УЗЕЛ ВЕЧНОСТИ

Глава 21. СЛУА

Стоило нам отойти от разбитого каменного столба, как нас настигла тьма. Я не думаю, что даже на лошадях мы успели бы добраться до лагеря до темноты. Обратный путь, естественно, пешком оказался куда длиннее, а странные сумерки надвигались с неестественной скоростью. Даже лошадям их не обогнать. Жуткий вой усиливался, как будто источник звука неуклонно приближался.

Мы спешили. Тегид одним глазом то и дело посматривал на небо. Как только стало ясно, что до ночи нам лагеря не видать, он заявил:

— Идем на склон. Там, по крайней мере, есть дрова для костра.

— Это хорошо, — согласился Кинан. — Но куда идти? Я в этом мраке ничего не вижу.

Тегид говорил верно, склоны густо заросли лесом, так что с дровами проблем не будет. Но как выбрать, в какую сторону идти, если уже в двух шагах ничего не видно?

— Где-то рядом край плато, — сказал Тегид. — Каменный столб стоит в центре, а мы от него уходим…

— Хорошее рассуждение, — согласился Кинан, — если только не кружить вокруг этого проклятого столба.

Тегид сделал вид, что не услышал, и мы поспешили дальше. Но уже через сотню шагов Ската остановилась.

— Слушайте!

Я тоже встал, но продолжал слышать все тот же вой, разве что он стал еще громче.

— Что ты услышала?

— Собаки, — сказала она. — Мне показалось, что я слышу собак.

— Я ничего не слышу, — раздраженно сказал Кинан. — Ты уверена… — Договорить он не успел, поскольку раздался совершенно недвусмысленный собачий лай.

— Сюда! Быстрее! — крикнул Тегид, бросаясь вперед.

Наверное, Бард думал, что мы идем за ним по пятам. Но стоило ему сделать пару шагов, и его силуэт растворился во тьме.

— Тегид, подожди! Где ты? Кинан?

Только приглушенный ответ:

— Сюда… Ко мне…

— Тегид? — Я понапрасну вопил в темноту. — Тегид!

— Куда они делись? — Ската растерянно крутила головой. — Ты видел?

— Нет, — признался я. — Просто исчезли.

Снова залаяла собака… если это была собака.

— Теперь ближе, — напряженно сказала Ската. За первым лаем тут же последовал другой, немного дальше и левее.

— Похоже, она там не одна. — Я попытался всмотреться, но, конечно, ничего не увидел. Тьма уничтожила все ориентиры. — Идем. Не стоит стоять.

— Согласна. Только куда идти?

— Главное — не стоять, — решительно заявил я и взялся за полу плаща Скаты. Она поняла и ухватилась за мой плащ. — Мы должны держаться вместе. Не отпускай плащ и приготовь копье.

Так мы и двигались гуськом. Я не питал ложных надежд относительно того, что нам удастся ускользнуть от зверей. Но я думал, что мы, по крайней мере, найдем какое-нибудь укромное место, если доберемся до склона раньше, чем эти твари доберутся до нас.

Мы старались идти быстро, но в темноте это не очень получалось. Каждый шаг сопровождался сомнениями, а от сомнений до страха рукой подать. Никто из нас не удивился тому, что мы боимся невесть чего. Раньше я такого за собой не замечал. А тут страх рос с каждым шагом.

Если бы не Ската рядом со мной, я бы останавливался через каждые несколько шагов, чтобы набраться храбрости. Но мне не хотелось показаться в ее глазах малодушным, поэтому я приготовился к неизбежному падению с переломом костей — и побежал дальше.

Тем временем собаки приближались. Кажется, их стало больше, во всяком случае я различал пять отдельных голосов, но их точно стало больше, чем вначале.

Я так никогда и не узнал, дошли бы мы до лагеря этим путем. Тегид верно говорил: в темноте на кургане опасно, защитить может лишь огонь. Но мы все-таки добрались до края плато на вершине и, естественно, покатились вниз, когда земля без предупреждения ушла из-под ног.

Я то кувыркался, то скользил по невидимому склону, и в конце концов чувствительно приземлился на бок, сбив дыхание, потому и говорить смог не сразу.

— Ската!

— Здесь, — ответила она, переводя дыхание. — Ты в порядке?

Я попробовал провести ревизию. Болела челюсть, но это от того, что я слишком стиснул зубы, пока падал.

— Кажется, цел.

Прямо над нами, там, откуда мы сверзились, послышался дробный топот лап — по-моему, кто-то кинулся на нас, но промахнулся.

— Быстро! Не задерживаемся!

Падая, перекатываясь, мы продолжали сумасшедший спуск, пока не застряли в колючих зарослях. Я попытался высвободиться, но Ската шепотом скомандовала:

— Тихо! Молчи!

Я перестал дергаться и прислушался. Собак все еще было слышно, но теперь между нами все же было некоторое расстояние. Я был за то, чтобы двигаться дальше, пока у нас есть шанс, но у Скаты были другие мысли.

— Давай-ка побудем здесь. — Она глубже полезла в кусты.

Я пролез вслед за ней и устроился рядом.

— Копье не потеряла?

— Со мной, — коротко ответила она.

— Хорошо. — Я еще раз пожалел, что оставил свое копье под седлом, когда мы спешились. Очень хотелось развести огонь, или раздобыть хотя бы факел, чтобы оглядеться, но ни того, ни другого не было.

И все же, пока мы сидели в чернильной темноте, ожидая невесть чего, я представил, что моя серебряная рука светится. Ну хотя бы совсем немного… Я поднес руку к лицу… действительно, слабое свечение есть. Опустил руку, и свечение пропало.

К моему удивлению, над нами висел бледный глаз луны. Он напоминал восковое пятно, то появляющееся, то пропадавшее, но уж лучше такое, чем ничего.

Лай доносился сверху, совсем близко. Они в любой момент могли вцепиться нам в горло… Ската шевельнулась. Наконечник ее копья блеснул во мраке, когда она приняла более удобную позу для защиты. Я пошарил вокруг себя, мечтая найти палку, которую можно было бы использовать в качестве дубинки, но ничего не нашел.

Тем временем шум преследования приблизился. Нас окружили, лай стал оглушительным. Я глубоко вздохнул. Ну, давайте, подумал я… Они уже рвались через заросли! А потом… потом звуки стали стихать. Взявшись за руки, мы замерли, едва осмеливаясь верить, что нам удалось избежать смертельной опасности. Только когда от погони осталось слабое эхо вдали, мы расслабились.

Лунный свет стал сильнее. Я мог видеть блеск глаз Скаты, когда она пристально смотрела вверх по склону. Она почувствовала мой взгляд, повернулась ко мне и улыбнулась. В тот момент она выглядела точно так же, как Гэвин. Сердце у меня сжалось. Должно быть, она почувствовала мое состояние, потому что спросила:

— Что-то болит?

— Нет, я думал о Гэвин.

— Мы найдем ее, Лью. — Она сказала это с уверенностью и теплотой. Может быть, она и сама сомневалась в том, что наша экспедиция завершится благополучно, но всеми силами старалась этого не показать.

Теперь было достаточно светло, чтобы различить какие-то детали на склоне. Мы ждали, прислушиваясь. Мне стало холодно сидеть на четвереньках.

— Пора двигаться, — сказал я наконец. — А то ведь они могут вернуться.

— Я пойду первой, — сказала Ската и начала выпутываться из шипов кустарника. Мы выползли из чащи и поняли, что стоим на краю леса. В слабом свете луны я едва мог различить плато над нами.

— Погода проясняется. Возможно, мы увидим лагерь, — сказал я, думая, на самом деле, что лучше бы найти Тегида, но на худой конец и лагерь неплохо.

Ската кивнула, и мы медленно поднялись по склону и остановились на краю. Я вгляделся, надеясь увидеть огни лагеря — или хотя бы отражение костров на низких облаках — но ничего не увидел. Хотел позвать Тегида и Кинана, но потом передумал. Нет смысла сообщать собакам, что мы здесь.

— Идем, — сказал я. — Если мы будем держаться близко к краю, то в конце концов доберёмся до лагеря.

— И в лес можем уйти, если понадобится, — заметила Ската.

Мы побежали, стараясь не шуметь. Ската с копьем наизготовку легко бежала впереди, я — за ней, пытаясь отыскать хоть какие-то признаки лагеря или Тегида — я был бы рад найти и то, и другое. Мы пробежали уже приличное расстояние, когда краем глаза я заметил призрачное мерцание. Понадеявшись, что это далекий костер, я остановился… никакого мерцания уже не было.

Ската тоже остановилась.

— Мне показалось что-то вон там, в стороне, — объяснил я. — Теперь пропало. — Стоило мне сделать шаг, как мерцание возникло вновь — на самом краю поля зрения. Я опять остановился.

— Там что-то определенно есть, — сказал я Скате.

— Ничего не вижу, — сердито ответила она.

— Сейчас и я не вижу. Но оно там точно было.

Как только мы двинулись, мерцание вернулось. На этот раз я не стал останавливаться и не посмотрел прямо на него. Я наблюдал краем глаза, пытаясь понять, что вижу.

Однако это немногим помогло — какой-то непостоянный блеск в воздухе — как будто лунный свет сгустился и сплелся в призрачные нити, струившиеся в ночном воздухе, колыхаясь, как морские водоросли на дне.

Каждый раз, когда я поворачивал голову, свечение исчезало. Я решил, что здесь действует та же закономерность, что и с некоторыми звездами, их свет становится различим, когда наблюдатель смотрит в другое место, но полностью исчезает, когда пытаешься взглянуть прямо на звезду.

Мы шли, и вскоре я заметил, что аморфные светящиеся формы не ограничивались равниной; они роились и вверху, и вообще со всех сторон. Куда бы я ни поворачивал голову, на самом краю поля зрения возникали причудливые фигуры. Они плавали вокруг нас.

— Ската, — сказал я тихо. Она остановилась. — Нет, нет, продолжай идти. Не останавливайся. Вокруг нас скапливаются какие-то призрачные фигуры. Сейчас их стало больше, и они везде. Ты их видишь?

— Нет, — сказала она. — Я ничего не вижу, Лью. — Она помолчала, а потом спросила: — Как они выглядят?

«Будь благословенна, Pen-y-Cat, — подумал я, — за то, что не считаешь меня сумасшедшим».

— Они похожи… больше всего они похожи на клочья тумана или на паутину на ветру.

— Движутся?

— Постоянно. Это как дым, они все время меняют форму. Я вижу их только, когда не смотрю прямо на них.

Мы пошли дальше, и через некоторое время я начал различать, что призрачные формы начали обретать более определенные черты, становились толще, плотнее. Они по-прежнему перетекали друг в друга, но, казалось, набирали силу. А тут еще мою серебряную руку начало покалывать от холода — не всю руку, а лишь то место, где металл переходил в плоть.

Сначала я подумал, что просто похолодало, но потом вспомнил, что раньше холодная погода на руке никак не сказывалась. Серебряная рука одинаково реагировала и на холод, и на жару. Кроме того единственного раза, когда я нашел сигнальный штабель дров.

Я думал об этом на ходу. Может ли мой металлический протез обладать свойствами детектора? Учитывая фантастическую природу серебряной руки и то, как она прижилась на мне, это казалось вполне вероятным. Действительно, все в ней предполагало весьма крепкую связь с тайнами и странными силами.

Если моя рука может предупреждать меня о надвигающейся опасности, то чего нам ждать в ближайшее время?

Я так увлекся своими мыслями, что перестал обращать внимание на светящиеся формы. А когда снова обратил на них внимание, то на полушаге. Фантомы затвердели и теперь имели почти одинаковые размеры, хотя никакой определенной формы так и не обрели; они выглядели как огромные тонкие сгустки застывшего тумана, размером примерно с бочку эля. Но в них изменилось и кое-что еще. Именно это меня и остановило. Я вдруг понял, что они не только живые, но и мыслящие. Они выглядели взволнованными и нетерпеливыми.

Я поспешил догнать Скату, и жуткие призраки тут же отреагировали на это — они расстроились, даже пришли в смятение. Так. Стало быть, они не только видят меня, но и реагируют на то, что я делаю.

Морозное покалывание в моей серебряной руке превратилось в настоящий пульсирующий холод. Я шепнул Скате:

— Иди как шла. Призраки знают, что мы здесь. Кажется, они следят за нами.

Впрочем, следят — не то слово. Их тут слишком много — над головой, на земле и вообще со всех сторон. Такое впечатление, что мы идем по враждебному лесу, где каждый лист, каждая ветка желают нам зла.

Не замедляя шага, Ската указала копьем куда-то справа от себя.

— Там зарево. Кажется, от костров.

Действительно, низко над горизонтом просматривалось тускло-желтое сияние.

— Должно быть, лагерь, — сказал я, и вдруг понял. «Ах, вот почему они разволновались, — подумал я. — Призраки не хотят, чтобы мы добрались до лагеря». — Идем скорее! Это не очень далеко.

Едва я успел произнести эти слова, как Ската остановила меня, подняв руку. В то же мгновение я ощутил сладкий гангренозный запах — такой же, какой исходил от мертвых лошадей. Комок подступил к горлу.

Ската тоже узнала этот запах.

— Сиабур, — с отвращением произнесла она.

Я услышал мягкий хлопающий звук и в нескольких шагах впереди на землю выпало из воздуха нечто. Приторно-сладкая вонь усилилась, и у меня на глазах выступили слезы. Круглая сине-черная капля какое-то время подрагивала, а затем собралась, словно вода на раскаленной сковородке. Одновременно она затвердела, перестала дрожать и принялась отращивать ноги из выпирающего живота. Появилась голова с глазами и грубым ртом, похожим на клюв.

Тогда я понял, что передо мной. Тегид называл призрачные существа слуа. Теперь они набрали силу и приняли материальную форму. Сиабур. Тело перед нами обрело форму гротескно раздутого паука. Только таких пауков мне видеть не приходилось: черно-зеленый, как синяк в лунном свете, с волосатым, раздутым брюхом и длинными, тонкими ногами, оканчивающимися единственным когтем вместо ступни. Довольно большой, с ребенка ростом. А еще он был весь покрыт какой-то блестящей слизью. Волоча свое отвратительное тело по траве, сиабур издавал какие-то хнычущие звуки.

— Отвратительно! — выдохнула Ската и в два шага приблизилась к твари, держа копье в боевой позиции. Плавное, но очень быстрое движение вверх, а потом вниз. Копье пронзило существо за гротескной головой, прижав к земле. Сиабур извивался, неестественно повизгивая; лапы дергались, клюв то открывался, то закрывался со щелкающим звуком. Ската повернула копье; хрупкие лапы паука подогнулись, и существо рухнуло неопрятной кучей. Ската еще не закончила. Она выдернула копье и вонзила его в раздутую середину твари. Вырвался фонтанчик ядовитого газа, и паук потерял форму, снова превратившись в сгусток, который просто растворился в воздухе, оставив на траве блестящее вонючее пятно.

Я поймал Скату за руку и оттащил ее, потому что услышал звук падения еще нескольких мягких тел справа и там, где мы стояли минуту назад. Ската стремительно развернулась и присела.

— Оставь! — закричал я. — Бежим к лагерю!

Мы бежали. Ночь вокруг нас сотрясалась от звука отвратительных раздутых тел, шлепающихся на землю. Их были десятки, сотни. Мы словно попали под дождь из каких-то гнилых ошметок. Вонь отравляла воздух. Я старался дышать как можно реже, и все равно воздух обжигал горло и легкие. По щекам текли слезы. Мешала высокая трава, она хватала за ноги. Кругом было полно тварей, старавшихся добраться до нас. Тонкие ноги трясутся, слюнявые клювы щелкают. Стоит остановиться, и они набросятся… Тогда мы станем похожими на лошадей, которых видели утром: обескровленные оболочки с отвратительным запахом.

По прямой бежать не получалось, приходилось лавировать между пауками. Моя серебряная рука обратилась в лед.

Прямо передо мной возник сиабур, и я перепрыгнул через него. Но как только мои ноги оторвались от земли, паук тоже прыгнул. Я почувствовал холодную тяжесть между лопатками. Прикосновение было жестким, словно меня тронул мертвец. Я взмахнул руками, стряхнул с себя тварь и швырнул на землю. Она шлепнулась с глухим звуком, визжа и извиваясь. Ее место тут же заняла другая. Холодная тяжесть сдавила плечо, и я почувствовал ледяной укус в шею. Холод волной прокатился от шеи и плеч вниз по спине и бокам, до ног. Я остановился. Темнота стала тесной, удушающей. Лицо быстро немело; рук и ног я уже не чувствовал. Веки против воли опустились; мне хотелось спать… заснуть и забыться… И я бы заснул, но услышал издалека тихий голос, кажется, кричал я сам…

Услышав крик, Ската обернулась и в прыжке ударом ноги сбила сиабура с моей шеи. Быстрый взмах копья пронзил паука. Злая тварь извивалась, копошась в собственной слизи, а потом растаяла.

Зрение прояснилось, но руки и ноги колотила дрожь. Я почувствовал, как Ската легко подняла меня. Я пытался ей помочь, но ногами все еще не владел.

— Лью, — шепнула Ската, — я тебя понесу. — Она не давала мне упасть, я сделал два неуверенных шага и все-таки упал лицом вниз. Сиабуры тут же бросились вперед — оказывается, они могли двигаться с поразительной скоростью. Я лягнул одного. Он с визгом отскочил, но на меня напали еще два. Их когтистые лапы вцепились в мои штаны.

Первого Ската ударила ножом, стремительно развернулась и распластала второго пополам. Затем балетным движением изменила центр тяжести и пронзила копьем еще двоих, набежавших из темноты. Третий попытался ускользнуть от нее, но она пронзила пузатую тварь, подняла на острие копья и с уханьем отшвырнула подальше.

Ската вздернула меня на ноги и погнала вперед. Шатаясь, как старик, я с трудом сделал несколько шагов, но потом ощутил, что движение помогает. Ноги начали слушаться, и вскоре я уже бежал сам. Мы бросились к лесистым склонам внизу, я надеялся, что там нам будет легче обороняться. Несколько тварей попытались перекрыть нам путь к отступлению, но Ската пару раз взмахнула копьем, и мы достигли склона под хор гневных визгов.

Здесь у нас появилось преимущество, поскольку дышалось намного легче. Зрение прояснилось, нос и легкие перестало жечь. На опушке я оглянулся и увидел кишащую массу сиабуров. Сердце у меня замерло, когда я понял, что их там не десятки, не сотни, а тысячи! Они катились по склону лавиной, визжа на ходу. Их было не остановить. Спасения не было.