Через полчаса я дома. Регина с порога падает мне на грудь. Отлично… Ещё неделю назад видеть меня не желала, а как проблемы — сразу Каспар стал нужен.
И вдруг из своей комнаты выбегает Лола.
— Папочка!
Я стою, как идиот… Ничего не понимаю!
— Кас, прости, — бормочет Регина. — Я это придумала… Чтобы ты пришёл домой.
— Регина! Ты что, совсем обалдела?! — взрываюсь я. — Если ты хотела, чтобы я пришёл, так бы и сказала! Зачем было придумывать какое-то похищение?
— Ты слишком занят! — восклицает она знакомым тоном, который я в последнее время только и слышу от неё. — Нужно что-то из ряда вон выходящее, чтобы ты появился дома! Что-то вроде похищения ребёнка!
— Па-ап, — встревает Лола. — Ты надолго пришёл или только на минутку?
— Иди в свою комнату, — говорю я ей.
Кажется, резковато… чёрт. Она, надувшись, разворачивается и убегает. Я медленно бреду в гостиную и опускаюсь на диван, а Регина стоит в дверях.
— Ну и что такого ты мне хотела сказать, что нужно было придумывать такую замануху? — спрашиваю я. — У меня чуть инфаркт не случился!
Она присаживается на подлокотник, и её ладонь скользит по моей голове. Я уклоняюсь.
— Так, давай без этих прелюдий!.. Сразу к делу, хорошо?
Она горько морщится.
— Всегда у тебя — «дело», «дело»…
Я вздыхаю.
— Милая, у меня очень мало времени и очень много проблем, которые нужно решать. Поэтому давай, говори побыстрее. Что у тебя? Ты нашла адвоката для ведения бракоразводного процесса? Или что там ещё?
— Кас, я не знаю… Может быть, мы поторопились с этим.
— С чем?
— С разговором о разводе…
— Вот как! То есть, ты уже не хочешь этого?
— Кас, я…
Регина соскальзывает с подлокотника и забирается на диван, поджав под себя ноги. Обалденные ноги, кстати. Грациозно-кошачьи изгибы тела. Огромные, прозрачно-серые глаза, а лицо сейчас какое-то растерянно-доверчивое, детское.
— Кас, я беременна.
— Это тоже… из ряда вон выходящее? — усмехаюсь я. — Вроде похищения?
Но внутри что-то сжимается… А если правда? Регина утыкается лицом в округлую выпуклость спинки дивана и всхлипывает. Устало, тихо и, кажется, по-настоящему. Вот теперь во мне что-то ОЧЕНЬ СИЛЬНО сжимается.
— Регина, погоди плакать… Скажи, это точно? — Я пытаюсь повернуть её лицо к себе, заглянуть в глаза.
Она всхлипывает, шмыгает носом и кивает. Закрывает глаза, из-под век выдавливаются две крупных слезы и стекают по щекам. Я вытираю их.
— А реветь-то зачем?
Она морщится, как котёнок, собравшийся чихнуть.
— Я думала, ты… будешь не рад, — бормочет она. — Скажешь, что сейчас не время, война и всё такое… Зачем нам ещё один ребёнок…
— Ну и дурочка.
Регина порывисто стискивает меня, обняв за шею, её губы сплющиваются о мои. Я обнимаю её, и поцелуй получает страстное продолжение.
— Давай не будем разводиться, — шепчет она.
— Не будем. — Я пропускаю меж пальцев прядки её шелковистых чёрных волос, подстриженных под каре с густой чёлкой. Чёрные волосы и светло-серые глаза.
— Прости меня… Я люблю тебя… — Опять всхлипывает.
— Ну, ну, всё… Не реветь! — Чмокаю её в правильный прямой носик с тонкими изящными ноздрями, зарываюсь губами в чёлку. — А Кир где?
Она смахивает остатки слёз.
— В Академии… Каникулы уже кончились.
— Жаль… Я бы хотел с ним увидеться.
Потом я заглядываю в комнату Лолы. Она всё ещё дуется, делая вид, что читает. Не отвечает на мои объятия, недовольно морщится:
— Отстань…
Если бы её на самом деле похитили… Представить страшно.
— Лол… Ну, поцелуй меня. Сейчас война, кто знает, что может случиться…
Зря я это сказал… Тут же — слезинки в уголках глаз и судорожно крепкие объятия. Горячий шёпот:
— Папочка, будь очень-очень осторожен… пожалуйста!
Я смеюсь:
— Папа почти всё время протирает штаны в кабинете, зайчишка. Волноваться не о чем.
Входит Регина и обнимает нас обоих. Идиллия… У меня там «волки» вот-вот с цепи сорвутся, Юлия ждёт меня с докладом, а я — дома.