одернув себя, что это все выдумки. Собака же ластилась к Деяну, словно он ее великое и обожаемое божество. Привычная маска парня, с которой он, кажется, и не расставался ни на миг, сейчас была зацеплена на поясе темных штанов, пустыми глазницами точно следя за девушкой. — Не спится? Или просто тоже любишь утренние прогулки? В такую пору здесь полное умиротворение.

— Да, люблю, — ответила Даша, глядя на собаку.

— Пошутил я тогда, — хмыкнул парень, потрепав пса по загривку, — пошутил.

— Я и не думала об этом, — вспыхнула смущенная девушка.

— Ну да, так я тебе и поверил, — хитро прищурившись, смерил ее взглядом Деян.

— А кто виноват, что о тебе такое мнение у всех складывается.

— Мы говорим не обо всех, а о тебе, — подмигнул капитан стражи и, шутливо оттолкнув собаку, бросил ей валявшуюся рядом палку, за которой та резво сорвалась, взмахнув клубы снега, и снова перевел изучающий взгляд на девушку. — Можешь расслабиться, я не брошусь на тебя посреди леса, не откушу ни нос, ни уши, не изнасилую, не убью и не прикопаю под елью, украсив изящным холмиком с цветочком наверху. И представляешь, даже насмехаться не буду, — прищурившись, он усмехнулся и покачал головой. — Хотя вот за последнее я все-таки не ручаюсь.

— А еще доверия к себе и приязни ждешь, — фыркнула девушка.

— Ой, да не смеши меня. Ничего я от тебя не жду, как, впрочем, и от остальных. Ожидания делают жизнь грустной и тоскливой, а не хочу обременять себя подобными вещами. Как по мне, верх глупости ждать или даже требовать от других как-то по-особенному к тебе относиться. У меня есть свои мотивы, которым я следую, вот что главное, а любят меня окружающие или ненавидят — значения не имеет. Кстати, его, — кивком указал на резвящегося пса, — еще щенком подобрал. Хороший пес. И чтобы окончательно развеять твои подозрения, скажу, что слуг у меня и нет.

Даша удивленно вскинула брови, а юноша пояснил:

— Слуги — это лишние глаза и уши, так что я предпочитаю все делать сам.

— Делаешь ты все сам, слуг у тебя нет, твои подчиненные просто подчиненные, дружеских связей заводить не желаешь, возлюбленной у тебя тоже нет, — парень направился вдоль возвышающихся сосен, и Даша последовала за ним. — Нет близкого и родного человека, на которого всегда можно положиться. Разве тебе не одиноко?

— Мне весело, — усмехнулся Деян и, поймав ее недоверчивый взгляд, наигранно вздохнул, продолжив: — Мне комфортно быть одному, я ни к кому не привязан, кроме долга, а эта связь рушится легко и зависит от моего ума, а не чувств, которые, увы, контролю не поддаются. Я волен делать, что пожелаю, не заботясь, что где-то находится человек, рядом с которым я бы хотел быть, о котором хотел бы заботиться. Который стал бы по мне скучать в разлуке, тем самым меня обременяя. Наверное, тебе это понять будет сложно, но для меня собственное одиночество не горе и не проблема, а свобода. Я един, я цельный человек и мне нет нужды кем-то себя дополнять.

Юноша прищурился на проскользнувший сквозь кроны луч, солнечным зайчиком коснувшийся его лица, но больше ничего так и не сказал, а Даша решила, что бессмысленно говорить об этом, ведь если человеку что-то угодно и не вызывает печали, то зачем навязывать свое мнение, что для него все равно будет неприменимым. Однако возникшее молчание затянулось, что, впрочем, кажется, капитана стражи совсем не смущало, он отстраненно вглядывался в светлеющее небо и словно бы прислушивался к отдаленному пересвисту утренних птиц.

— Деян, — первая произнесла девушка, — что значит символ на твоей маске?

— Этот? — капитан постучал ногтем по шероховатой поверхности. — Зверь.

— Как животное-хищник или же…

— Как древнее мифическое божество защиты и мудрости.

— Тебе, — бросила на него быстрый взгляд Даша, — подходит.

Парень самодовольно хмыкнул и развел руками, мол, как есть. Со стороны поместья приглушенно доносились звуки чьих-то громких разговоров, которые вскоре сплелись с ударами топора; вероятно, прислуга занялась своими ежедневными обязанностями. Начинать новый разговор Даше не хотелось, и она расслабилась, неспешно бредя рядом с молодым капитаном и глядя на укрытые снежной дымкой кроны пушистых елей и сосен. Пес убежал от них, и его звонкий лай порой раздавался где-то далеко впереди. По стволу одного из деревьев шмыгнула белка, прячась в узкое дупло, напоследок с возмущенным стрекотом нервно махнув рыже-серым хвостом.

— У вас вся компания любители раннего подъема?

— О чем ты? — ошарашенно моргнула Даша.

— Вереска сегодня уже видел, они с Марин в зимнем саду прогуливались.

— Вы давно знакомы? — поинтересовалась девушка. — Ты так заботишься о ней.

— Не преувеличивай, — отмахнулся Деян, — я выполняю свой долг. А Марин знаю фактически всю жизнь, точнее тот ее отрезок, что провел в столице Сувера. Она почти моя ровесница, младше на два года. В чем-то мне ее даже жаль, из-за дефекта речи ей сложно говорить, поэтому друзей у нее никогда не было, что ее волнует куда сильнее, чем такая же ситуация беспокоит меня. Но Марин хороший человек, надеюсь, саркин позаботится о ее достойном будущем. Собственно, пора мне проверить, как они там, а то еще собьет твой товарищ ее с пути праведного.

Крикнув собаку, Деян махнул девушке на прощание и вскоре растворился среди чернеющих стволов леса, а Даша, пройдясь еще немного, вернулась в комнату, где и пробыла до самого вечера, погрузившись в данную несколько дней назад Мирайн книгу. Мысли время от времени возвращались к словам капитана о Марин и Вереске, но она не придала им значения. За окнами начали собираться сумерки, когда в дверь постучали и вышколенный слуга сообщил ей, что господин Лорэнтиу ожидает ее в своих покоях. Несколько удивившись, девушка все же отложила книгу и, поправив волосы, затушила свечи, после выйдя в пустующий коридор.

Шаги ее поглотил ковер, пестрой лентой протянувшийся до конца коридора, зато мягкий стук в дверь разнесся пугающе громко, что невольно девушка вздрогнула. Через мгновение массивные створки распахнулись, и на пороге возник Лорэнтиу, с благодушной улыбкой пропустивший ее в комнату, погруженную в бархатный полумрак. Плотные шторы скрывали широкие окна, не пропуская молочно-серебристый отблеск луны, в камине напротив накрытого круглого столика уютно полыхал огонь, являвшийся единственным источником освещения.

— Что-то случилось, Тин? — взволнованно повернулась к нему девушка.

— Нет, — покачал головой молодой человек, приближаясь к ней и, бережно взяв за плечи, притягивая к себе, заключил в объятия, скользнув теплой ладонью по спине. — Просто хочу провести это время с тобой. Мы давно не виделись и толком не разговаривали, а нам есть, что обсудить, — его дыхание коснулось виска девушки, шевельнув распущенные пряди волос. — Пришлось кое-что уладить.

Он подвел ее к широкому перламутрово-бежевому креслу и сам опустился в противоположное, закинув ногу на ногу и сложив пальцы в замок.

— В Клеодерне служит один из моих шепотов, я отправил ему указ найти и узнать о твоей бабушке, что он и сделал, — Даша изумленно выдохнула. — Можешь не волноваться, с ней все хорошо. Как и говорила, она живет у своей знакомой, никто к ним не наведывался и не спрашивал о тебе, и я более чем уверен, и в дальнейшем им ничего не угрожает. Я договорился держать со своим подчиненным связь, поэтому и в будущем мы сможем получать от него новости. Так же он рассказал им о тебе.

На глаза Даши навернулись слезы, вскочив, она бросилась к нему и, обвив шею посла руками, крепко обняла, не в состоянии сдержать рвущиеся всхлипы душевного облегчения. Лорэнтиу мягко увлек ее к себе, чуть сдвинувшись, чтобы девушке было удобно, и перебирая свободно струящиеся по ее спине каштановые волосы. Он что-то полушепотом говорил, но Даша не разобрала его ласковых слов, лишь крепче сжимая кофту на плечах молодого человека. С души словно сорвали тяжелые цепи, тянувшие все эти месяцы к земле, и теперь запрятанное и тщательно скрываемое напряжение безудержно изливалось в беззащитные слезы, очищая и принося в душу покой.

— Все хорошо, — Лорэнтиу поцеловал ее в висок, — тш-ш.

Даша устроила голову на его плече, щекой касаясь ворсистой ткани и вслушиваясь в ровное дыхание юноши. Сердце забилось с бешеной силой, когда пальцы Лорэнтиу стерли дорожки слез с лица и прочертили линию ее губ. Он был так близко, сквозь ткань платья ощущался жар его ладоней, губы почти касались друг друга, и Даша судорожно выдохнула, сильнее прижимаясь к юноше. Все время она видела в нем человека, далекого от нее самой, человека, создающего историю своей страны, человека, равной которому ей никогда не стать, но сейчас…

…сейчас Лорэнтиу был просто мужчиной. Мужчиной, который защищал ее и поддерживал, который не единожды спас ей жизнь, который прошел рядом весь путь от ее родного дома до места, где они находятся сейчас. Мужчина, который не отказался и не бросил, встретившись с трудностями и тяготами, который постепенно становился для нее живым человеком, а не далеким таинственным богом. Она множество раз видела, как он уставал в пути, как ему было больно, как он преодолевал себя, как засыпал и пробуждался. Он всегда был рядом. В нем удивительно совмещались и царское величие, и душевная простота.

И Даша, все еще боясь признаться даже себе, все же понимала, что…

— К слову, у меня для тебя подарок, — прервал ее мысли молодой человек; из кармана брюк он извлек шелковый мешочек густо-синего цвета. Развязав тонкие тесьмы, Тин за цепочку вытянул подвешенный на ней круглый стеклянный кулон с навечно застывшим внутри нежно-голубым едва распустившимся бутоном цветка. Когда юноша потянулся, чтобы застегнуть его на шее Даши и кулон качнулся, внутри сверкающим вихрем взметнулись серебристые блестки. — Ты переживала из-за потери подаренного мной браслета, вот я и решил, найти что-то ему на замену.

— Спасибо, — прошептала Даша, зарываясь лицом в волосы посла.

— Между прочим, я сегодня специально выудил нашего повара, хотел поужинать с тобой, — он лукаво прищурился, подушечкой большого пальца поглаживая подбородок девушки. — Не против, составить мне компанию?

Даша с теплой улыбкой на губах покачала головой.

— Я буду счастлива, — прошептала она, погружаясь в глубину разномастных глаз.

Когда девушка вернулась в свое кресло, Тин поднялся и подошел к камину, бросив в огонь несколько новых полений, которых тут же коснулись лижущие языки желто-красного пламени, рассыпав множество мгновенно угасающих искр. Посол вернулся и, вновь устроившись в кресле, посмотрел на девушку, блуждая взглядом по ее лицу и волосам. Желая преодолеть охватившее ее смущение, Даша кашлянула и спросила молодого человека о взволновавшем ее недавно моменте:

— Тин, помнишь, в Даре Карлос сказал, что ты навсегда останешься их командиром, — машинально она взяла в ладонь прядь волос, неловко перебирая ту пальцами. — Как это возможно, ведь… принцесса Юна объявила тебя изгнанником. Он ведь не имел в виду, что все твои подчиненные покончат с собой, после твоего ухода?

— Не переживай об этом, — Лорэнтиу наполнил и протянул ей бокал с густым темным вином. — Карлос подразумевал под этими словами, что я всегда могу рассчитывать на их помощь и защиту, если мои действия и преследуемые цели не будут ставить под угрозу правящую династию Уэйта или же идти в противоречия с интересами шепотов. Вот и все. Соглашение это двустороннее, я так же обязуюсь оказывать им всякое содействие, исходя из моих, — усмехнулся он, — скромных сил.

— Я рада, волновалась, что может случиться что-то непоправимое.

— Не беспокойся, — с улыбкой на мгновение прикрыл глаза Тин, — все в порядке.

— Лорэнтиу, я… — Даша сжала ткань платья на коленях. — Нет, ничего. Прости.

Отведя взгляд на пламя, убаюкивающе потрескивающее и ласкающее кожу теплом, она лихорадочно закусила губу, не зная, как себя вести. Впервые она испытала к кому-то такие чувства, впервые рядом с мужчиной ощущала себя не просто женщиной, а желанной женщиной, ощущала себя кем-то очень важным и дорогим. Это не было похоже на умиротворение, окутывающее ее рядом с Вереском, скорее на фонтан обжигающих искр, скользящих волнами по коже. Постепенно все же спокойствие проникло в нее, но девушка еще долгое время не могла задержать свой взгляд на тонких чертах лица Лорэнтиу, глядя то на огонь, то на отбрасываемые им тени, подобные оживающим в безумном танце волшебным созданиям горнего мира.

— Даша, — услышала она голос Тина и подняла на него взгляд, — я люблю тебя.

Девушка пораженно застыла; весь уже ставший привычным окружающий мир точно лишился своей опоры, пошатнулся, и комната на считанные секунды расплылась перед ее взором, а дыхание в груди перехватило до болезненного спазма. Она едва ли различила, как молодой человек поднялся и приблизился к ней, его ладонь коснулась ее щеки, скользнула, заправляя прядь волос за ухо, и Даша ощутила, как посол поднял ее на руки, через считанные мгновения опустив на кровать, податливо прогнувшуюся под ними. Паника от неожиданности, незнания, что делать и как реагировать, страха ненароком совершить что-то не так охватила ее.

— Ты в безопасности, — дыхание юноши горячим шепотом коснулось ее шеи и уха, он трепетно сжал ее ладонь, успокаивающе поглаживая кончиками пальцев. Губы Лорэнтиу неторопливо коснулись ее щеки, спускаясь к уголкам губ; протолкнув руку под девушку, он крепко обнял ее, накрывая ее губы своими. Смятение сковало Дашу, но она боялась пошевелиться, чтобы юноша не решил, будто она отвергает его. Чувства и ощущения внутри перемешались в жаркий, многоцветный клубок искрящихся волнующим пламенем нитей, и Даша поддалась к Тину, робко отвечая на поцелуй. Руки молодого человека скользнули по ее плечам, ниже, очерчивая контур тела, по которому от его прикосновений разливались волны дрожи.

Почему-то в этот момент перед внутренним взором так ярко вспыхнул образ Вереска, его безмятежная улыбка и лучистый взгляд. Не понимая, откуда взялось это острое ощущение, Даша все же была уверена, что он вел бы себя совсем иначе, для него близость с ней имела бы совершенно иное значение. Внезапная боль кольнула сердце, и девушка крепко прижалась к Лорэнтиу, стараясь выровнять сбившееся дыхание и изгнать из подсознания светлый образ ее верного спутника, ее самого близкого друга.

Ее ангела-хранителя.

Даша мысленно уговаривала себя, пытаясь убедить, что большего женщине и желать невозможно, Лорэнтиу столько сделал для нее, он сильный и удивительный человек, а главное, он любит ее. Теплые ласковые руки коснулись обнаженной кожи ее бедра, и девушка вздрогнула от удовольствия, широко распахнув глаза. Прикосновения Лорэнтиу лишали ее сил, погружая в плотное горячее пространство, делая мягкой и податливой, полностью перед ним беззащитной. Мысли спутались, ощущения трепетом блуждали по телу, а наслаждение граничило с мучительной болью.

— Я не могу без тебя, — донесся до нее точно сквозь толщу воды чуть хриплый голос молодого человека, бережно поглаживающего ее влажную от выступивших слез, которые она и не замечала до этого, щеку. Помедлив, Даша обвила шею посла, дрожащие пальцы взъерошили влажные смоляно-черные волосы, и девушка ощутила, как тонкие длинные пальцы юноши развязывают шнуровку ее корсажа. Она поддалась вперед, теряясь в поглощающих ее переживаниях, прикосновениях нежных рук, неторопливых, контролируемых поцелуев. Коротко выдохнув, Лорэнтиу поймал ее взгляд и решительно прошептал: — Клянусь, не могу.