УЗЕЛ ВЕЧНОСТИ

Глава 22. ЖЕЛТЫЙ ПЛАЩ

Ужасная волна затопила лесистый склон. Их было слишком много.

Ската хлопнула меня по плечу и сунула в руку увесистую дубину

— Держи, — коротко сказала она. Находчивая Pen-y-Cat мигом подобрала для меня оружие, вполне пригодное для пауков.

Схватив дубину, я оглянулся. Пауки почему-то замедлили наступление. Их движения стали вялыми, и они все чаще неловко сбивались в кучу.

— Смотри! Они скоро остановятся.

— А что ты думаешь? Они тоже устают, — заметила Ската. — Их можно обогнать. Сюда! Бежим! — Ската нырнула в заросли.

Я сделал два шага и вскрикнул от боли в руке.

Ската немедленно оказалась рядом.

— Ты ранен, Лью?

— Моя рука, эта, серебряная… жуткий холод. — Я протянул к ней руку. — Чувствуешь?

Ската сначала осторожно прикоснулась к металлу, затем крепко обхватила руку.

— Совершенно обычная! Теплая, как любая живая рука.

— А для меня — жуткий холод!

Сиабуры на склоне уже не двигались. Они собрались огромной пульсирующей кучей.

Волна вони докатилась до нас. В неярком лунном свете их тела блестели, завязываясь немыслимыми узлами. Они корчились, извивались, и от их кучи долетали звуки, похожие на те, которые издают котята, когда сосут мать.

А затем из копошащейся массы поднялась голова и передние лапы гончей — чудовищной собаки с огромными заостренными ушами и длинной зубастой пастью. Ее шерсть пока представляла собой мокрую путаницу черных колтунов, и глаза… глаза были красными. Голова металась из стороны в сторону, словно пытаясь освободиться из паучьей массы, превратившейся в илистую трясину дрожащих животов и дергающихся ног.

Я с болезненным восхищением наблюдал, как зверь вырывается на свободу, вытаскивая спину и задние лапы из вонючей слизи. Но адская гончая вовсе не стремилась тут же убежать, она ведь родилась от гнусного совокупления сиабуров. Как только до меня дошла эта мысль, рядом с первой головой возникла вторая, потом третья, и уже торчали уши четвертой.

— Бежим! — крикнула Ската.

Первая гончая почти выпросталась из отвратительного чрева, но я продолжал с болезненным интересом наблюдать за родами. Ската дернула меня за руку и рявкнула прямо в ухо:

— Ллев! Очнись!

Со склона послышался топот быстрых ног. Схватив дубинку и не оглядываясь больше, я опустил голову и бросился за Скатой. Как она бежала! Она прыгала, пригибалась, огибала высокие пни. Я едва поспевал за ней, поражаясь грации и скорости, с которой она пробиралась сквозь густые заросли и деревья, словно лесная лань.

Призрачный хрипловатый лай дал нам понять, что погоня началась. К первой гончей присоединились трое остальных. Они злобно подвывали — жестокий, зловещий, безжалостный звук, от которого слабели колени. Я рискнул бросить беглый взгляд назад и увидел смуглые силуэты зверей, скользящих сквозь заросли, их глаза горели, как угли. Нечего было и думать сражаться с ними одним копьем. Значит, надо их обогнать!

Казалось, мы бежим уже целую вечность. Псы-демона ломились сквозь кусты позади. Шум погони приближался. Пришлось оглянуться еще раз только для того, чтобы убедиться — они догоняют! Их стало больше. От их торжествующего воя волосы вставали дыбом на загривке.

Я снова стал смотреть под ноги и тут обнаружил, что Ската исчезла.

— Ската! — взвыл я не хуже демона. Куда она делась? В яму свалилась? — Ската! Где ты?

— Да вот она я, Лью! — ответил ворчливый голос совсем рядом. Но я все равно ее не видел. Вой перерос в рычание, когда передовая адская гончая вырвалась на прогалину.

Я развернулся навстречу зверю, прислонившись спиной к ближайшему дереву и перехватывая дубину поудобнее. Я прикинул, что успею ударить два раза, прежде чем появятся остальные. Что будет потом, я не думал.

Собака двигалась очень быстро. И в это время у меня перед глазами опустилось древко копья.

— Хватайся! — крикнул знакомый голос сверху.

Я бросил дубину, схватился за копье левой рукой и подпрыгнул, уцепившись за нижнюю ветку. Другую я тут же захватил своей металлической рукой. В паре дюймов от моей поджатой ноги страшно клацнули челюсти. Изо всех сил цепляясь за древко копья, я почувствовал, что меня подтягивают выше.

— Отпусти копье, Лью, — посоветовали мне. — Посмотри, рядом с тобой хорошая ветка.

Но как я мог отпустить копье? Я бы тут же свалился, а там, у подножия дерева, их было уже двое. Они бешено скакали, пытаясь добраться до меня.

— Отпускай, Лью. Я больше не могу тебя тащить!

Я все еще болтался в опасной близости от рычащих тварей внизу. Третья гончая запрыгнула на спины двух других и ухватила зубами мой плащ, почти сорвав меня с единственной опоры.

— Я тебя не удержу!

Адская гончая яростно тянула меня, пытаясь стащить с ненадежного насеста. Плащ начал рваться. Второй гончей тоже удалось вцепиться в плащ зубами, и она повисла на мне, оторвав передние лапы от земли. Меня неудержимо тянуло вниз.

— Ллев! Да отпускай же!

Плащ съехал мне на шею, собираясь меня задушить. Мне ничего не оставалось делать, как отпустить копье и попытаться ухватиться за невидимую ветку. Я выпустил копье и протянул руку. Вес двух собак тащил меня вниз, но я уже схватился за толстый сук и не собирался отпускать его.

Ската была рядом со мной. Не представляю, как ей удалось удерживать меня на весу своим копьем.

— Я же подвела тебя к ветке, — с упреком сказала она.

— Не видел я никакой ветки, — ответил я сквозь стиснутые зубы.

Ската перегнулась вперед и резко взмахнула копьем. Бешеное рычание сменилось пронзительным визгом, и плащ уже меньше тянул меня вниз. Еще один быстрый удар, еще один жалобный вопль, и я был свободен. Я повозился с застежкой плаща, расстегнул ее и позволил плащу упасть. Теперь мне стало легче, и я забрался повыше. Внизу собралось не меньше восьми псов — некоторые все еще отчаянно прыгали, стараясь достать меня, другие трепали плащ, а одна попыталась влезть на дерево. Ската подождала, наклонилась и полоснула тварь ножом по горлу. Она с визгом упала на землю, ударилась позвоночником и начала метаться, яростно кусая себя, когда черная кровь хлынула из перерезанного горла. А потом она издохла так же, как пауки — просто растворилась, не оставив после себя ничего, кроме клейкой лужи. Но оставалась еще как минимум дюжина псов. Они все бешено скакали, пытаясь до нас добраться, лязгая зубами и рыча. Когда кто-нибудь из них решал влезть на дерево, кончалось это одинаково: быстрый удар копьем, вопль и исчезновение.

Очевидно, мы попали в западню. Проклятые псы так сходят с ума, что в конце концов доберутся до нас. Кажется, до Скаты тоже начала доходить тщетность борьбы с адскими созданиями. Она все еще удачно отмахивалась копьем, но постепенно черты ее лица потеряли всякое выражение. Наконец она просто повесила голову на грудь.

Я пытался ее взбодрить.

— Здесь они нас не достанут, — сказал я. — Лагерь близко. Люди услышат собак и придут за нами.

— Если и на них тоже не напали, — мрачно ответила она.

— Нас найдут, — сказал я, но мне самому не понравилось сомнение, с каким я это сказал.

— Нам некуда податься с этого дерева, — пробормотала она.

— Нас найдут! — настаивал я. — Главное — продержаться.

Тем не менее, вскоре и мне стало казаться, что Ската права. Кусачие твари не уставали, их стало больше. В конце концов Ската перестала бить их копьем. Вместо этого мы поднялись повыше на дерево и сидели, уставившись пустыми глазами на безумие внизу, постепенно цепенея от холода и рычащей, воющей какофонии внизу.

Я отрешенно наблюдал за тем, как поблескивает лунный свет на зубах и когтях красноглазых тварей, и мыли мои бесцельно блуждали. Скачущие черные тела, казалось, слились в один дикий поток, бушующий водопад ярости. И мне вдруг стало интересно, а что будет, если я стану частью этой ужасной круговерти? В ней нет ничего, кроме стремления к разрушению. Что бы со мной случилось? Я бы умер? Или я просто стану одним из них, свободным и первобытным? Существом, подчиняющимся лишь инстинктам, обладающим дикой и ужасной красотой — каково это — действовать, а не думать, просто быть — за пределами мысли, за пределами разума, за пределами эмоций, живущим лишь ощущениями…

Из мрачной задумчивости меня вырвало внезапное колебание ветви рядом со мной. Ската, не отрывая глаз от суматохи вокруг ствола дерева, раскачивалась на ветви взад и вперед, помахивая руками, чтобы сохранить равновесие. Копье она уронила.

— Ската, — позвал я, — не смотри на них, Ската! — Увещевая, я потихоньку приближался к ее ветке, пока не сел рядом. Стараясь двигаться как можно медленнее, я обнял ее за плечи, чтобы поддержать. — Сядь, Pen-y-Cat, — сказал я. — Она послушно села. — Вот так-то лучше, — пробормотал я. — Ты же могла упасть.

Она посмотрела на меня пустым, невидящим взглядом и равнодушно сказала:

— Я и хотела упасть.

— Ската, послушай меня: эти слуа, они как-то действуют на нас. Я тоже это чувствую. Надо сопротивляться. Нас найдут.

Но Ската снова перевела взгляд на воющую, кипящую массу под нами.

Я не знал, как еще отвлечь ее от гибельного созерцания, мне и самосу хотелось опять смотреть на мельтешение страшных тел внизу. Вместо этого я стал смотреть на лес, надеясь заметить хоть какой-то обнадеживающий знак. И, к своему изумлению, увидел слабый свет факела, движущийся вверх по склону.

— Смотри! Там кто-то идет! Ската, за нами пришли!

Прежде всего мне хотелось отвлечь внимание Скаты, но я и сам ощутил воодушевление. Конечно, маловероятно, что идет помощь, скорее, приближается какой-то новый ужас. Ската повернулась и равнодушно произнесла:

— Нет там никакого факела.

Она была права: свет не походил на факел. То, что я заметил на склоне, только мои надежды могли превратить в огонь, а на деле оно выглядело, как очередной лунный блик среди леса. Но он двигался! И оттуда доносились какие-то звуки, тонущие в рычании адских гончих.

— Прислушайся! Слышишь?

Ската отвлеклась от диких скачков внизу и вслушалась.

— По-моему, там лай… — неуверенно произнесла она.

— Точно. Мы уже слышали такое до появления сиабуров.

Ската посмотрела на меня скептически, заставив вспомнить, как мы в ужасе улепетывали от подобных звуков. С какой стати сейчас возлагать на них надежды? А вот мне они нравились! Я внимательно наблюдал за движением огонька сквозь лес. Все-таки это был факел! И оттуда доносился лай, точно такой же, как тот, что мы слышали раньше.

Мою серебряную руку, давно превратившуюся в кусок льда, начало покалывать. Мгновение спустя я заметил чудные тени, скользящие через подлесок в нашу сторону.

Согревающее покалывание пробежало по моей руке, когда три белых собаки вырвались из зарослей и помчались прямо на кучу гончих под нашим деревом. Белые, как свежий снег, от морды до хвоста, за исключением ярких, красных ушей — они были меньше черных адских гончих, но быстрее и столь же свирепы.

Я думал, что их мгновенно разорвут на части, но, к моему изумлению, адские гончие отреагировали так, будто их ошпарили. Они явно хотели убежать, карабкались друг на друга в отчаянной попытке избежать столкновения с вновь прибывшими. И, как вскоре выяснилось, не без оснований.

Красноухие псы яростно бросились в атаку; они попросту хватали очередную гончую за горло, одним движением разрывая ее на части, и тут же кидались на следующую. Черные жалобно скулили и скорчились, превращаясь в бесформенное желе и исчезая на глазах.

Словно мощный порыв ветра, разгоняющий грозовые тучи, три белых пса громили наших обидчиков, нанося им невероятный урон. Через несколько мгновений после их появления десятки противников были мертвы. Адские гончие пытались бежать, бросаясь друг на друга, ища спасения. Только спасения не было. Вскоре лес звенел от победного лая белых, преследовавших панически отступавших черных.

— Все. Ушли, — сказала Ската, переводя дыхание.

Я открыл было рот, чтобы согласиться с ней, и тут заметил новое действующее лицо: он стоял почти прямо под нами и смотрел в ту сторону, куда бежали собаки. На нем был необычный желтый плащ с рукавами и поясом. Он больше походил на пальто. Именно его я видел, когда следил за движением огонька через лес.

Некоторое время незнакомец стоял неподвижно, затем посмотрел на ветки, где прятались мы со Скатой. Я чуть не упал со своего насеста. На меня смотрел самый уродливый человек, которого я когда-либо видел: большое лицо с грубыми чертами, длинный нос крючком, широкий рот, как у лягушки. Уши, похожие на ручки кувшина, торчали из-под густой копны растрепанных волос, а большие широко расставленные глаза навыкате щурились из-под сросшихся черных бровей. Я понял, что он нас видит. Впрочем, смотрел он недолго, махнул рукой словно на прощание, и исчез в лесу.

Только после его ухода я смог выговорить:

— Я видел это лицо раньше. Когда-то, очень давно… в другом мире.

— Лью? — как-то нерешительно окликнула меня Ската.

— Все кончено, — сказал я ей. — Это его собаки.

— Кого?!

— Ну, этого типа в желтом плаще. Он стоял там, по деревом. Я видел его; он… — Я замолчал. А что толку говорить? Ската его не видела. Почему-то меня это не удивило.

— Теперь можем спускаться, — сказал я ей и сам подал пример.

Я опустился на самую нижнюю ветку и приготовился соскочить на землю. Как только я спрыгнул, Ската крикнула сверху:

— Подожди! Слушай!

Но ее окрик явно запоздал, хотя и отвлек меня. Я неловко приземлился на спину. Но уже падая, я услышал шум приближения чего-то тяжелого, ломящегося через лес. Я вскочил на ноги, лихорадочно ища упавшее копье Скаты и не выпуская из рук своей дубины.

— Ллев! — кричала Ската. — Там… сзади! — Она была права: копье лежало в нескольких шагах позади меня. Я подбежал к нему, поднял и в это время через густой подлесок продрались Бран и Алан Трингад с обнаженными мечами. За ними бежали около двадцати воинов с факелами.

— Ската! — заорал я. — Ската! Это Бран! Мы спасены!

Бран и Алан осторожно двинулись вперед, как будто я мог оказаться привидением.

Я поспешил к ним навстречу. На бегу я кричал:

— Это я! Ската со мной.

— Лью? — как-то неуверенно произнес Главный Ворон, опуская меч. Он взглянул на Алана, и тот пожал плечами:

— Я же говорил, что мы их найдем.

— Мы шли в лагерь и сбились с пути, — быстро объяснил я, а потом вернулся к дереву и позвал Скату.

— Спускайся. Здесь безопасно.

Ската спрыгнула с дерева и, как кошка, приземлилась на ноги.

— Кинан и Тегид с вами? — спросил Алан, вглядываясь в ветки.

— Нет. Мы разошлись, — ответил я. — Понятия не имею, где они.

— В лагерь вчера вечером они не вернулись, — озабоченно сказал Бран.

— А как вы узнали, где нас искать?

— Собак услышали, — объяснил Бран. — Они кружили вокруг лагеря, и Алан увидел кого-то…

— Собаки трижды обежали лагерь, — с нетерпением вставил Алан. — С ними был какой-то парень… Это он махнул нам, чтобы мы шли за ним.

— Я никого не видел, — твердо заявил Бран. — Только собак.

— А этот парень, — спросил я Алана, — во что он был одет?

— На нем была какая-то хламида с широким поясом, — с готовностью ответил Алан.

— Какого цвета?

— Думаешь, я помню? — Алан задумался. — Темно же было. А у него не было факела. Но, по-моему, желтого.

— А собаки?

— Белые… — сказал Бран.

— Красноухие, — добавил Алан. — Их было три. Они привели нас сюда.

— И вы больше ничего не слышали?

— Ничего, господин, — ответил Алан.

— Никакого лая? Здесь, в лесу?

Бран покачал головой.

— Мы слышали только этих собак, — заявил он. — Их было три штуки.

— И еще этот парень, — упрямо добавил Алан.

— Да, мужчина в желтом плаще, — подтвердил я. — Ската его не видела, но я видел.

— Я видела только собак, — с облегчением сказала Ската. — Но мне этого вполне хватило. — Я заметил, что она не упомянула ни адских гончих, ни пауков. Я тоже не стал.