УЗЕЛ ВЕЧНОСТИ

Глава 9. АЛЬБАН АРДУАН. СОЛНЦЕСТОЯНИЕ

Мы прибыли в Каледон, когда погода окончательно испортилась. В ворота каэра мы входили под дождем, слушая завывания ветра. Какое же удовольствие было скинуть промокшие плащи и оказаться в тепле дружественного зала. Кинан и Галаны распахнули двери и пустили нас внутрь.

— Ллев! Гэвин! — восклицал Кинан, обнимая нас. — Mo anam! Мы уже несколько дней ждем вас! Ты заблудился?

— Гэвин, ты слашала? Он говорит, что я заблудился! Так вот, чтобы знал, Кинан Два Торка, что я своими ногами прошел по каждой дорожке, по каждой тропке в Ллогрисе и по большей части Каледона. Воистину, скорее олень заблудится в долине, чем Лью Серебряная Длань.

— Ах, Гэвин, — вздохнул Кинан, и я заметил, что он не убрал руку с ее плеча. — Зачем ты вообще вышла замуж за такого вспыльчивого человека? Надо было выходить за меня. А теперь тебе придется терпеть его всю жизнь. — Он сокрушенно покачал головой и цокнул языком.

Гэвин поцеловала его в щеку.

— Так уж получилось, Кинан, — вздохнула она. — Если бы я только знала...

— Все эти разговоры о браке неспроста, — заметил я. — Похоже, у тебя что-то на уме?

Здоровенный воин внезапно сделался застенчивым.

— Ладно, раз уж ты сказал… Знаешь, брат, я думаю, что нашел женщину, которая мне по вкусу.

— Знаешь, брат, — передразнил я его, — это еще полдела. — Она-то что думает об этом?

— Мы поговорили, — признался Кинан с необычной сдержанностью, — и она согласилась. Наша свадьба пройдет как раз при тебе.

— Лучше бы во время солнцестояния, — предложил Тегид, входя. Он, конечно, все слышал. — Очень благоприятное время — Альбан Ардуан.

— Добро пожаловать, Пандервидд, — воскликнул Кинан, схватив его за руки и обнимая, как брата.

— Что это за Альбан Ардуан? — растерянно спросил я. — Никогда о нем не слышал.

— Это, — объяснил бард, — когда одно солнцестояние из тысячи совпадает с полнолунием.

— И заходящее солнце, и восходящая луна одновременно стоят в небе, — подхватила Гэвин. — Им же тоже хочется посмотреть друг на друга. Так и случается, что в самый темный день сама тьма отступает.

Я с болью вспомнил, что Гэвин, как и ее сестры, когда-то была бенфейт в королевском доме. Теперь Гован и Гвенллиан мертвы. Из трех прекрасных сестер Инис Скай осталась лишь Гэвин.

— Вот поэтому, — продолжил Тегид, — время считается самым благоприятным для любого начинания.

— Ну, тогда за чем дело стало? Конечно, женись! — посоветовал я. — Уж тут-то тебе помощь не нужна. Но я бы очень хотел взглянуть на твою избранницу. — Мой взгляд скользнул по оживленному залу. — Но где же она, Кинан?

— Я уж думал, ты никогда не спросишь! — с облегчением воскликнул он, повернулся и указал на девушку, которая шла к нам с приветственным кубком.

Мы во все глаза разглядывали гибкую молодую женщину с молочно-белой кожей и бледно-голубыми глазами. Она несла большой кубок с элем. Длинные гибкие руки легко держали довольно обременительную ношу. Я сразу понял, чем она привлекла моего друга — волосы у нее были такими же огненно-рыжими, как и у него. Их было очень много, и сразу возникало желание зарыться в них. Она шла быстро, не спуская с нас глаз. В смелости ей не откажешь. На мой взгляд, очень хорошая пара для Кинана.

— Друзья мои, — возбужденно произнес Кинан, — перед вами Танвен, великодушная женщина, согласившаяся стать моей женой.

Она с улыбкой протянула чашу мне первому.

— Привет тебе, Серебряная Длань. — Голос девушки оказался на удивление низким. Увидев мое удивление, она застенчиво улыбнулась и сказала: — Нет, нет, мы никогда не встречались. Если бы так случилось, ты бы помнил. Но Кинан много рассказал о тебе, и мне кажется, что я знаю тебя, как собственного брата. Да и нет больше ни у кого в мире такой серебряной руки! — Она передала мне чашу и концами пальцем ухитрилась погладить мою серебряную руку.

Я выпил подогретое питье и вернул чашу Танвен. Она передала ее Тегиду.

— Привет тебе, Пандервидд, — сказала она. — Тебя бы я узнала и без твоего посоха. На свете есть лишь один Тегид Татал.

Тегид принял чашу, отпил и вернул, не отводя глаз от рыжеволосой Танвен. Ничуть этим не смутившись, она повернулась к королеве.

— И тебе привет, Гэвин, — тихо сказала она, — я ждала тебя с большим нетерпением. — Надо сказать, что с момента прихода в Дун Круах я слышала вокруг одни похвалы в адрес королевы. — Я очень надеюсь, что мы с тобой станем хорошими друзьями.

— Мне хотелось бы того же, — ответила Гэвин, принимая чашу. При этом жена улыбалась, но я заметил, как глаза ее сузились, словно она пыталась вспомнить, где и когда видела эту девушку.

Затем Танвен поднесла чашу к губам и сказала:

— Приветствую и добро пожаловать, друзья. Пусть во время вашего пребывания среди нас вы найдете все, что желаете, и пусть это пребывание будет долгим.

Все это совершалось под гордым взглядом Кинана. Очевидно, он хорошо ее обучил. Она знала нас всех и говорила прямо. Ее откровенная манера несколько озадачила меня, но я понимал, как она нравится Кинану; он не терпел жеманства.

Обслужив нас, Танвен пошла дальше, чтобы поприветствовать входившего Брана с его Воронами. Мы смотрели, как ее гибкая фигура скользит прочь. Кинан сказал:

— Не правда ли, красавица? Самый прекрасный цветок долины.

— Она чудо, Кинан, — согласился я. — Но кто она и где ты ее нашел?

— Она не впервые в королевском зале, — заметила Гэвин. — Ей уже приходилось преподносить приветственную чашу.

— Ты права, сестра, — гордо ответил Кинан. — Она дочь короля Эрколла, погибшего в битве с Мелдрином. Ее люди бродили по Каледону в поисках пристанища и набрели на нас. Я сразу понял, что она благородного происхождения. Из нее выйдет прекрасная королева.

Постепенно зал наполнялся людьми. К нашему приезду готовились, и как только Кинан подвел нас к нашим местам за столом, внесли еду. Мы ели и разговаривали до поздней ночи, наслаждаясь первой из многих приятных трапез у зимнего очага.

Зима в Дун Круахе прошла прекрасно. Когда светило солнце, мы скакали по туманным холмам или гуляли по берегам болот, распугивая тетеревов и куропаток.

Когда шел мокрый снег или мело с севера, мы оставались в зале и играли в брандуб, гвиддбвилл и другие игры, — как зимой на Инис Скай.

Что ни ночь, Тегид наполнял зал чарующей музыкой своей арфы. Приятно было сидеть в теплой компании и слушать истории, которые короли Альбиона слышали с незапамятных времен. Каждое такое мгновение я считал благословенным.

Близился день свадьбы Кинана и Танвен. Тегид намекнул, что готовит особую песнь по этому случаю. Многие спрашивали, о чем будет история, он ответил лишь, что это древняя и могущественная история, которая принесет великое благословение всем, кто ее услышит.

Тем временем Гэвин и Танвен тоже вовсю готовились к предстоящему торжеству. Они часто бывали вместе и, казалось, прекрасно поладили друг с другом. Я считал нас с Кинаном самыми удачливыми мужчинами во всем Альбионе; кто еще мог похвастать такими женами?

Кинан то и дело заговаривал об обстоятельствах, благодаря которым обрел счастье.

— Она ведь могла бродить где угодно, — говорил он мне, — но пришла все-таки сюда, ко мне.

Я видел в этом не более чем счастливый случай, но какое это имело значение? Если Кинан хотел верить, что их свела вместе какая-то необыкновенная судьба, кто я такой, чтобы с этим не соглашаться? В любом случае Танвен прочно обосновалась в доме Кинана.

Ни робость, ни смирение не нашли в ней особого отражения; она была умна и обладала многими способностями, так что совсем не видела причин проявлять кротость или скромность, которыми от природы не обладала. И все же в ней было нечто — она явно стремилась к какой-то цели, но сдерживала себя. Я видел, как она часто стояла где-нибудь в уголке, когда пел Тегид, и на лице ее неизменно видел не то насмешливое, не то и вовсе презрительное выражение — как будто она не слишком ценила наше общество. Правда, бывали и другие случаи, когда она, казалось, забывала о себе и охотно присоединялась к нашему удовольствию об общения друг с другом. Я почему-то чувствовал, что она следует какому-то плану, а не побуждениям своего сердца. И не я один это заметил.

— Она хранит в душе какую-то тайну, — однажды вечером сказала мне Гэвин. — Внутри она растеряна и несчастна.

— Несчастна, полагаешь? Может быть, это просто страх, что ей снова причинят боль, — предположил я.

Гэвин покачала головой.

— Нет, я чувствую, она хочет подружиться со мной, но есть в ней что-то холодное и жесткое, что не позволяет раскрыться. Иногда мне хочется дотянуться до ее сердца и вырвать оттуда это нечто, и тогда с ней все будет хорошо.

— Возможно, так она скрывает боль?

Гэвин странно посмотрела на меня.

— Почему ты думаешь, что она страдала?

— Ну, — медленно произнес я, думая вслух, — Кинан сказал, что ее отец погиб в битве против Мелдрина. Вот я и предположил, что Танвен, как и многие другие, кого мы встречали, все еще несет в себе это горе.

— Возможно, — согласилась Гэвин и нахмурилась, задумавшись.

— Ты думаешь иначе?

— Нет, — сказала она через мгновение. — Должно быть, ты прав.

Дни таяли; приближалось Солнцестояние и вместе с ним свадьба Кинана. Боевой отряд Галаны и Вороны наполнили кухню разнообразной дичью, а повара поддерживали горячий огонь в духовках, готовя еду для пиршества. Пивовар и его помощники, предвидя высокий спрос на плоды своего труда, неустанно трудились, наполняя чаны медом и элем. Накануне свадьбы зарезали откормленных свиней, а на следующее утро мы проснулись от аромата жареной свинины.

Позавтракав хлебом и водой, мы надели праздничную одежду и собрались в зале, ожидая начала празднества. По стенам горели факелы, разгоняя тени из темных углов. В этот день они будут гореть от рассвета до рассвета в честь Албан Ардуан.

Вошел Кинан. Он прекрасно выглядел в штанах в красно-оранжевую клетку и желтом сиарке. Плащ в сине-белую полоску был заколот золотой брошью отца. Он расчесал рыжую бороду и распустил ее по широкой груди, а жесткие рыжие волосы собрал и завязал на затылке. Его золотой и серебряный торки блестели, как зеркала. Он нервничал и постоянно прихорашивался, поглаживая пояс и поправляя плащ.

— Более царственного жениха в Каледоне еще не видели, — сказал я ему. — Стой спокойно. Ты же не хочешь, чтобы она подумала, что выходит замуж за дерганого?

— Почему она задерживается? — спросил он, нервно оглядывая зал в третий раз.

— Успокойся, — сказал я ему. — Ты так долго жил в одиночестве, что легко потерпишь еще немного.

— А вдруг она передумала?

— С ней Гэвин, — успокоил я его. — Не передумает.

— И все-таки почему ее до сих пор нет? — Он вытянул шею, еще раз осматривая зал.

— Вот! Идут! — сказал он, бросаясь вперед.

— Расслабься, это Тегид.

— А, и впрямь, всего лишь Тегид. — Он снова начал похлопывать себя по одежде, как будто искал что-то потерянное. — Как я выгляжу?

— Достаточно хорошо. А теперь стой спокойно, а то дыру в полу проделаешь.

— Как это ты сказал: «всего лишь Тегид»? — осведомился бард.

— Не обращай на него внимания, — сказал я Тегиду. — Кинан сегодня не в себе.

— Горло горит, — пожаловался Кинан. — Нужно выпить.

— Потерпи. Потом, после свадьбы.

— Ну один кубок.

— Ни капли. Мы же не хотим, чтобы король Галан упал во время собственной свадебной церемонии.

— Говорю вам, я умираю!

— Тогда умирай тихо.

В это время Тегид произнес: «Вот они». Из дальнего конца зала послышался шум голосов. Мы с Кинаном обернулись и увидели приближающихся Гэвин и Танвен.

Невеста Кинана сияла огненной красотой: две длинные косы, перевязанные золотыми лентами, шли от ее висков и терялись в роскошном море пылающих локонов, рассыпавшихся по плечам. Малиновый плащ и мантия абрикосового цвета поверх рубашки цвета лосося очень ей шли. Она шла босой, а на каждой лодыжке сверкало по золотому браслету.

На груди лежала великолепная серебряная брошь, украшенная красными драгоценными камнями; булавка была соединена с кольцом крошечной серебряной цепочкой, в центре сверкал синий драгоценный камень. Без сомнения, это было главное сокровище ее отца.

Кинан больше не мог сдерживать себя. Он побежал к ней навстречу, поднял на руки и отнес к тому месту, где мы стояли у широкого центрального очага.

— В окружении испытанных в боях друзей, в сияющем зале, — восклицал он, — обнимая прекрасную женщину, — вот величайшая радость, выпадающая мужчине! — Он страстно поцеловал Танвен и заявил: — Да это самый счастливый день в моей жизни!

Танвен ответила на его поцелуй с неменьшей страстью.

— Пойдем, Тегид, — сказал Кинан, — невеста здесь, зал полон, и пир ждет. Совершай обряд и начнем празднование!

Тегид поднял посох и громко призвал собравшихся засвидетельствовать бракосочетание Кинана и Танвен. Церемония началась. Свадьба Кинана не слишком отличалась от моей. Обмен подарками, обмен чашами, я почувствовал, как рука Гэвин скользнула в мою ладонь. Она склонилась к моему уху и прошептала несколько слов любви, куснула меня за ухо и отстранилась.

Три громких удара посоха Главного Барда знаменовали окончание церемонии. Кинан схватил невесту на руки, отнес к столу и усадил на почетное место.

— Родичи и друзья! — закричал он. — Вот моя жена Танвен. Приветствуйте королеву Галан!

В зале стало очень шумно. Галаны приветствовали королеву. Танвен, с покрасневшим от счастья лицом, сияющая, стояла возле своего кресла, принимая поздравления. На лице у нее застыло выражение триумфа, словно она только что выиграла по меньшей мере сражение.

Кинан простер к ней руки, и она упала в его объятия. Под всеобщее ликование они надолго обнялись. И тогда Кинан приказал нести эль, чтобы мы все могли выпить за здоровье счастливой пары. Пивовар со своими людьми втащили первый чан и поставили его рядом с очагом. Чаши и кубки погружались глубоко, а выныривали с шапками пены над каждой чашей. Со всех сторон летело «Slаinte! Slаinte môr!» Мы пили за жизнь, здоровье и счастье, за процветание и благополучное правление Кинана.

За окном пошел снег. Холодный ветер пролетал над холмами, крупные хлопья падали с побелевшего неба. В зале шел пир: внесли на вертелах дымящиеся куски оленины и свинины; огромные круги желтого сыра и горы хрустящих яблок. Мы ели, пили, разговаривали, опять пили и ели, проводя темный день в светлом зале в общении и изобилии. Наконец сытые и довольные мы устроились поудобнее и приготовились слушать новую балладу. Тегид с арфой остановился у очага в центре зала. Он лениво перебирал струны, ожидая, пока все найдут себе место и наступит тишина.

Постепенно в зале стало тихо. Повысив голос, бард сказал:

— Издавна заведено праздновать союз мужчины и женщины пирами и песнями, более обильными, чем победы воинов и завоевания королей. Следует прислушиваться к историям нашего народа, потому что именно так мы узнаём, кто мы и что должны совершить в этой жизни и за ее пределами.

Сегодняшний день более славен, чем многие другие. В этот день, когда свет Албан Ардуан льется с высот, правильно предаваться веселью, подойти к очагу и послушать песни нашего народа. Итак, слушайте все, кто хочет услышать правдивую историю, слушайте не только ушами, Дети Альбиона, слушайте своими сердцами.

Сказав это, он склонил голову и замолчал. Затем, после сложного перебора, нашел мелодию, вздохнул и начал петь.