Великий магистр

11.6. Западня

Вечером доктор Гермиона отправилась в торговый центр. По указанию Альвареса следившие за ней сотрудники отстали, дав ей почувствовать свободу, и вскоре она вышла на улицу, под дождь. Накинув капюшон пальто, она взлетела и чёрной тенью растворилась в плачущем небе.

Тусклый блеск рельсов, одиночество начала или конца пути. Прислонившись спиной к пустому вагону и воровато оглянувшись по сторонам, она достала только что украденный ей телефон. Дисплей загорелся: она набирала номер.

— Противозаконными вещами занимаетесь, доктор, — сказал Альварес, обойдя вагон и оказавшись прямо перед ней.

Её огромные глаза широко распахнулись и серебристо заблестели в дождливом сумраке. А в следующую секунду в шею ей вонзилась шприц-ампула, и она, обмякшая, повисла на заботливо подставленных руках Альвареса.

— Вот так, моя красавица, иди ко мне, — проговорил он, подхватывая её поудобнее.

Держать её на руках было очень волнительно. Ощущение живой тяжести её тела, пусть и бесчувственного, вызывало приятные мурашки и создавало иллюзию обладания… А что, собственно, могло ему помешать обладать ею?!

Через двадцать минут он опустил её на шёлковые простыни в роскошном гостиничном номере президентского класса. По обе стороны от широкой кровати стояли букеты алых роз, обои амарантового красного цвета контрастировали с белым потолком, позолоченной лепниной и золотыми занавесками, на резном деревянном столике поблёскивал хрустальный графинчик с кровью и два бокала, а также кувшинчик со сливками.

Он снимал с неё одежду, как будто разворачивая дорогой подарок — бережно, без спешки. Вот она, эта бретелька. Его пальцы скользнули по ней… Нет, не получится сбросить её так естественно и красиво, как она сама тогда упала. Лифчик с передней застёжкой. Его он оставил на ней, а заколку вынул и распустил её волосы по подушкам. Мягкая шелковистая волна податливо сжалась в его руке. Не отрывая взгляда от её опущенных ресниц, он взял одну розу из букета и провёл лепестками по щеке, шее и груди доктора Гермионы… Бутон задержался в ложбинке, а потом заскользил ниже, по животу и бедру. Колготки с неё он тоже пока не стал снимать, гладил её ноги через них, возбуждаясь всё сильнее.

Нет. Что за удовольствие овладеть бесчувственным телом, не ощущая ни отклика, ни хотя бы сопротивления? Вся прелесть именно в том, чтобы видеть эти глаза, пусть даже презрительные или ненавидящие. Пусть. Любое выражение в них прекрасно, и в сущности, неважно, что именно в них будет — лишь бы был живой отклик, реакция. А спящее тело… Пресно, неинтересно. Пропадала вся пикантность. До её пробуждения оставалось не менее двух-трёх часов, и Альварес, чтобы сбросить преждевременное возбуждение, отправился в душ и встал под прохладные струи.

Завязав пояс махрового халата, он остановился перед зеркалом, провёл пальцами по подбородку. Маленькая щетина. Ничего, пусть. Пусть почувствует прикосновение мужчины.

А номер, который она набирала? Его даже пробивать не нужно было — Альварес и так знал, чей он. Доктор Гермиона была верным шпионом Авроры. Подняв трубку, он заказал в номер кальян.

Ожидая, он выпил бокал крови. Держал в руках её одежду, рассматривал туфли — чёрные, на среднем каблуке, не новые, но очень женственной формы. Понюхал внутри. Терпкий, пряный, горьковатый запах, как в лавке специй. Кровь с паприкой. Пальто со следами влажности: прогулка под дождём. Недешёвое, качественное. Чёрная прямая юбка офисного стиля, шёлковая блузка светлого розовато-лавандового цвета. Альварес зарылся в неё лицом и вдохнул запах.