УЗЕЛ ВЕЧНОСТИ

Глава 28. НА БОЛЬШОЙ ДОРОГЕ

Ехали довольно быстро, а могли бы еще быстрее, если бы не потеряли столько лошадей. Пешие за ними не успевали, приходилось останавливаться и ждать. Конечно, мы меняли всадников с теми, кто шел пешком, но темп при этом неизбежно теряли. И все равно прошли прилично. Лагерь решили ставить прямо на дороге, это экономило время на поиски подходящей стоянки, к тому же так мы видели довольно далеко вперед.

На небе высыпали звезды, было холодно, но все-таки теплее, чем в предыдущие ночи. Время шло, погода менялась; Соллен уходил, и до начала Гида оставалось совсем немного. Но меня снедало нетерпение, унять которое мог лишь свет в глазах Гэвин. Я очень хотел увидеть свою возлюбленную. И наш ребенок… Ему уже пора было дать знать о себе.

Как-то раз, когда мы шли пешком и Кинан оказался рядом, я спросил:

— Ты скучаешь по Танвен?

Он низко опустил голову.

— Еще как! У меня сердце болит постоянно от тоски по ней.

— Но ты ведь молчишь всю дорогу, — мягко упрекнул я.

— Это моё. Просто держу при себе.

— Почему? Мы же понимаем тебя, брат.

Кинан резко стукнул копьем по камню.

— Я держу это при себе, — повторил он. — Что толку жаловаться? У тебя своих проблем хватает, Гэвин ведь тоже украли; так зачем тебе еще и мои проблемы?

Больше он ничего не сказал, а я не стал приставать к нему с расспросами. В его терпении была мудрость. То, что Кинан не жаловался, пристыдило меня; тем более, что я почти не думал о его горестях. Стоил ли я такой преданности?

В тот вечер у нас закончилось последнее зерно, и что мы будем есть дальше, никто не знал.

— Лучше бы поскорее выйти из этого проклятого леса, — проворчал Бран Бресал. Мы совещались у костра, пока другие воины подъедали остатки, а мы думали, что делать дальше. — Должен же у него быть конец!

— Конец есть у всего, — заметил я. — Без мяса и еды мы скоро ослабнем. А тогда какие из нас спасатели?

— У нас есть лошади, — напомнила Ската. — Хотя каждая лошадь, которую мы съедим, будет означать, что еще один воин пойдет пешком.

— Никогда не ел конину, — пробормотал Кинан. — И сейчас не собираюсь.

— А вот мне приходилось, — сказал Тегид. — Это мясо. Греет живот и укрепляет мышцы. А они нам понадобятся.

Я помнил время, о котором говорил Тегид: наш поход в Финдаргад в северном Придейне. Тогда, как и сейчас, была зима. Мы шли к крепости Мелдрона Маура, а за нами шли кораниды, демоны лорда Нудда. Мы нещадно мерзли, голодали, и все-таки шаг за шагом приближались к крепости. Сейчас мы не мерзли, но голод нам грозил.

— Да нет ничего хорошего в том, чтобы съесть лошадь, — взорвался Кинан. — Это уж самое последнее дело!

— Возможно, — согласилась Ската, — но бывает и хуже.

Я поднял голову на звук шагов. Подошел встревоженный Эмир. Он обратился к Тегиду.

— Пандервидд, я насчет Алана. Думаю, тебе стоит навестить его.

Не сказав ни слова, Тегид поспешил прочь.

— Что там случилось? — спросил Кинан, вставая. Бран еще раньше готов был идти вместе с Эмиром. Так что мы пошли все. Эмир рассказывал:

— Гаранау нашел его сильно отставшим, — сказал Ворон, указывая на дорогу позади. — Была его очередь идти пешком, но когда мы ставили лагерь, его не оказалось. Гаранау поехал искать его.

Алан сидел, сгорбившись, у костра. Остальные Вороны нерешительно топтались рядом. Никто ничего не говорил, но все подались ближе, когда Тегид опустился на колени перед их раненым собратом по мечу.

— Алан, — тихо проговорил Бард, — говорят, ты решил отдохнуть на дороге?

На лице Алана появилась слабая улыбка, но в глазах таилась боль, а кожа блестела от пота.

— Ну, — ответил он бодрым тоном, — видишь ли, я, наверное, немного недоспал. Вот и остановился…

Ската тоже встала рядом с ним на колени.

— Покажи-ка свою рану, Алан, — проговорила она, кладя руку ему на плечо. Хотя прикосновение было совсем легким, Ворон охнул. Лицо его посерело.

Она осторожно потянулась, чтобы расстегнуть брошь, удерживающую плащ. Алан слегка покачал головой.

— Не надо, пожалуйста.

— Позволь нам помочь тебе, брат, — тихо сказал Тегид.

Алан поколебался, затем закрыл глаза и кивнул. Ската ловко расстегнула плащ. Алан не мешал ей, и вскоре плечо обнажилось. Рваный рубец тянулся от верхней части плеча к лопатке.

— Принеси факел, — скомандовал бард, и мгновением позже Найл уже стоял рядом с факелом.

Тегид взял факел и поднес свет ближе.

— Ох, Алан! — выдохнула Ската. Несколько Воронов что-то забормотали, Бран отвернулся.

— Вы же храбрые воины! — тихонько воскликнул Алан. — Неужели царапин раньше не видели?

На его сиарке была небольшая дырка и почти совсем не видно крови; царапина смотрелась не очень плохо, но тело под ней выглядело опухшим и воспаленным, с ужасным черно-зеленым оттенком.

Тегид внимательно изучил плечо, осторожно ощупывая его кончиками пальцев.

— На ощупь рана горячая, — сказал он. — Это лихорадка.

Ската коснулась ладонью лба Алана и почти сразу отдернула руку.

— Да ты горишь, Алан.

— Наверное, слишком близко к костру сидел, — попробовал он пошутить. — Знобит что-то.

— Врать не буду, брат, — сказал Тегид, передавая мне факел и снова садясь на корточки перед Аланом. — Дела плохие. Рана загноилась. Надо вскрывать и чистить.

Алан закатил глаза, пробуя показать раздражение, но на самом деле он воспринял приговор с облегчением.

— Столько суеты из-за простой царапины?

— Алан, если это царапина, — сказал Кинан, — то мое копье — детская палочка! — Судя по его виду, он просто больше не мог сдерживаться.

— Мне нужна чистая вода и чистая одежда, если она есть, конечно, — нетерпеливо приказал Тегид. Кинан сразу ушел, забрав с собой Найла. — А еще мне нужен нож, — продолжал бард, — и чтобы чистый был.

— Мой подойдет, — сказал Бран, выходя вперед. Он достал клинок из-за пояса и протянул Тегиду.

Бард проверил режущую кромку большим пальцем и вернул его со словами:

— Поточи. Мне нужен действительно острый нож.

— А когда поточишь, прокали его на углях, — приказал я. Бран удивленно поднял брови, но перечить не стал.

— Сделай острым, — сказал Вождь Воронов, передавая нож Дастуну. Тегид повернулся к оставшимся Воронам.

— Соберите мох и постелите бычьи шкуры и шерсть; ну, в общем постель приготовьте.

— Да зачем мне постель? — проворчал Алан.

— Знаешь, когда я закончу с тобой возиться, — ответил Тегид, — нам обоим точно понадобится место, куда уронить голову. Если тебе не нужно, мне пригодится. — Он кивнул Гаранау и Эмиру, которые тут же повернулись и занялись делом.

Мы со Скатой отошли в сторону.

— Не нравится мне, как выглядит его рана, — призналась Ската. — По-моему, там змеиный яд.

— Если бы яд попал в рану, он бы уже умер, — заметил я. — Помоги Тегиду, а потом найди меня, надо поговорить.

Я тоже занялся делом, пока Тегид со Скатой врачевали Алана. Надо было проверить лошадей, последить, чтобы дров хватало; мы с Кинаном расставили дозоры, понаблюдали, как люди укладываются спать, и вернулись к костру. Я задремал, но довольно скоро Кинан меня разбудил.

— Они закончили. Тегид пришел.

Я зевнул и сел.

— Что скажешь, бард?

Тегид тяжело сел. Видно было, что он неимоверно устал. Кинан налил воды и протянул ему.

— Будь у меня глоток эля, — сказал Кинан, — ты бы его тут же получил. Ну, ничего, как только доберемся до эля, первый глоток будет твой.

— Мне и воды пока достаточно, — ответил Тегид, глядя на огонь. Он выпил и, отставив чашу в сторону, зажмурился.

— Так что там с Аланом?

Тегид словно не слышал моего вопроса. Он посидел, приходя в себя, а потом начал рассказывать:

— Рана несерьезная, тут Алан прав. Но он болен, и болезнь уже захватила плечо и руку. Я вскрыл рану, прочистил, вышло много яда. Мы промыли ее и наложили повязку.

— То есть он выздоровеет, — решил Кинан, и было понятно, что он хочет, чтобы было именно так.

— Сейчас он спит. Ската посидит с ним этой ночью. Если что-то изменится, она меня разбудит.

— Почему же он так наплевательски отнесся к этому? — спросил я. — Взрослый же человек, должен понимать.

Тегид потер лицо руками.

— Алан — храбрый воин. Он пренебрег болью прежде всего потому, что не хотел нас задерживать. Он сам понял, насколько ему плохо, только когда потерял сознание на дороге.

Я задал вопрос, который сейчас волновал меня больше всего.

— Завтра он сможет ехать?

— Утром я еще раз осмотрю рану; возможно, при дневном свете больше увижу. Пока пусть поспит. Сон ему нужен. Во сне организму удобней бороться… никто не мешает. — Он снова потер лицо. — Алан сильный, надеюсь, справится. — С этими словами он завернулся в плащ и моментально заснул.

На следующий день мы все-таки отправились дальше. Алан утверждал, что ему стало значительно лучше. Само собой, пешком он больше не шел. Тегид скормил ему снадобья из своих запасов в мешочке на поясе. В целом вид у Алана я бы назвал обнадеживающим, да и в поведении не было заметно никаких признаков хвори.

Мы двигались дальше, правда, с каждым днем у многих из нас все сильнее болели ноги, да и голодно становилось. Но, судя по людям, это лишь добавляло им решимости. Через два дня лес по сторонам дороги поредел, а еще через два дня кончился совсем. Еды от этого не прибавилось, но настроение улучшилось. Все-таки голубое небо над головой можно считать благословением.

Земля за лесом превратилась в голые холмы, а потом пошли торфяные болота — настолько же широкие и пустые, насколько лес перед ними был густым и темным. Когда лес остался позади, воины начали петь. Мы с Тегидом ехали во главе отряда и с удовольствием слушали.

— Наконец-то у них прорезался голос, — заметил я. — Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как в Тир Афлане пели?

Тегид склонил голову и как-то неодобрительно посмотрел на меня.

— Я что-нибудь не то сказал?

Он выпрямился, глубоко вздохнул и повернулся, чтобы посмотреть на дорогу впереди, уходящую в холмы.

— Все здесь случилось благодаря Медному Человеку, — произнес он особым бардовским голосом; — верхом на своем медном коне он творит великое и ужасное зло.

Я узнал строки из пророчества бенфейт. Тут же пришло и острое переживание смерти Гвенллиан. Перед моим внутренним зрением опять мелькнули ее блестящие волосы и чарующие изумрудные глаза; изящная шея и плечи, склонившиеся над арфой, пальцы поглаживали струны, словно доставая из воздуха волшебную мелодию.

— Восстаньте, жители Гвира! — сказал я, продолжая цитату, просто чтобы показать Тегиду: я тоже помню пророчество. — Возьмите оружие! Ополчитесь против лжелюдей среди вас!

— Шум битвы долетит до звезд, и Великий Год придет к своему завершению, — закончил Тегид.

— Я готов к битве.

— Ты? Готов? — недоверчиво спросил бард.

Нас прервал крик.

— Тегид! Лью! Сюда!

К нам бежал Эмир. Я тряхнул поводьями и погнал коня навстречу ему.

— Идите скорее! — еще издали крикнул он. — С Аланом совсем плохо.

Мы быстро добрались до двух лошадей без всадников. На обочине дороги стояли Вороны. Мы протолкались через их небольшую группу и обнаружили Алана на земле. Над ним склонились Бран и Ската, а Кинан приговаривал:

— Лежи, лежи спокойно, Алан. Ты же болен. Ну подумаешь, выпал из седла!

— Я заснул, — слабо оправдывался Алан. — Заснул и упал. Ничего особенного. Помогите встать.

— Алан, — Тегид присел на корточки рядом с ним, — дай-ка я взгляну на твое плечо.

— Да нет там ничего интересного, — без особой убежденности проговорил Алан.

Я подозвал Кинана и приказал:

— Веди людей дальше. Мы вас догоним. Сейчас Тегид осмотрит Алана…

— Точно! — громко сказал Кинан. Он поднялся и начал покрикивать на людей. — Идем дальше. Что толку нам тут стоять, как деревьям, пустившим корни! Дорога не станет короче, если мы тут будем торчать.

Воины неохотно повиновались. Тегид ловко расстегнул брошь и откинул плащ. Сиарк внизу был покрыт засохшей кровью.

— У тебя было кровотечение, Алан, — заметил Тегид ровным голосом.

— Да? А я и не заметил. — Говорить ему было трудно, хотя он и пытался придать голосу беспечность.

Тегид осторожно оторвал присохший сиарк от кожи. Тут же все ощутили запах. Плечо и верхняя часть спины воспалились, тело приобрело уродливый пурпурный цвет с черно-зеленым оттенком. Царапина, с которой работал Тегид, позеленела и покрылась чем-то желтым.

— Ну и как там? — спросил Алан, скосив глаза, чтобы увидеть свою рану.

— Не буду тебя обманывать, Алан, — тон Тегида стал озабоченным. — Мне это не нравится. — Бард прижал пальцы к опухоли. — Больно?

— Вообще никак. Я не чувствую…

— А должен бы чувствовать, — ответил Тегид. Он повернулся к Брану. — Возьми Гаранау и Эмира. Возвращайтесь в лес. Мне нужны шесты. Сделаем волокушу.

Алан выругался и с трудом встал.

— Да ни за что! Чтоб меня тащили на веревке! — прорычал он. — Сам поеду.

Бард нахмурился.

— Хорошо, — согласился он через некоторое время, — мы избавим тебя от этого. Но прежде чем ты сядешь в седло, выпьешь очень невкусное лекарство.

Алан улыбнулся.

— Жестокий ты человек, Тегид Татал. Твёрдый, как кремень.

— Лошадей оставьте нам, — приказал Тегид. — Мы догоним отряд, когда я закончу.

Мы с Браном оставили Тегида и Скату и догнали отряд.

— Тегид обеспокоен, — заметил Бран. — Он не говорит, не хочет, чтобы мы знали, насколько Алан плох. — Он помолчал. — Но я и без него знаю.

— Тегид вечно сомневается, — ответил я, стараясь успокоить Главного Ворона, — у него, наверное, есть причины. Но он знает, что делает.

Мы с Кинаном опять заняли места во главе отряда. Воины запели, но мне это больше не доставляло удовольствия.

День закончился тусклой, унылой моросью. Холодный ветер завывал над скалистыми пустошами, и мы порадовались, что везли с собой сухие дрова из леса. Ветер, хотя и досаждал немало, все-таки был лучше тишины и мертвого воздуха леса. А холод и сырость — куда же от них денешься в походе?

Мы поели жидкой каши, состоявшей в основном из воды и какой-то колючей травы, собранной по обочине. Трава придавала еде хоть какой-то вкус, хотя больше еды от нее не становилось. Воду брали из небольших каменистых заводей, она была лучше той, которую давала река. Воины пытались найти грибы, но тщетно.

Тегид и Ската просидели с Аланом всю ночь. На рассвете я отправился к ним, чтобы расспросить о состоянии пациента. Бард встретил меня на полдороге.

— Ему не стоит ехать сегодня, — угрюмо сказал он.

— Тогда встанем лагерем здесь, — ответил я. — Отдохнем, а лошади могут спокойно попастись. Как он?

— Не очень хорошо, — скупо ответил он.

— Но он же справится? — быстро спросил я.

— Он сильный. И поборется за себя. А мы со Скатой сделаем все возможное, чтобы он пришел в норму. — Он помолчал. — Ему бы помогло мясо, ну и отдых, само собой.

— Можешь не продолжать. Это моя забота.

Я выбрал одну из лошадей поменьше, хотя и не самую молодую, у молодой мясо было бы понежнее. Но я исходил не из кулинарных соображений; мне хотелось сохранить боевых коней как можно дольше. Бран одобрил мой выбор, а Гаранау взялся зарезать бедное животное.

Кинан отнесся к моему решению резко отрицательно. Он заявил, что против убийства лошади, и уж тем более против того, чтобы она пошла в пищу. Он ходил и бормотал:

— Не подобает королю Каледона есть своих верных помощников в бою.

— Вот и не ешь! — вспылил я. — Просто отойди в сторонку, когда запахнет мясом.

Несмотря на холод, мы с Гаранау сняли плащи, сиарки, штаны и сапоги. Отвели животное в сторону, Гаранау примерился и взмахнул мечом. Лошадь упала без крика, перевернулась на бок и испустила дух. Мы быстро разделали ее и растянули шкуру на камнях. Конечно, мы изрядно перемазались в крови, но зато у нас теперь было свежее мясо.

Найл, Эмир и Дастун занялись готовкой. Мы с Гаранау раздали мясо, оставив лучшие куски для Тегида.

Закончив и совершенно закоченев, мы смыли с себя кровь в какой-то торфяной луже, оделись и поспешили отогреваться к кострам, на которых жарилось мясо.

Вскоре ветер разнес давно забытый аромат по всему лагерю. Готовое мясо ни по виду, ни по запаху практически не отличалось от говядины; во всяком случае, воины с удовольствием уписывали его за обе щеки. Я посматривал на Кинана. Он все еще колебался. Спрашивать его я не стал, он бы все равно отказался просто из гордости. Ската поступила мудрее. Она уселась рядом с ним с двойной порцией.

— Я всегда говорила своим мабиноги, — начала она, задумчиво пережевывая мясо, — что главная задача воина — остаться в живых и быть готовым к бою. Любой воин, который пренебрегает собой для достижения этой цели, ничем не сможет помочь своим родичам.

Кинан нахмурился и выпятил подбородок.

— Да, это я помню.

— Я учила тебя находить птичьи яйца, морские водоросли и, — она сделала паузу, чтобы слизать сок со своих длинных пальцев, — и любое другое, что годилось в пищу голодному воину вдали от очага его господина.

Король Каледона пожал плечами, но взгляд его оставался таким же хмурым.

— Вот поэтому я всегда требовала, чтобы мой выводок ел конину, — небрежно закончила Ската.

Рыжая голова медленно повернулась.

— Так ты кормила нас кониной?

— А как же! На вкус она ничем не хуже говядины, а еще она…

Некоторые из тех, кто сидел рядом, слушали ее слова и ухмылялись. Правда, в голос никто не смеялся.

Видно было, что Кинан огорчен, но продолжалось это недолго. Ската взяла второй кусок мяса и предложила ему. Кинан взял, но подозрительно посмотрел на свою наставницу, будто ожидая упрека.

— Никто не скажет, что Кинан Мачэ пренебрегает боевыми навыками. — С этими словами он откусил от своей порции приличный кусок. Мрачный вид его никуда не делся, но больше он к этой теме не возвращался. В ту ночь мы спали лучше, почему-то с полным желудком хорошо спится. Однако задолго до рассвета меня разбудил Тегид. Ветер усилился, сменил направление на северное. Было холодно.

— Тихо! — предупредил он. — Идем со мной.

Мы пришли туда, где они со Скатой устроили Алана между двумя небольшими кострами: один горел у его головы, другой — возле ног. Бран стоял рядом, опираясь на копье и опустив голову.

В руке Ската держала тряпку, а на коленях стояла миска с водой; она обтирала лицо Алана. Глаза у воина были закрыты, и он лежал совершенно неподвижно.

Тегид склонился над ним.

— Алан, — тихо позвал он, — Лью здесь. Я привел его, как ты просил.

Алан открыл глаза и повернул голову. Мерзкое пурпурное пятно гнили достигло основания его горла.

— Лью, — едва слышно прошептал Алан, — я хотел сказать, что мне очень жаль.

— Алан, тебе совершенно не о чем жалеть, — быстро ответил я.

— Я так хотел помочь тебе спасти Гэвин.

— Ты еще поможешь, Алан. Я на тебя рассчитываю.

Он улыбнулся сухой, лихорадочной улыбкой. Его темные глаза смотрели жестко.

— Нет, господин, я уже не встану. Мне жаль, что у тебя теперь на один клинок меньше. — Он помолчал, собираясь с силами. — Мне бы хотелось посмотреть на Паладира, когда вы встретитесь. Такой бой жаль пропускать.

— Не говори так, Алан, — сказал я, тяжело сглотнув. Слова застревали в горле.

— Со мной все в порядке, — сказал Ворон, протягивая ко мне руку. Я взял ее и поразился, насколько она горяча. — Но я хотел сказать тебе, что никогда не служил лучшему лорду и не знал короля, которого любил бы больше. Я очень сожалею, что у меня нет еще одной жизни, я бы и ее с радостью отдал за тебя. — Он с трудом сглотнул, и я увидел, как ему больно. — Я никогда не избегал схватки, но ни разу не поднимал клинка со злым умыслом. Если люди будут вспоминать меня, пусть помнят об этом.

У меня на глазах выступили слезы.

— Отдохни, — сказал я ему дрогнувшим голосом.

— Скоро… Скоро отдохну, — ответил они облизал сухим языком сухие губы. Ската приподняла ему голову влила в рот глоток воды. Алан схватил меня за руку. — Напомни обо мне Гэвин. Скажи, что я очень хотел сразиться с Паладиром ради ее свободы. Она — сокровище Альбиона, Лью, и если бы ты этого не заметил, я бы сам женился на ней.

— Я скажу ей, Алан, — сказал я. Слова давались с трудом. — Когда в следующий раз увижу ее...

Он сглотнул и его пронзил приступ боли. Когда он снова открыл глаза, в них уже не было былой твердости — он проигрывал бой. Но он улыбнулся. — Вот и хорошо, этого хватит. Хватит… — Он перевел взгляд с меня на Брана. — Теперь я хотел бы повидать моих братьев по мечу.

Бран кивнул и убежал. Алан, все еще сжимавший мою руку, хотя уже не так крепко, собрался с силами.

— Лорд Серебряная Длань, — сказал он, — у меня к тебе есть просьба… последняя.

— Я сделаю для тебя что угодно, — пришлось отвернуться, чтобы смахнуть слезы с глаз. — Что угодно, Алан; только скажи, и я все сделаю.

— Господин, не хорони меня на этой земле, — тихо сказал он. — Тир Афлан — не место для воина.

— Да будет так, — заверил я его.

Но он в отчаянии сжал мою руку.

— Не оставляй меня здесь одного. Умоляю! — а затем добавил более мягко: — Пожалуйста. — Лицо его скривилось от боли. — Когда закончишь здесь с делами, возьми меня с собой. Позволь мне лечь в землю на Друим Вран.

То, что такому благородному воину приходится просить о таких вещах, мучило меня. Слёзы, уже не сдерживаясь, текли у меня по щекам.

— Я сделаю так, брат.

Это его утешило.

— Мое сердце принадлежит Альбиону, — прошептал он. — Если я больше не увижу эту прекрасную землю, мне будет легче умирать, зная, что мои кости вернутся.

— Так и будет, Алан. Клянусь!

Его рука расслабилась, и он откинулся назад. Ската дала ему еще попить. В этот момент вернулся Бран, и с ним остальные Вороны: Гаранау, Эмир, Дастун и Найл. Один за другим они преклонили колени рядом со своим братом по мечу и попрощались. Бран разбудил Кинана. Рыжий подошел к Алану. Все это время Тегид молча стоял и смотрел, низко опустив голову.

Бран подошел последним. Он положил руку на лоб Алана, отнял и коснулся своего лба. Поднявшись, он объявил:

— Ворон улетел.