УЗЕЛ ВЕЧНОСТИ

Глава 37. ГЕРОЙ

Факелы освещали большой зал, но их света явно не хватало, чтобы преодолеть тьму. В центре комнаты стоял Медный Человек. Свет мерцал на гранях его бронзовой маски, оживляя ее и создавая впечатление, будто черты владельца все время меняются.

За его спиной были две двери, запертые и окованные железом. В маленьком окошке одной двери я заметил лицо Гэвин, а в другой — лицо Танвен. Они стояли молча, держась руками за решетку, и смотрели на нас с испуганным выражением пленников, давно отказавшихся от надежды на освобождение.

Моей первой мыслью было раскидать эту тюрьму голыми руками. Мне хотелось взять Гэвин на руки и унести из этой вонючей дыры. Я шагнул к Медному Человеку.

— Отпусти их, — сказал я.

— Ты пришел не один, — зловещим тоном ответил Медный Человек.

— Моя жена у тебя в плену, — со злобой проговорил Кинан. — Если ты причинил ей вред, я тебя убью. Отпусти ее.

— Твоя жена? — с удивлением спросил одетый в бронзу воин. — Может, она и делила с тобой постель, только женой тебе не была никогда, Кинан Мачэ.

— Кто ты такой? — Кинан требовал ответа, проходя мимо меня в зал. Меч в его руке подрагивал, так сильно он сжимал рукоять.

— Значит, хотите их освободить? — Медный Человек внезапно отступил в сторону. — Ну так освобождайте. — Он показал рукой в латной рукавице на середину пола, окруженную факелами. — Приступайте.

Я посмотрел туда, куда он показал, и увидел два ключа на железном кольце. Они лежали просто так на каменном полу. Короткий взгляд на двери камер дал мне понять, что замки на дверях меняли совсем недавно. Латунь замков еще не успела почернеть.

Переглянувшись с Кинаном, мы осторожно двинулись вперед. Моя серебряная рука пульсировала от холода. Это было больно, но терпимо. Я стиснул зубы и подошел ближе, держа копье наготове. Ключи лежали в центре замысловатого узора, выложенного черным пеплом и кусочками костей — видимо, совсем недавно здесь приносили жертвоприношение, в воздухе еще витал горький дым.

— Что это такое? — тихо спросил Кинан. — Ты знаешь?

Знак представлял собой грубую пародию на Môr Cylch, «Узел Вечности», но словно нарочно начерченный беспорядочными линиями. От красоты истинного знака не осталось и следа.

— Чары, — сказал я Кинану.

— Меня рисунками на полу не испугаешь, — усмехнулся он. Я не успел остановить его. Кинан отодвинул меня плечом, вошел в круг и наклонился за ключами. В этот момент его сковало, он не мог шевельнуться.

— Ллев! — крикнул он сквозь быстро немеющие стиснутые зубы. — Помоги мне!

Я взглянул на Медного Всадника. Его глаза под маской сверкнули черным светом.

— Да, конечно, помоги ему, — шипящим голосом передразнил он Кинана. — Ты же видишь, он нуждается в помощи! — он расхохотался.

Я узнал этот смех. Я слишком часто слышал его раньше, чтобы не узнать сейчас. Он снова рассмеялся, и последние подозрения оставили меня.

— Хватит, Саймон! — закричал я. — Отпусти его.

Человек усталым движением поднял бронзовую маску и снял шлем. Лицо под ней выглядело смертельно бледным, истощенным. Синие вены змеились на горле. Он напоминал приведение, но этот подбородок… эта ненависть в глазах...

— Мое имя Сион Хай, — высокомерно произнес он и шагнул ко мне. Серебряная рука пульсировала, ледяными шипами вонзаясь в мою плоть.

— Вообще-то я делал это для тебя, — сказал Сион, кивая на знак на полу. — Но так даже лучше. Только ты и я. Лицом к лицу.

Он встал передо мной и снял с левой руки кольчужную перчатку, затем медленно жестом барда поднес ее ко лбу ладонью наружу. Я много раз видел, как Тегид делал этот жест, — но когда он повернул руку, я увидел на ладони вырезанное изображение глаза.

Сион произнес несколько слов на незнакомом языке. Почему-то я не мог оторвать глаз от символа, вырезанного у него на ладони. Ладонь была покрыта мозолями, но порезы совсем свежие, из ран даже сочилась кровь.

Он снова заговорил, и мышцы моих рук и ног напряглись. На спину и на плечи словно надели деревянные колодки. Я не мог пошевелиться. Копье с грохотом упало на пол; ноги закостенели. Сион продолжал говорить. Это был какой-то поток звуков, способный подавить любое сопротивление, темная песнь злой силы. Слова текли бесконечной лентой. И вдруг Кинан, неподвижно стоявший рядом со мной, издал сдавленный, хриплый звук.

Кто-то выкрикнул мое имя — кажется, Гэвин. Но я не мог на нее посмотреть. Я не мог отвести взгляд. Глаз на ладони перехватывал любую мысль, подавлял волю, казалось, он уже внедрился в мой мозг. Слова Саймона то носились вокруг меня, то жужжа, как насекомые, то пикировали на меня хищными птицами. Дышать стало труднее, но глаза видели по-прежнему ясно.

Древнее зло Тир Афлана… Сион Хай разбудил его, и теперь использовал в качестве оружия. Но ведь есть сила, гораздо более могущественная, куда мощнее, чем он мог себе представить.

«Благомудрый Многоодаренный, — думал я, — Ты, кто поддерживает всех взывающих к нему. Поддержи меня сейчас!» В тот же миг я почувствовал, как внутри меня оживает священный авен Пандервидда. Дух мой, словно разворачивающийся парус, вырвался из оков. Имя само сложилось у меня на языке, и я произнес его: «Дагда… Самилданак…»

Имя вырвалось у меня из горла, сорвалось с языка и загремело.

— Дагда Самилданак!

Обжигающие стрелы ледяного огня пронеслись из моей серебряной руки к плечу. Каким бы источником силы ни обладал Сион, он не мог погасить холодное пламя огня в моей серебряной руке: гладкая серебряная поверхность вспыхнула; замысловатый лабиринт Танца Жизни засиял огненно-золотым светом.

Голос Сиона гремел в моих ушах; он подошел ближе и теперь выкрикивал слова. Он протянул руку. Наверное, хотел прикоснуться ко мне, чтобы отметить своим ужасным знаком.

— Сила Быстрой Твердой Руки против тебя, — сказал я, поднял свою серебряную руку и прижал ладонь к его ладони.

Он закричал, пытаясь отдернуть руку. Из раны на его руке вырвались клубы дыма. Одновременно я смог вздохнуть и ощутить запах горелой плоти. Сион Хай со стоном отшатнулся назад, прижимая руку к груди. Рана на его ладони исчезла, на месте глаза красовался теперь четкий отпечаток Môr Cylch, Узел Вечности.

Освободившись, я метнулся на помощь Кинану, встал рядом с ним на колени и сильно дунул на пол, сдувая черный пепел, разрушая силу чар. Кинан упал на руки и тут же вскочил.

— Ты молодец, брат!

Я схватил ключи.

— Следи за ним! — приказал я.

— С великой радостью! — Кинан уже прижимал острие меча к горлу нашего общего врага.

Я подбежал к окованным железом дверям, сунул ключ в первый замок и повернул. Замок нехотя поддался. Я рванул дверь; петли завизжали, но дверь все-таки распахнулась.

Гэвин выпала из камеры в мои объятия. Я целовал ее лицо, губы и шею и чувствовал, как она целует меня, без конца повторяя мое имя.

— Ты свободна, любовь моя, — сказал я. — Все кончено.

Я снова жадно привлек ее к себе, но она вскрикнула и отстранилась. Ее руки потянулись к животу, который теперь заметно выдавался под ее грязным плащом. Я приложил руку к округлому холмику, надеясь ощутить жизнь внутри.

— С тобой все в порядке? Он причинил тебе боль? — Я так долго запрещал себе думать о ее страданиях, что теперь меня охватило запоздалое беспокойство.

Гэвин улыбнулась. Она была бледна и осунулась, но глаза светились любовью и счастьем.

— Нет, — сказала она, прижав руку к моему лицу. — Он только говорил мне ужасные вещи. — Слезы неожиданно показались у нее на глазах и потекли по щекам. — Но никакого вреда он мне не причинил. Послушай, надо помочь Танвен. Она тоже в опасности.

Кинан обернулся при упоминании имени своей жены. Меч его дрогнул. Я взглянул через плечо Гэвин, и увидел, как дверь соседней камеры распахнулась. Кинан начал было улыбаться, но тут до него дошло, что означает незапертая камера. Радость на его лице сменилась болезненной гримасой.

— Нас предали! — завопил он.

Дверь камеры Танвен распахнулась, и из ее темных глубин в комнату ворвались вооруженные люди. Кинан уже шел к ним с поднятым мечом. Сион отреагировал с ошеломляющей скоростью: его нога скользнула вперед, и Кинан споткнулся об нее. Он с шумом ударился о каменный пол; клинок вылетел из рук и отлетел в угол.

Мгновение спустя четверо воинов сидели у него на спине, а еще четверо, в том числе Паладир, достались на мою долю. Я оттолкнул Гэвин за спину, прикрывая ее собой, и выхватил нож, который дала мне Ската. Только поздно. Меня схватили. Клинок Паладира ткнулся мне в горло.

Еще двое держали Гэвин за руки. В этот момент из камеры вышла Танвен. Кажется, она была довольна развитием событий.

— Надо быть очень осторожным, когда собираешься на ком-нибудь жениться, — сказал Сион, стоило Танвен подойти к нему.

— Я сделала это в память своего отца и братьев, — с удовлетворением произнесла Танвен. — Они сражались в рядах Мелдрина, а ты их убил. Долг крови погашен.

Сион, все еще прижимая к груди свою заклейменную руку, с жуткой ухмылкой двинулся вперед. Встал передо мной. Лицо у него было чужим, демоническим лицом. Он приказал что-то одному из своих приспешников, и тот исчез в тени позади меня.

— Итак, ты наконец начинаешь прозревать.

— Отпусти остальных, Саймон, — сказал я. — Тебе нужен был именно я. Вот и отпусти остальных.

— Да, ты теперь у меня, друг, — усмехнулся он. — И остальные тоже.

В дальнем углу зала послышался шум. Открылась дверь — я не мог ее видеть, но услышал скрип петель — и ввели Тегида, Гвиона, Брана и Воронов, связанных, с цепями на ногах. За каждым шел персональный охранник. Тегида сильно избили, одежда на нем висела клочьями; Бран и Дастун стояли, скособочившись, а рука Гаранау бесполезно висела вдоль тела. Стая Воронов выглядела жалко. За ними шли Уэстон и еще четверо незнакомцев, выглядевших испуганными и растерянными.

Увидев меня, Бран вскрикнул и рванулся вперед; остальные Вороны закричали и попытались броситься на своих охранников, но избитые древками копий, скорчились на полу.

— Смекаешь? — Сион Хай злорадствовал. — Ты никогда не ценил меня по достоинству, верно? Сегодня ты в последний раз меня недооценил, друг. — Эти слова прозвучали у него как проклятие.

— Слушай меня внимательно, — сказал я, говоря громко и стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — У ворот стоит мой отряд. Тебе с ними не справиться. Если с кем-нибудь из нас что-нибудь случится, ты умрешь. Это факт.

Если Сион меня и услышал, то ничем не показал этого; однако мои слова дошли до некоторых из его воинов.

Паладир опустил меч.

— Это правда, господин, — сказал он. — Нам с ними не справиться.

Сион отмахнулся.

— Да я и не собирался их побеждать, — небрежно ответил он. — Другое дело –Серебряная Длань. Вот настоящая победа!

— Тогда зачем тебе остальные? — воспользовался я паузой. — Как только их освободят, я прикажу отряду обеспечить вам безопасный проход. Без этого живыми вы не уйдете.

— Послушай его, господин, — сказал Паладир; и я с удовольствием отметил нотку неуверенности в его голосе.

— Что тут вообще происходит? — Уэстон вышел вперед. Говорил он по-английски, но мне его слова казались каким-то бессвязным клекотом. — Я хочу знать, что происходит! Ты говорил, что проблем не будет. Ты говорил, что у тебя все под контролем!

— Заткнись! — прорычал Сион тоже по-английски. — Я дал тебе то, что ты хотел. Теперь моя очередь. Помнишь? Мы так договаривались!

— Моих людей убили, — заныл Уэстон. — Что мне теперь делать…

— Молчать! — Сион решительно взмахнул рукой и повернулся ко мне.

— Ладно. Если я освобожу остальных, вы прикажешь пропустить нас, я правильно тебя понял?

— Даю слово, — твердо сказал я. — Но сначала отпусти их.

— Нет, Лью, — тихо взмолилась Гэвин. — Я тебя не оставлю.

Сион усмехнулся.

— О, семейная сцена. Интересно.

— Отряд ждет, — сказал я ему. — И уверяю тебя, долго ждать они не будут.

— Думаешь, меня это волнует? — он явно издевался. — Не хватало еще, чтобы мне приказывал какой-то пленный! — Он близко наклонился ко мне. На шее и лбу выступили вены. Дышал он тяжело. — Твои слова ничего для меня не значат! Ты для меня — никто. С тех пор, как ты тут появился, у меня от тебя одни неприятности. Но скоро я с этим покончу, старый друг.

Он отступил на шаг.

— Делай! — приказал Сион.

— Что мы должны сделать, господин? — растерянно спросил Паладир.

— Убей его, идиот! — истерично выкрикнул Сион.

Паладир колебался.

— А ну, выполняй! — Сион уже визжал.

Паладир пристально посмотрел на Сиона.

— Нет. — Он опустил клинок и отошел в сторону. — Отпусти остальных, иначе они убьют нас.

— Паладир! — негромко позвал Тегид; такое впечатление, что бард ждал именно этого момента, чтобы заговорить. — Услышь меня наконец! Ты потребовал науд, и Ллев дал тебе его, — сказал он, напоминая Паладиру, что он обязан мне жизнью. — Он не солгал тебе тогда; он и сейчас не врёт. Освободите нас всех, и вам не причинят вреда.

— Заставь его молчать! — закричал Сион Хай. Я услышал звук удара, и Тегид рухнул на пол.

— Я подарил тебе жизнь, Паладир, — сказал я.

— Да врет он всё! — неистовствовал Сион. — Убей его!

Паладир медленно покачал головой.

— Нет. Он говорит правду.

— Сион Хай! — сказал я тогда, — тебе довольно меня, так отпусти остальных. — Чтобы убедить его, я взялся за лезвие у него в руке, повернул его и приставил к своей груди.

— А-а, ну что же, так даже лучше, — неожиданно успокоился Сион Хай. Кошачьим движением он полуобернулся, отвел нож и вонзил его мне под ребра. Я даже не почувствовал, как оно вошло.

Гэвин закричала и вырвалась из рук охранников. Она не добежала до меня двух шагов, потому что Паладир схватил ее за руку.

Я посмотрел вниз и увидел клинок, торчащий из моего тела. С восторженным уханьем Сион вонзил нож глубже. Я почувствовал жжение под ребрами, а затем мое легкое опало. Из раны сначала вырвался воздух, а потом кровь. Сион вогнал лезвие еще глубже, а затем отпустил его. Трое воинов, державших меня, отступили.

Ноги внезапно ослабли. Я попытался шагнуть, и пол ударил меня по коленям. Руки сами нашли рукоять ножа, схватили ее и потянули. Возникло такое ощущение, что внутри у меня вспыхнул сигнальный костер, зажегся под грудью и рвется наружу. Я вытащил из себя нож и отбросил в сторону.

Темная и горячая кровь заливала руки. В глазах потемнело, но пока я осознавал все вокруг: Сион смотрит на меня со злобным ликованием; Кинан барахтается, прижатый к полу людьми Сиона; Паладир, мрачный и молчаливый, держит Гэвин за руку.

Запершило в горле. Я хотел откашляться и не смог, дыхание перехватило. Во рту стало сухо, как будто огонь в груди пожирал меня изнутри. Я не мог вдохнуть. Из моего горла вырвался странный, сосущий звук.

Я вытянул руку, чтобы ухватиться хоть за что-нибудь, но колени подогнулись, и я повалился на бок. Гэвин вырвалась из хватки Паладира, подбежала ко мне и схватила за руки.

— Ллев! О, Лью! — Она плакала взахлеб, теплые слезы падали мне на лицо. — Лью, любовь моя…

Я смотрел на любимое лицо. Больше я ничего не видел, да и не хотел видеть. Даже плачущая, она была прекрасна. В голове роились воспоминания… Казалось, все, что я вынес за нашу спасательную экспедицию, обратилось в ничто, главное, что она была рядом. Я так любил ее, что мне очень надо было сказать об этом, но я не мог. Жжение прекратилось, на смену ему пришло онемение в груди. Я попыталась сесть, ноги не слушались. Вместо этого я поднес руку к лицу Гэвин и погладил ее по щеке дрожащими пальцами.

— Гэвин, любимая… — с трудом произнес я сухими губами. — Я тебя люблю… прощай…

Гэвин склонилась ко мне. Ее губы, теплые и живые, дарящие ласку, были последним ощущением, которое я испытал.

А потом была тьма. Глаза у меня оставались открытыми, только я уже ничего не видел за черным туманом, сгустившимся вокруг меня. Я вроде как плыл в нем, и в то же время тонул. Я слышал, как плачет Гэвин, как зовет меня, а затем послышался отдаленный рокот, похожий на шум прибоя.

Звук нарастал, пока не покрыл все другие звуки. Он стал настолько сильным, что у меня мелькнула мысль: не лопнет ли голова от этого шума. На одно мгновение я даже испугался, как бы этот звук не поглотил меня всего, не уничтожил то, что у меня еще осталось. Я сопротивлялся, хотя и не мог сказать, что я для этого делал. Я не мог двигаться, не мог говорить, не мог видеть.

Но когда терпеть стало уже невозможно, звук вдруг резко прекратился, и темный туман рассеялся. Я снова мог видеть и слышать, даже еще яснее, чем прежде. Правда, ракурс, с которого я смотрел, несколько изменился. Я видел, как Гэвин склонилась надо мной, прижимая к себе неподвижное тело, ее плечи вздрагивали, она плакала. Я увидел, как Сион и Танвен смотрят на меня с отвратительным злорадством, раздуваясь от гордости. Я видел Паладира, стоящего немного в стороне, подавленного, с безвольно опущенными руками. Я видел Воронов и Тегида, ошеломленных и потрясенных зрелищем моего убийства. На их лицах явно читалась мысль, что они уже ничем не могут мне помочь. Я видел Кинана на полу, его держали четверо, и он не верил в мою смерть, но сильнее этого гневался на себя, ведь это его жена предала нас всех, обманула нас с самого начала; и бремя этого позора ему нести теперь до конца жизни, хотя он этого вовсе не заслужил. За что ни возьмись, он был мне хорошим другом; жаль, что я не попрощался с ним.

— Мир, брат, — сказал я, но он меня не услышал.

Сион приказал своим людям связать Кинана. Затем он повернулся к Паладиру. — Возьми тело и вынеси вон, — приказал он.

Паладир шагнул вперед, но Гэвин обхватила меня за плечи и закричала:

— Нет! Нет! Не трогайте его!

— Мне жаль, — пробормотал Паладир, наклонившись над ней.

— Да вытащите его! — рявкнул Сион. Двое его приспешников бросились вперед, оторвали Гэвин от меня. Она кричала, колотила их кулаками, но они крепко держали ее и в конце концов оттащили.

Паладир наклонился и поднял мой труп на руки. Я видел, как напряглись его мускулы.

— Держитесь за мной! — бросил Сион Хай, развернулся на каблуках и вышел из зала, прихватив факел из ближайшего кольца в стене. В сенях Сион остановился, пропуская Паладира вперед. — Они ждут своего короля, — ухмыльнулся он. — Так они его получат.

Паладир вынес мое тело из зала, прошел через пустой двор и вышел за ворота к отряду. За ним шли Сион и Танвен, а дальше Кинан и Гэвин, в сопровождении охранников, державших их за руки, хотя Кинан уже не сопротивлялся. А вот Гэвин приходилось поддерживать, сама она идти не могла. Тегид и Вороны, наоборот, шли уверенно, чтобы не ронять достоинства. Уэстон со своими людьми шел явно испуганный.

Процессия вызвала бурное оживление среди уставших ждать воинов, но при виде моего безжизненного тела все замолчали. Ската бросилась к дочери, но Сион крикнул:

— Стоять! Никому не шевелиться! — и приказал Паладиру положить мое тело на землю. Он стоял с факелом надо мной. — Вот вам ваш король! — крикнул он.

— Сион Хай! — гневно обратилась к нему Ската. — За это ты умрешь! Ты и все твои люди.

Но Сион только рассмеялся.

— Хочешь его получить? Забирай!

Ската и двое воинов шагнули вперед. Сион подождал, пока они подойдут, достал из-под брони флягу и вылил на меня ее содержимое. А затем, когда они уже готовы были склониться над телом, тронул факелом лужу вокруг моего трупа.

В воздух рванулся шар жаркого ярко-желтого пламени. Огонь пробежал по всем трещинам, где скопилась жидкость. Сначала сгорела моя одежда, а затем занялась моя плоть.

Гэвин закричала и с неожиданной силой отпихнула своих охранников. Она бы бросилась в огонь, но ее успели схватить и оттащить назад. А Сион с удовлетворением смотрел, как горит мое тело. Он так жаждал мести, что теперь наслаждался моментом. Кинан застыл. Он не смотрел на мой погребальный костер, взгляд его был устремлен на вероломную жену, надменно стоявшую рядом с Сионом.

Мое тело начало обгорать. Кожа на лице и шее морщилась и дымилась, пламя слизывало ее слой за слоем. Огонь потрескивал и шипел. Сгорели волосы, давно сгорел сиарк, а вот ремень горел очень неохотно. Но когда поддался огню и он, стали видны три круглых камешка.

Сион тоже заметил их и всмотрелся. Глаза его странно засветились, когда он узнал камни, которые дал мне Тегид. Конечно, это были Поющие Камни, белые, как маленькие луны в огне. Три Поющих Камня, которые, казалось, так легко взять.